Отец

скачать книгу бесплатно

Отец
Людмила Георгиевна Степанова

Эта книга о человеке, который отдал силы, знания, а если потребовалось бы, то и жизнь, чтобы вырастить дочерей честными, справедливыми и полезными обществу. У него всё получилось. Эта книга об исключительном, настоящем отце!

Посвящается любимым родителям

Степановым Георгию Тимофеевичу

и Нине Михайловне

В наше время роль отца в воспитании детей не столь значительна. Современный мужчина чаще всего – ещё один ребёнок в семье, у которого на первом месте мысли о собственной пользе и выгоде. Всю ответственность в большинстве случаев берёт на себя женщина. Эта книга о человеке, который отдал силы, знания, а если потребовалось бы, и жизнь, чтобы вырастить дочерей честными, справедливыми и полезными обществу. У него всё получилось. Эта книга об исключительном, настоящем отце!

1. Отчий дом

Люда жила на окраине небольшого провинциального городка, недалеко от леса, где змейкой вилась железная дорога. Она приходила сюда, как только появлялась возможность. Её манил специфический запах, исходящий от шпал.

– Интересно, чем это пахнет? Обязательно узнаю у отца, – решила девочка. В тот же вечер, когда он вернулся с работы, спросила:

– Папа, чем так вкусно пахнут шпалы?

– Креозотом. Это такое вещество, которое защищает шпалы от гниения, – охотно объяснил отец. И тут же:

– А что ты делаешь у железной дороги?

Люда поняла, что выдала не только себя: она никогда не оставалась без присмотра старшей сестры. А тут – такая досада!

– Теперь мне достанется от неё! – испугалась маленькая проказница. Но, к счастью, всё обошлось.

Улица, на которой жила шестилетняя девочка, носила имя легендарного Чапая, быть может, поэтому все её друзья – соседские мальчишки – мечтали быть похожими на красного командира. Они каждый день собирались у леса поиграть в войнушку, а ранней весной – понаблюдать за тритонами, которые водились в многочисленных мелких водоёмах и прудах. Им нравилось подолгу смотреть на хвостатых земноводных, с аппетитом пожиравших личинки комаров. Мальчишки всегда приходили домой мокрыми. За день они измеряли по нескольку десятков луж, чтобы лучше узнать окружающий мир. Резиновые сапоги порой не успевали высыхать за ночь, но это их не останавливало – сорванцы на следующий день снова отправлялись на железную дорогу. И казалось, что их любознательности не будет конца. Люда завидовала ребятам: у них были высокие сапоги. Они могли зайти в самую глубокую лужу и похвастаться: дескать, вот мы какие!

– Иди сюда, не бойся! – звали её ребята.

– Ага-а-а … У меня сапоги короткие! – с досадой в голосе отвечала она.

Ровесниц среди девочек у неё не было, и ей ничего не оставалось, как только ждать мальчишек, чтобы потом пойти в лес. Одной – страшно, но когда любопытство брало верх, Мила (иногда так её называли соседи), успокаивая себя тем, что далеко заходить не будет и что скоро вернётся, оказывалась на знакомой поляне. Как любая девчонка, она мечтала о красивом букете из первых весенних цветов. Их называли подснежниками. В конце апреля огромные поляны превращались в бело-голубые ковры с зелёными вкраплениями. В лесу пахло свежестью, будто кто-то разлил флакон духов с тончайшим ароматом. Ей всегда хотелось собрать самый большой букет и принести домой, чтобы поделиться радостью со своей сестрой.

– Детка, лесные цветы не стоят долго в вазе, – предупреждала мама, – через два дня они превратятся в гербарий, и это вовсе не подснежники, а ветреница.

– Ну и что! – говорила про себя Люда.

От такого разоблачения желание нарвать огромный букет первоцветов только усиливалось. А ещё ребятня любила ходить в котлован, на стенах которого были написаны самые разные слова: хорошие и не очень. Девочка всегда смущалась, когда попадавшаяся на глаза надпись говорила о том, что сделал её человек некультурный. Рисунки тоже были разными … Больше всего ей хотелось от некоторых избавиться, но размеры художеств заставляли отказаться от этой идеи.

– Эге-гей!!! – кричали мальчишки, стоя в котловане.

– Эхе-хей!!! – передразнивало эхо.

Накричавшись вволю, они ждали, когда по участку железной дороги, который находился над котлованом, пройдёт поезд – товарняк или пассажирский.

– Раз, два, три … – считали они вагоны, – шестьдесят три, шестьдесят четыре, шестьдесят пять … Ребята не скрывали радости – такой длинный состав они видели впервые.

Время на железной дороге пролетало быстро. И только голод напоминал о том, что пришла пора подкрепиться. Мальчишки неохотно шли домой.

– А давайте толкачей нарвём! – предложил кто-то однажды.

Толкачами ребята называли хвощи – травянистые растения c мелкими чешуйчатыми листьями, которые были похожи на маленькие светло-коричневые свечки. Сладкие и сочные, они нравились детворе.

Люда любила возвращаться домой, в свою небольшую уютную комнату, где могла помечтать, например, о том, куда пойдёт завтра. Ближе к вечеру приходили с работы уставшие родители, но отец находил в себе силы и время поиграть с ней. Она чувствовала его нежное к ней отношение и не потому, что была младшей дочерью. Их притягивало друг к другу, как маленькие кусочки магнита. Вдвоём они могли свернуть горы. Мама только радовалась такой дружбе. Общие интересы помогали развиваться ребёнку. Отец так же сильно любил лес и восхищался природой. На вопрос: пойдёт ли младшенькая в лес по грибы или ягоды, всегда получал утвердительный ответ. Вставали на рассвете, с первыми петухами.

– Ну, что, дочка, пойдём по грибы? – спрашивал отец.

Люда быстро натягивала чулки, повязывала платок, чтобы клещи не укусили, брала маленький ножичек и спешила за отцом. Мама всегда удивлялась их непреодолимому желанию бродить по лесу целый день и слушать щебетанье лесных птиц.

– Папа рассказывал много интересного, – делилась Люда, когда они с мамой оставались наедине, – например, как искать грибы, какой лес любят подосиновик или боровик, где растут чёрные грузди, местные называли их «чернушками», когда наступает сезон опёнок летних и осенних, как правильно срезать гриб, чтобы не навредить природе, от какого слова происходит его название.

Мила росла девочкой любознательной: задавала много вопросов, на которые отец не сразу мог ответить. Но это только радовало его: дочь полюбила лес! Часа через три она всё же уставала, её ничто уже не радовало, хотелось есть.

– Папочка, давай поищем местечко посидеть! – просила маленькая спутница.

У папы всегда были запасы съестного: варёные яйца, свежие огурцы, зелёный лук, чёрный хлеб с домашним салом. Иногда мама давала в дорогу варёную картошку на случай, если дочь не захочет сала: растаявшее оно превращалось в тянущиеся полоски, которые почему-то всегда застревали в горле, вызывая тем самым неприятное ощущение …

Подкрепившись и надышавшись лесным воздухом, малышка крепко засыпала под большой еловой веткой на старом пиджаке, который заботливо расстилал для неё отец. А минут через пятнадцать она просыпалась, полная сил и желания вновь собирать грибы. Чтобы порадовать дочь, отец шёл на небольшие хитрости: нарочно пропускал большие подосиновики или боровики, а та, не замечая подвоха, искренне радовалась находке.

– Папочка, миленький, посмотри, ты гриб пропустил!

– Какая ты молодец! – не скупился на похвалу отец.

– Пройди левее, зайди за дерево, мне кажется, там должны расти белые!

– Ой, правда! Смотри, какие! Толстые, плотные, с большими коричневыми шляпками, а как пахнут! – Люда бережно укладывала в корзинку свою находку, целуя каждый грибок. Тихая охота продолжалась до тех пор, пока не садилось солнце. Мама волновалась, когда грибники подолгу задерживались в лесу, сердилась на папу, но каждый раз, увидев их с полными корзинами грибов, уставших, но счастливых, меняла гнев на милость, несмотря на то, что впереди её ждала многочасовая работа по очистке лесных даров. Люда обязательно помогала ей и рассказывала удивительные истории, которые с ними приключались.

– Мамочка, а этот гриб я нашла в глубокой канаве! Представляешь, прямо в песке рос, а этот … – она взахлёб рассказывала о каждой находке и всегда ждала похвалы!

– Умница! – говорила мама. Она, не подавая виду, гордилась дочкой и своим мужем.

Дом, в котором жила Люда, родители построили своими руками. О том времени они не любили рассказывать. Тяжело было. Тогда не каждая семья решалась на строительство. Но желание мамы жить в собственном доме оказалось сильнее всяких трудностей. Строили долго. Денег на кирпич не хватало, папа решил возвести стены из доступного по тем временам материала: шлака – продукта, остававшегося после сжигания твёрдого топлива. Засыпали его в специальные формы, заливали цементным раствором, ждали, когда всё застынет, и только после этого продолжали поднимать стены. Физические нагрузки изнуряли родителей, но они работали не покладая рук, с каждым днём приближая свою мечту. Дом возводили много лет, на свет успела появиться и вырасти вторая дочь. Чтобы как-то свести концы с концами, держали поросят, разводили кур. Маленькая Люда тоже помогала: ей доверяли кормить цыплят. Каждый день она подходила к клетке, чтобы посмотреть, как растут её желтые пушистые комочки.

– Пик-пик, пик-пик, пик-пик … – весело переговаривались цыплята. – Пик-пик, пик-пик, – словно эхо вторили им маленькие утята, которые росли быстрее, чем их пернатые друзья, – не по дням, а по часам.

Накормить двадцать пять прожорливых утят – считалось делом непростым. Спасала поблизости расположенная от дома река. В конце лета она покрывалась ряской – мелкими растениями в виде пластинок, которые водоплавающие поедали с волчьим аппетитом. Всегда «весёлые» утки и селезни только к вечеру возвращались с реки: белоснежные, с полными зобами, переваливаясь с одной лапки на другую и о чём-то «переговариваясь», шли они вереницей домой. Их впускали не сразу.

– Лю-да, – кричала Лена, – как только я насыплю еду в кормушку, открывай ворота!

– Хорошо! – отзывалась она с готовностью помочь сестре.

– Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп … – как только двери открывались, утки наперегонки бежали к деревянным кормушкам и жадно заглатывали еду. Набирали в клюв и несколькими движениями проталкивали её внутрь. Люда не успевала глазом моргнуть, как они, наевшись досыта (такое, правда, случалось редко), ложились на бок, укладывая огромный зоб на асфальт, вытягивали перепончатые лапы и довольные затихали.

Кто-то из соседских мальчишек прознал о том, что утки любят ракушки, которых в реке было видимо-невидимо. Они водились недалеко от места купания местной детворы, особенно там, где начиналось иловое дно. Наличие мидий считалось показателем чистоты, поскольку моллюски фильтруют воду, в которой живут. Именно это и вызывает споры о благоразумности применения морских, а тем более речных мидий в пищу.

Ребята собирали их в большом количестве и выбрасывали на берег. Дома вскрывали раковины ножом, мясо моллюска отдавали уткам, которые дрались из-за каждого кусочка. Кто бы мог подумать, что утиное лакомство – это речные мидии, которые наравне с морскими подают сегодня в ресторанах. Большое количество отходов позволяет считать блюдо деликатесом.

В родительском доме посередине стояла огромная русская печь, которая обогревала сразу четыре комнаты: спальню, большой зал, где Степановы любили принимать гостей, детскую и гостиную. Были и хозяйственные пристройки – кухня, небольшая ванная комната и, конечно, подвал. Здесь зимой хранили солёные помидоры, огурцы, грибы. В углу стояла большая кадушка с квашеной капустой, переложенной упругими половинками кочанов и яблоками. Чаще всего это была ароматная антоновка. Люда с интересом наблюдала, как мама готовила бочку для солений. Она в печи нагревала до красноты железную болванку, а затем доставала раскалившуюся добела ухватом и опускала в кадушку с водой. Что тут начиналось!!! Вода кипела, шипела … Бочка ходила ходуном – так чистили ёмкость, чтобы капуста или мочёные яблоки в ней не портились.

В подвале на деревянных полках стояли банки со свиной тушёнкой. Здесь же хранились компот и варенье – из малины, смородины, яблок, сливы и вишни. Все заготовки – мамина гордость. Она в округе слыла хорошей хозяйкой. Полакомиться её солёными огурчиками приходили все соседи.

Вскоре с русской печью пришлось расстаться. Технический прогресс – появление парового отопления – да и досадный случай, который произошёл, когда папа остался вместо мамы на хозяйстве, приблизили этот момент. Уложив дочерей днём спать, он растопил печь, приготовил обед. Чтобы тепло «не вылетело в трубу», закрыл задвижку. Обычно Лена с Людой спали полтора часа. Но только не в этот раз. Когда прошли все сроки, отец забеспокоился.

– Пойду, проверю, с чего они так крепко спят?! – недоумевал он. Дочери лежали под одеялом без движения, бледные и, как тогда показалось отцу, бездыханные.

– Угорели! – промелькнуло у него в голове – видимо, я рано закрыл задвижку в печи, и в комнату просочился угарный газ.

Отец быстро распахнул окна, одел детей в шубы и вынес на улицу. Он не на шутку испугался: повёз их на горку, которая находилась недалеко от покрытой льдом реки, покататься на санках. С каждой съезжал по несколько раз в надежде на то, что свежий морозный воздух скоро приведёт дочерей в чувство. И только когда он увидел на щеках дочерей лёгкий румянец, вздохнул с облегчением – беда миновала.

С появлением парового отопления нужда в русской печи отпала. Но возникла другая забота – топить котёл, который почему-то часто «капризничал». Только спустя некоторое время Люда узнала про маленькие хитрости, «укрощающие» большой чугунный котёл местного производства – Кировского чугунолитейного завода. В нём было несколько дверец. Самое маленькое – прикрывало поддувало или зольник. Чуть больше – пространство, куда закладывались береста, бумага и мелкие щепки для розжига, третья дверца прикрывала пространство, куда помещались дрова и уголь. Изучив, на первый взгляд, нехитрую грамоту, Люда как заправский кочегар принялась за дело. Нарезала ножом березовых лучинок, уложила их так, как показывал отец, под них – старые газеты. Чиркнула спичкой – пламя объяло щепочки.

– Нужно поймать момент, когда подкладывать дрова следует, – подсказывал папа, наблюдавший за действиями дочери. – Раньше положишь, пламя быстро погаснет из-за недостатка кислорода, позже – щепа успеет прогореть. Ничего страшного, если первый раз не получится, – успокаивал он. – Даже у взрослого не всегда с одной спички растопить котёл получается …

Когда маленькая хозяйка, так иногда называл её отец, впервые самостоятельно разожгла котёл, очень обрадовалась.

– Скоро в доме станет тепло и уютно, – довольная собой, сообщила она родителям.

– Молодец! – похвалил папа. – Я теперь спокоен: не замёрзнете!

Котёл в холодное время года приходилось топить каждый день. Под утро батареи остывали, и всё приходилось начинать заново: выгребать из поддувала золу, предварительно смочив её водой, чтобы пыль не распространялась по кухне. Люда в этот момент всегда вспоминала сказку о Золушке, которая топила печь. Как и она, перепачканная, по-другому не получалось, выходила за щепками и берёзовыми дровами во двор. Это были деревянные отходы, которые отец выписывал в тарном цехе завода. Чтобы зимой было тепло, требовалась большая грузовая машина угля. Каждую осень, когда выпадал снег, Лена с Людой возили на санках кокс или антрацит в сарай и аккуратно складывали деревянные обрезки в поленницу.

– Девчата, вода закончилась, – говорила мама, давая понять, что настало время ехать на колодец. Сёстры грузили на железные санки, которые отец сделал на заказ, 25-литровую алюминиевую «молочную» флягу и ехали метров шестьсот в сторону реки Песоченки, где находился колодец. Студёная родниковая вода обжигала руки, если лилась мимо ёмкости, и на глазах превращалась в лёд. Пить такую воду доставляло отцу истинное наслаждение. Даже с появлением колодца во дворе дома девчата редко, но всё-таки продолжали ходить на родник.

Частный дом отнимал много сил и времени. А ещё больше – сад и огород. На двадцати четырёх сотках располагались хозяйственные постройки, деревья и кустарники, овощные грядки, ягодник. Каждую весну и осень площади, отведённые под картофель, удобрялись и перепахивались.

Иван Михайлович Малахов, единственный во всей округе конюх, в сезон был нарасхват. Несмотря на то, что в конце улицы Чапаева жили оседлые цыгане, у которых в каждом дворе было по лошади, обращались за помощью к нему. Он и плуг крепко держал, и борозду ровную делал. Только с годами, когда силы в руках поубавилось, «сдавал в аренду» своего гнедого. Отец вначале со страхом, а потом с азартом брался за обработку земли. Как маленький ребёнок радовался, когда получалось конём управлять и за плугом ходить. Девочки любили кормить огненно-рыжего красавца.

– А он не лягнёт? – интересовалась Люда, прежде чем подойти к нему.

– Ты вначале поговори с ним, – советовал отец, – и сразу поймёшь. – Все животные чувствуют доброту.

– Ты – мой хороший, – преодолевая страх, девочка приблизилась к коню. – Я тебе сахарку принесла!

Он посмотрел на неё, как ей показалось, приветливо и продолжил щипать сочную травку. И только когда мотнул длинным хвостом, Люда, испугавшись, отскочила в сторону.

– Не бойся! – закричал отец, – так он назойливых мух и слепней отгоняет. Дочь сделала ещё одну попытку.

– Папочка, посмотри, взял кусочек, – она почувствовала прикосновение к руке больших влажных губ и с благодарностью посмотрела на крепкого коня.

Свободное от учёбы время девочки проводили на огороде. Лена не любила «сидеть» на грядках и находила тысячу причин, чтобы увильнуть от работы. Она любила читать.

– Опять с книжкой, – сердился отец, увидев старшую дочь на террасе. – Лёжа читать нельзя, зрение портишь, – сокрушался он.

Лена вставала с удобного кожаного дивана, делая вид, что замечание возымело действие. Младшая дочь всегда выполняла то, что требовали от неё родители, даже если это ей не нравилось. Она могла долго упрямиться и плакать, что-то доказывать, но в итоге выходило по-отцовски. Лена, наоборот, создавала иллюзию повиновения, но всё делала по-своему. Ей почему-то это удавалось.

Люда любила копаться в земле. Только выращивать хотела не помидоры и огурцы, а цветы.

– Какой толк от ваших цветов? – спрашивал у дочери отец. – Помидоры и огурцы можно есть свежие или засолить на зиму, – агитировал он за овощи.

– Хочется, чтобы в палисаднике было красиво! – парировала младшая дочь.

Она всегда сожалела о том, что не только папа, но и мама не разделяли её романтических настроений. Ей хотелось вырастить редкие сорта гладиолусов и георгин, чтобы первого сентября подарить своей любимой учительнице. И однажды это случилось.

2. Бабушка Катя

В детстве его звали Егоркой, мама – Екатерина Ивановна Степанова (бабушка Люды по отцовской линии) – называла уменьшительно-ласкательным именем, которого не было даже в толковом словаре, – Горюнчиком, Горюшкой или Горемыкой. Видно, в корне этого имени крылась непростая доля женщины, которая одна воспитывала сначала десятерых, а потом восьмерых детей.

Муж Тимофей Семёнович Степанов погиб в Великую Отечественную в Ленинградской области. Только в год 70-летия Победы тётя Тася (младшая папина сестра, единственная, кто останется из их большого семейства) получит справку из военкомата с датой смерти и местом захоронения своего отца: «Рядовой Тимофей Семёнович, 1898 года рождения, стрелок 265 сд 951 сп – убит. Дата первого захоронения – 20 февраля 1944 года в деревне Мясково Уторгошского района Ленинградской области. Был призван Кировским РВК Смоленской области (ныне Калужская область), жена – Екатерина Ивановна.

Под номером семьдесят четыре, а всего девяносто три воина, значится фамилия деда. Братское захоронение расположено в деревне Гора в девяти километрах от железной дороги станции «Уторгош», в сорока пяти километрах от районного центра посёлка городского типа Шимск и почти в ста километрах от Великого Новогорода. Гранитный обелиск высотой два метра с надписью: «Вечная Слава героям, павшим в боях за советскую Родину» установлен в 1962 году. На бетонной плите написано: «Никто не забыт, ничто не забыто», на ней – три металлические пластины с фамилиями захоронённых. Благодаря жителям деревни Гора и Администрации Уторгошского сельского поселения, захоронение сохранено, имена все известны и увековечены, здесь всегда лежат цветы. При поступлении в вуз на вопрос, почему выбор пал на Ленинград, сестра гордо отвечала: «Там сражался и погиб мой дедушка».

Самый старший сын – Николай Тимофеевич – пропал без вести в 1942 году. Ещё один – Григорий – умер одиннадцати дней от роду, Иван (в его честь назовут ещё одного сына) – в пять лет. Сказались тяжёлые военные годы. Однажды Люда услышала, как отец рассказывал про своё детство. Их называли детьми войны. В 41-м им было по 10-13 лет. Напуганные, голодные, они жили в землянке, где могли спрятаться от фашистов, которые сначала угощали пацанов шоколадом, а потом строчили из автоматов в воздух, чтобы напугать и без того перетрусивших мальцов. Ребята разбегались в разные стороны и долго не могли прийти в себя …

– Чувство голода давало о себе знать: ценилась каждая крошка хлеба, – рассказывал отец. – И чтобы хоть как-то прокормиться, мы срывали едва появлявшуюся на грядках зелень и жадно ели её.

Сама бабушка Катя была единственным ребёнком у своей матери. По рассказам родственников, правда или нет, прабабушка Люды прислуживала в одной богатой семье. У неё так же, как и у персонажей «Тихого Дона» Аксиньи и молодого пана Листницкого, некоторое время был роман с гостившим у них этническим немцем. А через девять месяцев на свет появилась Катя.

Девочка росла способная. Услышав однажды, как поёт деревенская красавица, соседи посоветовали отвезти её в Подмосковную Апрелевку и отдать в народный хор. И кто знает, как сложилась бы судьба девушки, если бы не решение матери оставить Катю в деревне.

– Пением семью не прокормишь, – решила она.

Катя долго плакала: она мечтала о городской жизни, о сцене, но ослушаться не посмела. Так и осталась дома: вела хозяйство, пряла, ухаживала за скотиной и слыла первой певуньей на деревне. Частушки и русские народные песни в её исполнении были всегда лучшим подарком для гостей.

– Запоёт, заслушаешься, – рассказывала её дочь Маруся. – В каждой песне – едва уловимая грусть о безвозвратно ушедшей молодости. И только когда Екатерина Ивановна вышла замуж, перестала мечтать о карьере певицы и посвятила себя детям.

Большая семья жила в небольшой деревеньке из пятнадцати дворов, и называлась она Пескари. С ними у отца были связаны самые трогательные воспоминания. Нежную любовь к родной деревушке он смог передать и маленькой Людмилке, которую часто оставлял в ней. Чуть позже она узнала, откуда взялось такое название. Оказывается, в местной речке водились лещи, небольшие окуньки и пескари. По вечерам, когда вся деревня собиралась у костра, рыбёшку жарили в молоке на огромной чугунной сковороде. Запах разносился по всей округе. Деревенские уже знали: приехал Георгий, а значит, музыке и песням не будет конца до самого рассвета. Бывало, мужики с посиделок сразу уходили на покос и трудились, пока не высыхала роса.

Отец был любимцем у деревенских. Музыкант-самоучка, он всегда привозил с собой аккордеон, редкий по тем временам инструмент, осторожно доставал его из футляра … Уже по первым аккордам все узнавали знаменитую «Цыганочку» с выходом. Люда не сомневалась в том, что сейчас её обязательно попросят станцевать и так, как только умела она: по-детски азартно. Женщины хлопали в ладоши и пускались в пляс. А уж под «Барыню-сударыню», казалось, плясала вся деревня. Разудалые частушки знали от мала до велика. Отец всегда был душой компании. К нему тянулись люди.

3. Пескари

Поездки в деревню для Люды всегда были желанны. Как только отец заводил разговор о Пескарях, она начинала собирать свои платья, укладывала куклу и уже представляла, как встретится с любимой бабушкой Катей, дядей Лёней, тётушкой Таней, двоюродными братьями и сёстрами. В семье росли пятеро детей: Галя, Нина, Наташа и двойняшки Алёшка и Юра. Они жили в большом (как ей тогда казалось) деревянном доме. В нём всегда пахло свежеиспеченным хлебом, который искусно пекла тётя. Люда с интересом наблюдала, как из большой кадушки она доставала ноздреватое тесто, быстро делала кругляши и выкладывала их на огромные сковороды. В центре дома находилась большая русская печь. В ней варили и пекли, сушили в печурке чулки и варежки, а к вечеру, когда она слегка остывала, спали. Поэтому деревенские почти никогда не жаловались на простуду.

Для детворы печь была самым любимым местом. На ней прятались от родителей, если набедокурят, грызли семечки, но больше всего любили смотреть, как готовят обед и накрывают на стол, за которым могли поместиться человек десять. Всё, что варилось в печке, всегда было вкусно. Суп готовили на обжаренных кусочках сала, добавляли картофель, укроп и свежие белые грибы, зимой – сушёные. Выложенное горкой и смазанное яйцом для образования румяной корочки, картофельное пюре было самым любимым блюдом в большом семействе. К нему обычно тётя Таня подавала топлёное молоко с хрустящей пенкой, на которую претендовали двоюродные братья. Но они всегда уступали её, чему несказанно радовалась городская гостья.

В доме всегда кипела работа. Ранним летним утром, когда наступала пора ягод и грибов, дети уходили в лес. Под землянику и чернику брали с собой бидоны и … вёдра.

– Зачем тебе ведро? Не соберёшь ведь?! – подшучивали над Людой мальчишки!

И каково же было их удивление, когда она заполняла не только свою ёмкость, но ещё им умудрялась помочь. Потом братья делали кузёмки, собирали в них ягоды, а уже по дороге домой уплетали их за обе щеки.

Девочке не терпелось быстрее прийти домой и насладиться запахом земляники. Когда её высыпали на стол, чтобы освободить от листочков и травинок и другого лесного мусора, в доме собирались все, чтобы посмотреть на богатый урожай и послушать смешные истории. Например, как Алёшка в бидон положил маленького лягушонка, чтобы рассмешить Люду. Всем было весело, но только не ей.

От смешения земляничного аромата и запаха мёда (дядя разводил пчёл), кружилась голова. Необычные лесные пейзажи, море спелых ягод, разноцветье дикорастущих трав Люда видела уже во сне.

Большую часть времени она проводила в комнате бабушки и помнила здесь каждую вещь. Вызывал восхищение старый сундук, в который ей почему-то всегда хотелось заглянуть. Он поражал её своими размерами. Небольшой шкаф для посуды, стол, самодельные табуретки, большая кровать с матрацем на пружинах. Она очень любила поваляться на нём. В центре комнаты стояла печь, в углу под потолком висела икона, перед которой всегда горела лампадка. Для чего, Люда не знала, но понимала: так надо.