скачать книгу бесплатно
Академия Агленби была основной причиной того, что Блу выработала для себя два жизненных правила. Во-первых, держись подальше от парней, потому что с ними одни проблемы. Во-вторых, держись подальше от парней из Агленби, потому что они все придурки.
– Похоже, ты очень рассудительная девица, – сказала Нив, и Блу поморщилась: она и так это знала.
Когда денег мало, с самого детства невольно становишься рассудительным во всем.
В тусклом свете почти полной луны Блу вдруг заметила то, что Нив нарисовала на грязном камне. Она сказала:
– О. Мама тоже это рисовала.
– Правда? – спросила Нив.
Они вместе посмотрели на рисунок. Три изогнутые, пересекающиеся линии, представлявшие собой нечто вроде вытянутого треугольника.
– А Мора не говорила, что это такое?
– Она нарисовала это на двери душевой кабины. Я не спрашивала.
– Я увидела эту штуку во сне, – сказала Нив спокойным голосом, от которого Блу охватила неприятная дрожь. – И захотела посмотреть, на что она будет похожа, если ее нарисовать.
Она стерла рисунок ладонью и вдруг резко вскинула красивую руку.
– Кажется, они приближаются.
Вот зачем Блу и Нив приехали сюда. Каждый год Мора сидела на церковной ограде, подтянув колени к подбородку, смотрела в никуда и называла дочери имена. Для Блу кладбищенский двор оставался пустым, но для Моры он был полон мертвых. И не только уже имеющихся покойников, но и тех, кому предстояло умереть в течение следующих двенадцати месяцев. Для Блу это было всё равно что слышать только одного из участников диалога. Иногда ее мать встречала знакомых, но чаще всего ей приходилось подаваться вперед и спрашивать имена. Однажды Мора сказала, что, не будь дочери рядом, она не смогла бы добиться ответа. Мертвые просто не видели Мору без Блу.
Блу не надоело чувствовать себя постоянно нужной, но иногда ей хотелось, чтобы «нужная» не значило исключительно «полезная».
Дозор у церкви был важен для одной из самых необычных услуг, оказываемых Морой. Всем клиентам, жившим в Генриетте и ее окрестностях, она обещала дать знать, не умрут ли они и их близкие в следующем году. Казалось бы, кто не готов за это заплатить? Но, честно говоря, раскошеливались немногие. Потому что большинство людей не верят в предсказания.
– Ты что-нибудь видишь? – спросила Блу.
Она потерла застывшие руки, а потом взяла лежавшие рядом блокнот и ручку.
Нив сидела неподвижно.
– Что-то коснулось моих волос.
И вновь по плечам Блу пробежала ледяная дрожь.
– Это кто-то из них?
Нив хрипло ответила:
– Будущие мертвецы должны пройти по дороге мертвых, через ворота. Это, наверное, какой-то другой… дух, вызванный твоей энергией. Я не подозревала, какой эффект ты способна произвести…
Мора никогда не говорила, что Блу привлекает и других мертвых. Возможно, она не хотела пугать дочь. Или просто Мора их не видела, была нечувствительна к ним точно так же, как и Блу.
Блу с неприятной остротой ощутила легкий ветерок, который коснулся ее лица и раздул вьющиеся волосы Нив. Незримые и достаточно спокойные духи людей, которые еще не умерли, – это одно дело. Совсем другое – призраки, которые не обязаны придерживаться тропы.
– Они… – начала Блу.
– Кто ты? Роберт Нейман, – прервала ее Нив. – Как твое имя? Рут Верт. Как тебя зовут? Фрэнсис Пауэлл.
Блу быстро писала на слух, стараясь не отставать, по мере того как Нив уговаривала призраков. То и дело она вскидывала глаза на тропу, пытаясь увидеть… что-нибудь. Но, как всегда, там не было ничего, кроме разросшихся сорняков, едва видимых в темноте дубов и черного портала церкви, принимающего незримых духов.
Нечего слышать, нечего видеть. Никаких знаков присутствия мертвых, кроме имен в блокноте.
Возможно, Нив не ошиблась. Возможно, у Блу было нечто вроде кризиса личности. Иногда и правда казалось несправедливым, что магия и сила, присущие ее семье, достались Блу в виде одной лишь бумажной работы.
«По крайней мере, я все-таки могу в этом участвовать», – мрачно подумала Блу, хотя ей казалось, что в процесс она включена не больше, чем собака-поводырь.
Она поднесла блокнот к лицу – ближе, ближе, ближе, – чтобы разобрать в темноте собственные записи. Россыпь имен, популярных семьдесят-восемьдесят лет назад – Дороти, Ральф, Кларенс, Эстер, Герберт, Мелвин… И много одинаковых фамилий. Долину населяло некоторое количество старинных семей, которые были достаточно велики, даже если и не богаты.
Где-то за пределами мыслей Блу голос Нив зазвучал настойчивей.
– Как твое имя? – спросила она. – Послушай. Как тебя зовут?
Лицо у нее было испуганное, и Блу показалось, что это очень странно.
Она по привычке проследила взгляд Нив, устремленный в центр двора.
И увидела там фигуру.
Сердце Блу забилось, как будто кто-то кулаком стучал изнутри в грудную клетку.
Она его видела. Там, где никого не должно было быть, стоял человек.
– Я вижу, – произнесла Блу. – Нив, я вижу.
Блу всегда думала, что мертвые идут упорядоченной процессией, но этот дух бродил по двору и словно медлил. Это был молодой человек в просторных брюках и свитере, с растрепанными волосами, не вполне прозрачный, но в то же время бесплотный. Его фигура казалась мутной, как грязная вода, лицо размытым. Кроме юности, ни одной черты в нем не удавалось определить.
Он был очень молод… и с этим было труднее всего смириться.
Пока Блу смотрела на него, он остановился и поднес руку к щеке. Это был настолько «живой» жест, что Блу стало нехорошо. Затем юноша с усилием шагнул вперед, словно его толкнули в спину.
– Узнай, как его зовут, – прошипела Нив. – Мне он не отвечает, а я должна опросить остальных.
– Я? – спросила Блу, но все-таки слезла с ограды.
Ее сердце продолжало колотиться о ребра. Она спросила, чувствуя себя немного глупо:
– Как тебя зовут?
Юноша, казалось, не услышал ее. Не обращая на Блу внимания, он вновь двинулся по направлению к церковной двери – медленно, точно в трансе.
«Так мы и переходим в иной мир? – задумалась Блу. – Спотыкаясь и постепенно угасая, вместо того чтобы полностью осознавать происходящее?»
Нив принялась задавать вопросы другим духам, а Блу шагнула к скитальцу.
– Кто ты? – спросила она с безопасного расстояния, когда юноша уронил голову на руки.
Теперь она увидела, что у него нет четких очертаний, а лицо совсем бесформенное. Ничто в его облике не намекало, что это человек, но все-таки Блу видела перед собой юношу. Что-то подсказывало ее сознанию, кто перед ней, даже если об этом не свидетельствовали глаза.
Блу раньше думала, что обрадуется, когда увидит духа; но ничего подобного она не чувствовала. В голове крутилась одна мысль: «Он умрет в течение года». И как только Мора это выносила?
Блу осторожно подошла ближе. Она была уже так близко, что могла коснуться юноши, но тут он снова двинулся к церкви, хотя по-прежнему, казалось, не замечал Блу.
Оказавшись совсем рядом с мертвым, девушка почувствовала, что у нее заледенели руки. И сердце тоже. Незримые духи, не обладавшие собственным теплом, высасывали из Блу энергию, так что от холода она покрылась мурашками.
Юноша стоял на пороге церкви, и Блу поняла, интуитивно поняла, что, если он войдет, она упустит шанс узнать его имя.
– Пожалуйста, – сказала она, мягче, чем раньше, а затем протянула руку и коснулась края иллюзорного свитера.
Холод, подобный ужасу, нахлынул на нее. Блу попыталась успокоиться, напоминая себе то, что слышала сто раз: «Духи черпают энергию из того, что их окружает». Она только одно это и ощущала: как он использовал ее, чтобы оставаться видимым.
И все-таки Блу было страшно.
Она спросила:
– Ты скажешь мне, как тебя зовут?
Юноша повернулся к ней, и она с испугом обнаружила, что на нем свитер с эмблемой Агленби.
– Ганси, – ответил он.
Хотя его голос звучал тихо, он не шептал. Это был нормальный голос, который доносился откуда-то издалека.
Блу неотрывно рассматривала растрепанные волосы, смутные очертания внимательных глаз, ворона на свитере. Она заметила, что плечи у юноши мокрые и вся одежда забрызгана дождем, которому только предстояло пролиться. Стоя вблизи, она почуяла слабый запах мяты, присущий то ли ему, то ли духам вообще.
Он был совсем настоящим. Когда это наконец произошло – когда Блу увидела духа, – она не ощутила никакой магии. Ей показалось, что она заглянула в открытую могилу и встретила ответный взгляд.
– И всё? – шепотом спросила Блу.
Ганси закрыл глаза.
– Всё, что есть.
Он упал на колени – беззвучно, как и полагалось человеку, у которого не было тела. Одной рукой он уперся в землю, вдавив в нее пальцы. Чернота церкви выглядела отчетливей, чем очертания его плеч.
– Нив, – сказала Блу. – Нив, он… умирает.
Нив стояла у нее за спиной. Она ответила:
– Пока нет.
Ганси почти исчез. Он сливался с церковью, ну или церковь сливалась с ним.
Блу спросила – глуше, чем сама хотела:
– Почему… почему я его вижу?
Нив посмотрела через плечо, то ли потому что приближались новые духи, то ли потому что нет. Блу этого не знала. Когда Нив снова взглянула в сторону церкви, Ганси уже полностью исчез. Блу почувствовала, как ее тело вновь наполняется теплом, но отчего-то легкие словно оставались скованы льдом. В ней угнездилась опасная, сосущая тоска – то ли горе, то ли сожаление.
Нив сказала:
– Есть только две причины, по которым незрячий может увидеть духа в канун дня святого Марка, Блу. Или ты полюбишь этого человека, или убьешь.
2
– Это я, – сказал Ганси.
Он повернулся и встал лицом к машине. Ярко-оранжевый капот «Камаро» был поднят, скорее в знак поражения, чем из необходимости. Адам, известный друг машин, вероятно, смог бы определить, что сломалось на сей раз, но Ганси уж точно нет. Он кое-как сумел остановиться на обочине, в нескольких шагах от автострады, и теперь колеса, вывернутые в разные стороны, стояли на травянистых холмиках. Мимо, даже не притормозив, пронесся грузовик, и «Камаро» закачался.
В трубке отозвался голос Ронана Линча, его соседа:
– Ты пропустил всемирную историю. Я думал, тебя убили.
Ганси посмотрел на часы. Он пропустил не только историю. Было одиннадцать часов, и прохлада минувшей ночи уже казалась чем-то невероятным. К потной коже рядом с ремешком часов прилип комар. Ганси смахнул его. Один раз, в детстве, он ночевал под открытым небом. Но тогда у них были палатки. И спальники. И неподалеку стоял наготове «Ленд Ровер», на тот случай, если бы им с отцом надоело. По части ощущений это ничуть не напоминало минувшую ночь.
Ганси спросил:
– Ты записывал? Дашь конспект?
– Нет, – ответил Ронан. – Я думал, тебя убили.
Ганси сдул пыль с губ и поудобнее приложил телефон к уху. Он бы сделал конспект для Ронана.
– «Кабан» заглох. Забери меня, а?
Проезжавший мимо седан чуть притормозил, и его пассажиры уставились в окно. Ганси был симпатичным парнем, да и «Камаро» не оскорблял взгляд, но чужое внимание было вызвано вовсе не их красотой, а тем, что ученик Агленби беспомощно торчал на обочине в свой бессовестно оранжевой машине. Ганси прекрасно понимал: обитателям Генриетты, штат Вирджиния, мало что доставляло такое удовольствие, как унижение ребят из Агленби и их родных.
Ронан сказал:
– Старик, я тебя умоляю.
– Ты же не идешь на занятия. И всё равно будет перерыв…
Потом Ганси машинально добавил:
– Пожалуйста.
Ронан долго молчал. Он хорошо умел молчать, поскольку знал, что люди от этого нервничают. Но Ганси был готов к долгому пребыванию под открытым небом. В ожидании ответа Ронана он заглянул в машину, чтобы посмотреть, не осталось ли какой-нибудь еды в бардачке. Там лежал кусок вяленой говядины, однако срок годности у нее истек два года назад. Возможно, она валялась там еще до того, как он купил «кабана».
– Ты где? – наконец спросил Ронан.
– У поворота на Генриетту, на Шестьдесят четвертом шоссе. Привези мне бургер. И пару галлонов бензина.
Бензин не закончился, но, в любом случае, запас не помешал бы.
