скачать книгу бесплатно
– Конечно, подключусь, гражданин, – заверил его Линдсей. – Какого хрена, в конце концов?
Деп-три радостно закивал:
– Это прекрасно, госсек! Мозг – словно быстро-быстро растет, как вторая кожа становится…
– Наркотики я не буду, – предостерег Линдсей.
– Какие наркотики, ты что! Если наглотаешься, Солнце с тобой говорить не будет.
Он сгреб с консоли видеоочки и надел на Линдсея. Внутри устройства была смонтирована крохотная видеосистема, проецировавшая изображение прямо на сетчатку. В данный момент зонд не работал, и Линдсею виден был лишь столбец голубых цифр и букв где-то внизу. И никакого ощущения, что глядишь на экран.
– Пока что нормально, – сказал он.
Послышался стук клавиш – деп-три запускал зонд. Затем корабль легонько тряхнуло – робот отправился в полет. Судя по звукам, пред-три тоже надел видеоочки. И тут Линдсей впервые увидел «Консенсус» со стороны.
Топорный, обшарпанный – выглядел он довольно жалко. Родные двигатели с кормы были сняты и заменены длинным абордажным рукавом – гибким, гофрированным, скалящим клыки шахтовых буров. Новый двигатель – одна из старейших шейперских электромагнитных моделей – был приварен к корпусу на четырех стойках. Шаровидный двигатель генерировал сверхвысокие частоты, поэтому его, насколько можно, удалили от жилых отсеков. Вдоль стоек, кое-как приваренных к кормовому отсеку, свисали длинные, обернутые фольгой провода управления.
Между стойками матово поблескивал корпус автоматического экскаватора. Озирая выключенную, ждущую своего часа машину, Линдсей понял, насколько мощным оружием она является. Огромные бритвенно-острые клешни разорвут обшивку любого корабля, как бумагу…
Снаружи к корпусу крепился еще один механизм: добавочная ракета. Обшивка вокруг нее, некогда выкрашенная в грязно-зеленый цвет, была исцарапана ее магнитным шасси. Способная менять свое положение, она служила маневренным двигателем.
Палуба жизнеобеспечения вся была опутана толстыми вентиляционными и гидравлическими трубами; некоторые совсем износились – рассыпающаяся изоляция парила в невесомости клочьями.
– Не волнуйся, мы ими не пользуемся, – сказал деп-три.
От четвертой палубы отходили в стороны четыре соединенных между собой солнечных панели – блестящий крест из черного кремния, прорезанного тонкой медной решеткой. Мерзкое жерло лучевой пушки лишь слегка выдавалось из корпуса.
– Крохотный звездный народ пред очами Солнца, – сказал деп-три.
Он развернул зонд, и Линдсей на мгновение увидел тянущийся за кормой кабель. Камера сфокусировалась на такелаже солнечного паруса. На носу под сложенную парусину был отведен специальный отсек, однако сейчас он был пуст: девятнадцать тонн металлизированной пленки под давлением света развернулись в двухкилометровую арку. Камера прибавила увеличение, и Линдсей увидел, что парус тоже очень стар – кое-где потерт и испещрен дырами от микрометеоритов.
– Президент сказал: в следующий раз, если хватит денег, возьмем мономолекулярный распылитель и с той стороны натрафаретим охеренный череп и скрещенные молнии, – поведал Линдсею деп-три.
– Хорошая мысль…
Стероидов в крови больше не было, и теперь Линдсей относился к миру гораздо терпимее.
– Ладно, идем дальше.
Линдсей услышал короткий перестук клавиш – и робот с устрашающей скоростью понесся в открытое пространство. В несколько секунд «Красный Консенсус» стал крошечной скорлупкой на «столешнице» паруса. В приступе выворачивающего наизнанку головокружения Линдсей ухватился за консоль, изо всех сил зажмурившись под видеоочками. Наконец он решился осторожно приоткрыть глаза. Перед ним простиралась бескрайняя панорама открытого космоса.
– Млечный Путь, – сказал деп-три.
Гигантская белая дуга раскинулась на половину мироздания. Линдсей утратил чувство перспективы; на секунду почудилось, что миллиард белых булавочных головок этого галактического коромысла безжалостно вжимается прямо в глазные яблоки. Он снова закрыл глаза, всем существом благодаря судьбу за то, что находится на борту, а не там…
– Оттуда они и явятся, – сообщил деп-три. Линдсей открыл глаза. Ерунда, строго сказал он себе. Всего-навсего пузырь в белую крапинку, а в центре – он, Линдсей. Вот так. И ничего страшного.
– Кто – «они»?
– Ну, пришельцы, – с изумлением пояснил деп-три. – Они там, это всем известно.
– Конечно…
– Хочешь, на Солнце посмотрим? Может, оно с нами поговорит.
– А может, лучше Марс? – предложил Линдсей.
– Без толку, противостояние. Астероиды можно попробовать. Счас, вдоль эклиптики посмотрю…
Он умолк. Звезды под низкие звуки музыки рубки управления стали поворачиваться. Прибегнув к харагэй, Линдсей почувствовал, как робозонд вращается вокруг его центра тяжести. Тренировки пошли на пользу – он чувствовал себя уверенно. Линдсей сделал глубокий вдох.
– Ага, вот, – сказал деп-три.
Отдаленное, не больше булавочной головки, пятнышко света встало в центр поля зрения и начало расти. Вот оно выросло до размеров ногтя, и контуры его расплылись, утратив определенность. Деп-три прибавил разрешение, и изображение превратилось в сосискообразный цилиндр, переливающийся искусственными оттенками компьютерной графики.
– Ложная цель, – сказал деп-три.
– Вот как?
– Ну да. Я такие уже видал. Шейперская работа. Шкура полимерная, баллон. Разве что герметичный. Внутри может кто-нибудь быть.
– Ни разу таких не видел, – сказал Линдсей.
– Их тут – сколько угодно.
Это было правдой. Шейперские охотники за астероидами пользовались такими пустышками уже давно. Пластиковые оболочки были достаточно велики, чтобы дать пристанище небольшим группкам шпионов, похитителей автоматических кораблей или дезертиров. Могли в них прятаться от полиции механистские кандидаты в бродяги, а то и шейперские криптографы, прослушивающие межкартельную связь.
Стратегия заключалась в том, чтобы перегрузить следящие системы механистов тучей потенциальных укрытий. В самом начале борьбы за Пояс шейперы добились заметных успехов; отдельные группы их агентов все еще кочевали по механистской территории из пузыря в пузырь, невзирая на осаду Совета Колец. Многие пустышки были оборудованы системами пропагандистской трансляции, некоторые – уловителями солнечного ветра, искажавшего их орбиты, а кое-какие могли уменьшаться в размерах и снова надуваться, сбивая с толку механист-ские радары. Производить их было гораздо дешевле, чем отслеживать и сбивать, что давало шейперам небольшое финансовое преимущество.
Аванпост, для уничтожения которого был нанят «Красный Консенсус», как раз и являлся одним из центров производства пустышек.
– Вот наступит мир, – сказал деп-три, – возьмем таких дюжину, соединим переходами, и выйдет хорошая недорогая станция для народа.
– А будет он когда-нибудь, этот мир? – ответил на это Линдсей.
Стены загудели – «Красный Консенсус» начал сматывать кабель.
– Когда прилетят пришельцы…
Космический корабль «Красный Консенсус» 30.11.16
В гимнастической шла тренировка.
– Ладно, хватит на сегодня, – сказал президент. – Все в форме. Даже госсек основное усвоил.
Трое депутатов, стаскивая шлемы, засмеялись. Линдсей тоже освободился от шлема. Учебный бой длился куда дольше, чем он ожидал. Он загодя спрятал в скафандр начинку из ингалятора, пропитанную вазопрессином: скоро от него потребуются все без остатка знания и навыки, а также – наилучшая форма. Однако испарения подействовали сильнее, чем он рассчитывал, – болела голова, и тянуло внизу живота.
– Красный ты какой-то, госсек, – заметил президент. – Устал?
– Это – от воздуха в скафандре, сэр. – Собственные слова оглушительным звоном отдавались в ушах. – От кислорода, сэр.
Мелкие сосуды под кожей расширились под действием стимулятора.
Деп-один состроил гримасу:
– Хиляк он у нас.
– Все свободны, граждане. У нас с госсеком еще кой-какие дела.
В скафандры влезали сквозь подковообразный шов, изгибавшийся вдоль паха и ног. Все, кроме депа-три, разоблачились мгновенно. Линдсей расстегнул клапан и стряхнул с ног тяжелые магнитные башмаки.
Линдсей остался наедине с президентом. Сволакивая через голову скафандр, он сжал правую кисть внутри широкого, жесткого рукава в кулак, вогнав в основание ладони иглу шприца. Выдернув, он отпустил ее, и игла тихонько поплыла в пальцы перчатки.
Оставив скафандр открытым, чтобы проветривался, он взял его под мышку. Никто внутрь не полезет: теперь скафандр принадлежит ему, Линдсею, и на обоих плечах его – дипломатические эмблемы ГДФ. Вместе с президентом он прошел на шлюзовую палубу и поставил скафандр в стойку.
Кроме них, в «кладовке» не было никого.
– Ты готов, солдат? – серьезно спросил президент. – Как самочувствие? Идеологическое, я имею в виду.
– Хорошо, сэр, – отвечал Линдсей. – Я готов.
– Тогда идем.
Они поднялись в рубку. Нырнув вперед головой в оружейную, президент вплыл в пушечный отсек.
Линдсей последовал за ним. Голова гудела, расширенные кровеносные сосуды отчетливо пульсировали. Он чувствовал себя острее стеклянной грани. Сделав глубокий вдох, он влетел в пушечный отсек ногами вперед – и будто бы оказался в царстве мрачного бреда.
– Готов?
– Да, сэр.
Линдсей не торопясь пристегнулся к сиденью стрелка. Древнее орудие выглядело жутковато. На мгновение показалось, что ствол пушки направлен ему в живот. Нажать на спуск – значит, разнести себя на куски…
Порядок подготовки к стрельбе он вспомнил легко – в его состоянии мозг поставлял информацию по первому требованию. Линдсей пробежал рукой по черному, матовому пульту управления и включил питание – тумблер отозвался звонким щелчком. Музыка рубки управления за спиной зазвучала на октаву ниже – энергии пушка забирала много. Под призрачно-синим прицельным монитором зажглась кроваво-красная цепочка злобно мерцающих индикаторов и шкал.
Линдсей взглянул поверх экрана. В глазах его помутилось. Ребристый ствол орудия слегка поблескивал смазкой. Толстые черные продольные ребра сверхпроводниковых магнитов, к каждому из которых тянулись змеями кабели питания в металлизированных оболочках…
Порнография смерти. Деградация человеческого гения, опустившегося в своей продажности до самоубийства расы.
Переключившись на боевой режим, Линдсей снял опломбированную предохранительную крышку и сунул правую руку в открывшееся отверстие. В ладонь удобно легла пластиковая рукоять. Большим пальцем он снял второй предохранитель. Машина начала выть.
– Это должны делать все, – сказал президент. – Нельзя сваливать на кого-то одного.
– Я понимаю, сэр, – сказал Линдсей. Эти слова он отрепетировал заранее. Цели перед ним не было – жерло пушки было направлено перпендикулярно эклиптике, в галактическую пустоту. Никто не будет задет. Ему нужно лишь нажать на спуск. И он не сможет этого сделать.
– Такое ведь никому не нравится, – сказал президент. – Я тебе клянусь, орудие под пломбой всегда… Но нам без него – никак. Ведь кто знает, что встретишь в следующий раз? Может, крупную добычу. Такую, что мы сможем вступить в картель. Снова стать народом. Тогда мы выбросим к чертям это чудище.
– Да, сэр.
Здесь не с чем было бороться в открытую, нечего отвергать путем холодных размышлений. Препятствие лежало слишком глубоко. В самих основах вселенной.
Миры могут взорваться.
Стены заключают в себе жизнь. Там, за переборками, шлюзами и шпангоутами, – безжалостный, мрак, смертельная пустота открытого пространства. И на древних станциях орбиты Луны, и в современных механистских картелях, и на Совете Колец, и даже на далеких аванпостах горняков-кометчиков и околосолнечных металлургов каждое мыслящее существо проникнуто пониманием этого. Слишком много поколений жило и умерло под мрачной тенью катастрофы. И каждый ощущал это с первых мгновений жизни.
Жилища были священны – священны в силу самой своей уязвимости. Уязвимость универсальна. Уничтожение одного из миров означало бы, что безопасности нет нигде и ни для кого, что каждый мир может сгореть в геенне тотальной войны.
Конечно, полной безопасности нет, никогда не было и не будет. Способов уничтожения миров – сотни: огонь, взрыв, яд, саботаж. Неослабная бдительность, культивируемая всеми сообществами, разве что уменьшала риск. Способность разрушать доступна была всем и каждому. И каждый разделял со всеми бремя ответственности. Призрак разрушения сформировал этическую парадигму всех идеологий и всех миров.
Судьба человека в Космосе никогда не была легкой, и вселенная Линдсея не отличалась простотой. Эпидемии самоубийств, жестокая борьба за власть, отвратительные техно-расистские предрассудки, подленькое, исподтишка, подавление целых сообществ…
Однако последней грани безумия все-таки удалось избежать. Да, без войны не обходилось. Мрачные, скрытые конфликты сыпались, словно искры, высеченные соприкосновением двух сверхсил, механистов и шейперов. Мелкие стычки, уничтоженные корабли, захват рудников с преданием смерти всех обитателей… Но в целом человечество жило и процветало.
И этот триумф его был глубок и фундаментален: в низших слоях сознания, где постоянно гнездится страх, осталось место уверенности и надежде. То была победа, принадлежащая всем, всеобъемлющая до неявности, отложившаяся в той части сознания, от которой зависит все остальное.
И все же эти пираты, как пиратам и полагалось, обладали оружием массового уничтожения. Машина была древностью, реликтом эпохи безумия, когда физики впервые взломали ящик Пандоры. Эпохи, в которую оружие космической мощности было рассеяно по поверхности Земли, словно точечные кровоизлияния, усеивающие мозг паретика.
– Я сам стрелял на прошлой неделе, – сказал президент. – Убедился, что на Дзайбацу не заминировали эту пакость. Некоторые из мех-картелей не преминули бы. Перехватят корабль где-нибудь в открытом космосе, оружие отключат, а к проводке подсоединят хитрый чип. Нажмешь спуск, чип испаряется, нервный газ… Хотя – без разницы. Если нажимаешь спуск у этой штуки в бою, ты всяко – мертв. На девяносто девять процентов. У шей-перов, на которых мы нападаем, разная армагеддонная ерунда имеется. У нас тоже должно быть все, что есть у них. И мы сделаем все, что могут сделать они. Ядерная война, солдат; иначе – никак… Ну, огонь!
– Огонь! – выкрикнул Линдсей.
Ничего не произошло. Пушка молчала.
– Что-то не так, – сказал Линдсей.
– Пушка не работает?
– Нет, рука. Рука… – Он подался назад. – Рукоять отпустить не могу – мышцы свело.
– Мышцы – что?!
С этими словами президент схватил Линдсея за предплечье. Сведенные судорогой мышцы застыли, словно стальные тросы.
– Господи, – проговорил Линдсей с отработанной истерической ноткой. – Я не чувствую вашей руки! Сожмите крепче…
Президент стиснул предплечье с сокрушительной силой.
– Ничего…
В скафандре он накачал руку обезболивающим, а искусственную судорогу обеспечили дипломатические навыки. Но фокус этот давался нелегко. Рукояти в пальцах он не предусматривал.
Мозолистые пальцы президента вонзились в руку Линдсея немного повыше локтя. Боль сминаемых нервов резанула даже сквозь анестезию. Рука чуть-чуть дернулась, отпустив рукоять.
– Теперь есть. Слегка, – спокойно сказал Линдсей.
Ведь было же что-то, помогавшее терпеть боль… Если только стимулятор поможет вспомнить… Да, вот. Боль словно бы обесцветилась, превратившись в нечто, отвратительно близкое к удовольствию.
– Могу попробовать левой, – убито сказал он. – Конечно, если и она…
