скачать книгу бесплатно
Он снял брюки. А-а-а, держите меня семеро, и как его трусы до сих пор не порвались от такого напора? Хочу, хочу, хочу его! Закрыла глаза, упершись макушкой в кровать, прогнулась, приподнимая грудь:
– Ну Дени-и-ис…
И рвано охнула, когда на самый низ живота легли его ладони и большие пальцы с нажимом обвели промежность. Скользнула пятками по покрывалу, случайно задела ногой его руку.
– Чшш… Аккуратнее с ножками… – шепнул он, и в следующий миг прильнул губами к лобку.
Я не удержалась, подалась ему навстречу, а он наоборот, отпрянул и тихо рассмеялся. Подул на горячую плоть, словно желая охладить, но только ещё сильнее распалил.
– Денис , ну давай уже! Или я сейчас сама всё сделаю, дождёшься!
– Хорошая идея, кстати.
– Издеваешься?
– Нет, правда, интересно.
Этого я не ожидала и совершенно не была к такому готова. Напряглась, не зная как реагировать.
– Ну давай, – он взял мою руку, потянул вниз, – покажи, как ты это делаешь. Смелее. Это же всё равно, что о себе рассказать – родилась, училась, работаю… Хобби, любимый цвет, любимая книга… Любимая поза, эрогенные зоны…
Говорил и при этом ласкал меня моими же пальцами. Конечно, я знала себя и даже если бы очень хотела скрыть что-то – не смогла бы. Каждое прикосновение было как пёрышко по оголённому нерву: мучительно прекрасно и поэтому – невозможно отказать. Лёгкие нюансы: здесь чуть сильнее, здесь чуть правее… бестрее… в другом направлении… А когда, вымазывая влагу, в сердцевинку скользнул, наконец, его большой палец, я застонала от изнуряющего удовольствия. Не оргазм, но близко, на самом краешке. Ухватила его за запястье, потянула на себя, без слов прося войти сильнее, глубже… Но он замер вдруг.
– А может, сначала поеди?м? Ты приготовила что-нибудь на ужин?
– Чего?! – я аж голову подняла.
Он рассмеялся, шутник, блин! Над моим лобком, как из окопа, виднелись только его глаза полные такого любования, что я задрожала.
– Денис… я люблю тебя.
Шепнула и чуть не заплакала, снова откинувшись затылком на кровать. Ну что я за дура? Зачем я это… Смешная, маленькая девочка. Нашла время, нашла повод. Не удержалась, а теперь стыдно. Но если бы не сказала – сгорела бы, кажется, изнутри… Мягко спружинила кровать – это Денис прилёг рядом. Ладонь раненой руки опустилась мне на живот – тяжело, словно вбирая в этом прикосновении всю меня, сминала кожу, безмолвно рассказывая о чём-то очень важном, о чём не сказать словами… И ей так же безмолвно вто?рил его взгляд: такой… такой… как же это объяснить-то…
– Ты это… – я кашлянула, сгоняя хрипотцу неловкости, спасаясь от нахлынувшего вдруг непонятного страха, – смотри, чтобы шов снова не пополз…
Он уткнулся носом мне в висок, закопался лицом в размётанные волосы:
– Мила-а-аха… Если б ты только могла понять…
– Не хочу ничего понимать! – перебила я его, словно боясь услышать что-то, к чему не готова, на что не знаю, как отвечать. – Тебя хочу, немедленно! Сверху хочу быть, ты же любишь так? – Мягко надавила, предлагая ему откинуться на спину. – Только ты командуй, я же, как бы, ни разу ещё…
Но Денис не дался. Снова скользнул ладонью по животу и ниже, погружая в меня сразу несколько пальцев.
– Глупышка ты. Я же сейчас как пацан прыщавый – только залезешь на меня, и сразу кончу. Не пойдё-ё-ёт… Я хочу, чтобы сначала ты, – склонился к моей груди, обвёл языком ореолу, пощекотал верхушечку и спустился чуть ниже, на рёбра. – Чтоб у тебя ноги дрожали, и голова кружилась, – покрыл игривой щекоткой губ мой вздрагивающий от предвкушения пупок и снова пополз ниже. – Чтоб стонала до хрипоты…
И вот тут, в самом нежном, налитом желанием месте прикусил. Не сильно, но неожиданно и так страстно, что я заскулила от удовольствия, подалась бёдрами ему навстречу, прося ещё…
И всё было, как он сказал: и ноги дрожали от изнеможения и голова кружилась от счастья… И когда он напоил меня досыта откровенными поцелуями и ласками умелых пальцев, поднялся, потянул за собой:
– Пойдём, поможешь мне обмыться хоть немного, я ж весь день в бега?х.
В ду?ше, стараясь не мочить повязку, я поливала его тёплым дождиком, скользила по телу мыльными ладонями, наконец-то наслаждалась волнами крепких мышц и курчавой жёсткостью лобка… Стоя у него за спиной, обхватила яички, покатала их в пальцах… и переключилась на «батю»… О, он был очень го?лоден! Очень требователен и готов на любые подвиги… Денис, зафырчал от удовольствия, но перехватил мою руку:
– Притормози-ка пока, и давай полоскаться, иначе я тебя сейчас прям в мыле…
…Выбрались из душа, прильнули, целуясь к стене – мокрые, дрожащие от нетерпения и предвкушения… Денис оттеснил меня к стиральной машине, и я поняла, чего он хочет. Легонько запрыгнула на неё, откинулась назад, раскрываясь ему навстречу. И заорала от удовольствия, когда он вошёл – с глухим рваным стоном, сразу до упора…
«За стройную фигуру – спасибо физкультуре», как говорится. Развела прямые ноги практически в шпагат, чем тут же вызвала жадный рык и неудержимый, мощный шквал толчков… и в то же время, прочла на лице Дениса знакомую сосредоточенность и самоконтроль… Счастливо рассмеялась:
– Можешь так… в меня… Я… – как тут говорить, когда, остались лишь стоны? – Я таблетки пью… Можно не предохраняться больше!
По глазам увидела – услышал. В блаженстве задрала голову и, не имея больше сил дожидаться его, бурно, громко, бесстыдно кончила. Дениса это подхлестнуло. Долго, глухо застонал и…
Я сначала не поняла, не поверила ощущениям – горячие брызги на животе. Открыла глаза и чуть не заревела. Ну почему? Ну я же сказала, что можно… Ну он же услышал, знаю, что услышал! Почему? Ну почему?
Не справившись с эмоциями, закрыла лицо ладонью, закусила губу, держа слёзы. Ну почему?! Я так долго к этому готовилась, ждала, представляла себе, а он… Всхлипнула. Денис уперся лбом мне в грудь, прижал к себе, часто дыша, упиваясь мощными волнами отходняка.
– Господи, какая же ты сладкая…
Я снова всхлипнула, он поднял голову и требовательно отвёл мою руку от лица. Увидел слёзы.
– Ну чего ты, Милаш,– прильнул поцелуем, ласковым языком щёкоча моё нёбо, исцеляя глупую обиду, возвращая на небеса…
И это возвращение было таким мощным, что я, теперь уже сама не понимая почему, просто разревелась. В его глазах появилась тревога.
– Ээй… Ты чего, малыш? Что случилось? Тебе было больно?
Я мотнула головой.
– А что? Ээй…
Пожала плечами.
– Стоп, ну так не пойдёт, – потянул меня на себя, ссаживая с машинки. Обнял, зажал лицо в ладонях: – Что случилось, Люд?
– Всё нормально…
– Ну как нормально, если ты плачешь?
– Это… От счастья, наверное.
Он замер на мгновенье и, тепло рассмеявшись, зарылся лицом в мои волосы:
– Девочка моя, малышка… Где же ты раньше-то была, а? – Прижал сильнее, аж дыхание спёрло, и шепнул словно самому себе – так тихо, что я едва расслышала: – Ну почему только теперь? И почему именно ты?
Я обвила его руками, прорастая в него, любимого, каждой клеточкой, каждым движением души, каждым ударом сердца. Проникая, растворяясь, становясь отныне им самим… Но где-то в этом счастье – радужном, кристальном монолите, в драгоценном сплаве ЕГО и МЕНЯ, застыло маленькое мутное пятнышко: «И всё-таки, почему? Он же слышал меня, я знаю…»
***
Он предлагал пойти куда-нибудь, поужинать, но я отказалась. Послушно выслушала инструкцию пользования плитой и вытяжкой, пожарила яичницу с сосисками. Оказалось, что я не смогла включить телек потому, что это делается с пульта, а он для меня – китайская грамота, не меньше. Ели и смотрели какое-то кино, наверное, смешное, во всяком случае, Денис смеялся. Часто поглядывал на меня, но тут же отводил взгляд и, казалось, снова погружался в фильм. Я была истощена. Не физически – морально. Проклятая, ядовитая… обида? Да нет, не сказала бы. Скорее червоточина. Ощущение, что недостаточно хороша, что ли…
Не захотел, не принял мой подарок. Но почему?
И глупо было зацикливаться на этом, и иначе не получалось – прям хоть бери, и спрашивай у него самого. Но это было бы ещё глупее. Подумал бы: вот малолетка-то, с малолетскими проблемами! Ну и к тому же, тоже мне, подарок. Пфф! Малолетский, как и я сама. Подумаешь невидаль – кончить в бабу! С его-то опытом!
Но всё-таки… почему?
Во время очередной рекламы Денис выключил звук, повернулся ко мне.
– Ну, рассказывай, давай, что случилось?
– В смысле?
– Люд, не прикидывайся, я же вижу, что ты дуешься. На что?
Я пожала плечами, улыбнулась:
– Да прям… Ну… Устала, может, но не дуюсь, точно!
– Угу… скажи, ещё, голова болит! Иди сюда. – Дождавшись, пока я подсяду ближе, под самый бок, обнял меня одной рукой, потёрся носом об щёку: – Говори.
Мелькнула мысль «А правда, спросить, что ли?», но тут же чего-то испугалась и только прильнула к нему ещё теснее.
– Нормально всё, серьёзно.
Он посмотрел на меня внимательно и снова включил звук. Поглаживал моё плечо, перебирал, накручивал на палец прядь волос. Но уже почти не смеялся над фильмом, да и задумчивый взгляд его всё чаще зависал в пространстве перед телеком. А когда фильм закончился, и я, забрав тарелки, пошла их мыть – направился следом. Подошёл сзади, обнял.
– Люд, я мужик, я не понимаю намёков, а от непонятных обидок у меня вообще паника начинается. Давай без этого, а?
А я бы и рада уже разрядить обстановку, но отчего-то вдруг так жалко себя стало… Аж в носу защипало.
– Ну что-о-о? – он помолчал, нервно барабаня по моему животу пальцами. – Ты не успела кончить, что ли, в последний раз? На это обиделась?
От неожиданности я прыснула со смеху, а Денис наоборот – разозлился и, разжав объятия, отошёл к окну.
– Смешно? А мне нет! Я этого молчаливого загадочного дерьма во как нажрался за всю жизнь! – провёл большим пальцем над головой. – И ты туда же! – Помолчал. – Милах, пойми, если ты не скажешь, я сам в жизни не догадаюсь! Но, блядь, это не мешает мне видеть, что ты дуешься, вот такая херня, представляешь! Вынос мозга называется! И как бы это сказать… Не слишком ли быстро мы переходим к этой стадии, м?
Ну вот. Теперь даже сама мысль сказать ему о причине, казалась настолько тупой, что не было и речи о том, чтобы начинать. Постояли, помолчали, я – глаза в пол, он – на меня.
– Ладно, – он решительно оторвался от подоконника, – сделаем по-другому. Стой, где стоишь. – И вышел из зала. Возвращаясь, крикнул ещё из-за стены: – Глаза закрой и не подглядывай!
Я послушно зажмурилась, почувствовала, как он встал сзади.
– Надеюсь, это перекроет мой залёт, каким бы он там ни был…
И на мои плечи опустилось что-то уютное, бесконечно мягкое и по одним только слепым ощущениям – роскошное. Дыхание перехватило от восторга.
– Отомри, – рассмеялся Денис. – И уже можно смотреть.
А ведь я сразу поняла, почувствовала, узнала её – голубую норку из салона! Дрожащими руками запахнула шелковистые по?лы, потерлась щекой о нежный мех воротника.
– Денис… – голоса, кроме шёпота, не осталось. – Господи, Дении-и-ис…
Всхлипнула. Он развернул меня к себе, обалдело заглянул в глаза:
– Что, опять?!
Я отрицательно замотала головой и бросилась к нему на шею.
– Спаси-и-ибо, спасибо, спаси-и-ибо!
А по щекам действительно катились слёзы. Что-то я и правда стала какая-то слабонервная.
Глава 3
– Ты крещёная?
Вопрос выдернул меня из мягких барханов самого первого, сладкого сна. Я непонимающе уставилась в темноту, туда, где напротив кровати, светился фосфорными красками морской пейзаж на картине.
– Милаш, спишь уже, что ли? Я говорю, ты крещёная?
– Угу… – и чуть было не провалилась обратно в сон, но, сделав усилие, всё-таки всплыла. – Бабушка крестила, давно уже. Года три мне было.
– А почему тогда крест не носишь?
Ну да, самое время для теологии, ага.
– Не знаю. У нас в семье к этому как-то ровно.
– А это что? – Денис поддел пальцем цепочку на моей шее. В темноте я почти не видела его лица, но чувствовала, что он усмехается. – Ключ от сердца? Не друг ли из песочницы, случайно, подарил?
И остатки сна мигом слетели.
– От какого, нафиг, сердца, Денис?! Ты меня разбудил, между прочим!
Он отпустил цепочку.
– Чтоб завтра же сняла. Закажу тебе крест со Святой земли, его будешь носить.
Ох, как мне не понравилось то, КАК он это сказал! Таким безапелляционным тоном, словно я была ему… Дочкой! Взыграло. Я инстинктивно, накрыла ключик ладонью.
– В смысле? Мне он вообще-то нравится, а цепочку вообще Медведь подарил, на память, так что…
– Чем нравится?
– Просто нравится! Красивый! А твой крест я даже не видела ни разу!
– А кресту и не обязательно быть красивым, ему важнее просто быть. Это символ веры, и если ты православная, ты обязана его носить и точка. Серьёзно, малыш, не обсуждается. Единственное – ладно, можешь таскать свой ключ, пока придёт крест, но потом чтобы поменяла, ясно? Цепочку, само собой, можешь оставить.
