banner banner banner
Император костяных осколков
Император костяных осколков
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Император костяных осколков

скачать книгу бесплатно

Ранами следовало понимать, что Фалу, встав на этот путь, уже не свернет, она всегда и во всем шла до конца.

– Любимая, ты не можешь нести ответственность за весь тот вред, который причинил твой отец.

– Я все-таки попробую.

И дело тут было не только в страданиях простых людей. Ранами заметила, какое лицо было у Фалу, когда она поднялась из подземелья, где сидел ее отец. Она все еще чувствовала себя обязанной отцу, семейные узы все еще были слишком крепки. Возможно, она права и ее отец был не таким уж плохим человеком. Он любил ее. Но любовь не всегда делает человека лучше или добрее.

Впереди появились дворцовые стены. Стражник помахал им от ворот. Ранами подняла руку в знак приветствия, а потом наклонилась ближе к жене:

– Даже если бы ты могла компенсировать весь причиненный отцом вред, его все равно нельзя было бы отпускать на свободу.

– А как же прощение? – огрызнулась Фалу. – Как насчет того, чтобы жить дальше?

– Ты не можешь искупить вину отца, только он один может это сделать. А сейчас людям Нефилану нужна справедливость. Они хотят чувствовать себя в безопасности.

– Никто не может чувствовать себя в безопасности после Головы Оленя, – мрачно сказала Фалу, когда они проходили под аркой ворот. – Бедная девочка. У сирот жизнь и так несладкая, а тут ты теряешь место, которое считала своим домом. Это как во второй раз стать сиротой.

Аиш пошевелилась и тихо сказала:

– Я не с Головы Оленя. Сюда приплыла только сегодня утром. Тайком пробралась на корабль. Им это не понравилось. Выбросили меня за борт. Пришлось плыть самой.

У Ранами пересохло во рту. Этим утром? Неудивительно, что девочка не знала, кто такая Фалу.

– Ты приплыла с какого-то другого острова? Но была на Голове Оленя, когда он затонул.

– Нет. – Аиш с трудом приподняла голову и посмотрела Ранами в глаза. – Я с Унты.

– Унта не тонула, Голова Оленя утонула, – сказала Фалу, но голос ее прозвучал не слишком уверено.

– Было землетрясение. Один толчок. Потом другой. А потом они уже не прекращались.

Аиш говорила тихо, но отчетливо, солдаты на стене вполне могли ее услышать, но Ранами вдруг поняла, что не может заставить себя двигаться быстрее, не может увести их в какое-нибудь более уединенное место.

Страх пустил корни у нее в животе.

– Унта утонула.

12

Йовис

Письмо от безосколочных я сжег сразу, как только прочитал. Если бы его кто-то случайно нашел, для меня это был бы прямой путь на плаху. Я легко мог представить, как мама находит письмо и говорит: «Нельзя такие вещи разбрасывать где попало! Глупый мальчик. Ты заслуживаешь, чтобы тебе отрубили голову!»

Лампу притащить в трюм я не отважился, так что держал в руке маленькую свечку и вглядывался в темноту. Палуба раскачивалась, но я твердо стоял на ногах. Во влажный сезон Бескрайнее море редко бывает спокойным.

Чтобы наполнить паруса попутным ветром, на верхней палубе жгли умные камни, поэтому Мэфи с Траной, которые не переносили этого запаха, ретировались вниз. Я им сочувствовал, ведь они с таким удовольствием носились по палубе от кормы к носу и обратно и прыгали с борта в воду. Но Лин сразу дала понять, что это путешествие не прогулка и для нас важна скорость. Мне хотелось ее отговорить. Чем больше времени я проводил с Мэфи, тем меньше мне нравился запах умных камней, но я и так достаточно часто перечил императору. Даже мог себе представить, как мама, узнав об этом, начинает гадать – то ли я задался целью подставить шею под топор, то ли просто дурак.

В последние дни я стал склоняться ко второму варианту.

Если император, образно говоря, был ступкой, то Безосколочное меньшинство было пестиком, а я – незадачливым зернышком, попавшим в эту самую ступку.

Безосколочные писали о мече с белым клинком. Хотели, чтобы я его украл. Это же проще простого для героя, о котором в народе слагали песни. Да, я выжил после ранения отравленным ножом наемной убийцы, но я все-таки понимал, что не бессмертный. Моя плоть быстро срасталась, а кровь сама собой очищалась от яда, но я сомневался, что моя отрубленная голова способна сама пришить себя к шее, и не стремился проверять.

В трюме стояли ящики со старинными книгами, четыре резных сундука с осколками костей и несколько корзин с едой и всякими мелочами. Мне казалось, что в пещере под дворцом, где содержалась та жуткая конструкция, я видел какой-то меч на стене. Но я мог и ошибаться, ведь мне было чем там заняться. Однако, наблюдая за тем, как слуги спускали в трюм все это добро, я обратил внимание, что один сундук они отнесли в каюту Лин. Этот сундук я видел в пещерах под дворцом. Если Лин решила взять его с собой, то и меч могла тоже взять.

А еще мне в голову постоянно лезли мысли про спектакль «Восстание Феникса», в котором рассказывалось об уничтожении Аланги магическим мечом.

Когда я был маленьким, труппа только один раз дала представление на Анау, но магический меч целиком завладел моим воображением. И на моего младшего брата Оню, которому тогда было семь, он тоже произвел неизгладимое впечатление. Брат подыскал себе подходящую палку и расхаживал с ней, объясняя всем и каждому, что это магический меч. Папа только трепал его по волосам, а мама, поджав губы, напоминала, что даже герой, сразивший Алангу, должен мыть за собой посуду.

Я открыл крышку ближайшего ящика и пробежался пальцами по корешкам книг. Ничего особенного – обычные исторические книжки и легенды древних времен, даже один экземпляр «Восстания Феникса».

– Что ты здесь забыл?

Я развернулся кругом и увидел Лин. Она была в простой одежде для путешествий, шторки на ее лампе были закрыты, а когда она их открыла, я даже заморгал от яркого света. По лицу Лин поползли тени.

И как такая маленькая женщина может быть такой грозной?

– Уверена, обыск трюма не входит в твои обязанности. Или это тоже для моей защиты? Что-то я не вижу тут никаких опасных конструкций.

Кто-то прошел по верхней палубе у нас над головами. Я почувствовал, что начинаю потеть. Надо было что-то быстро придумать.

Я поднял руки и, как мне казалось, обезоруживающе улыбнулся:

– Вы поймали меня, ваше высочество. Я шпион и меня подослали выяснить, как сильно вы интересуетесь… – я достал из ящика «Восстание Феникса», – старинными пьесами. – Взвесил книгу на ладони. – Почему ее никто не переписал на новый лад? Как-то глупо думать, что Алангу одолели одним мечом.

Тут я слишком уж близко скатился к правде, но, как опытный обманщик, я давно понял, что глупая болтовня может быть очень полезной.

– Ты ведь не ждешь, что я целыми днями буду сидеть в своей каюте или охранять твою. На верхней палубе я только путаюсь под ногами. Вот подумал, что могу найти что-нибудь почитать.

Напряженные плечи Лин заметно расслабились, лицо стало не таким суровым. Она вздохнула, как будто я был своевольным ребенком, которому надо вправить мозги. Сердце у меня тоже успокоилось, потливость как рукой сняло.

– Ты мог бы спросить, – сказала Лин.

Ее лампа хорошо освещала трюм, так что я задул свечу.

– Беспокоить императора, чтобы взять почитать пару книг? Трюм не заперт, ящики тоже. Если бы ты не хотела, чтобы я сюда спускался, ты бы и трюм, и ящики заперла. Так ведь делают императоры?

Возможно, не стоило намекать не ее сходство с отцом, но я от страха стал хуже соображать и допустил оплошность. Теперь надо было все исправить, только я не знал как, не мог быстро подобрать нужные слова.

Лин прищурилась и протянула ко мне руку. Я сначала даже подумал, что она собирается меня ударить, но она просто забрала у меня книгу, и ее пальцы только слегка коснулись моих. У меня желудок запрыгал, как дельфин по волнам. Даже в дорожной коричневой тунике и штанах, с убранными в простой узел на затылке волосами, она была притягательной и даже, я бы сказал, манящей.

У меня сжалось горло, пришлось даже сглотнуть, прежде чем я сумел выдавить из себя:

– Или я допустил непростительную ошибку?

Я действительно чувствовал, что допустил непростительную ошибку, только это не имело отношения ни к книге, ни к трюму.

Лин посмотрела мне в глаза и почти сразу отвела взгляд.

Она покраснела? Или это такой свет от лампы?

– Эту возьму я, – сказала Лин, – специально за ней спустилась. А ты выбери себе другую. Только верни, когда дочитаешь.

С моей стороны было недостойно напоминать о запертых дверях. Я спустился в трюм, чтобы попытаться найти меч, я ее обманул, она отреагировала строго, но в то же время проявила снисходительность. Она слишком мне доверяла. Или я был слишком хорошим обманщиком. Или и то и другое.

Я неловко достал из ящика первую попавшуюся книгу и, даже не взглянув на название, сунул в наплечную сумку.

– Спасибо, ваше высочество. Я прочитаю и верну. Обещаю.

И после этого я, стараясь держаться от Лин подальше, насколько это было возможно, быстро прошел мимо нее. Ее волосы пахли жасмином, и этот аромат преследовал меня половину трюма.

Надо будет в следующий раз поставить у двери Мэфи. Надо соблюдать осторожность. Надо… надо проветрить мозги.

Выйдя из трюма, я полной грудью, как будто мне предстояло нырнуть на большую глубину, вдохнул пахнущий морской водой и старым деревом воздух. Сжал и разжал пальцы. В юности у меня бывали моменты, когда я не понимал, что чувствую. Но теперь я стал взрослым, я был вдовцом и достаточно долго прожил в своем теле, чтобы это понимать. Лин была… сложной. Она не была Эмалой, вообще на нее не походила.

Войдя в свою каюту, я обнаружил, что Мэфи лежит под покрывалом на моей кровати, а под лапами у него книга. Книга Аланги, которую я, казалось, целую жизнь назад нашел в убежище безосколочных. Она должна была лежать в моей сумке. Я прекрасно понимал, что книга не может быть сразу в двух местах, но все равно пошарил в сумке.

– Ты взял эту книгу из моей сумки?

Мэфи перелистнул когтем страницу.

– Нет.

Задаешь глупые вопросы, получай глупые ответы.

– Мэфисоло, – строго сказал я, и это привлекло его внимание. – Ты не можешь брать вещи, просто потому что тебе так захотелось.

Забавно, наверное, услышать такое от контрабандиста. От шпиона. Даже поняв, что между нами есть некая магическая связь, я все равно думал, что взял зверька, о котором должен заботиться. Странного такого, который умеет разговаривать. Но теперь у меня было чувство, будто я воспитываю непослушного подростка. Когда я задумывался о будущих собственных детях, у меня перед глазами возникала расплывчатая, как во сне или в мечтах, картинка, и она не имела ничего общего с детьми, которых я встречал в реальной жизни.

Мэфи вылез из-под покрывала, потянулся и боднул меня головой в бедро:

– Мне было скучно.

Лин я практически то же самое сказал в свое оправдание. Не это ли имела в виду мама, когда говорила, что моим наказанием за все совершенные проступки станут дети, которые будут вести себя, как я? Я почесал Мэфи за ушами, и мои пальцы сразу покрылись белой пылью.

– Ладно, а что интересного для тебя в этой книге? Ты ведь не умеешь читать.

Вообще-то, я уже начал учить его читать, но эта книжка, как я догадывался, была написана на языке Аланги. Я столько раз ее перелистывал в надежде понять смысл хотя бы нескольких слов, все без толку.

Можно обратиться за помощью к Лин, у нее во дворце богатая библиотека, да и кто знает, насколько широко она образованна?

Нет. Плохая идея. Теперь все мои мотивы покажутся ей подозрительными. Да и мне самому тоже. Я – капитан Императорской гвардии, но в открытом море нам вряд ли может угрожать нападение. Лучше избегать Лин, пока неловкость от этой встречи в трюме не улетучится. Хватит того, что у нас есть общий секрет. И того, что я вроде как сумел втереться к ней в доверие.

Мэфи положил лапу мне на колено:

– Это дневник. Написал кто-то по имени Дион.

У меня все похолодело внутри.

– Что?

– Я умею понимать некоторые слова.

– Как?

Он наклонил ко мне голову:

– Смотрю на них, и они становятся понятными.

У меня мысли забегали по кругу, как собака за собственным хвостом. Надо было замедлить их ход и постараться в них разобраться.

Если Мэфи понимает смысл некоторых слов на языке Аланги, это подтверждает мою теорию о том, что мы с Лин из Аланги. И значит, он может помочь мне расшифровать хоть что-то из дневника Диона. Дион – самый могущественный из Аланги. Я слышал о нем множество легенд. Теперь же я смогу узнать о них больше и отделить правду от выдумок, которыми меня пичкали в детстве.

Я положил книгу на колени и взял чистый лист бумаги. Рядом поставил низкую широкую чернильницу.

– Скажи, какие слова ты понял.

Дело шло медленно.

Я распознал слово, которое означало «Аланга», Мэфи – несколько других, хотя толковал их довольно расплывчато. Я сумел определить значение некоторых слов, исходя из темы, но целые предложения мне всё не давались.

Решив сделать небольшой перерыв, я попросил слугу принести мне ужин в каюту, ну и для Мэфи какой-нибудь еды. Он с удовольствием поел, а потом заглянул в мой листок:

– Что там написано? Понял уже?

Я указал на одно слово:

– Вот это означает «Аланга». Еще упоминается Сукай, так что здесь описывается начало их династии. А вот это слово, судя по тому, как ты мне это описал, означает «убивать» или «разрушать».

Я пролистал еще несколько страниц.

– Вот еще слова – «мужчины», «женщины», «дети». «Охота». Все.

Мэфи опустил голову, как будто опасался, что на нас вот-вот обвалится потолок.

– Да. Убийство. Всех убили.

– Аланга не могла убить представителей династии Сукай.

Я умолк. Ну конечно. Это же написано одним из Аланги. Так что это о том, как Сукай уничтожили Алангу. Мужчин, женщин, детей. Почему-то мне никогда не приходило в голову, что у Аланги были дети. Но, естественно, они были, даже если Аланга были бессмертными, они ведь должны были откуда-то взяться. Я так долго думал о них как о сверхъестественных существах. И все благодаря легендам, как Аланга, не заботясь, сколько погибнет людей, насылали на простых смертных всяческие бедствия и разрушения. А ведь у них были семьи.

– Сукай убили всех из Аланги. Ты прав. Устроили настоящую резню.

Я провел пальцем сверху вниз по странице, перелистнул и снова начал выискивать знакомые слова. Это был первый раз, когда я думал о поражении Аланги как о бойне. В представлениях и песнях это событие подавалось как славная победа. Простые люди победили и зажили свободно, без страха, что их уничтожит магия Аланги.

Но со временем их страх перед Алангой сменился страхом перед Сукай.

Мэфи обнюхал страницы.