скачать книгу бесплатно
Как бы то ни было, Лиззи решила сначала сказать обо всем Тее, а потом – Дэймону.
– Мы опустились, – произнес Дэймон, заставив ее вздрогнуть.
– Да… действительно… – согласилась она, оглядываясь. – Какое облегчение.
– У тебя кружилась голова? – спросил Дэймон, его взгляд при этом был внимательным. Он понял, почему ей стало легче.
Они не остались на аттракционах, молча направившись к своему мотоциклу.
Когда шум веселья за ними затих, Дэймон спросил ее:
– Где ты поселилась, когда ушла из дома после того суда?
– На лавочке в парке, – невозмутимо ответила Лиззи.
– Я серьезно, – не унимался Дэймон.
– И я тоже, – заверила его она. – Первую ночь я провела на лавочке в парке – ровно до того момента, пока не начался дождь.
– А потом? – Его лицо превратилось в угрюмую маску.
Это была ее единственная ночь на улице. Лиззи быстро сообразила, что если она в ближайшее время не найдет себе кров, то респектабельные люди не возьмут ее на работу, даже уборщицей.
– Я нашла работу уже на следующее утро, – сказала Лиззи. – Уборщицей. Тем более навыки уже имелись, – с иронией добавила она. – Моя мачеха была слишком скаредной, чтобы платить кому-то за уборку, поэтому дом убирала я. Это сослужило мне хорошую службу, – призналась Лиззи.
– Могу себе представить.
Мог ли он представить себе, что мачеха заставляла ее мыть полы на коленях, не разрешая пользоваться шваброй? Мог ли он представить себе, что она заставляла ее чистить углы зубной щеткой? И убирать за собой снова и снова, когда она приходила с улицы в грязных ботинках?
– На самом деле та работа, на которую я устроилась, была гораздо легче, чем дома, – заметила Лиззи.
– А где ты сейчас живешь?
– Разве ты не спрашивал Ставроса?
Дэймон заглянул в ее глаза.
– Это было бы нечестно.
– Ты прав, – согласилась она, когда они остановились перед мотоциклом. – Ставрос очень хорошо относится ко мне. Я живу в однокомнатной квартире, если это тебе так интересно.
– Да, интересно, – сказал Дэймон, надевая свой шлем.
– Мне знаком этот взгляд, – сказала Лиззи.
Он нахмурился.
– Какой именно?
– «Она росла, как принцесса, и ее падение было стремительным и жестким». Знаешь, сколько раз за всю жизнь люди так смотрели на меня? Но знай, что я никогда не была так счастлива, как теперь.
И это было правдой. У Лиззи была дочь, которая любила ее, и работа, которая давала деньги на оплату квартиры. Да, иногда приходилось очень туго, но Лиззи никогда не брала деньги в долг.
– Может, хватит? – спросила она, когда Дэймон дал ей шлем. – Давай теперь поговорим о тебе.
– Не думаю, что это хорошая идея, – решительно заявил он. – Я очень скрытный человек. – Садись.
Эта стычка очень взбудоражила Лиззи, и она думала об этом, когда они ехали в город. Никто из них не желал уступать. У нее подрастала дочь, которую нужно было защищать, и Лиззи готова была делать это с яростью тигрицы, а Дэймон был очень жестким человеком, насколько ей было известно. Невзирая на свое обаяние, которое он пускал в ход, когда ему это было нужно, он оставался твердым как скала.
Дэймон остановился перед рестораном.
– Не хочешь выпить? – предложил он, когда она сняла свой шлем.
– Нет, спасибо. Но благодарю тебя за чудесный вечер.
– Ну что тебя останавливает всего-то от кружки пива? – настаивал он, слезая с мотоцикла.
Лиззи колебалась, но была вынуждена признаться себе, что ей было бы приятно оказаться по другую сторону барной стойки. Ставрос выглянул из-за кухонной двери, затем удалился с довольной улыбкой. Хотя бы ради него ей надо было остаться с Дэймоном. И хотя напитки им предлагались за счет заведения, Дэймон все же заплатил.
– Итак, – сказал он, взглянув на нее поверх кружки с пивом, – расскажи мне о своей мачехе, Золушка.
– Хватит об этом, – сказала Лиззи.
Она была обязана мачехе тем, что та помогла ей столкнуться с реальностью. Если бы не эта злая женщина, Лиззи выросла бы избалованным ребенком, без всякого чувства ответственности, но когда она оказалась на улице без гроша в кармане и при этом обнаружила, что беременна, в сознании ее произошел переворот. Вся ее жизнь теперь была посвящена Тее.
Наклонив лицо к бокалу с коктейлем, Лиззи стала пить его через трубочку, не желая говорить о том времени, когда мечты ее развеялись в прах.
Ее отец сорил деньгами, когда она была совсем юной. Теперь она знала, что все средства принадлежали Гавросу.
«Это счастье для меня – баловать свою дорогую дочь», – говорил ей отец, когда они планировали одно развлечение за другим.
Теперь Лиззи понимала, что отец стал ухаживать за мачехой, надеясь жениться на богатой наследнице. Ирония в том, что женщина, которую он привел домой, была такой же хищницей, как и он. Ее интересовало только его богатство.
Лиззи сначала радовалась, что отец теперь не одинок, ведь она хотела видеть его счастливым. Но прошло немного времени, и она поняла, как сильно ошибалась.
– В ту ночь ты сказала мне, что любишь рисовать, – напомнил ей Дэймон. – Ты так и не реализовала свой талант?
– Теперь у меня нет времени на это.
– Звучит печально.
Да, печально. Лиззи больше не могла выносить этот болезненный разговор. Она встала, намереваясь уйти.
– Я отвезу тебя домой, – предложил Дэймон.
– Нет, не надо, – быстро возразила она. – Ставрос развозит своих работников по домам, если они задерживаются допоздна.
Дэймон кивнул:
– Хорошо. В другой раз.
Может быть, другого раза не будет. Она может не выдержать этого напряжения. Он смотрел на нее так, будто думал, что она такая же корыстная, как ее отец. Дэймон же отличался не только богатством и сексуальной харизмой – в нем было намешано множество различных граней.
Лиззи проводила его до двери.
– Надеюсь, мы скоро увидимся, – произнес он.
Словно завороженная, Лиззи наблюдала за тем, как он сел на свой «харлей» и умчался прочь. Но ей снова хотелось увидеть его. Она должна его увидеть. Лиззи смотрела ему вслед, пока он не исчез в ночи. Таким был Дэймон: властным и стремительным.
Глава 4
«Лиззи, Лиззи, Лиззи… Что ты скрываешь от меня?»
Войдя в свои апартаменты, обращенные окнами к набережной Темзы, Дэймон глубоко задумался. Он видел эту женщину насквозь, как и одиннадцать лет назад, поэтому понимал, что она ему что-то недоговаривает.
Позвонив шоферу, Дэймон велел ему зайти. Через пару недель отцу исполнится семьдесят лет, и он хотел приготовиться к этому событию и даже уже пригласил на юбилей молодежный оркестр из Лондона.
«Слишком много дел накопилось», – подумал Дэймон, когда шофер пришел забрать его сумку. Лиззи мгновенно изменила его планы, но все равно дела и обязанности всегда были на первом месте. Он обязательно снова увидит ее, когда вернется из Греции.
Лиззи, как обычно, встретилась с Теей в кафе напротив ее музыкальной школы. Девочка была необычно возбужденной.
– Новое здание Гавроса находится прямо рядом с консерваторией, – с энтузиазмом сообщила девочка. – Ты должна увидеть его. Все вокруг преобразилось с тех пор, как этим местом перестала владеть та унылая страховая компания!
При имени Гавроса Лиззи охватило напряжение. Ей так не хотелось отвлекаться от драгоценного общения с дочерью, но необходимо было узнать подробности.
– И ты была в этом здании? – сердце ее забилось в ожидании ответа Теи.
– Конечно! – радостно подтвердила Тея, облизывая сладкий крем с пальцев. – У нас было прослушивание у мужчины…
Сердце Лиззи сжалось от тревоги.
– Какого мужчины? Высокого и черноволосого?
– Нет, маленького, толстого и лысого, – уточнила Тея к облегчению матери. – Он сказал, что работает на фирму Гавроса. Мы будем играть на юбилейном вечере в Греции – на острове, которым владеет семья Гаврос.
– Так… Тебе надо купить панаму, купальник и, наверное, пару сарафанов. Что? – Лиззи рассмеялась, когда Тея театральным жестом схватилась за горло.
– Сарафаны – это для пожилых леди, – сказала она. – А тебе новая одежда нужна больше, чем мне, – добавила дочь, нахмурившись. – Ты поедешь со мной в Грецию?
– Конечно, ведь я не пропустила ни одного твоего концерта.
– Хорошо. – Тея расслабилась.
Лиззи надо было взяться за любую работу, чтобы оплатить дорогу. И также она хотела сделать все, чтобы поддержать Тею.
– Ты знаешь, чей это день рождения? – непринужденно поинтересовалась она.
– Какого-то пожилого господина, – рассеянно промолвила Тея.
Неужели это отец Дэймона, дедушка Теи? Желудок Лиззи судорожно сжался. Сделав глубокий вдох, она приступила к серьезному разговору.
– Мы с тобой никогда не беседовали о твоем отце…
– Потому что не было необходимости, – прервала ее Тея, нахмурившись. – И я не хочу о нем говорить, – упрямо добавила она. – Зачем мне отец, когда у меня есть ты?
– Было бы хорошо, если…
– Ха! – воскликнула Тея. – Мы даже не знаем, где он находится. Может быть, на другом конце планеты.
– А что, если я знаю?
– Это неправда, – уверенно сказала Тея. – А если бы ты послушала моих друзей о том, как ссорятся их родители, ты бы никогда не стала искать его.
– Не у всех семей одинаковые проблемы.
– Мне вообще не хочется проблем… – заявила Тея. – А мы с тобой счастливы, да? Почему ты хочешь что-то изменить?
Их драгоценное время вдвоем заканчивалось. Лиззи надо было возвращаться на работу, а Тее – в школу.
– Мы снова поговорим об этом, – сказала Лиззи.
– В Греции, – напомнила ей Тея.
– Да, в Греции, – согласилась Лиззи, раскрывая зонтик.
Дэймон с удовольствием занимался организацией юбилейного вечера отца, которого обожали буквально все. Он принес процветание острову, и теперь, после его ухода на пенсию, Дэймон хотел продолжить его дело.
«Идея пригласить молодежный оркестр была превосходной», – подумал Дэймон, идя по песчаному пляжу.
Сцену возводили на открытом воздухе – за зданием школы, где разместили юных оркестрантов. Они уже приехали и начали репетировать. И все, кто слышал их, восторгались их музыкой.
Внимание Дэймона привлекла одна девочка – с черными кудрями и озорными глазами. Она исполняла сольную партию на скрипке – и так виртуозно, что все о ней говорили. Но девочка, казалось, не обращала на это особого внимания. Она просто наслаждалась музыкой.
Дэймон спросил, как ее зовут.
– Тея, – ответила она. – Это греческое имя, и я немножко гречанка.
Он рассмеялся.
– Я тоже немножко грек.
– Нет, вы настоящий грек, – возразила она, – у вас черные глаза.
– Разве это плохо?
– Нет, очень хорошо, – заверила она его. – Моя мама наполовину гречанка, и вы должны с ней познакомиться, – добавила она, прищурив от солнца глаза.
– Да?
