скачать книгу бесплатно
Маринка сжалась.
– Ещё час назад мне казалось, что ты нормальный. Со странностями, конечно, но в целом… А сейчас я тебя тупо боюсь. Поэтому отвези меня, пожалуйста, домой. Как человека прошу.
Данила сбавил скорость, а потом и вовсе остановился. Долго молчал, покусывая губу и играя скулами.
– Марин, это было давно, по малолетке ещё. Тогда, бывало, с пацанами всю ночь на куражах отжигали, но только по хулиганке, без жести. А теперь вообще всё изменилось. Я завязал, клянусь. И уж тем более, никогда не обижу тебя. – Смотрел в лобовое, тиская в руках руль, словно пытаясь его согнуть, но при этом говорил так просто и искренне, что Маринке казалось, будто они с ним глядятся глаза в глаза. Аж дыхание перехватило. – Если ты настаиваешь, я, конечно, отвезу тебя домой. Но мне хотелось бы показать тебе одно место. Не знаю нафига. Но там классно, правда.
Маринка вздохнула. Ну вот что она делает? Зачем?!
– Тогда чего стоим, кого ждём?
Данила разулыбался и поехал, а Маринка отвернулась к окну. Побитый, конечно, но не чудище вовсе.
Приехали на какую-то заброшку за дачными массивами. Она стояла сильно на отшибе, да ещё и посреди высокого заросшего лесом склона. Странное место.
– Это старая насосная, когда-то воду на дачу качала, а сейчас нахрен никому не нужна стала, – заводя Маринку в таинственный полумрак здания, рассказывал Данила. – Здесь осторожнее. Руку давай…
Он так и не выпустил её ладонь, пока они не забрались на крышу. А когда забрались, сделал это с такой неохотой, что Маринке стало неловко. Обхватила себя руками, опасливо глянула вниз.
– Н-да уж. Ну и что здесь может нравиться?
– Не туда смотришь, – рассмеялся Данила. – Вперёд смотри.
Она подняла глаза и восхищённо замерла: перед ними лежало небо. Далеко внизу блестела вилючая синяя лента Волги, зелёным кучерявым ковром подстилался к ней лес. И такой простор вокруг!
– Классно, да? А знаешь, какой тут закат! Солнце прямо под землю опускается, ты такого больше нигде не увидишь! Кстати, всего через пару часов уже…
– Нет, Дань. Мне надо домой. Я и так отхватила за прошлую пятницу.
– Понял, – вдохнул он. – Ты тогда побудь здесь, а я сейчас, ладно?
Ушёл, через некоторое время появился внизу. Осмотрел покорёженные ворота на въезде и забор из ржавой арматуры. Попинал какую-то огромную трубу, заглянул в какой-то люк, под железной крышкой. Потом скрылся в здании и из него время от времени доносились то скрип, то грохот. Потом вернулся и встал рядом, плечом к плечу.
– Ну что, поехали? Иначе к шести не успеем.
А уезжать-то и не хотелось! Данила после своего кросса по объекту дышал часто и шумно, от него пышило жаром и энергией, прямо как от Кира после танцев. Только от Кира всегда пахло парфюмом, а от Данилы несло свежим по?том и немного ржавчиной. Непривычный, терпкий запах. Маринка стояла, чувствуя касание его жаркого плеча, и где-то в её животе ворочалась непонятная нега. Улыбнулась.
– У меня тоже есть секретное место. Напротив моего дома стоит пятиэтажная сталинка. Чердак всё время закрыт, но с торца растёт акация, и по ней можно перелезть на пожарную лестницу на стене, а с неё – на крышу. А оттуда через слуховое окно на чердак. Там так классно! Ты всех видишь, а тебя никто. И никто даже не знает, что ты там. И я, как ты говоришь «по малолетке», иногда пряталась там от отца и Оксанки.
– Зачем?
– Дура была. У них тогда отношения начались, а я ревновала, мозг им выносила: сбегала, и смотрела, как они меня ищут. Один раз с утра до самого вечера просидела.
– Да ты, оказывается, тоже хулиганка!
– Честно сказать, ещё какая! Самой непонятно – как они меня тогда терпели? – Улыбнулась. – Но теперь я тоже в завязке. И на самом деле классно, что они вместе. Ещё бы поженились, вообще бы круто было. Мне иногда кажется, что Оксанка для отца как ангел-хранитель. Не будет её – непонятно, что станет с ним. – Помолчала, чувствуя, как засвербело в носу, но всё-таки договорила: – Наверняка или на работе поляжет, или сердце не выдержит, точно.
Данила усмехнулся:
– Да любому мужику нужна такая женщина, чтобы было ради кого воевать, если что. Или, как говорил мой батя, чтобы было кому мамонта притащить. Дом построить, дерево посадить и всё такое. Только её ещё встретить надо, именно свою, и как-то понять, что ли, что это точно она. Вот мой отец, например, ошибся с матерью, хотя начиналось всё вроде красиво. А твоему, видишь, повезло, хоть и не с первого раза. Пусть бережёт её теперь.
На плечи легла вдруг его рука, осторожно прижала к себе. Запах – терпкий и смущающий, тут же усилился и скрутился тугим узлом внизу живота. Вспомнился тот безумный поцелуй на вокзале и смешливый взгляд глаза в глаза: «Повторим, дерзкая?» И чертовски захотелось вдруг согласиться…
– Ладно, пойдём, – испугавшись своей реакции, отступила Маринка. – Не хватало опять под арест попасть.
Данила вздохнул и убрал руку.
– Ещё придёшь?
– Нафига? – как можно небрежнее хмыкнула она. – Ты жив-здоров, а мне вообще-то и так есть чем заняться. – Но в груди приятно потеплело. – А ты что, ждать будешь?
– Нафига? Мне и так есть, чем заняться, – буркнул Данила и, не оборачиваясь, двинул к выходу.
И Маринка решилась:
– Только я раньше четырёх не могу! И не позже шести. – Глянула на часы, улыбнулась: – Ну ладно, семи.
Глава 14
Слово за слово, ни о чём, но так, что невозможно остановиться, досиделись в жигулёнке на автобусной остановке до восьми. Убегая, Маринка смешно пищала, что дома её теперь точно убьют, но при этом категорически отказалась от того, чтобы Данила довёз её прямо до места. А он и не настаивал, просто сделал вывод, что живёт она где-то совсем рядом. Уже что-то.
На прощание она мазнула его небрежным поцелуем по щеке, случайно коснувшись угла губ, и тут же ляпнув какую-то дерзкую хрень, умчалась. А Данила всё сидел и пытался собрать мысли в кучу.
Решать нужно было многое: как и когда завозить в гараж спирт, сто?ит ли посвящать дядю Серёгу в то, что хочет обнести всё железо с водокачки или ну его нахрен, эти его стоны и морали, и проще нанять левый грузовик? Ещё бы срочно и без палева раздобыть где-то штук тридцать, а то и сорок алюминиевых канистр по двадцать литров…
Короче, нужно было решать всё чётко и по-быстрому, но вместо этого в башке крутилась лишь одна дебильная, похожая на радужного мотылка мысль: «Случайно промахнулась или специально поцеловала почти в губы?»
Дома ждал очумевший от скуки и голода Барс и жуткий бардак, которого раньше Данила почему-то не замечал. Навёл порядок, даже полы везде помыл. Раскопал в бельевой куче последний чистый комплект постельного, но так и не стал перестилать диван – решил, что лучше сделать это завтра, часиков около четырёх вечера…
Самонадеянно да, но, блин, а чего тянуть-то? Всё же уже было.
А может, ей выпить надо, чтобы расслабилась, как в тот раз? Нет, ну не водки, конечно, но, там, джин-тоник, например? Или вообще – мартини?
Холодильник! Срочно нужен холодильник.
Разложил на кухонном столе деньги из вытяжки. Стопками, на самое насущное, что не терпит отлагательств: на спирт и канистры, на холодильник и стиральную машинку, на ремонт жигулёнка. Хватало на всё, даже немного оставалось.
Подумал, и отложил ещё на то, чтобы нормально одеться и не ходить перед Маринкой лохом, и на всякую развлекуху – кино, там, или даже театр, если захочет, на подарочек какой-нибудь цивильный, чтобы точно понравился.
Только бы Осетин не прокатил со спиртом.
Следующие три утра провёл в переговорах: объезжал пацанов, какие понадёжнее и пооборотистее, предлагал тему со спиртом. Тема была интересная и довольно непыльная, к тому же цену Данила для начала не загибал, поэтому желающие находились. И хотя это было только начало, но уже сейчас по баблу картина вырисовывалась гораздо привлекательнее металлоприёмок, хотя душа, конечно, больше лежала к железу.
Вся эта суета происходила в первой половине дня, а вот к вечеру его жизнь словно зависала в медленном полёте.
Каждый раз, появляясь на его пороге, Маринка сначала была зажата и даже слегка агрессивна. Словно защищалась, или как будто её силком сюда притащили.
Сходу раскритиковала новый холодильник, наехала, что нет нормального шкафа, куда можно сложить кучу барахла с пола. Телек, опять же, хреновый – пришлось на следующий же день снова залезть в денежную вытяжку и купить новый. Ну а уж про то, чтобы разложить диван, предусмотрительно заправленный под покрывалом чистой постелью, и речи не шло! Не стоило даже рыпаться.
Данила иногда закипал, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарядить что-нибудь в обратку на её дерзость… Но вовремя притормаживал. Ведь она приходила – и это было главное. А ещё главнее – она ни разу так и не ушла ни в шесть, ни даже в половине седьмого, засиживаясь аж до половины девятого.
Потом сбегала, как Золушка с бала, и на вопросы придёт ли завтра, небрежно отмахивалась: «Ну если меня не закроют после сегодняшнего опоздания…»
Данила уже не знал, что думать: врёт она на счёт своего детского режима «до шести» или нет? Реально, даже здороваться перестанет, если он вздумает выследить, где она живёт, или понтуется?
Не понимал, почему ломается даже на счёт поцелуев и прочих радостей жизни, типа рукоблудия, хотя при этом они сидят перед телеком в обнимку, и сама же она постепенно начинает провоцирующе елозить задницей или закидывать ноги ему на колени, выпрашивая, чтобы почухал. Но стоило ему только рыпнуться в ответ с более смелыми ласками – тут же вскидывалась: «Отвали, сказала же – без рук» или «Ещё раз, и я пойду домой!»
Подмывало, конечно, зажать её и порешать быстро и красиво, как в тот раз. Ну попищит, конечно, побрыкается для виду, но потом сама же и добавки попросит. Можно подумать, Данила первый раз с такими дело имеет.
Но, блин… С ТАКИМИ действительно первый. Её хотелось таскать на руках и угождать капризам, лишь бы она благосклонно фыркнула и подставила под поцелуй хотя бы свою царственную ручку. Королевна, блин. Маленькая дерзкая зараза.
Капец, как хотелось её завоевать! Взять не силой, а измором. Довести до того, чтобы сама ходила за ним по пятам и, свернув свой упрямый хвост набок, орала благим матом мартовской кошки. Чтобы сама искала с ним встреч, сама ему в рот заглядывала. Чтобы как в тот раз сама попросила секса. И уж тогда он так её отжарит, что ходить не сможет!
При мысли об этом член стремительно, до сладкой, тянущей боли в паху, встал колом. По телеку шла какая-то хренатень, типа французского сериала, и Маринка с интересом смотрела её, не забывая, однако, периодически капризно подёргивать лежащей у Данилы на коленях ножкой, чтобы не переставал почёсывать.
Гладкая, бронзовая кожа, стройная упругая форма… Не выдержал, повёл ладонью – от щиколотки и выше, по колену, по бедру и, внаглую, под юбку.
– Но! – шлёпнула она его по руке.
– Всё, всё! Не буду больше. Без рук! Всё!
Она глянула с предупреждающим прищуром и вернула ноги ему на колени. А Данила взял её за щиколотки и, соединив их вместе, сунул в зазор между загорелыми лодыжками свой стояк. Триканы, конечно, помешались, но всё равно, член вошёл в щель смачненько и кайфово, аж волосы на руках встали дыбом, и обсыпало мурашками спину.
Маринка вскочила, как ошпаренная, а он ржал, показывая ей ладони, и не мог остановиться:
– А ручки-то вот они!
– Ты вообще что ли? Озабоченный!
– Ну стои?т у меня на тебя, Марин! Что я сделаю-то?! Я вон тебе три дня уже ножки чухаю, а на самом деле трахаться хочу! – Схватил член через штаны, угрожающе им тряхнул. – Видишь, или достать?
– Ты… Придурок!
Она кинулась к коридору, но Данила был быстрее. Перехватил возле комнатной двери, впечатал в неё спиной. Смех как рукой сняло. Смотрел теперь в перепуганные глаза и с трудом держался, чтобы не начать долбить кулаком в стену с воплями: «Хочу я тебя! Хочу!»
Но вместо этого лишь с нажимом повёл ладонью по её щеке, а вместо ора с губ только хрип:
– Марин… Ну что ты творишь, а?
Она только молчала и хлопала глазами.
– Дура ты, Марин. Была б на твоём месте другая, давно бы оттрахал и забыл, а тебе ножки, блядь, чухаю. Думаешь, мне делать больше нехрен? – Стиснул её ягодицу. – Или ты думаешь, я железный?
Она испуганно сжалась.
– Не надо, Дань… Пожалуйста.
А он и без пожалуйста не смог бы сделать ей ни больно, ни насильно. Прижался лбом ко лбу, не отпуская её взгляд. Во рту пересыхало от нежности.
– Как целует хулиган, знаешь?
– Нежно-грубо! – словно отличница у доски выдала Маринка.
– Ответ неверный! – усмехнулся Данила, и, зажав её лицо, прильнул с поцелуем.
Целоваться было больно – ещё слишком свежи побои – но так сладко! Вот только она не отвечала. Оторвался от неё, по-прежнему близко-близко заглядывая в глаза.
– Так нечестно! – выдохнула Маринка. – Я правильно ответила.
– Не-а. Я эту хрень придумал, я и правила устанавливаю. Сегодня Хулиган целует нагло. Потому что у него, блядь, кончилось терпение. Понимаешь?
– Так не честно…
– Да, я тоже так думаю! – зарылся пальцами в её волосы. – У нас же уже всё было, Марин. Было! Что теперь не так-то? Если я тебе противен, чего ты ходишь-то тогда ко мне? Ну? – Помолчал, заглядывая в самую глубину её переполненных слезами глаз. – Противен?
Она едва заметно мотнула головой.
– Нет.
– Тогда что не так?
Не ответила.
– Тогда кончай ломаться, капризулька, пойдём, лучше, любовью займёмся. Тебе понравится, обещаю.
Мягко потянул за собой, но Маринка упёрлась, и Данила психанул. Снова вжал в дверь и грубо, бесцеремонно сунул её руку себе в штаны, заставил обхватить член, крепко сжимая свои пальцы поверх её. Ткнулся раз, другой, закрывая глаза, ускоряясь. Накрывало. Так адски хотелось кончить, что просто грёбанный смысл жизни какой-то и ничего важнее… Краем сознания понял вдруг, что уже отпустил её руку, но она по-прежнему крепко её сжимает, и даже робко подаёт навстречу. Сама.
Глава 15
Время – ещё и семи не было, а Маринка, впервые за последние дни, уже стремительным шагом неслась к дому. Лицо горело, истерзанные поцелуями губы пульсировали.
А ведь ещё совсем немного, и она бы, наверное, решилась. В этот раз возбуждение было таким сильным, что ноги подкашивались. Чуть не доигралась. Дожилась. Как мать – с первым встречным. Меньше чем через неделю после знакомства…
… Ну вообще-то, всё случилось уже в первый день. Вернее ночь. Блин.
Но тогда это было по пьяни и из мести, а вот так, чтобы просто, потому что захотелось… Было стыдно. И как-то неправильно, что ли. Они же с ним даже не встречаются как парень и девушка, а так, просто, не пойми что: вместе хернёй страдают, время убивают. Но этого маловато для секса, разве нет? Чем она тогда будет лучше той же Катьки? Или Кира?
Да уже ни чем не лучше! Уже же всё было!
Щёки, казалось, светятся как раскалённое железо, и все вокруг это видят. А в ладони всё ещё ярко стояло ощущение: твёрдый, горячий… Трётся, с каждым мгновением напрягась всё больше… И мощно сокращается… и пальцы в липкой влаге…
От этого воспоминания, замирало сердце, и это было непонятно. Кир никогда не сходил с ума настолько, чтобы кончить в штаны, да и сама она понимала, что как-то это ненормально, и дело заканчивалось ничем.
Данила же пугал своей бесцеремонностью. У такого наверняка десятки баб, вон как он ловко убалтывает, как нагло лезет со своими поцелуями. С такого станется и изнасиловать, если посильнее накроет. И как бы он ни распинался, что завязал с хулиганкой, а есть в нём всё-таки какое-то отчаянное безрассудство. «Беспредельщик… Шпана отбитая…» – бурчал тогда на вокзале папа и, пожалуй, был прав.
Но в ладони до сих пор стояло ощущение, и оно до сих пор возбуждало – именно своей запретностью и стремительным напором со стороны Данилы. И это же пугало. Очень. До оцепенения.
Нормальные пацаны так себя не ведут. Кир так себя не вёл. В их паре все решения на счёт интима принимала Маринка, а Кир терпеливо ждал, хотя она видела – изводится. И это было правильно! Кир её уважал и берёг. А этот… Месячные, блин! Поимел как очередную подснятую на раз и даже ничего не понял. «Трахаться хочу… Чего ты ходишь-то тогда ко мне?.. Кончай ломаться, давай любовью займёмся…» Кир терпел почти год, а этот на третий день психанул.
