скачать книгу бесплатно
Белов. Откатились. С заметным постоянством получают обухом по голове и уходят… Никак не понимают, что здесь им совсем не рады. Все прут и прут.
Но оборону нашу тоже помяли. Мы ее восстановим, конечно. Но сейчас другое. Фрицы подтягивают тяжелую артиллерию, увеличивают минометные расчеты. Нам отвечать уже почти нечем. Даже гранат не осталось. До вечера мы еще простоим. А ночью надо менять позиции или уходить под землю. Иначе нас просто перепашут с землей и железом. Поэтому иди в «Скалу» и доложи обо всем Ягунову.
Ефремов. Есть!
Белов. И поосторожней. Бой утих, но немец постреливает. Снайперы появились, так что сильно не высовывайся.
Ефремов. Понял, дойду…
Белов. Ты в порядке, бледный весь и смотришь мимо?
Ефремов. Голова гудит.
Белов. Контузило?
Ефремов. Не знаю. Пройдет… Пошел я, успеть надо.
Белов. Смотри аккуратней.
Ефремов. Спасибо, скоро увидимся!
Сцена 3
16 мая 1942 г. Район поселка Аджимушай. Наступление немцев на позиции 95-го погранотряда и 65-го железнодорожного батальона. Массированный огонь артиллерии, треск стрелкового оружия. Сквозь густой дым видны контуры приближающихся фашистских танков.
Пограничника лейтенанта подбрасывает взрывной волной, из укрытия, разворачивая окоп. К нему подползает медсестра, перевязывает правую руку, грудь и ногу. Потом, где волоком на плащ-палатке, где навалив раненного на себя, тащит в тыл, к каменоломням. Над головой свист пуль, разрывы мин.
Лейтенант. И куда ж, Ты меня волокешь, сестричка? Я еще могу воевать, верни меня назад к своим. Я командовать должен, бой вести. У меня там люди остались.
Медсестра. Молчи!
Лейтенант. (со стоном) Да что ж Ты упрямая такая?
Медсестра. У тебя раны опасные, нам бы до катакомб дотянуть. Удивляюсь, как ты еще говорить можешь, пригнись!
Ухает взрыв мины, накрывая их землей.
Лейтенант. Да я все могу! Раны пустяковые. Я чувствую. Осколками посекло малость… Там немец прет, мне туда…
Медсестра. Пустяковые? Из тебя крови вытекло больше, чем в организме было. Как ты еще шевелишься и лопочешь.
Лейтенант. А у меня ее с запасом. Как магазин к автомату! Могу тебе одолжить!
Медсестра. Шути, шути… шутишь, значит выживешь.
Лейтенант. Да я помирать не собираюсь, еще как минимум лет 50. Вот еще к тебе пригляжусь, может и предложение сделаю… Ты и красивая, и боевая. Мне такие нравятся.
Медсестра. Хорошо. До лазарета доберемся, там приглядывайся. Гусар! Не умирай только. Еще немного… А сейчас помолчи, силы теряешь.
Лейтенант. Я не теряю, я такую ярость чувствую к фрицам…
Их снова накрывает взрывами, они скатываются в яму. Лейтенант теряет сознание, потом вновь приходит в себя.
Медсестра. Жив, герой любовник?
Лейтенант. Да, куда я денусь? Черт… (стонет от боли) не могу сдвинуться…
Невдалеке доносится лающая речь немцев.
Лейтенант. У тебя оружие есть?
Медсестра. Нет.
Лейтенант. У меня в кобуре наган. Стреляешь хорошо?
Медсестра. Не доводилось никогда.
Лейтенант. Отлично, приехали…
Медсестра. Я справлюсь.
Вынимает пистолет и осторожно ползет наверх бруствера.
Лейтенант. Оставь, лучше я сам!
Медсестра. Да тише Ты… Замолчишь Ты сегодня или нет? Они рядом.
Группа немецких солдат, отделившись от бронемашины, рассеивается цепью и движется в их сторону.
Медсестра с замиранием сердца взводит курок, оглядывается на лейтенанта.
Да каменоломен им не успеть, даже если здоровым бегом.
Остается только принять последний бой.
Лейтенант. Ну что там?
Медсестра. Немцы! К нам идут…
Лейтенант. Много?
Медсестра. Достаточно, чтоб свадьбы у нас не было! Похоже, осталось времени только на прощальный танец с одним пистолетом…
Лейтенант. Гранаты ж у меня были… Черт! В окопе все осталось. Приподними меня, чего-нибудь придумаем!
Медсестра. Думать уже нечего! Я попробую, их отвлеку, а ты мертвым притворись. Может, повезет, выживешь!
Лейтенант. Да Ты, за кого меня принимаешь? Чтоб я прятался, а Ты собой меня закрывала? Умирала за меня? Никогда! Я сейчас…
Пытается подняться, со стоном опускается.
Медсестра. Ты ранен. Сражаться не в состоянии. Зачем умирать так глупо? Выживешь – отомстишь!
Лейтенант. Даже не думай! Вместе бой дадим. Подвинь меня ближе. Я хоть Тебе скажу что делать. Как лучше огонь вести. А наши где?
Медсестра. Наши далеко. Никто не успеет, если и заметит. Лежи Ты, а то зацепит…
Лейтенант. Уж поцепляло, где только можно. Да все без толку! Жив я и еще повоюю!
Медсестра. (вытирая испарину со лба, и вцепившись в револьвер). Никогда не думала о смерти серьезно… Казалось что далеко всегда! А тут раз так внезапно и она прямо перед тобой… Совсем не страшно, только провал внутри какой-то черный…
Лейтенант. Так, что мы можем сделать… У меня еще есть нож в сапоге, хоть одного прирежу… Просто так не умру!
Медсестра. Приготовься! Близко они уже… Прямо на нас шагают. Все железом увешанные, и морды все перекошенные!
Лейтенант. Беги, пока можно, я их задержу! По воронкам и рытвинам, скроешься, а там уже и до катакомб рукой подать…
Медсестра. (усмехаясь) Ты за кого меня принимаешь? Чтоб я солдата бросила? Раненого? Ну, Ты даешь, лейтенант! Просто разочаровываешь меня…
Лейтенант. Сама говорила, глупо вот так погибать. Я может, уже и не выживу, из-за ран своих, а Тебе еще жить да жить! Молодая ж совсем…
Медсестра. Мы все здесь молодые. Ты же жить собирался, уже передумал?
Лейтенант. Это мое дело! Давай дуй в штольни, не дури! Это приказ!
Медсестра. Ух ты! Раскомандовался! У меня свои командиры. Да и по званию мы с тобой равные! Так что лежи тихо…
Лейтенант. Да откуда ж ты такая упрямая взялась? Это же невозможно! Просто тигр, а не женщина! Ох, не завидую я твоему мужу! Ты ж его допечешь совсем своей упертостью!
Медсестра. До мужа вряд ли дойдет… Судя по той бравой немецкой пехоте!
Лейтенант. Сестричка! Милая, родненькая! Уходи! Если хочешь что-то для меня сделать – пробивайся к нашим, спасайся! Если я буду знать, что Ты осталась жива, это будем самое лучшее для меня. Правда!
Медсестра. Нет, дорогой мой! Не отступлю я! Видимо судьба у нас такая….
Неожиданно сбоку по фашистам бьет пулемет. Кто-то из них падает, кто-то залегает в траву.
Медсестра скатывается вниз.
Медсестра. Так, давай, женишок, ходу… Пока чуток времени есть. Мне еще на позиции вернуться надо!
Она подхватывает раненого и тащит сквозь дым и огонь, к черному зеву входа в катакомбы. Через какое-то время, у обугленных изломанных скал, их встречают, подхватывают несколько человек в форме НКВД.
Медсестра. Принимайте товарища лейтенанта! Срочно несите его в госпиталь к Асееву! Необходима операция. Каждая минута дорога!
Один из бойцов. Ты откуда такая смелая? Как звать то?
Медсестра. Вера Иевлева, военфельдшер. 65 железнодорожный батальон!
Сцена 4
Май 1942 г. Район поселка Аджимушкай. Дымящиеся окопы после очередной фашистской атаки. Капитан Левицкий и политрук Исаков приводят себя в порядок, отряхиваются от земли и пыли, осматривают оружие и позиции.
Левицкий. Ну все… откатились твари, вторая атака за сегодня! Автомат надо почистить, затвор заедает.
Исаков. У меня вроде ничего, ревет как зверь, без сбоев.
Левицкий. Что думаешь, Сергей, о нашем положении?
Исаков. (с легкой иронией) Специфично.
Левицкий. А конкретней?
Исаков. Стихийная оборона, без авиационной и артиллерийской поддержки, случайные армейские подразделения, не успевшие отступить к проливу, и смешанные в одно соединение. Возможно, нам пока везет.
Левицкий. Ну на войне по учебнику не бывает…
Исаков. Да это понятно. Вопрос в том, что вообще сейчас творится на нашем керченском плацдарме, и что будет в организации и планировании дальнейших действий.
Удастся ли нам, уйти на Тамань, после переправы войск?
Третьи сутки атаки отбиваем. Немцы уже в клещи берут. Из штаба фронта никаких вестей, ни одного распоряжения, ни корректирующего, ни по изменениям обороны, ни по срокам. Ничего. Гробовая тишина!
В порту и в городе неизвестно что. Зарево и взрывы. Где еще, наши остались? Полная неразбериха. Как бы нас не забыли в суматохе такой.
Левицкий. Уйдем под землю, там целый город укрыть можно.
Исаков. И долго мы там протянем?
Левицкий. От нас зависит. Задача нам поставлена, мы ее выполняем. В чем сомнения?
Исаков. Да я уже говорил. Меня смущает «солянка» из всех родов войск. По-моему все есть, кого я видел, даже кавалерия и железнодорожники. В таких условиях, как у нас, с одной воинской частью, понесшей потери, бывают проблемы, а здесь кого только нет, включая курсантов и гражданских. Плюс большое количество «шатающихся» неучтенных непонятных групп. Это же настоящая пороховая бочка! Смятение, паника и рванет так, что мало не покажется…
При нашей нестабильной фронтовой обстановке, когда батальоны бегут к морю и гибнут, и это все на глазах у наших солдат, невольно как-то становится тревожно.
Левицкий. Ситуация конечно сложная, но не фатальная.
Курсанты сражаются весьма достойно. Гражданские помогают. Паникеров и трусов пока не видно. Так что выстоим мы на этом рубеже. Нам только дать время нашим войскам перегруппироваться и нанести удар. Успех немцев временный, подобное было уже в 41-м. А партийная стойкость духа – это твоя епархия, товарищ комиссар!
Исаков. Это ясно. Мы, все политработники уже включились. Делаем все возможное… Людей необходимо сплотить, слить в единый монолит, тогда нас ничто не возьмет, ни какое лихо фашистское.
Левицкий. Под огнем все быстро сплотятся, если наши настоящие советские. А чуждый элемент сразу раскроется, с нами долго не простоит. Так что при любом раскладе, у нас уже грозная сила собирается.
Исаков. Сила это хорошо, но не все решается силой. Нам тактика нужна здесь особая. Здесь все обычные представления о войне начинают ломаться. Мы на пороге чего-то нового и крайне опасного. Ошибиться нельзя, ни в одной мелочи.
И немцев надо обмануть так, чтобы у них уже не было времени на понимание того, что происходит. Что-нибудь нужно придумать, неординарное, из ряда вон… Устроить такую ловушку, чтобы они завязли как в болоте. И не было бы у них выхода. В крайнем случае, патовую ситуацию держать до прихода своих, и держать фрицев в страхе и напряжении.
Левицкий. Это дело. Надо будет обсудить с Ягуновым и Парахиным.
