скачать книгу бесплатно
Сын. Эх, отец, ты как был, так и остался идеалистом.
Профессор. Нельзя жить только материальным. У нас же есть душа, есть дух.
Сын. Ну хорошо. Мы обязательно поговорим об этом, когда я вернусь.
Профессор. Ты уезжаешь? Надолго?
Сын. Да, на неделю.
Профессор. Куда?
Сын. В Энск.
Профессор. Опять будешь защищать убийц, воров, растлителей?
Сын. Это моя профессия.
Профессор. Профессия – защищать негодяев?
Сын. И не пытайся, я не поддамся, моя броня крепка.
Профессор. Броня цинизма?
Сын. Пусть так. Иначе не выжить.
Уходит в другую комнату, начинает собирать вещи. Профессор прислушивается, стоя у окна. Сын возвращается.
Отец, береги себя. Я скоро приеду.
Они обнимаются.
Профессор. Счастливого пути.
Сын. Пока! (Уходит.)
Профессор печально глядит ему вслед. Квартира «закрывается».
Явление второе
«Открывается» вторая квартира. Мать вытирает пыль с подоконников, поливает цветы, Дочь сидит за компьютером.
Мать. Хороший день.
Дочь. Почему?
Мать. Солнечный. Сразу на душе веселей.
Дочь. Мне так всё равно.
Мать. Ну не скажи. Когда пасмурно, сразу весь мир каким-то унылым кажется, безрадостным.
Дочь. Это у тебя воображение разыгралось.
Мать. Смотри, сын профессора.
Дочь. Где?
Вскакивает, подходит к окну, внимательно смотрит, как тот идёт по двору.
Мать. Какой красивый молодой человек. Сразу видна порода. Статью в отца, лицом в мать.
Дочь. Ты знала его мать?
Мать. Да, чисто по-соседски. Они же тут живут с самого начала, как дом сдали. Уже лет тридцать прошло. Моим родителям тогда тоже здесь квартиру дали. Потом мама умерла, она тяжело болела. Папа уехал в деревню, к родне, там и погиб во время пожара. А я вышла замуж, мы тут с твоим отцом жили.
Дочь. Ну, опять пошли воспоминания. Я же тебя спросила про жену профессора.
Мать. Какая ты неприветливая стала, с тобой трудно разговаривать. (Помолчав.) Ну что? Они оба работали в университете, только она филолог, а он физик. Часто уезжали в командировки куда-то. Очень дружные были, не разлей вода.
Дочь. А какая она внешне была?
Мать. Сейчас говорят «стройная», а раньше – «худенькая». Вот она такая была, как подросток. Живая, быстрая, приветливая (укоризненный взгляд на дочь), всегда первая поздоровается, рассмеётся, как колокольчик. С таким человеком легко жить.
Дочь. Так она красивая была?
Мать. Ну, у всех свои представления о красоте, и мы, женщины, других-то женщин обычно не хвалим, но я бы назвала её красивой: черты лица тонкие, глаза ясные, в душу тебе глядят. Светлая такая женщина была.
Дочь. А когда она умерла?
Мать. Да уже лет двадцать прошло.
Дочь. Так он без матери вырос, получается.
Мать. Ну, где-то в третьем классе, наверное, учился, когда мать умерла. Она в одночасье слегла. Раз – и нету человека. А от какой болезни, не знаю.
Дочь. И что профессор? Больше не женился?
Мать. Ты что? Там такая любовь была… Нет, он на женщин даже не смотрел. (Откашливается.) Неловко вспоминать…
Дочь. Что такое?
Мать. Мы с твоим отцом как раз развелись, тебе четыре года было, ты ничего не помнишь, наверное.
Дочь. Нет.
Мать. Я тогда подумала: вот мы два одиноких человека, почему бы нам не связать свою жизнь?
Дочь. Что?! Ты клеила профессора? (Смеётся.)
Мать. Мне всего двадцать девять было. Посмотри старые фото, я на них хорошо выгляжу. Профессор тоже ещё молодой мужчина был, в расцвете сил. Он и теперь хорош, а раньше… Что ты! На него все женщины заглядывались.
Дочь. Верю, верю. Ты про себя расскажи. Что ты там предприняла?
Мать. Ну что… Я по-соседски… Пирожков настряпала, им принесла, угостила. Профессор и не отказался, машинально взял, поблагодарил. Почти такой же, как всегда, только взгляд потухший, всё в сторону глядел да куда-то вдаль, как будто он не здесь был. А сына я в гости к нам звала, он приходил даже пару раз, чай у нас пил, с тобой играл.
Дочь. Не может быть. Я ничего не помню.
Мать. Да, вы тут на ковре с ним сидели, из кубиков дом строили. Я это хорошо запомнила, потому что мечтала тогда о новой семье: вот дом, это наш дом, наш уголок, наш очаг… Вот наши дети…
Дочь. А почему не вышло-то?
Мать. Так сердцу не прикажешь. Профессор никого не видел, ничего не замечал, как будто от него только оболочка осталась. И мальчишка перестал приходить. Видно, неинтересно ему у нас было, а может, отец запретил.
Дочь. Жаль.
Мать (вздыхает). А уж как мне было жаль…
Дочь. А что сейчас, ты совсем не общаешься с профессором?
Мать. Ну, как… По-соседски… Здороваемся, иногда так, пару фраз скажешь, он что-то ответит. Ну, случайные люди тоже могут поговорить, например, когда в лифте едешь или в очереди стоишь. Это ведь ненастоящее общение.
Дочь. Ну… Да, в общем. А почему ты ещё раз замуж не вышла? За другого?
Мать. Да что ты всё меня выспрашиваешь?
Дочь. А когда ещё с тобой по душам поговоришь? Ты только охаешь, да ругаешься, да жалуешься.
Мать (обиженно). Ну спасибо, доченька.
Дочь. Мама, не обижайся. Давай хоть иногда по-человечески разговаривать.
Мать. Хороший призыв. (Помолчав.) Что, о чём ты тут спрашивала? Почему я замуж не вышла? Ты думаешь, это так просто? А ты почему ещё не замужем?
Дочь. Ничего ты стрелки переводишь…
Мать. Ничего не перевожу, это всё одно и то же, явления одного порядка.
Дочь демонстративно отворачивается.
Доча, ну сама посуди: мы обе женщины, мы хотим счастья с близким человеком, а вовсе не одиночества. Но по заказу-то это не приходит. И нельзя приказать полюбить, даже себе не прикажешь. Вот я мечтала стать женой профессора, но для этого нужен был интерес и с его стороны, так что ничего не вышло. А другие мужчины в сравнении с ним казались совсем тусклыми.
Дочь поворачивается к матери.
Тебе вот, вижу, нравится его сын. Да, очень видный молодой человек, очень. Правда, он всё равно недотягивает до своего отца, как-то мельче, что ли.
Дочь. Как мельче? Он ростом с отца.
Мать. Да я же не про внешность. То есть… Как бы тебе объяснить… Может быть, профессор не был так красив, как его сын, но он был интереснее, крупнее как личность. Вот он учёный. Другие учёные посвятят себя науке, а людей не видят. А профессор всегда был внимателен к людям, думал о городе. Ты знаешь, что наш парк хотели вырубить?
Дочь мотает головой.
Профессор тогда очень возмущался, организовал жильцов, все подписались под заявлением, он и по местному телевидению выступал, хорошо так говорил – заслушаешься. И парк сохранили.
Дочь. Надо же.
Мать. Я не помню, конечно, его речь, помню только, что слушать его голос было очень, очень приятно. Он говорил простыми словами, но так славно, естественно, так убедительно, что чуть не загипнотизировал. В какой-то момент мне показалось, что я плыву в потоке света… Это такое счастье… (Помолчав.) Ещё была жива его жена, и я тогда ей так позавидовала…
Дочь (машинально). Может быть, её и убила чёрная зависть…
Мать. Что? Что ты сказала?!
Дочь. Что?
Мать. Что ты сказала?!
Дочь. А что?
Мать тяжело дышит, хватается за грудь, за сердце.
Что с тобой, мама?
Мать (отдышавшись). Не знаю. Схватило что-то… Я ослышалась или ты вправду обвинила меня в убийстве?
Дочь. Ты что? В своём уме?
Мать. Вот это в твоём репертуаре… Значит, послышалось.
Дочь. Вечно придумаешь что-нибудь, а потом из-за этого начинаешь страдать. Тебе что, так нравится страдать?
Мать подходит к окну.
Мать. Никакой радости в жизни не осталось. Вот только солнце и радует.
Дочь. Ну, началось…
Мать. Здоровья нет, денег нет, любимого человека нет, дочь хамит каждый день. Какие уж тут радости…
