скачать книгу бесплатно
– Сейчас объясню. Мост через Клязьму знаете? Ага, – продолжил он, заметив мой кивок. – Дальше двигаетесь на север. Боровок, была раньше небольшая деревушка, много лет назад вошла в состав города. Вот от нее чуть в стороне было два училища, одно из них женское. Когда столицу перенесли во Владимир, там и отстроили наш университет. Понимаете примерно, где мы находимся?
– Вроде бы, – проговорил я, пытаясь сопоставить новые магистрали и заасфальтированные улицы позади исторического центра с новой реальностью.
– А едем мы сейчас на запад. Как я говорил, наш Владимир сильно отличается от вашего. Мне повезло жить почти в самом центре. Вехнеклязменская улица – это очень живописное место…
И он начал рассказывать. О том, как строили дамбу на востоке города, чтобы снабдить его электроэнергией, о том, сколько всяческих работ здесь проводилось. Я так понял, что историком он стал неспроста. Надо было куда-то девать его вербальную энергию и словоохотливость.
С его слов я понял, что улица тянется вдоль массивного водохранилища, которое поглотило первоначальные изгибы реки и вливающиеся в нее речушки.
– Представьте только, на пятнадцать метров поднялся уровень реки в том месте! – восклицал Подбельский, обнаружив во мне почти что благодарного слушателя.
Тут закрались кое-какие сомнения.
– А как же Покрова на Нерли? – спросил я, решив, что памятник безжалостно уничтожили.
– Как? Изучили, проверили, подняли и подсыпали! – с гордостью завершил рассказ Подбельский. – Каково, а?
– Неужели он вам так же лекции читает? – вполголоса спросил я у Анны.
– Да. И это чудесно. Остальные профессоры такие нудные, а этот рассказывает просто превосходно.
Она действительно им восторгалась, а у меня уже уши вяли от фактов. Поэтому лишь вежливо улыбнулся и продолжил слушать, не слишком-то вникая в его рассказы. Повозка мерно покачивалась, а ритмичное цоканье подков по булыжной мостовой действовало усыпляюще. Не прошло и пары минут, как я задремал.
Глава 21. Профессорские комнаты
– Максим, – принцесса потрясла меня за плечо. – Просыпайся. Вставай, мы приехали.
– Уже? – я сонно щурил глаза.
Профессор уже выбрался наружу, а через открытую дверь повозки внутрь задувало прохладный воздух. Нехотя я вылез и подал руку Анне, но та покачала головой и выбралась сама. Ну, ладно. Значит, без рыцарства.
Дом по Верхнеклязменской под номером сорок два имел всего пять этажей в высоту, но казался довольно высоким. При свете фонарей краска смотрелась чуть выцветшей, но я был уверен – днем красный цвет профессорского дома делает его заметным.
Классическое, без особых изысков, исполнение все же имело свои украшения в виде лепнины вокруг окон и диковинных водосточных труб по углам дома.
– Нам на самый верх, – профессор вошел в подъезд, хотя мне хотелось назвать его по-питерски парадной, настолько просторным было помещение в сравнении с узкими клетками пятиэтажек шестидесятых.
Квартира оказалась не хуже. Большие комнаты, удобное расположение, вид на реку – наверняка не просто так ему дали такое жилье. Обставил он ее тоже неплохо, со вкусом. Стильно. Как если бы у нас пытались воспроизвести быт семидесятилетней давности.
Подбельский налил воды из стеклянного графина, выпил залпом целый стакан и сел в кресло. Мы скромно опустились на диван напротив.
– Красиво тут у вас, – кашлянул я, потому что молчание затянулось слишком надолго. – И вы тут один живете?
– Семья за городом, – коротко и строго ответил Подбельский. Как только разговор зашел о личном, он сразу же изменился из профессора превратился в сурового старичка. – Так что я должен понять, а вы мне, соответственно, должны объяснить? Как вы сюда попали, вероятно, а самое главное, зачем вы вообще сюда решили добраться.
– М-м-м… – промычал я, собираясь с мыслями. – Видите ли… Вы же помните Анну?
– Разумеется, я ее помню! – всплеснул руками профессор. – Еще бы мне ее не помнить. Разве что вот я не видел ее целую неделю. Собственно, с того самого момента, как мы вернулись сюда.
– Момент! – я поднял руку, чтобы Подбельский остановился. – Так вы с ней вдвоем сюда перенеслись или нет?
– Перенеслись, конечно же. Спрашиваете тоже. Перенеслись, я тут же отправился к себе на кафедру, а девушку я посадил на трамвай в сторону Суздальского района и… с тех пор больше не видел… – он подозрительно покосился на Анну. – А вы, случаем, не возжелали ли повторить свою попытку?
– Какую попытку? – Анна даже привстала, настолько она была возмущена. – В чем вы меня обвиняете?
– Я.. хм.. я только лишь, – профессор начал запинаться, но я пришел к нему на помощь:
– Главное, что сейчас надо знать, Григорий Авдеич, что это не та Анна, которая была с нами неделю назад.
Подбельский, который только что взял стакан в руку, разжал пальцы и тот бухнулся на ковер, разлив по густому ворсу остатки воды. Неуклюже наклонившись, он подобрал емкость и дрожащими пальцами поставил на столик рядом.
– Надеюсь, вы шутите. Это просто глупая и неуместная шутка! – вскричал он наконец.
– Нет, профессор, это не шутка. Анну, что сейчас сидит перед вами, я вызволил из лап двух головорезов. Она провела с ними восемь дней…
– Девять, – поправила меня принцесса.
– Девять дней, – тут же подхватил я. – И она явно никак не могла быть той же самой девушкой, которая вместе с вами отправилась сюда. Поэтому я посчитал нужным прояснить ситуацию и первым делом отыскать вас.
Подбельский наклонил голову и принялся массировать виски, что-то урча при этом.
– Головорезов? – шепнула мне Анна. – Шутишь?
– Ну, тюремщиков. Как будто тебе с ними хорошо было!
– Нет, не хорошо, но ты склонен преувеличивать!
– Всего лишь чуть-чуть, – сердито ответил я, а Подбельский как раз решился продолжить разговор.
– Так получается, что я привел с собой в Империю фальшивую принцессу?
– Получается, что так, – ответил я. – Но ведь вы думали, что она настоящая, значит, она была достаточно хорошо обучена.
– Да, – задумчиво произнес Григорий Авдеевич. – Но что, если эта – ненастоящая?
– А если я скажу, что некий сознательный гражданин позволил нам обоим перенестись сюда, когда задал девушке кое-какие вопросы?
– Сознательный гражданин?
– Профессор, я думаю, что вы понимаете, о сознательности какого рода идет речь.
– Ах да, – тут же уловил мысль профессор. – Вы про ту самую сознательность, что обычно скрыта?
– Именно.
– Тогда прошу прощения, у меня нет к вам никаких вопросов, Анна, – Подбельский наклонил голову без намека на подобострастие. – Но я всего лишь хотел убедиться… понимаете ли, не каждый день случается подобное, когда узнаешь… хм… о наличии двойников у средней дочери императора.
– Все в порядке, – улыбнулась Анна. – Так и вы не сердитесь на нас за такое неожиданное появление.
– Да как я могу! – профессор буквально расцвел. – Никоим образом, что вы! Располагайтесь. Пока семья отдыхает рядом с Исихрой, вы можете расположиться в моих комнатах. Таким гостям я всегда рад! Прошу, прошу!
Он неуклюже поднялся и попросил принцессу занять соседнюю комнату, что принадлежала его дочери. Когда та вышла, повернулся ко мне.
– Я даже не знаю, что и сказать, – развел он руками.
– Я сам не понимаю, что сейчас происходит.
– Нет-нет, я исключительно про Анну. Ведь я думал, что вы с ней… а оказалось, что раз та девушка не принцесса, то ничего не было и мне не стоит сердиться на вас! – и в довершение профессор дружески похлопал меня по плечу. – Что, племянничек? Что вы намерены делать дальше?
– Выспаться, – зевнул я. – Завтра ведь выходной?
– Да, разумеется. Отдыхайте, а завтра решим, что вам делать. Ваша комната – гостевая, вон там. Доброй ночи.
У старика был талант резко и внезапно завершать разговор. С другой стороны, я и сам вряд ли бы смог сегодня что-то решить. Поэтому я вышел из зала и через коридор направился к гостевой комнате.
Скрипнула, слегка приоткрывшись, дверь:
– Максим! – громким шепотом позвала меня Анна.
– Что такое? – я встал на расстоянии, чтобы не напрягать девушку лишний раз.
– Я хотела сказать спасибо за то, что вы вернули меня… не домой, но хотя бы в мой мир. И еще извиниться за тот случай у тебя на кухне.
Она выразительно смотрела на меня, а я, очутившись в профессорских комнатах с типично высокими потолками и старомодной (исключительно на мой взгляд) обстановкой, словно попал в позапрошлый век. И потому не знал, как мне лучше отреагировать в этом безумном коктейле эпох.
– Все нормально, – ощущая какую-то неловкость, отозвался я. – Понимаю, что ты оказалась в непростой ситуации, но… – тут я посмотрел в ее глаза и понял, что теряю нить. – но здорово, что ты можешь постоять за себя.
Девушка хихикнула и покраснела, но дверь не закрыла.
– Доброй ночи, – пожелал я ей и, вспомнив, как это делали в кино, шаркнул ногой, отвесив поклон.
– Фу, как пошло, – рассмеялась она и я ушел к себе.
Из-за двери я слышал, как в коридор вышел Подбельский, вероятно, проверяя, не оказался ли я случайно не в той комнате. Посопев и потоптавшись, он отправился к себе. Ситуация была забавной, но мне настолько хотелось спать, что, едва добравшись до ближайшей горизонтальной поверхности, я тут же провалился в сон.
Глава 22. Утренний город
С трудом вытащив из-под головы затекшую руку, я свесил ее с дивана и осмотрелся. Гостевая комната у профессора Подбельского явно была тесновата, а в свободное от гостей время он использовал ее, как личный кабинет.
И если в гостиной основное пространство занимали всяческие изысканные украшательства вроде ковров, картин и мебели, то кабинет смотрелся более аскетично: стол, кресло, диван и пара шкафов с книгами.
Меня подмывало посмотреть на то, что же пишут в этом мире и как развивается их литература, но шум из-за окна заставил меня встать. Тикающие часы, которых я от усталости не заметил вчера вечером, показывали девять утра.
Неплохо для субботы. Разминая руку, я приблизился к окну, выглянул наружу и увидел просторный внутренний двор. Шум издавали дети, которые играли в мяч на небольшой площадке, обтянутой веревочной сеткой.
По другую сторону двора расположилось несколько столиков, очевидно, для игр в шахматы – чем как раз и занимались старики, сосредоточенно взиравшие на доску. Еще один угол был совершенно пустой, но вытоптанный, без единой травинки. Я предположил, что его используют для стоянки транспорта.
В дальней стороне двора женщина в платке и строгой, белой с черным униформе, развешивала белье. У нас такого не увидишь. Только автомобили в три ряда и снующие между ними подростки с телефонами.
Затем я посмотрел вдаль. Дом с закрытым двором и парой проездов опускался к реке – профессорская сторона была самой высокой, а раз жил он на последнем этаже, то и вид ему открывался соответствующий.
Однажды я ездил в Нижний Новгород и с удовольствием смотрел на Волгу. Так вот здесь примерно такой же ширины была Клязьма. Поднявшаяся, разлившаяся и полноводная настолько, что я даже смог рассмотреть плывущий по ней пароход, который только что дал гудок.
Каждая деталь, каждая мелочь отличала мой мир от империи, что просуществовала всего-то на сто лет больше привычного. А уж пароход, плывущий по Клязьме, никак нельзя назвать мелочью.
Город не заканчивался за рекой. Вдали виднелись еще постройки, причем в основном это было жилье. Высокие дома, но ни в одном я не мог предположить больше пяти или шести этажей. При всей широте застройки у меня не укладывалось в голове, что с таким размахом во Владимире может поселиться несколько миллионов человек.
Высовываясь из-за домов, торчали чадящие трубы. Редкие стержни промышленности выбрасывали в воздух черный дым. Но мне показалось, что их маловато для крупного города, и я решил при первом удобном случае переговорить с профессором Подбельским.
В дверь постучали и сразу же открыли, едва я успел повернуться. Вошла рыжая девушка с заплетенными в косу волосами. Цвет казался настоящим костром на фоне темно-коричневой отделки кабинета.
– Доброе утро, – поздоровался я и машинально пригладил волосы. Торчали они будь здоров.
– Здравствуйте, – ровно ответила она. – Григорий Авдеевич попросил для вас завтрак сделать.
Поднос, что она держала в руках, тут же оказался на столе. Пока я соображал, что к чему, рыжая пожелала мне приятного аппетита и быстро и беззвучно вышла из кабинета.
– Ух ты, – только и вырвалось у меня.
На всякий случай если вдруг завтрак сделали только мне, я вышел и постучал в дверь к Анне. В глубине квартиры было довольно тихо. Я постучал еще раз и, не услышав ни звука, повернул ручку.
В меня тут же прилетела подушка, метко брошенная в узкий проем:
– Если я не открываю, это не повод заходить в мою комнату! – громко крикнула Анна и я, покраснев, пнул подушку в комнату и захлопнул дверь, просипев что-то вроде «извини».
В ответ из комнаты донесся не менее громкий смех. На шум в коридор выскочил профессор, все еще в спальном халате, но уже не слишком сонный.
– Что здесь происходит? Я не позволю в моем доме…
Обнаружив, что дверь в комнату принцессы закрыта, а я стою в коридоре совершенно одетый, Подбельский замолчал, выпрямился и успокоился.
– Похоже, что все в порядке, – пробормотал он себе под нос, а я, стоя под дверью комнаты Анны, слушал, как она заливается смехом. Ну, хоть кому-то весело.
Профессор уже собрался вернуться к себе, но я остановил его:
– Не хотите составить мне компанию за завтраком? – предложил я.
– Почему бы и нет, – встрепенулся Григорий Авдеевич. – Только переоденусь. И, знаете, прежде чем вы займетесь делами, вас бы тоже надо приодеть. Надеюсь, вы это понимаете.
– Да-да, – кивнул я, уже прикидывая, откуда взять денег.
Подбельский на радостях, что я спас принцессу в нашем мире, оставил немало своего золота в виде червонцев. То, что их вес исчислялся сотнями граммов, я определил сразу же, а потому от части отказался – это была несоизмеримая награда.
Потеря нескольких монет, которые вытащил Демьян – не проблема. Большей проблемой было то, что остальные средства остались лежать у меня в подвале, а потому воспользоваться ими я никак не мог.
Можно было попросить денег у профессора. Хотя бы в долг. Но если он не даст, ситуация окажется неприятной. Совершенно неприятной.
И чтобы немного сгладить эту неприятность, я отправился в его кабинет, чтобы изучить содержимое подноса. Хлеб, колбаса и сыр, тонко нарезанные, но не так, как вчера у них на кафедре. Кофейник, полный ароматного напитка, блестящий и начищенный. Такая же емкость со сливками и набор посуды.
