Успешное мышление. Как контролировать свою жизнь и уйти от негативных мыслей

скачать книгу бесплатно

Как я здесь очутился? Что ж, в некотором смысле меня воспитали тем, кем я стал. Мой отец, Боб, работал в средней школе тренером по баскетболу. Впоследствии он переквалифицировался в ментального тренера. К нему за помощью обращались школьные округа и компании из рейтинга 500 крупнейших фирм США. Он владел компанией Edge Learning Institute, предоставлявшей услуги мотивационных ораторов и семинары для предприятий и школ. Кроме того, он создал программу «Повышение эффективности человека», которая используется в деловом мире уже более десяти лет после его смерти. В течение двух лет в 1990-х годах он возглавлял Национальную ассоциацию самоуважения. Он играл на саксофоне, укулеле и фортепиано. Будучи отличным оратором, он умел рассказывать такие истории, что тысячи людей замирали от каждого его слова. Вы наверняка встречали некоторые из его слов или цитат:

«Большинство людей не ставят слишком высокие цели, поэтому и не промахиваются. Они целятся низко и всегда попадают».

«Настроение заразительно. Хотите ли вы, чтобы окружающие заразились вашим мироощущением»?

«Вы не сможете оставить след на песке времени, если так и будете сидеть на заднице. Разве кому-то хочется оставлять в истории след от задней точки?»

«Кто хочет быть средним? Средний – это место посередине. Это лучшее из худшего или худшее из лучшего».

Моя мама называет меня научным проектом отца. Моего брата, Боба младшего, (старше меня на семь лет), воспитывали в «нормальном» режиме. Оглядываясь назад, мне кажется, что родители растили меня иначе в надежде доказать эффективность отцовских идей (которые, если вы не заметили, я считаю весьма действенными). Когда я был совсем маленьким, я ложился спать, слушая мотивационную запись компании Nightingale-Conant, воспроизводящую белый шум со встроенными подсознательными сообщениями, нацеленными на повышение самооценки. Как только я подрос, родители перешли на «Ты – величайшее чудо природы», серию кассет, выпущенную отцом в 1980 году. На первой стороне была песня «Избавляемся от плохих мыслей». Перед сном приходили мама, папа или оба, и мы произносили ряд мотивирующих фраз (аффирмаций). Они звучали примерно так:

«Я воспринимаю неудачи как временные сложности и быстро восстанавливаюсь».

«Я безоговорочно себя люблю».

«Да, я могу все, независимо от обстоятельств, с которыми сталкиваюсь».

«Я отлично учусь и отлично работаю».

Мой отец считал, что «человеческий разум – это самый быстрый, самый продвинутый, самый компактный и эффективный компьютер, который когда-либо производился в больших количествах неквалифицированным трудом». Он верил, что туда можно вводить данные и устанавливать ожидания, как вы устанавливаете, например, термостат. Карьера отца стала для меня, если можно так сказать, вторым братом или сестрой. Она связана со мной, но при этом она – отдельная личность. Стоит отметить, что для отца это был скорее образ жизни, нежели работа.

В старшем возрасте я перешел от аффирмаций к набору карточек для заметок. На лицевой стороне я писал то, что ценил: школа, работа, семья или успех. На обратной стороне я перечислял модели поведения, необходимые для того, чтобы добиться успеха в названной на лицевой стороне области. Я просматривал карточки по дороге в школу. Я просматривал их в школе во время обеда. Я просматривал их вечером. Я никогда не противился философии отца; я ее принял. Начиная с седьмого класса, я читал цитату недели перед всей школой. Все знали, из какой я семьи, а я, в свою очередь, никогда не прятался. Помню, как в старших классах я играл в баскетбол против школы Стейлакум недалеко от Такомы. В этой школе преподавали одну из программ моего отца, поэтому все ученики знали, кто я такой. Когда я стоял у штрафной линии, толпа скандировала в мою сторону: «по-тен-циал!». Мне оставалось только смеяться.

Несмотря на то, что родители прилагали немалые усилия, чтобы привить мне все эти истины, я не думаю, что в подростковом возрасте я умел по ним жить. Я понял это только в конце третьего семестра обучения в Восточной школе в Лос-Анджелесе, где играл в футбол и баскетбол. На втором курсе я вступил в братство «Сигма Альфа Эпсилон». Первый семестр включал так называемую «Адскую неделю», которая стала для меня адской по причинам, не имеющим ничего общего с братством. Уже на второй день я почувствовал себя ужасно. Я отправился в свою комнату в Норрис Холле и проспал часов десять. Когда я переворачивался, мне казалось, что в спину вонзали иголки. Несколько товарищей по команде и парней из братства пришли меня проведать. И вот тогда все мы дружно выяснили, что у меня температура за сорок. Меня сразу же отвезли в мемориальную больницу Хантингтона в Пасадене. Я, уверенный в том, что меня осмотрят и отпустят домой, пообещал ребятам связаться с ними, когда все закончится. Но вместо этого я очутился в окружении толпы докторов. В конце дня меня привели в кабинет. Вскоре туда вошел пожилой врач. Он отличался удивительной манерой общения, что очень помогло, когда он озвучил диагноз и обоснованное предположение. «Сынок, у тебя не все в порядке с иммунной системой, – сказал он. – Она сейчас в крайне тяжелом положении. У тебя опоясывающий лишай. Но и это не все. Учитывая количество лейкоцитов в крови, мы не можем исключать наличие раковой опухоли».

Кабинет в тот миг словно замер. Я был так молод. Я вообще не понимал, о чем он говорил. В начале того года я ходил на свидание на фильм Майкла Китона «Моя жизнь». В фильме у одного из героев диагностируют рак почек, и он сразу же начинает снимать видео, чтобы ребенок, которого носит его жена, имел доступ ко всему, чему он научился. Я не мог представить себя на месте этого парня. У меня не было жены. У меня не было ребенка. Я никогда всерьез не задумывался о собственной смерти. Но хотя я и пребывал в замешательстве, я все же не был невежей. Я знал, что слова доктора – не очень хорошая новость.

Врач дал мне время осмыслить информацию, после чего велел мне ехать домой в Сиэтл. Там мне предстояло обратиться к своим докторам, потому что для окончательного диагноза требовались дополнительные анализы.

«В восемнадцать лет это довольно тяжелая новость для родителей, – продолжил врач. – Позвони им и попроси приехать домой. Усади их за стол и все расскажи. Затем приступайте к диагностике. Нужно выяснить, с чем конкретно мы имеем дело».

Я вернулся в колледж, вышел из братства, позвонил родителям и сказал, что мне нужно вернуться домой. Я купил билет на последний рейс в Сиэтл из аэропорта Бербанка. Когда я прибыл в аэропорт Сиэтл/Такома около 11 часов вечера, я направился в пункт выдачи багажа № 19, чтобы забрать свои вещи. Затем я вышел на улицу в поисках машины. Машины отца я не увидел. Я попробовал позвонить домой на стационарный телефон (сотовый в те времена был только у Гордона Гекко[2 - Гордон Гекко – один из главных персонажей фильма 1987 года «Уолл-Стрит» в исполнении Майкла Дугласа. Это вымышленный персонаж, хотя и за его основу были взяты реальные бизнесмены. – Прим. ред.]), но мне никто не ответил. Родители уснули и не слышали звонка. У меня не было денег на такси, а до Uber наше поколение еще не дошло. Поэтому я зашел обратно в здание аэропорта и сел у стены.

И пока я там сидел, меня накрывало волнами.

Волна 1: Какого черта это происходит?!

Волна 2: Я даже не успел еще пожить. У меня не было секса, вечеринок, громкого успеха. Я жаловался, что все свое время тратил на спорт. Я буквально ничего не делал…

Волна 3: Моя жизнь в колледже – одно сплошное разочарование. В первой четверти на уроке истории я списал у друга половину работы. Вторую половину я написал сам. Меня поймали, и я предстал перед академическим советом. Мне поставили неудовлетворительную оценку, пригрозив, что дальнейшие промахи в учебе приведут к отчислению. А как же право на ошибку? Нет больше прав, ибо я получил двойку по иностранному языку просто потому, что не прикладывал усилий и не являлся на контрольные. Мой средний балл за первую четверть составил 1,67. Раньше я никогда себя так не вел. Наверное, причина в том, что дома жил парень, который не позволял мне подобное поведение.

Волна 4: Все, что говорил мне отец, сейчас кажется реальным.

К тому времени, когда я наконец-то разбудил спящих родителей и договорился о поездке, прошло почти пять часов. За это время я принял несколько важных решений. Колледж оказал на меня заметное влияние: он научил меня сравнивать себя с другими. Моя жизнь в предыдущие семестры разнилась с моей истинной личностью. Я не являлся тем человеком, за которого себя выдавал. Я не стал звездой в баскетболе или футболе. За мной не бегало целое сборище женщин, как будто я был битлом. Я думал, что именно таким я стану в колледже и внутренне корил себя за то, что не оправдал своих ожиданий. И все же этот момент помог мне осознать более важные вопросы, которые следовало себе задать: «Кто я на самом деле? Использую ли я врожденные дары?»

Короткий ответ: Не знаю. Нет, не использую.

Я больше не хотел двигаться этим путем. Некоторые из нас совершенствуются перед лицом трудностей. Многие на них учатся. В последующие месяцы и годы я начал рассматривать откровение той ночи как свой психологический день рождения.

Я отпросился из колледжа и занялся здоровьем. Потребовалось время, чтобы моя иммунная система восстановилась настолько, что врачи смогли получить хоть какие-то точные результаты. В конце концов они поняли, что рака у меня не было. Проблема крылась в толстой кишке. Сначала мне поставили диагноз – болезнь Крона. Затем панколит. Потом просто язвенный колит. Когда мне наконец-то назначили правильные лекарства, через неделю я уже выглядел как ни в чем не бывало. В итоге я вернулся в колледж и приступил к занятиям спортом. Но что-то во мне изменилось. Оглядываясь назад, я могу сказать, что страх заставил меня перезагрузиться. Он дал понять, что мне пора возвращаться к поведению, способствующему успеху, – к тем моделям, которым Боб Моавад учил меня на уроках.

Как только я стал здоровым физически и психически, мои оценки повысились. Я снова начал любить спорт. Колледж превратился в место, каким и должен быть, – дор?гой к взрослой жизни.

После окончания колледжа я работал учителем истории США в средней школе Джона Маршалла в районе Лос-Фелиз в Лос-Анджелесе. Я верил, что работа в государственном заведении научит меня навыкам, необходимым для преподавания в любом месте. Я и представить себе не мог, что некоторые из приобретенных знаний помогут научить футболистов из Джорджии и Алабамы правильному настрою перед игрой. Мне нравилось работать с детьми, и мне повезло, что меня поставили в пару с руководителем Шэрон Питкин. На самом деле с ней никто не хотел связываться, потому что она была самой жесткой. Она была дисциплинированной. Она убедила меня, что у меня есть склонность к преподаванию, и не собиралась давать мне слабину. Она научила меня преподавать. Учебный процесс никогда не казался мне проблемой. Но она показала, как правильно готовить уроки и как определять, нужно ли двигаться дальше или посвятить определенной теме больше времени, чтобы ученики не потеряли интерес к предмету. Как только я понял эту схему, я смог эффективно работать.