скачать книгу бесплатно
Есаул посмотрел на француза с новым интересом, долго-долго. Старался есаул, трудился, даже на пот пробило.
– А! – Воскликнул Полубок наконец. – Добрый день, братишка! А остальные где?
– Фу! – Выдохнул бравый гасконец с облегчением.
– Ты зачем, чудик, усы сбрил? – Спросил есаул, засыпая вторично – голову на пень и вперёд!
– Какие усы? – Растерялся д’Артаньян.
– Свои. – Дополнил есаул, смеживая веки.
Руки д’Артаньяна медленно поднялись к лицу. Пальцы нервно ощупали нос, верхнюю губу и участок между ними. Кожа чистая, гладкая. Усов нет. Нет усов! Совсем нет, даже намёка на прошлое великолепие. Д’Артаньян взвыл.
Отражение на дне липовой кадушки, там, где ещё что-то плескалось со вчерашнего вечера, добило лейтенанта окончательно.
Объяснить исчезновение усов чьей-то злой шуткой было нельзя. Усы не были сбриты, они, вероятно, выпали и перестали расти. Лицо гасконца вернулось к временам отроческой девственности.
Осмысление сей, постигшей его катастрофы, вызвало у д’Артаньяна провал забытья, из которого его выдернул хамский вопрос, заданный, охрипшим с похмелья, голосом.
– Слышь, француз, ты чего-хозяйство-то разметал по сторонам. Пробежит волчок, оттяпает под корешок.
– Что?
День в полном разгаре. Полубок проспался, посвежел. Солнце зависло прямо над его головой, осыпая золоченым зноем.
– «Что, что?» Ты кобылу мою не видел? А саблю с ружьём? А бабу со Змеем? Всё ясно. Змей кобылу сожрал, и мою, и твою. Ружьё и саблю спёр. Бабу.… А, может, они на пару работают? Как думаешь? Баба внимание отвлекает. Змей бедных путников обчищает. Ловко устроились! – Есаул почесал в затылке. – Пойду, осмотрюсь, следы поищу. Гульнули на славу. Хорошо, что не до смерти.
Глава 3.
Изыскания есаула продолжались недолго. Змей выполз из бурелома с понурой головой и жёлтыми больными глазами.
– Здрасьте! – Сказал он.
– Ты – сволочь! – Возрадовался Полубок. – Где моя кобыла? Где седло, ружьё и сабля?
– Откуда я знаю? – Удивился Змей, чумея от возмущённых воплей.
– Как «откуда»? – Кипел есаул. – Кобыла у меня была. Седло, ружьё и сабля – всё было. Теперь нет. Где?
Змей недоумённо смотрел на есаула, глухо икая.
– Давай по-хорошему. – Вдруг успокоился есаул.
– Ага! – Кивнул Змей.
– В морду хочешь?
– В морду?
– Да-да, в морду!
– Нет, в морду не хочу.
– Если в морду не хочешь, то кобылу, седло, ружьё и саблю отдай.
– Ага, – кивнул Змей. – Я не брал.
– И усы, усы! – Подал неживой голос француз.
– Что? Какие усы?
– Мои усы. Где мои усы?
– Ну, усов-то я точно не брал. Да и к чему они мне? Под хвост повесить?
Змей не врал. Бывалый есаул умел отличать ложь от правды, полуправду от недосказанности.
Змей не врал, и досказать ничего не мог, потому, как сказать ему было нечего. Тем сильнее хотелось заехать поганцу в морду.
Ведь, если бы соврал, то был формальный повод. А так, за правду, за честность – как возможно? Полубок вздохнул тяжко. Чего делать-то?
– Ты посмотри, – начал он вразумлять Горыныча – казак я или не казак?
– Казак!
– Без кобылы, без седла, без сабли? Француз – он мужик или не мужик?
– Мужик!
– Без портков? Без усов? И опять же без кобылы?
Змей задумался. Думал коротко. Взгляд его мутный просквозил чистой сталью гвоздь счастливой догадки. – А девка Лариса где?
– Это мы тебя хотели спросить. Лично я думал, что ты её того…. Ну, ты сам понимаешь.
– Я? – Округлился как ёрш от возмущения Змей. – Да не в жизнь! Разве я злодей принципиальный? Разве чувства мне неведомы?
– Лучше бы нет. Тогда было бы понятно, куда моя кобыла и всё остальное добро подевалось. А так как сейчас – совсем ничего непонятно.
Поскольку расстройство памяти накладывалось на общее расстройство организма, есаул предложил подлечиться. Легко, помаленьку, чисто символически, не усугублять, но поправить здоровие.
– А не осталось ли у тебя, Змей, чего-нибудь в заначке?
– Найдём. – Сказал Змей, облизываясь. – Ждите здесь, я мигом. – И, шурша хвостом в опавшей хвое, скрылся по тропинке, за стволами дерев.
– Эй, лейтенант! – Молвил есаул. – Ты бы срам свой прикрыл чем. Лопухом или папоротником. Смотреть на тебя, знаешь ли, тошно. Оргиастически – аффектное зрелище, с налётом мутирующей хандры. (Хорошо сказал, да?)
Лейтенант ответил неразборчиво.
– Как хочешь. – Пожал плечами есаул и полез рыться в карманах зипуна.
Всегда существует вероятность того, что в карманах зипуна завалялись интересные улики, готовые пролить свет на события недавнего прошлого или изменить интерпретацию текущих.
Крошки табака, зёрна пороха, сухарик, огрызок яблока. Опа, а это что? Клубок ниток? Нет, не нитки, похоже на волосы. Ха! Какая ерунда? Волосы! Или не ерунда? – есаул пригляделся. – Это же усы! Усы француза! Мать моя женщина, как они сюда попали?
Неправильно получается, не по-товарищески. Да непонятно, как оно, вообще, так получилось! В поисках ответа, блуждающий взор есаула обратился к небу и обмер.
Между двух, близко стоящих сосен, на ремнях и верёвках, пропущенных под брюхом, висела, измученная до немоты, кобыла.
Знакомая кобыла, французова. О том, что она ещё жива, свидетельствовал слабо подёргивающийся хвост.
Ясно как божий день, что сама она, по собственной прихоти, забраться туда никак не могла. Кто-то ей пособлял.
Есаул нахмурился. Кандидатов не так и много. Девица отпадает. Впрочем, может быть, исключать девицу, мысль несколько скороспелая. Девица, видать, та ещё штучка, продувная бестия.
Воспоминаний о прошедшем вечере и ночи нет. Ни дурных, ни радостных. Белое пятно, чёрная дыра.
Вот, скажите, в чём тут прелесть? Сам ничего не помнишь, и другие не расскажут, потому что, тоже, ничего не помнят.
Оценка предстоящих спасательных работ удручала есаула несостоятельностью. Веревки и ремни, удерживающие кобылу в воздухе, переплетались со стволами сосен, между веток, высоко над землёй.
Кто такое мог учудить? Змей Горыныч? Он, конечно, шутник со стажем, которому позавидует любой тамада, однако, устройство его конечностей вряд ли позволяет ему развлекаться столь тонким рукоделием как вязание узлов.
«Держать стакан позволяет, а вязать – нет» – возразил сам себе Полубок. Возразил и крепко задумался, продолжая вертеть в пальцах волосяной клубочек. Усы от французика, кобыла тоже его. Здесь явно прослеживается некая связь, система. Но, что она означает?
Есаул, мужчина мозговитый. Отпусти судьба ему времени побольше, он, ничего не вспомнив, наверняка, додумал бы чего-нибудь дельного.
Времени есаулу не дал Змей Горыныч.
– Ты что? – Едва увернулся есаул от собутыльника, съезжающего по тропинке сверху, на своей пятой точке с выражением моськи, обалдело сияющей.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
