Если я не вернусь. Стихи поэтов, погибших в Великой Отечественной войне

Павел Коган, Николай Майоров, Иосиф Уткин и др.

Если я не вернусь. Стихи поэтов, погибших в Великой Отечественной войне

Печатается по изданию:

До последнего дыхания. Стихи советских поэтов, павших в Великой Отечественной войне / Сост. Ирина Александровна Богатко. М.: Правда, 1985

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Джек Алтаузен

родился в 1907 г.

погиб в бою под Харьковом в 1942 г.

Вся Отчизна меня провожала

На войну уходил я из дома,Плыл над городом день голубой.Переулком, где все нам знакомо,Шли мы рядом, родная, с тобой.На прощанье ты твердо сказала:«Надо край наш любимый спасти» —И сама помогла до вокзалаВещевой мой мешок донести.Помню я, на углу возле сквераЧья-то девочка к нам подошла,Улыбнулась: «Зовут меня Вера» —И на память кисет поднесла.А потом поглядела построже,Детский взгляд мне ее не забыть:«Я хотела бы, дяденька, тожеДо вокзала тебя проводить!»И пошли вы, меня провожая,Обе полные думой одной, —Ты и девочка эта чужая,Что навеки мне стала родной.Помню лица, мелькнувшие мимо,Голубей на киосках цветных,Чей-то возглас: «Соколик родимый,Там, на фронте, постой за своих!»И старушка, что даже не знала,Чей я, кто я и как меня звать,Вместе с вами пошла до вокзала,Словно сына, меня провожать.И когда на ступеньках вагонаМы безмолвно с тобой обнялись,Посмотрела она умиленноИ сказала: «Сынок, оглянись!»Оглянулся я молча – и замер:На перроне, средь ясного дня,Сотни женщин махали платками,На войну провожая меня.И успел я прочесть в каждом взоре:«Милый, будь беспощаден в борьбе,Пусть великое русское гореГневом сердце наполнит тебе…»И потом, вспоминая об этом,Через лес, оглашенный пальбой,Озаренный январским рассветом,С автоматом я ринулся в бой.Я фашистской не кланялся пуле,Не робел, не терялся в дыму.В грозном грохоте, в огненном гулеНес я гибель врагу своему.И рука у меня не дрожала,Потому что в тот день голубойВся Отчизна меня провожала,Весь народ провожал меня в бой.1942

Я пишу, дорогая, тебе

Повезло нам сегодня с ночлегом —Печка топится, лампа горит.И подсолнух, засыпанный снегом,Вдалеке на пригорке стоит.Чай дымится, душистый и сладкий.Отогрелись мы в теплой избе.На листочке из синей тетрадкиЯ пишу, дорогая, тебе.Знаю я, ты прочтешь строки эти,Улыбнешься и скажешь опять:«Самый родненький мой ты на свете,Только писем не любишь писать».А потом возле детской кроватки,Возле нашего сына вздохнешьИ листочек из синей тетрадкиК пухлым губкам его поднесешь.Скажешь: «Сын, это папа нам пишет,Хоть и редко, но письма нам шлет».Постоишь, поглядишь, как он дышит,И слезинка невольно блеснет.И промолвишь ты, счастьем согрета:«До чего на отца он похож!Те же волосы русого цвета,Так же ласков и так же пригож».Я пишу, а вокруг, дорогая,Спят бойцы на шинелях своих.Печка топится. Лампа, мигая,Свет спокойный бросает на них.Снова голос твой тихий я слышу,Он навеки мне в сердце проник:«Как же, милый, на холод ты вышелИ забыл застегнуть воротник?»В светлой дружбе мы жили с тобою,Как цветы полевые, росли,И над нашей чудесной судьбоюВдруг фашисты топор занесли.Ничего! Мы обрубим им руки.Ничего! Стисни зубы сильней.Каждый миг нашей горькой разлукиВраг оплатит нам кровью своей.Если б только увидеть могла ты,Как ползу я с гранатой в дыму.Грозный счет мой открыт для расплаты,Платят кровью враги по нему.Не один я такой в нашей роте.Каждый счет свой открыл именной…И берем мы втройне при расчете —За семью, за разлуку с женой.За страну, за сады, что шумели,Кровью платят за всё нам сполна.Правда, волосы чуть поседели —Что ж поделать, на то и война!Дорогая, горжусь я тобою.Только вспомню – и сердцу тепло.К нам в окопы вчера после бояМного разных подарков пришло.Пулеметчики варежки взяли…И узнал я, мой друг, не таи —Их у детской кроватки вязалиРуки Родины, руки твои.Зимний ветер в трубе завывает.Спят бойцы – просыпаться им срок.Печка топится, лампа мигает,И дописан последний листок.Я окреп для борьбы и для жизни,И сплелись воедино во мнеЧувство Родины, верность ОтчизнеС нежным чувством к любимой жене.1942

Письмо от жены

Там, где яворы мирно дремали,Тишиной и прохладой полны,В незнакомом селе, на привале,Получил я письмо от жены.И прочел я, волненьем объятый,Дорогие для сердца слова.На конверте был адрес обратныйИ отчетливый штемпель «Москва».А потом незаметно я сноваВсё письмо перечел в тишине,Отзывалось в нем каждое словоСамой нежной любовью ко мне.Я читал, и росла моя сила,Мне казалось, что вместе с женойТем же голосом мне говорилаВся страна: «Будь здоров, мой родной!»Обо всем мне жена написала,И в конце вместо слов о любви,Вместо «крепко целую» стояло:«Ты смотри, мой хороший, живи!Ну, а если от пули постылой…»Тут шли точки неровной строкойИ стояло: «Запомни, мой милый,Есть бессмертие в смерти такой».Буду жить, буду драться с врагами,Кровь недаром во мне зажжена.Наше счастье топтать сапогамиМы с тобой не позволим, жена.Над бойцами плыл дым от цигарок,За деревней гремел еще бой,И лежал у меня, как подарок,На ладони конверт голубой.Я глядел, а улыбка сияла,И глаза были счастьем полны:Это Родина мне написалаЧистым почерком верной жены.1941

Родина смотрела на меня

Я в дом вошел, темнело за окном,Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло —Дом был оставлен, пусто было в нем,Но все о тех, кто жил здесь, говорило.Валялся разный мусор на полу,Мурлыкал кот на вспоротой подушке,И разноцветной грудою в углуЛежали мирно детские игрушки.Там был верблюд, и выкрашенный слон,И два утенка с длинными носами,И дед-мороз – весь запылился он,И кукла с чуть раскрытыми глазами.И даже пушка с пробкою в стволе,Свисток, что воздух оглашает звонко,А рядом, в белой рамке, на столе,Стояла фотография ребенка…Ребенок был с кудряшками, как лен,Из белой рамки, здесь, со мною рядом,В мое лицо смотрел пытливо онСвоим спокойным, ясным синим взглядом…Стоял я долго, каску наклоня,А за окном скрипели ставни тонко.И Родина смотрела на меняГлазами белокурого ребенка.Зажав сурово автомат в руке,Упрямым шагом вышел я из домаТуда, где мост взрывали на рекеИ где снаряды ухали знакомо.Я шел в атаку, твердо шел туда,Где непрерывно выстрелы звучали,Чтоб на земле фашисты никогдаС игрушками детей не разлучали.1941

Мать

Ей не спится, что-то сердце ноет,Ломит грудь, а ночь темным-темна,Звезд не видно, зимний ветер воет,И, куда ни глянь, везде война.Стонет явор за окном уныло,Кот мурлычет в сонной тишине.Пусто в хате. Мужа схоронила,А сыны? Где ж быть им – на войне.Двое шлют ей радостные вести.Хоть и горько дома жить одной,Но за старших двух душа на месте,Только младший – жив ли он, родной?От него ни писем, ни открытки.Где он? Что с ним? Полночь. Спит село.Услыхала кашель у калитки,Встала: «Ну, кого там принесло?Эх ты, горе, так и не уснула…»Дверь раскрыла, ветер валит с ног,Вышла и руками вдруг всплеснула:Младшенький, родименький сынок!Обняла, к лицу его припала.И стоял, обросший бородой,Тот, кого в тазу она купала,Мыла чистой тепленькой водой.Дрожь в ногах – все старость и простуда.Затопила печь, накрыла стол.«С фронта, милый, как же ты, откуда?Отпустили?»        «Нет, я сам ушел.Сам ушел!» – Он повторил и замер.Повторил, не пощадил седин.Как чужие, встретились глазами,И отвел лицо в сторонку сын.Долгим взглядом мать его пытала —Страшен долгий материнский взгляд, —А потом беззвучно прошептала:«Будь ты проклят, уходи назад!»Есть у нас свои законы жизни:Мы в боях фашистских бьем зверей,Кто изменит в этот час Отчизне —Того ждет проклятье матерей.1942

Партбилет

Под ясенем, где светлый луч бежал,Боец, сраженный пулей в полдень ясный,Сверкая каской, в полный рост лежалЛицом на запад, мертвый, но прекрасный.Как твердо стиснут был его кулак!Рука его была так крепко сжата,Что не могли ее разжать никакДва белобрысых зверя, два солдата.Они склонились в ярости над ним —Скоты таких упорных не любили, —Кололи грудь ему штыком стальнымИ кованым прикладом долго били…Но все равно сквозь злобный блеск штыка,Как верный символ нашего ответа,Тянулась к солнцу сжатая рукаС простреленным листочком партбилета.1942

Вячеслав Афанасьев

родился в 1903 г.

погиб на фронте в 1943 г.

«Вслед за огненными лосями…»

Вслед за огненными лосями,В сновиденье ль, наяву ль,Золотые стрелы осениПросвистели в синеву.Просвистели, и рассветнаяВновь струится тишина.Только издали заветнаяЧья-то песня мне слышна.Беспокойное и жгучее —Что там в сердце, в глубине,Или молодость кипучаяВозвращается ко мне?Что ж, пути ей не заказаны…Друг далекий, подходи!Сколько слов еще не сказано,Сколько песен впереди!

«Застигнутый последней метой…»

Застигнутый последней метойИ не успев всего допеть,Благословлю я землю эту,Когда придется умереть.Благословлю ее за воздух,Дыша которым был я смел,За светлых рек живую воду,Где телом и душой свежел.За поле знойное пшеницы,За села и за города,За наш достаток, где хранитсяЗерно и моего труда.Благословлю земли просторы,Где жил я здесь в наш светлый век,Любил ее моря и горы,Как мог свободный человек.Что здесь учился у народаПеть песни ясной простотыИ украшать трудом природуВо имя счастья и мечты.

Всеволод Багрицкий

родился в 1922 г.

погиб на фронте под Ленинградом в 1942 г.

Одесса, город мой!

Я помню,Мы вставали на рассвете:Холодный ветерБыл солоноват и горек,Как на ладони,Ясное лежало море,ШаландамиНачало дня отметив,А под большимиЧерными камнями,Под мягкой маслянистою травойБычки крутили львиной головойИ шевелили узкими хвостами.Был пароход приклеен к горизонту,Сверкало солнце, млея и рябя,Пустынных берегов был неразборчив контур…Одесса, город мой! Мы не сдадим тебя!Пусть рушатся дома, хрипя в огне пожарищ.Пусть смерть бредет по улицам твоим,Пусть жжет глаза горячий черный дым,Пусть пахнет хлеб теплом пороховым,Одесса, город мой,Мой спутник и товарищ,Одесса, город мой,Тебя мы не сдадим.1941

Ожидание

Мы двое суток лежали в снегу.Никто не сказал: «Замерз, не могу».Видели мы – и вскипала кровь, —Немцы сидели у жарких костров.Но, побеждая, надо уметьЖдать, негодуя, ждать и терпеть.По черным деревьям всходил рассвет,По черным деревьям спускалась мгла.Но тихо лежи, раз приказа нет,Минута боя еще не пришла.Слушали (таял снег в кулаке)Чужие слова на чужом языке.Я знаю, что каждый в эти часыВспомнил все песни, которые знал,Вспомнил о сыне, коль дома сын,Звезды февральские пересчитал.Ракета всплывает и сумрак рвет.Теперь не жди, товарищ! Вперед!Мы окружили их блиндажи,Мы половину взяли живьем…А ты, ефрейтор, куда бежишь?!Пуля догонит сердце твое.Кончился бой. Теперь отдохнуть,Ответить на письма… И снова в путь!1942

Встреча

Был глух и печален простой рассказ(Мы в горе многое познаем)Про смерть, что черной грозой пронесласьНад тихой деревней ее.…Немало дорог нам пришлось пройти,Мы поняли цену войне.Кто, встретив женщину на пути,О милой не вспомнит жене?…Она стояла, к стене прислонясь,В промерзших худых башмаках.Большими глазами смотрел на насСын на ее руках.«Германец хату мою поджег.С сынишкой загнал в окоп.Никто на улицу выйти не мог:Появишься – пуля в лоб.Пять месяцев солнца не видели мы.И только ночью ползкомИз липкой копоти, грязи и тьмыМы выбирались тайком.Пусть знает сын мой, пусть видит сам,Что этот разбитый дом,Студеные звезды, луну, леса             Родиной мы зовем!Я верила – вы придете назад.Я верила, я ждала…»И медленно навернулась слеза,По бледной щеке потекла…Над трупами немцев кружит воронье.На запад лежит наш путь.О женщине этой, о сыне ее,Товарищ мой, не забудь!1942

Евгений Березницкий

родился в 1909 г.

погиб в боях под Ельней в 1941 г.

За честь Отчизны

За каждый колос, опавшийС твоих, Отчизна, полей;За каждый волос, упавшийС головок наших детей;За стон от боли жестокой,Слетающий с братских губ,Отплатим мы око за око,Отплатим мы зуб за зуб.Не быть рабыней Отчизне,И нам рабами не жить!За счастье свободной жизниНе жалко голов сложить!Отсюда наше бесстрашьеНачало свое берет.Священна ненависть наша,Расплаты близок черед!Нет краше, страна родная,Счастья – тебе служить.Идем мы, смерть презирая,Не умирать, а жить!1941

Борис Богатков

родился в 1922 г.

погиб в боях под Смоленском в 1943 г.

Наконец-то

Новый чемодан длиной в полметра,Кружка, ложка, ножик, котелок…Я заранее припас все это,Чтоб явиться по повестке в срок.Как я ждал ее! И наконец-то,Вот она, желанная, в руках!..…Пролетело, отшумело детствоВ школах, в пионерских лагерях.Молодость девичьими рукамиОбнимала и ласкала нас,Молодость холодными штыкамиЗасверкала на фронтах сейчас.Молодость за все родное битьсяПовела ребят в огонь и дым,И спешу я присоединитьсяК возмужавшим сверстникам моим!1941

«Все с утра идет чредой обычной…»

Все с утра идет чредой обычной.Будничный, осенний день столичный —Славный день упорного труда.Мчат троллейбусы, гремят трамваи,Зов гудков доносится с окраин,Торопливы толпы, как всегда.Но сегодня и прохожим в лица,И на здания родной столицыС чувствами особыми гляжу,А бойцов дарю улыбкой братской —Я последний раз в одежде штатскойПод военным небом прохожу!..1941

Перед наступлением

Метров двести – совсем немного —Отделяют от нас лесок.Кажется, велика ль дорога?Лишь один небольшой бросок.Только знает наша охрана:Дорога не так близка.Перед нами – «ничья» поляна,А враги – у того леска.В нем таятся фашистские дзоты,Жестким снегом их занесло.Вороненые пулеметыВ нашу сторону смотрят зло.Магазины свинцом набиты,Часовой не смыкает глаз.Страх тая, стерегут бандитыСтепь, захваченную у нас.За врагами я, парень русский,Наблюдаю, гневно дыша.Палец твердо лежит на спускеБезотказного ППШа.Впереди – города пустые,Нераспаханные поля.Тяжело знать, что моя РоссияОт того леска – не моя…Посмотрю на друзей-гвардейцев:Брови сдвинули, помрачнев, —Как и мне, им сжимает сердцеСправедливый, священный гнев.Поклялись мы, что встанем сноваНа родимые рубежи!И в минуты битвы суровойНас, гвардейцев, не устрашитЛивень пуль, сносящий пилотки,И оживший немецкий дзот…Только бы прозвучал короткийДолгожданный призыв: «Вперед!»1942

Возвращение

Два шага от стены к окну,Немного больше в длину —Ставшая привычной ужеКомнатка на втором этаже.В нее ты совсем недавно вошел,Поставил в угол костыль,Походный мешок опустил на стол,Смахнул с подоконника пыльИ присел, растворив окно.Открылся тебе забытый давноМир:Вверх – голубой простор,Ниже – зеленый двор,Поодаль, где огород,Черемухи куст цветет…И вспомнил ты вид из другого жилья:Разбитые блиндажи,Задымленные поляСрезанной пулями ржи.Плохую погоду – солнечный день,Когда, бросая густую тень,Хищный «юнкерс» кружил:Черный крест на белом кресте,Свастика на хвосте.«Юнкерс» камнем стремился внизИ выходил в пике.Авиабомб пронзительный визг,Грохот невдалеке;Вспомнил ты ощутимый щекойХолод земли сырой,Соседа, закрывшего голой рукойГолову в каске стальной,Пота и пороха крепкий запах…Вспомнил ты, как, небо закрыв,Бесформенным зверем на огненных лапахВздыбился с ревом взрыв.…Хорошо познав на войне,Как срок разлуки тяжел,Ты из госпиталя к женеВсе-таки не пришел.И вот ожидаешь ты встречи с нейВ комнатке на этаже втором,О судьбе и беде своейЧестно сказав письмом.Ты так поступил, хоть уверен в том,Что ваша любовь сильна,Что в комнатку на этаже второмС улыбкой войдет жена,И руки, исполненные теплом,Протянет к тебе она.1942

Девять ноль-ноль

Не жизнью – патронами дорожа,Гибли защитники рубежаОт пуль, от осколков мин.Смолкли винтовки… И наконецВ бою остались: один боецИ пулемет один.В атаку поднялся очереднойРассвет. Сразился с ночною мглой,И отступила мгла.Тишина грозовая. ВдругМатрос услышал негромкий стук.Недвижны тела,Но застыла над грудою телРука. Не пот на коже блестел —Мерцали капли росы.Мичмана, бравого моряка,Мертвая скрюченная рука,На ней живые часы.Мичман часа четыре назадНа светящийся циферблатГлянул в последний разИ прохрипел, пересилив боль:«Ребята, до девяти ноль-нольДержаться. Таков приказ».Ребята молчат. Ребята лежат.Они не оставили рубежа…Дисков достаточно. С ревом идет,Блеск штыков выставляя вперед,Атакующий вал.Глянул матрос на часы: восьмой —И пылающею щекойК автомату припал.Еще атаку матрос отбил.Незаметно пробравшись в тыл,Ползет фашистский солдат:В щучьих глазах – злоба и страх.Гранаты в руках, гранаты в зубах,За поясом пара гранат…Матрос с гранаты сорвал кольцо,Дерзко крикнул врагу в лицо:«Ну, фриц! Взлетим, что ль,За компанию до облаков?»От взрыва застыли стрелки часовНа девяти ноль-ноль.1943

Дмитрий Вакаров

родился в 1920 г.

убит гитлеровцами в концлагере Даутмерген в 1945 г.

Ты дай мне великое сердце

Отец, ты скитался по свету,Ты счастье искал.Но не было счастья и нету,Ты горе лишь знал.Ты верил: поможет молитваВ неравной борьбе.Я ж верю: поможет лишь битваИ мне, и тебе.Ты дай мне великую силу,Мне силу внуши,Чтоб сделать ту силу мериломМятежной души.Ты дай мне великое сердце,Без края, без дна,Чтоб в сердце горела, как солнце,Любовь лишь одна.В том сердце, грустя и ликуя,В том сердце сердецС сыновней любовью вмещу яТебя, мой отец.Тем сердцем согрею в дорогеБессильных людей,И песен спою я им многоО силе людей.

«Не помогут нам стоны…»

Не помогут нам стоны,Нас не выручит плач —Их не знают законы,Их не слышит палач.Не помогут молитвы,О, поверь мне, бедняк!Ты готовься для битвы,Крепче стисни кулак!Без борьбы нет победы,Нет иного пути —За отцов и за дедовОтплати, отомсти!Без борьбы нет свободы,Нет иного пути —За все кривды народаОплати, отомсти!

Не жди!

Ни врача нет, ни больницы,Косит жизнь туберкулез.У детей тускнеют лицаОт горячих слез.Нет ни радости, ни хлеба.Горечь горькая в груди,Ни от папы, ни от небаМилости не жди!Раз всему конец бывает —И обидам есть конец…И тебя я проклинаю,Оккупант – подлец!Ты не жди от нас пощады,Мы пощады не даем.Мы сломаем все преграды,Нечисть всю сметем!

Слезы

Слезы бессильные,Слезы обильныеЛьются в глуши.С ними стекает,С ними слетаетГоречь с души.Слезы народные,Слезы горячиеЛьются-текут.Слезы ОтчизныК мести-расплатеВсех нас зовут.Злоба святаяВ сердце моем.Я призываюНочью и днем:Бей чем попало,Бей топором!

Я бью пером!

Ты пьешь вино,Я воду пью.Ты пьешь коньяк,Я горечь пью.Что хвалишь ты,То я браню,Ты продал честь,Я честь храню.Ты любишь чин,Я труд люблю.Ты любишь грош,Я жизнь люблю.Ты любишь кнут,Ты бьешь кнутом.Я правдой бью,Я бью пером.Я на тебяНедаром злюсь.Однажды яС тобой столкнусь!

Вперед

Отчизна родная,От края     до краяТебя     облетаю.Все вижу,     все знаю:Есть голод,     есть горе.Нет хлеба,     нет воли.Отчизна родная,От края     до краяВсе вижу,     все знаю.Ношусь     и летаю,Прошу     и взываю:Восстаньте, рабы!Не бойтесь судьбы!От края      до краяЛечу, залетаю,Кричу, заклинаю:Вставай, мой народ,За вольность – вперед!

Чайка

Как чайка, которую ранил стрелок,О солнце вздыхает, вся кровью залитая,Так ты, моя Родина, горем убитая,С надеждой глядишь на багряный восток.Чудесные горы, долины, леса,Озера, потоки и реки прекрасные —И рядом невежество. Бедность ужасная,И слезы невольно туманят глаза.Тираны, тираны, конец недалек,Погибнет, провалится власть ненасытная;Восстанем на вас мы семьей однолитною,Дадим вам последний смертельный урок!..Рабочий, студент, бокораш, селянин,Как братья восстанем все общею силою,И сразу над вражьей всеобщей могилоюРодится свободной страны гражданин.1942

Леонид Вилкомир

родился в 1912 г.

погиб в воздушном бою под Новочеркасском в 1942 г.

«Мы победим. Мои – слова…»

Мы победим. Мои – слова,Моя над миром синева,Мои – деревья и кусты,Мои – сомненья и мечты.Пусть на дыбы встает земля,Вопит, и злобствует, и гонит —Меня к своим ногам не склонит,Как в бурю мачты корабля.Я буду жить, как я хочу:Свободной птицею взлечу,Глазам открою высоту,В ногах травою прорасту.В пустынях разольюсь водой,В морях затрепещу звездой,В горах дорогой пробегу.Я – человек, я – всё могу!1941

Михаил Гершензон

родился в 1909 г.

умер от ран, полученных в бою на фронте, в 1942 г.

«Что сталось с небосклоном? Никогда…»

Что сталось с небосклоном? НикогдаОн не был так вместителен и емок.От сизого рассвета до потемокВ нем ветер строит башни, городаИз облаков и туч. И синеве просторно,И радуга цветным ручьем течет,Оттенкам неба потерялся счет —Зеленый, матово-жемчужный, черный…Под этим куполом – как детские бирюльки,Деревни притулилися по кочкам,Церквушка машет беленьким платочком,И озеро лежит в своей кастрюльке.Леса в полях брели и заблудились,А он все ширится, огромный небосвод,Земное все, что дышит и живет,Вобрать в свой круг и успокоить силясь.Но он, как раковина, он вбирает шумы;Сквозь купол прорывается война,И если здесь земля пощажена,Ежеминутно слышится угрюмый,Тяжелый гул, такой, что и поляПодрагивают, шкурой шевеля, —Такие ухающие разрывы,Что и березки, вдруг затрепетав,Оглядываются, на носки привстав,И спрашивают: «Всё еще мы живы?»1942

Захар Городисский

родился в 1922 г.

умер от тяжелого ранения, полученного в бою, в 1943 г.

«Если мне смерть повстречается близко…»

Если мне смерть повстречается близкоИ уложит с собою спать,Ты скажешь друзьям, что Захар ГородисскийВ боях не привык отступать,Что он, нахлебавшись смертельного ветра,Упал не назад, а вперед,Чтоб лишних сто семьдесят два сантиметраВошли в завоеванный счет.1943

Последнее

Я тебе посвятил много пламенных строк,Ты же письма писать мне не хочешь…Ну так знай, я могу и к тебе быть жестокИ порву свое сердце на клочья…Хватит сил у меня твой портрет разорвать,Сжечь все письма твои дорогиеИ без жалости их навсегда променять,Навсегда променять на другие…А при встрече, не глядя, я мимо пройду,Если б даже и сердце дрожало…Потому что весной в сорок третьем годуТы мне письма писать перестала.1943

Владислав Занадворов

родился в 1914 г.

погиб в битве на Волге в 1942 г.

Мой город

Я знал тебя, город, в мерцании сварок,В кольце голубом автогенных лучей,Входил ты, как юность, порывист и жарок,В разгул сумасшедших метельных ночей.В грязи котлованов, в лесах новостроекМужали и крепли мы вместе с тобой.Еще не доделан, еще не устроен,Ты был уже завтрашней нашей судьбой.Я знал тебя, город, в дни празднеств народных:Гирляндой огней ты из мрака возник —В кипении танцев и песен свободныхАсфальтовых улиц раскрытый дневник.Разлет площадей и движенье кварталовКак будто сошли со страниц чертежа,Казалось, что радуг стоцветье вобралаТвоя озаренная светом душа.Я знал, что военная форма, мой город,Мой каменный сверстник, придется к лицу:Таким ты по-новому близок и дорог,Как мужеству – сила, как слава – бойцу.Без жеста ненужного, тверд и спокоен,Ты каждую полночь уходишь во мрак,Встаешь на рассвете подтянут, как воин,Как будто кварталы сжимаешь в кулак.На улицах гулких в туманном пространствеСверкают винтовки твоих сыновей,И каждый уносит в брезентовом ранцеЧастицу любви беспредельной твоей.И снова – с работой стахановской дружен —В привычной спецовке встаешь ты к станку.Удар за ударом куешь ты оружье,Все глубже копаешь могилу врагу!1941

Кусок родной земли

Кусок земли, он весь пропитан кровью.Почернел от дыма плотный мерзлый снег.Даже и привыкший к многословью,Здесь к молчанью привыкает человек.Впереди лежат пологие высоты,А внизу – упавший на колени лес.Лбы нахмурив, вражеские дзотыВстали, словно ночь, наперерез.Смятый бруствер. Развороченное ложе.Угол блиндажа. Снаряды всех смели.Здесь плясала смерть, но нам всего дорожеОкровавленный кусок чужой земли.Шаг за шагом ровно три неделиМы вползали вверх, не знавшие преград.Даже мертвые покинуть не хотелиЭтот молньей опаленный ад.Пусть любой ценой, но только бы добраться,Хоть буравя снег, но только б доползти,Чтоб в молчаньи страшно и жестоко драться,Всё, как есть, сметая на своем пути.Под огнем навесным задержалась рота,Но товарищ вырвался вперед…Грудью пал на амбразуру дота —Сразу кровью захлебнулся пулемет!Мы забыли всё… Мы бились беспощадно.Мы на лезвиях штыков наш гнев несли,