скачать книгу бесплатно
– Меня устраивает «Эл», спасибо, – произнес голос в телефоне. Потом на какое-то время все заглушил рев взлетающего самолета. – Извините. Я на аэродроме Боинг-филд. Сейчас зайду в здание.
– Вы прилетели самолетом?
– Да. Вы, возможно, видели, что я пытался дозвониться вам два часа назад. Со взлетной полосы в Сан-Рафаэле. – Эл приглушенно кого-то поблагодарил (судя по звукам, тот распахнул перед ним дверь).
Корваллис прекрасно знал, где это происходит: в той части Боинг-филда, где садятся и взлетают частные самолеты.
– Да, извините. Я был на встрече. С родными.
– Конечно.
– Я слышал, вы не любите летать, – сказал Корваллис.
– И это правда, в отличие от многого того, что про меня пишут, – ответил Эл. – Но иногда надо идти на просчитанный риск.
Как часто бывало во время телефонных разговоров, взгляд Корваллиса блуждал, изредка замирая на том, что вызвало усиленную реакцию зрительной коры: хорошенькой студенточке из соседнего университета, проезжающей мимо лиловой «Тесле», шоколадном лабрадоре, который раскорячился в кустах, в то время как хозяин стоял наготове с вывернутым синим пакетом «Нью-Йорк таймс» в правой руке. У ног лежал прибитый дождем идеально красный кленовый лист. Вокруг листа асфальт был раскрашен в цвета детских игрушек: ядовитые оттенки малинового, зеленого и розового. Кто-то мелками нарисовал на тротуаре граффити. Корваллис отступил на шаг и увидел размытый дождем портрет седовласого седобородого человека. Ветхозаветный Бог в лиловом одеянии и с радужным нимбом. Ниже было написано: ЖДОД. Имя самого могущественного Ричардова персонажа в «Т’Эрре». Какой-то фанат увидел видео на Реддите, вытащил оттуда GPS-координаты и мелками нарисовал здесь икону. Может, думал, что окна больничной палаты Доджа выходят на эту сторону и что Додж способен выглянуть в окно.
– Вы еще здесь? – спросил Эл. – Я заскочил в конференц-зал.
В аэропорту для частных самолетов хватает уютных конференц-залов, ждущих, когда такие, как Эл, в них заскочат.
– Какие у вас на сегодня планы? – спросил Корваллис.
Определенно у Эла была причина пойти на просчитанный риск. Согласно тому, что о нем писали, Эл Шепард намеревался жить вечно, а потому не любил помещать себя в ситуации, чреватые разрушением мозга. У него был мобильный офис в автобусе, который он предпочитал авиаперелетам. Автобусы иногда попадают в аварии, но, если ты не протаранишь бензовоз на скорости сто миль в час, до полного уничтожения мозга дело, скорее всего, не дойдет. А вот на месте крушения самолета могут и не наскрести мозгов для морозильной камеры.
– У меня есть кой-какие дела, раз уж я здесь, – ответил Эл, – но вы, конечно, угадали главную цель моего визита.
– Да.
– Менее всего мне хочется в такое время навязываться родным…
– Хорошо, – сказал Корваллис, гадая, слышит ли Эл улыбку в его голосе. Скорбящих родственников, значит, беспокоить нельзя, а вот скорбящий друг – законная добыча. – Я сейчас должен выполнить одно мелкое поручение. Через пять минут освобожусь, возьму свою машину и поеду в Джорджтаун. – (Это был район к северу от Боинг-филда). – Если хотите выбрать там ресторан или что еще, просто напишите мне сообщение, и я буду через полчаса.
– Отлично. До встречи, – сказал Эл.
Корваллис сфотографировал граффити на асфальте и вошел в здание, мысленно крепясь перед очередным неловким разговором, из которых сегодняшний день состоял чуть больше, чем полностью. Люди в медицинском центре постараются быть предупредительными и выразить сочувствие, но при этом не сказать ничего такого, что может быть использовано против них на слушаниях о преступной халатности. Так что разговор будет чудовищно неловким. Даже предстоящая встреча с Элом Шепардом по контрасту не казалась такой тягостной. Эл гарантированно ломанется прямо через эмоциональное минное поле и в два счета начнет вещать о коннектомике.
Рядом с регистратурой был небольшой конференц-зал, стандартный до полной безликости. Офис-менеджер проводила Корваллиса туда. На середине стола одиноко стояли наплечная сумка Ричарда и холщовая сумка с эмблемой Национального общественного радио. Кто-то собрал одежду Ричарда (которую тот, раздеваясь, наверняка бросил на пол) и аккуратно сложил в холщовую сумку. Эта единственная мелочь яснее всего свидетельствовала, что Додж умер. Корваллис сел, сложил руки на столе и уткнулся в них лбом. Минуты две он безудержно рыдал. Офис-менеджер поначалу смутилась, затем вышла и вернулась с коробкой бумажных носовых платков. Это все Корваллис заключил по звукам; он ничего не видел сквозь слезы, кроме пластиковой столешницы «под дерево». Когда он поднял голову, офис-менеджер стояла в дверях, заламывая руки. Он вытер глаза бумажным носовым платком, затем промокнул слезы со стола, бросил мокрые носовые платки в урну, закинул сумку Доджа на плечо, а холщовый пакет сунул под мышку. Офис-менеджер открыла ему дверь. Он кивнул ей и, не оглядываясь, вышел из медицинского центра.
За время его отсутствия кто-то положил цветы на тротуаре рядом с изображением Ждода. Букет был дополнительно обвязан черным проводом. Со второго взгляда стало понятно, что это джойстик от игровой приставки, аккуратно примотанный к стеблям.
6
Через полчаса Корваллис сидел в кабинке джорджтаунского бара напротив Элмо Шепарда. Эл был в деловом костюме. Некоторые северокалифорнийские ИТ-миллиардеры из принципа одеваются в дорогих ателье. Эл принадлежал к их числу.
– Си, – сказал Эл, – я сочувствую вашей утрате.
– Все в порядке, – ответил Корваллис. – Мне пришлось исполнить печальную обязанность, но сейчас это позади.
Он держал в охапке вещи из медицинского центра, которые принес с собой. Джорджтаун – нехороший район, машины здесь грабят часто, и он не хотел, чтобы личное имущество Доджа выставили завтра на продажу в Миазме. Додж, если бы мог узнать, от души посмеялся, а вот Элис бы это расстроило.
– Ладно, – с легким смущением сказал Эл. – Я не буду ходить вокруг да около. Известно ли вам содержание документов, которые Ричард Фортраст подписал с «Эфрата крионикс»? Знаете ли вы о них?
– Целиком и полностью, – ответил Корваллис. – Да.
– И вы знаете…
– Про ЭЛШ и все остальное? Покупку компании? Сканирование и облачное хранение? Да.
– Это, вероятно, не имеет отношения к делу, но ваша компания…
– «Нубилант» хранит сканы. Да, это я тоже знаю.
– Отлично, – кивнул Эл. – Похоже, вы в курсе всего, что я считаю прошлыми и нынешними аспектами ситуации. Однако вы никак не можете знать, что мы планируем на будущее.
– Справедливо.
Подошла официантка с заказанной Корваллисом пинтой пива. Он счел, что в таких обстоятельствах вправе выпить за ланчем. Эл пил что-то прозрачное с лаймом, надо думать, безалкогольное. Не подвергая опасности свои мозговые клетки. Интересно, каков «просчитанный риск» сидения в джорджтаунском баре? У скольких людей, выпивающих здесь в полдень, есть при себе спрятанное оружие? Случайный или не очень случайный выстрел – и пуля разнесет Элу мозги, а равно его планы на бессмертие. Есть ли у Эла таблица, в которой он рассчитывает и сопоставляет вероятности?
– Раз уж мы здесь вдвоем, беседуем с глазу на глаз, не стану оскорблять ваши умственные способности, уверяя, будто метод, использованный для Эфратских Одиннадцати, имеет что-либо общее с тем, что мы предполагаем сегодня.
– Для Ричарда Фортраста, вы ходите сказать.
– Для него или кого угодно.
– Кого угодно?
– Для меня. Си, поймите, я не разделяю свое положение и положение Ричарда Фортраста. Я тоже завтра могу оказаться на ИВЛ и хочу, чтобы в таком случае для сохранения моего коннектома применили самые передовые методики, каких бы затрат они не потребовали. Я здесь, чтобы вам сказать: в данном вопросе нет никакой разницы между Ричардом Фортрастом и мной. Мы не предлагаем экономвариант.
Корваллис отпил пива. Хорошее. Интересно, есть ли пиво в цифровом раю Эла Шепарда?
– Вы, вероятно, рассматриваете возможность ионно-лучевого сканирования, – заметил Эл.
– Да.
Это была та самая методика, о которой Корваллис упомянул в разговоре с Фортрастами. Та, с помощью которой в УОТИМе сканировали мышиные мозги. На семейной конференции в гостиничном номере было как-то неуместно входить в детали.
Если считать (как, очевидно, считает Шепард), что коннектом – единственно важное в мозгу, а значит, оцифровав монтажную схему и поместив ее в облако, можно выбросить остальное тело и не потерять ничего существенного, то ионно-лучевое сканирование решает все ваши проблемы. Старая методика, которую применили к одиннадцати замороженным в «Эфрата крионикс», состояла в том, чтобы пропустить мозги через высокоточную ломтерезку, снимая один за другим тончайшие слои и фотографируя каждый срез. Дальше требовалось проследить связи через слои. Именно эту сложную задачу УОТИМ попытался геймифицировать несколько лет назад. Метод целиком зависел от толщины нарезки, разрешения фотографий и внимания геймеров.
Ионно-лучевое сканирование, чтобы сохранить мозг, уничтожает его по несколько молекул за раз. Луч заряженных частиц, сфокусированный с субклеточной точностью, выжигает мозговую ткань. Однако при этом он собирает информацию о том, что разрушает, и записывает ее с куда большим разрешением, чем позволяла старая методика. По сути, это та же ломтерезка, только куда более прецизионная. Вместо груды слоев толщиной с бумажный лист остаются только дым и пар. Продвинутая форма кремации.
– Послушайте, – сказал Корваллис. – В той мере, в какой это касается меня как нерда, читающего статьи в интернете? Да. Куда лучше, чем пропустить все это через машинку для нарезки колбасы и отщелкать фотографии.
– Я пошел бы дальше, – ответил Эл, – и сказал бы, что тут достигнут предел. Если даже завтра изобретут систему с еще большим разрешением, она ничего дополнительно не даст. Все равно что составлять карту США в субмиллиметровом масштабе – она ничего не добавит к сантиметровой.
Корваллис оторвал взгляд от собеседника и глотнул пива. В последние несколько минут эмоциональный прилив сменился эмоциональным отливом. Все эти разговоры о сканировании мозга превратились в нудные детали, с которыми нужно покончить как можно скорее, желательно – чужими руками. Два щедро финансируемых научных центра – УОТИМ и многочисленные фонды и стартапы Эла – независимо пришли к выводу, что лучше ионно-лучевого сканирования ничего нет и быть не может. Облачные компании вроде той, в которой работал Корваллис, сделали долговременное хранение данных таким надежным и дешевым, что думать вообще не о чем.
Так что тут обсуждать? Эл сам минуту назад сказал, что предел достигнут.
– Зачем вы прилетели в Сиэтл? – спросил его Корваллис.
– Убедиться, что последняя воля Ричарда Фортраста – включая распоряжения о медицинском уходе и об останках – будет выполнена, – ответил Эл.
– Вы считаете, что у вас есть на это моральное и этическое право?
– Я не знаю ничего про его родных, – сказал Эл. – Вы, Си, другое дело. Хоть мы и не встречались, я могу оценить вас по профилю в Линкдин, по вашему послужному списку. Я пришел в этот бар, зная, что мы с вами можем побеседовать спокойно и на должном техническом уровне.
– Какое отношение это имеет к моему вопросу?
Эл умиротворяюще поднял руку. Мол, слушай меня, приятель.
– Мысленный эксперимент. Человек родился в примитивном племени, где медицина находится в руках заклинателей. Самая их передовая терапевтическая методика – трясти гремушкой. Позже ему удается получить образование. Он переезжает в Лондон, становится зажиточным человеком. Хочет в случае болезни гарантированно получить то же медицинское обслуживание, что и любой в Лондоне. Поэтому он пишет распоряжение о медицинском уходе, где, по сути, говорит врачу следующее: «Если я заболею и буду без сознания, могут заявиться мои родственники с тем, чтобы исцелить меня гремушками. Они попытаются не дать вам, врачам, предоставить мне такой медицинский уход, какой я хочу получить. Так вот, дайте им пинка под зад. Не впускайте их в мою палату. Они могут стоять под окнами больницы и трясти гремушками до посинения, но ко мне в палату пусть заходят только врачи и медсестры». Он пишет это в форме совершенно пуленепробиваемой юридически, подписывает и скрепляет печатью со всех сторон и убирает в надежное место. Давайте предположим, что случилось худшее. Он правда заболел и лежит без сознания. Его увозят в больницу, и, конечно, являются родственники-знахари. И они не просто хотят стоять возле кровати и трясти гремушками. Они хотят выгнать врачей и медсестер, вытащить капельницы, выключить аппараты, отменить лекарства. В этой ситуации, Корваллис, скажете ли вы, что доктор имеет моральное и этическое право вызвать охрану, чтобы та препроводила заклинателей на улицу?
– Так вы хотите знать про ближайших родственников Ричарда, заклинатели ли они с гремушками?
– Да.
– И, – сказал Корваллис, – просто чтобы уточнить вашу аналогию, вы – врач. И медицинский уход в данном случае не обычные процедуры, которые мы под этим словом понимаем, а…
– Ионно-лучевое сканирование мозга. Да.
И снова пари Паскаля. Эл Шепард убежден, что посредством правильной методики сделает Доджа бессмертным. Как Додж и хотел. И Эл не позволит родственникам встать поперек желания Доджа. Ставки слишком велики.
– Давайте на минутку вернемся к вашей аналогии, – сказал Корваллис. – Когда дело становится серьезным, врач зовет охрану и вышвыривает заклинателей вон. Эл, каков ваш план на случай, если дело станет серьезным?
– Я не остановлюсь перед тем, чтобы пойти в суд и получить судебное предписание.
– Обалдеть.
– Послушайте. Фортрасты расстроятся и на какое-то время меня возненавидят. Это минус. А плюс…
– Вы спасете Ричарду жизнь. Или посмертное бытие – как уж вы это называете.
– А попутно? Может, и рассерженным родственникам тоже. Миллион лет спустя они еще поблагодарят меня за то, что я предпринял необходимые шаги.
– Просто обалдеть.
– Теперь вы, возможно, понимаете, отчего я хотел поговорить именно с вами. Не с родственниками. Для них это может быть личное.
– Это личное для меня.
– Но иначе, верно? Даже если вы меня ненавидите, вы понимаете, на каком я техническом уровне.
Корваллис подумал, что сейчас лучше промолчать. Эл Шепард, не встретив отпора, попытался зайти с другой стороны:
– Минуту назад вы сказали, что рассматривали вариант ионно-лучевого сканирования.
Корваллис и впрямь это сказал. Возможно, зря.
– Как я понимаю, вы решили поискать альтернативу услугам, предлагаемым «Эфрата лайф шеринг».
Да, определенно зря.
– К чему вы клоните?
– Вы, вероятно, исходите из вставленного в контракт пункта, согласно которому родственники могут обратиться к другой организации, если решат, что она лучше.
– Учитывая, что вы только что грозили нам судом, – начал Корваллис, – с какой стати я…
– Заверяю вас как технарь технаря, что такой альтернативы не существует. ЭЛШ далеко обогнала всех в этой области. И я намерен активно за нас бороться. Исключить всякое недопонимание. Защитить наш бренд.
– Желаю вам всяческих успехов с вашим брендом, – сказал Корваллис, вставая. В последний момент он, как будто спохватившись, сгреб вещи Ричарда и пошел прочь, не пожав Элу Шепарду руки. Путь к двери проходил мимо ряда барных табуретов. На четырех сидели люди. Для любителей выпить в полдень они выглядели странно накачанными. Может быть, потому что пили воду. Они разом подняли голову, следя за Корваллисом краем глаза. Один глянул на Эла.
– Все в порядке! – крикнул тот. – Пусть идет.
Табличка на двери сообщала Корваллису «ОТКРЫТО». Значит, она сообщала «ЗАКРЫТО» людям на улице.
Эл для одного лишь разговора снял целый бар и рассадил здесь свою охрану.
«Пусть идет». По пути к машине Корваллис не мог отделаться от этих слов. Неужели всерьез возможно, что его бы не выпустили? Неужели они думали его задержать?
Маловероятно, думал Корваллис, заводя машину и трогаясь на север. Они, может быть, и головорезы, но, скорее всего, головорезы-профессионалы. У них нет юридического права никого задерживать, и они это знают. Про себя они думают: ну и придурок же их босс, если такое сказанул.
А может, просто Корваллис пытался себя успокоить.
7
Он думал сразу отвезти вещи Доджа в гостиницу, но Зула прислала сообщение, что в следующие часа два они будут заняты «переездом», а следом еще одно: «встречаемся у Ричарда часа через 2».
Значит, Додж не будет овощем на вентиляторе. Он умрет в своей постели.
Корваллис заехал на стоянку и отправил сообщение Стэну: «Может ли Эл получить судебное предписание? Реальная ли это угроза?»
Потом он набрал номер Бена Комптона. Бен первым променял Корпорацию-9592 на Уотерхаузовский институт мозга, он же и увел за собой остальных. Потом некоторые вернулись к программированию традиционных компьютерных игр, а вот Бен так и остался в УОТИМе.
– Си-плюс. – Голос Бена звучал глухо. Он, разумеется, уже знал новости. Корваллис слышал его через аудиосистему автомобиля, подключенную к телефону через блютус.
– Бен. Ты в курсе.
– Да. Кошмар полный. Даже не знаю, что сказать. Чуть было дома сегодня не остался.
– Может, к лучшему, что ты на работе.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– Зарезервируй переговорку, и встретимся там через полчаса.
– Заметано. Пожрать?
