banner banner banner
Наваждение
Наваждение
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Наваждение

скачать книгу бесплатно

– Юрка, да мне на лолит наплевать! У меня же есть Нина…

И Громов снова поцеловал мне руку – на этот раз, не поднимая ее к своим губам, а низко склонив свою почти лысую голову.

Не знаю, кто дал команду, но в ту же секунду из где-то спрятанных колонок полились аккорды рэгтайма, мой любимый Скотт Джоплин.

– Гринечка, как здорово!

– А то! Это не только из Интернета, кое-что мы с Вовкой сами исполняем – вот сейчас…

– Когда же вы это делали? Ты же все время со мной…

– Жанна нас прикрывала, она в курсе была, что я еще и такой подарок задумал… Вот и удавалось удирать на часок…

– Петрович, – Гр-р повернулся к Скворцову. – Пойдем, посмотришь дежурку…

Мы дошли до помещения под лестницей и оставили там подполковника – знакомиться с охранниками.

Но только мы с Громовым оказались вдвоем, как к нам подплыла наша домоправительница – нарядная, волосы в мелких кудряшках:

– Гриша, вы с Ниной так шикарно тут все устроили…

– Вера, впереди еще фуршет… – Гр-р улыбается, так как Захаровну ждет сюрприз: главное украшение галереи на первом этаже – синие гортензии, те самые, которые она принесла нам, и вокруг которых случилось столько событий.

– Да я не ухожу, интересно же, людей столько важных…

Пока Громов разговаривал с Верой, я смотрела на портрет. Как и предполагал Шпиндель, картина была в центре внимания. Конечно, народ не глазел лишь на нее, но задерживался у портрета достаточно долго. Один из фотокоров попросил нас с Громовым подойти к портрету и встать так, как Оля нас изобразила. Подбежала Ольга и чуть-чуть поработала с нашими жестами и ракурсами. Народ вокруг ахнул – ожившая картина… Затем с нами возле портрета сфотографировали Олю. Я потребовала, чтобы все, кто делал снимки, скопировали нам файлы – для истории.

А потом Шпиндель хорошо поставленным голосом пригласил дам и господ на фуршет.

Мне снова пришлось оказаться рядом с чиновником, плохо разрезающим ленточки. Но на этот раз он, с моей помощью, справился с ножницами гораздо лучше, и ему удалось разрезать ленточку, как положено. Народ поднялся по винтовой лестнице на первый этаж, к столам. Давки на фуршете не было: процессом еды и пития управлял сам Шпиндель, ему помогали вышколенные официанты – в количестве шести штук.

– Володя! У меня нет слов! Высший класс! На твоем ресторане должны быть звезды Мишлена! – я совершенно искренне пожала Шпинделю руку.

– Наконец-то ты меня оценила! – проорал Вовка, – но, черт возьми, откуда ты знаешь про звезды Мишлена? Моя тайная мечта!

Тут возле меня возник Скворцов, увидевший на мониторах в дежурке, что народ двинул к выпивке и закуске.

– Ниночка, надо выпить – отметить твой успех… Пойдем пропустим по стопарю!

Я смотрела, как Тюня медленно продвигается по рукаву подполковничьего кителя, чтобы опустить свои ручки в водку Скворцова. Домовые умеют превращать водку в воду. Мне бы тоже не помешало снизить градус, подумала я, и Тюня переползла к моему бокалу. Петрович с удивлением прислушался к своим ощущениям:

– Что-то как вода идет… Ниночка, еще накатим…

– Юра, давай сам, а то я тут хозяйка, мне со всеми надо…

– Понял… Но еще выпьем? Потом?

– Выпьем, выпьем… – рассеянно сказала я, глядя, как Тюня снова скользит по рукаву Петровича. Я думала о том, где в этот момент может быть Громов – давно его не вижу.

В зале-подвале никого. У столов со шпинделевскими деликатесами Гр-р нет. А где? Если в туалете – так давно бы вышел. Я нашла Ольгу – они с Серегой угощались из одной тарелки. Уже не первый раз наблюдаю, как Устюжанин Лельку из своей посуды кормит. Пунктик у него, что ли?

– Ребята, Гришку не видели?

– Еще внизу, когда фотографировались… – говорит Оля.

Улыбаясь народу, я поболталась в толпе и наткнулась на довольного Андрея Андреевича, доктора из «скорой», бывшего свидетелем всех моих «случаев» – обмороков, пуль и ударов по затылку.

– Доктор, Громова не встречали?

– Минут, может, двадцать назад…

– А где это было?

– Да внизу…

Мой демон ревности разросся до размеров устюжаниновского: Димка-кузнец здесь, без конца Сереге на глаза попадается, и Серега злится.

Я тоже злилась. Слинял Громов, бросил меня на растерзание подполковнику… И тут я вспомнила про камеры слежения. Вот и пригодятся… Я пошла в дежурку и, даже еще не открыв дверь под лестницей, поняла, что нашла Громова: никто не может так раскатисто смеяться, только Гр-р. Ни Гришка, ни Дэн, ни еще один незнакомый мне парень даже не заметили, как я вошла, – увлеченно разглядывают экраны.

– Во! Смотрите, Скворцов – опять ему наливают… Требует тару побольше…

– Григорий Романович, а какая-то тетка бутеры тырит… Вон, гляньте, в сумку прячет. Пойти отобрать?

– Да пусть… Жалко бутербродов что ли…

Охранники называются… Уткнулись в свои мониторы, а что у них за спиной, не видят! Я вышла, и никто не обернулся.

Подойдя к Шпинделю, я попросила накидать на поднос еды. Уже с кучей всяких вкусных вещей я вернулась к дежурке и постучала носком туфли в дверь. Мне открыл Дэн.

– Привет, – сказала я. – Ну, как вы тут? А я вам кое-что принесла, чтобы не скучали…

Дэн принял поднос:

– Да тут не соскучишься, с этим телевизором! – засмеялся он и тут же получил втык от Громова.

– Ладно, приятного аппетита! – пожелала я и направилась к выходу.

Громов понесся за мной.

– Ты почему меня бросил? Скворцов не дремлет! – я не скрывала своего раздражения.

– Я же видел, что ты от него отделалась!

– Видел он… Еще что ты видел? Как я носилась в поисках любимого мужа, видел? Это, наверное, было самым смешным на ваших экранах! Представляю свое лицо…

– Нина, прости, бес попутал! Засмотрелся…

– Теперь от меня ни на шаг!

– Конечно-конечно… Никуда!

– Если бы… Ты только обещаешь! А сам…

– Нина, ну вот что мне сделать, чтобы ты меня простила?

– Пойдем хоть что-нибудь съедим. Если у Шпинделя еще что-то осталось…

И Громов отправился к Вовке, но вернулся ни с чем: публика уничтожила шпинделевские деликатесы в рекордно короткие сроки.

– Вовка сказал, чтобы ты не отчаивалась: у него есть заначка, мы же потом пойдем к нам, отмечать твой день рождения, – утешал меня Гр-р.

А пока не пробьет этот счастливый час, я должна страдать от мук голода?

Фуршет был последним номером программы, и народ, поняв, что никого ничем больше кормить не будут, стал тихо сваливать. Кое-кто, конечно, подходил к нам, чтобы попрощаться, но в основном публика исчезала по-английски, незаметно.

5. Ужин превращается… Превращается ужин…

Скоро мы остались в узком кругу. К нам примкнул Скворцов – злой, потому что ему не удалось не только напиться, но и облапить меня хотя бы разок, и доктор Андрей Андреевич, которому напиться удалось. Доктора погрузили в машину Вити Трофимова, и тот повез немого и послушного, как полено, Андрея Андреевича домой. Петрович меня уже окончательно достал: куда бы я ни повернулась, везде меня ждали лапы подполковника. Пришлось нажать на свою синюю кнопку и внушить Скворцову мысль, что у него в отделе ЧП. Что за ЧП, я даже придумывать не стала. ЧП – и все! Лети, Скворцов!

Вот и вышло, что мы устроились на нашей кухне теплой компанией. Морковка с торжествующим мявом запрыгнула на плечо Громову, желтенькая Тюня облетела всех без исключения, радуясь знакомым лицам. Я бесцеремонно согнала Морковку с Гр-р и сама забралась к нему на колени.

– Ну, Вова, давай корми меня! Из-за выходки твоего друга я не попробовала ничего из фуршетных шедевров. А так как Громов смылся еще до того, как ты пригласил публику к столу, то сам он не только не ел, но даже и не увидел, чего ты там напривозил.

– Я всегда говорил, что Громовы с приветом, – вздохнул Шпиндель и открыл свою сумку.

Пришлось вспомнить, что я все-таки хозяйка, и сползти с Гришкиных колен – достать тарелки и фужеры.

– Нина, твой любимый салат, ну, тот, с черносливом и черри! – и Вовка поставил передо мной большую миску.

– Ой, дай попробовать! – подскакивает на своем табурете Ольга. У них с Сергеем опять одна тарелка на двоих.

– Ого, вкусно! А из чего это? – Оля ковыряется в тарелке, пытаясь разложить салат на составляющие. Так, ежу понятно, Лелька начала коллекционировать кулинарные рецепты – собралась замуж.

– Тут все просто: листья салата рвешь руками, куриное филе режешь кубиками, чернослив – пополам, добавляешь кедровые орешки, укроп, майонез. А помидорчики черри укладываешь сверху, – Шпиндель счастлив, обретя внимательного слушателя.

– А как называется? – глаза моей подруги круглые от удивления: как, оказывается, просто создать кулинарный шедевр. Но про название она зря спросила, потому что Вовка сразу оседлал своего любимого конька и углубился в рассуждения о том, как неправильно именуются блюда современной кухни.

– Называется «Пикадилли». Но это не «Пикадилли»! В настоящий «Пикадилли» кладут вареную картошку, красный лук и анчоусы. Просто кому-то слово понравилось!

Я в пол-уха слушала Шпинделя, жевала канапе с копченым угрем и думала, что в срочном порядке необходимо с Ольгой потолковать, рассказать ей, что мужики терпеть не могут разговоров о том, какое блюдо из чего сделано. Вкусно – и все. Это Шпиндель – ресторатор, гурман и даже иногда кулинар – может обсуждать, надо ли в камамбер с грецким орехом добавлять перец или в розочку из слабосоленой форели – маринованный имбирь, а у наших мужчин уже физиономии скучные, как будто они один только этот самый маринованный имбирь и жуют.

– Гриша, ты уже всем сказал, что мы завтра уезжаем? – спросила я Громова, надеясь, что сделала это достаточно громко и перекричала Вовку.

По возникшей тишине и последовавшему затем шквалу вопросов я поняла, что о предстоящем отъезде не знал никто – даже Шпиндель, которому всегда удается разнюхивать все новости первым.

– Нина, ты даже мне не сказала! – Ольга с обидой смотрит на меня.

– Я узнала, что уезжаю, перед самым открытием вернисажа. Когда бы я рассказывала? Все претензии к Громову, это его идея – хранить все в тайне до последней минуты.

Гр-р перестал сгружать в мою тарелку икру со своего бутерброда (икра, похоже, единственное, что он не ест) и невозмутимо произнес:

– А зачем волну поднимать? Разговоров бы только прибавилось! А так – без лишних телодвижений. Завтра у нас с Ниной поезд в пятнадцать ноль-ноль. А послезавтра мы уже будем в Праге.

– Гришка, неужто Нинку к Павличеку везешь? Ее ждет сюрприз! – вопит Шпиндель.

Я подумала, что Вовка имеет в виду сходство Гриши с Павлом, и не стала нажимать на свою синюю кнопку, чтобы узнать, что у Шпинделя на уме. Но меня в Праге, действительно, ждал сюрприз, я и представить не могла, какой!

– Гриша, я отвезу вас на вокзал, – как всегда по существу сказал Устюжанин, и Ольга с гордостью посмотрела на Серегу: ее мужчина опять оказался на высоте.

– Жайка моя, – встрял Шпиндель, – а ты хочешь проводить Громовых?

– Конечно, – Жанна порозовела. – Мне будет приятно помахать им с перрона, чтобы они знали, что их возвращения ждут. Всегда проще уезжать, когда уверен, что есть кто-то, кто скажет «привет», когда ты приедешь.

– Умничка! – снова заорал Вовка. – Я скоро буду записывать твои афоризмы!

И продолжил без паузы:

– Гришка, ты, конечно, места в СВ заказал! Вот не поверю, чтобы просто в купейном!

– Естественно! – самодовольно отозвался Гр-р. – Не хватало, чтобы еще кто-то рядом с Ниной торчал, когда у меня на нее виды, и…

Я закрыла Громову ладонью рот, чтобы не продолжал, а то Шпиндель неминуемо начнет развивать тему, наговорит гадостей, и снова придется Вовке виртуально дать в ухо.

Народ продолжал с удовольствием поедать шпинделевские разносолы, трепаться и ржать, а я возила вилкой по своей пустой тарелке и думала, что после июньского происшествия уже никогда не смогу отделаться от ощущения, что прощаюсь с Гр-р навеки, даже когда он уходит в другую комнату.

– Нина, ты чего? Молчишь, не улыбаешься даже, – спрашивает меня потихоньку Ольга.

– Да устала, времени-то уже двенадцать…

– Ты на самом деле еще в дорогу не собиралась?

– На самом деле. Говорю же – сюрприз такой мне Громов устроил, внезапный отъезд…

– Давай всех уведу! И правда, поздно уже, – Ольга повернулась к Устюжанину:

– Серый, поехали домой! А то прямо тут засну!

– Вова, нам тоже пора… – Жанна встала. – Мне завтра надо с утра быть в музее.

Мы все спустились во двор. Тетки быстро расселись по машинам – стоять холодно, не лето, однако! – и двор опустел. Налетевший вдруг ветер погнал по асфальту опавшую листву.

– Нина, иди домой, а я посмотрю, как там, в салоне, и вернусь.

Но я все еще была под впечатлением своих мыслей и пошла с Гр-р, несмотря на то, что выскочила провожать народ без пальто. Громову пришлось крепко обнять меня, чтобы я не замерзла окончательно.

На этот раз в дежурке в одиночестве торчал Паша, мой старый знакомый из числа Гришкиных сотрудников. Пока Громов разговаривал с ним и в очередной раз включал и выключал мониторы, я прошла в нижний зал еще раз взглянуть на портрет. Наверное, глупость – ждать, что прадедушка Громова материализуется и навестит нас. Это только в романах бывает! И Тюня, написав «Арсений», могла просто сообщать, что увидела сходство портрета с ним. И моя интуиция, напихав мне в рот медных монет, возможно, предупреждала совсем о другом.

– Радость моя, ты где? – зовет меня Громов.