О том, как мы жили среди своих, или о Каунасе по-русски

скачать книгу бесплатно

О том, как мы жили среди своих, или о Каунасе по-русски
Мария Староста

Впервые за многовековую историю города Каунаса о нем написано прозаическое произведение на русском языке. (Несколько страниц городу детства посвятила дочь П.А. Столыпина Мария Бок в книге «Петр Аркадьевич Столыпин. Воспоминания о моем отце. 1884—1911). Книга повествует о жизни литовского города Каунаса в годы между двумя мировыми войнами и послевоенное время. Через историю престижного дома, ныне внесённого в список охраняемых ЮНЕСКО объектов, передана история страны – жизнь жителей города в престижном доме перед войной, позже обитание новых жильцов в коммунальных квартирах этого дома, появление новых жителей в городе в послевоенные годы, депортации и возвращение домой литовцев, воспитание послевоенного поколения в коммуналках и школе, обучение в Вильнюсском университете, городские легенды и истории – жизнь литовцев, русских, евреев, татар – своих среди своих. По мысли автора книга должна помочь разрушить некоторые социальные мифы и по-новому оценить некоторые стереотипы во взглядах на город Каунас и его многонациональных жителей.

Мария Староста

О ТОМ, КАК МЫ ЖИЛИ СРЕДИ СВОИХ, ИЛИ О КАУНАСЕ ПО-РУССКИ

Что произошло и происходит с нами еще не осмысленно, надо выговорить. Для начала хотя бы выговорить. Мы этого боимся, пока не в состоянии справиться со своим прошлым.

    Светлана Александровна Алексиевич (Из Нобелевской речи)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Амине не искала знаков в том, что подруги росли в Воркуте, Красноярском крае и Инте, а она занимала их место на родине, в Литве, в Каунасе. История ее семьи вплеталась в историю любимого города. Такое случилось время, все сдвинувшее с места, разрушившее, загубившее, уничтожившее. Для Амине это было замечательное время детства – единственного, каунасского. В зрелые годы, гуляя по Вильнюсу или Каунасу с подругой, Амине своими рассказами восстанавливала неосуществленное каунасское детство Аушрине, выросшей в Воркуте, или Алдоны из Инты. Эти рассказы подруги любили. Тогда и пришла мысль – поделиться со многими. Амине вспоминала, как вместо литовских девочек, которые должны были расти в этом городе, бегала через старое кладбище в школу, о вечерней заснеженной послевоенной Лайсвес аллее, об утреннем зоопарке, о кинотеатрах, пристани на Немане и поездках на фуникулере, о городской послевоенной традиции вечерами всем семейством прогуливаться по Лайсвес аллее и раскланиваться со встреченными знакомыми. Рассказывала Амине о литовцах, русских, евреях, татарах, о родине, о любимом городе – общем для всех. Она собирала свои истории из разговоров с родителями каунасских подруг, своими родственниками, живущими рядом людьми, складывала из собственных воспоминаний. Некоторые из повествований восходили к еще более давнему времени – она услышала их от дяди мужа или от матери мужа, а те, в свою очередь, получали их в наследство от своих родителей. Семья, в которую вошла Амине после замужества, была типичной для Литвы послевоенного времени. Литовцы, русские, евреи и крымские татары, баронесса Тизенгаузен и бабушка-уборщица, профессора, врачи, военные, малообразованные рабочие и домохозяйки, депортированные, ссыльные, вывезенная на работы в Германию украинская девушка и литовские партизаны, сотрудник МГБ дядя Михаил и сидевший в подвалах того же МГБ дядюшка Наполеонас. Подруги рассказывали Амине свои малые истории, которые вплетались в повествование о большой истории города Каунаса и Литвы. Любимая Alma mater – все рассказчицы были студентками Вильнюсского университета, специальности русский язык и литература – фокусирует мысли, переживания, воспоминания. Университет с юности стал центром жизни и религией поколения Амине.

Рассказы о Каунасе объединяет Главный дом, так или иначе связанный с каждой историей – проживанием незнакомых Амине людей в его квартирах в лучшие, предвоенные годы молодости дома, памятью о страшном дне, когда крытые грузовики набивались жителями престижных квартир, отправлялись на каунасскую железнодорожную станцию и дальше, в Воркуту, Инту, Красноярский край. О дне, когда другие жильцы Главного дома закрывали свои квартиры, оставляли ключи домовладельцу и отправлялись в эмиграцию – Германию, Америку, Канаду, Бразилию… В Главном доме, в перенаселенной коммунальной квартире номер три пробежало послевоенное детство и юность Амине.

Рассказы не только претендуют на достоверность, их можно обозначить и литературно определить как документальную прозу. Название указывает на присутствие субъективности и некой романтизации предвоенного Каунаса и Главного дома, авторской влюбленности в город. Некоторые воспоминания успели приобрести фольклорный оттенок, характерный для городской легенды и стирающий проблему соотношения реальности и вымысла. Многие повествования свидетельствовали о трагедии, отличались пронзительностью и живой болью. Легкий развлекательный нюанс привносили рассказчики старшего поколения. Старшие ощущали дистанцию времени, были защищены выросшими детьми. Молодые рассказчики испытывали сильнейшую душевную муку. Они горестно принимали бедствия молодости пожилых родителей как боль собственного сердца. Между тем сквозил в повествованиях и несомненный мифологический оттенок. Миф или легенда – это не столько выдумка, сколько форма восприятия, активное отношение к истории. Автор стремился рассказать о городе, о летописи жизни семей – не парадной, важной для передачи из поколения в поколение, с красивыми и значительными деталями, с историями о высокородных предках, – о семейной памяти с голодом, набитыми людьми столыпинскими вагонами, ночной болью от фронтовых и лагерных ран, послевоенным смешном и бедном детстве. Амине привязывалась к вещам, видела в них душу и индивидуальность. Дом как личность переживался непринужденно и понятно. Жизнь Главного дома, как и история страны, бывала счастливой, нарядной, затем трагичной, по-советски убогой. Наконец, дом занял свое место в ряду выкрашенных в светлые тона домов на Лайсвес аллее. Однако история его продолжалась. В 2015 году Главный дом был включен в список охраняемых ЮНЕСКО памятников культуры.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ИСТОРИЯ ГЛАВНОГО ДОМА

Довоенную историю Главного дома Амине складывала как мозаику – из рассказов, слез, горя и редких смешных воспоминаний бывших жителей таких же престижных каунасских домов, разоренных и опустевших после Второй мировой войны. Это рассказы невыдуманные, переданные так, как вспоминали о своей жизни реальные, живые люди, и придуманные, дополненные собственными воспоминаниями, книгами, воображением. В записях свидетельств об истории домов не сохранилось, память стиралась и уничтожалась всяческими способами. Но нельзя уничтожить неуничтожаемое. Настает час, когда отдельные частички мозаики складываются в картину. Находится человек, для которого очень важно выполнить это задание.

Каждая квартира Главного дома – отдельная быль и боль, рассказать эти истории жильцы не могли по разным причинам. Счастливые обитатели дома на Лайсвес аллее чуть дольше десятилетия жили в своих чудесных квартирах. Каунасский уютный мир рухнул – депортации, эмиграция, расстрелы. Кое-кто из жителей Главного дома долгие годы пребывал в лагерном бараке, остался на лагерном кладбище или «изучал науку расставания» в лагере для перемещенных лиц в Германии, а затем обживал другие дома и квартиры в Америке, Канаде, других краях, кто-то попал в гетто, был расстрелян в гараже «Летукис» в Каунасе или в Мяркине во рву, кое-кто ютился в развалюхе на окраине города. Передать нужно сохранившиеся рассказы о городе, истории которые создавали славу и передавали стиль жизни молодой европейской столицы, с нежностью называемой маленьким Парижем – доброжелательной, праздничной, терпимой, любимой горожанами.

Каунас, уютный европейский город, два десятилетия, с 1920 года по 1940 год, был временной столицей независимой Литвы. В Вильнюсе к началу XX века сохранились прекрасные костелы, старые университетские здания, большие и богатые библиотеки, старинные жилые дома. Студенткой Вильнюсского университета Амине шла на занятия мимо дома с улыбающимся ангелом на резных дубовых дверях жилого дома. Знала – день будет замечательным – ангел поздоровался и улыбнулся. Вильнюс – город ангелов. Каунас после Первой мировой войны оставался полупустым губернским гарнизонным городом с малоэтажными домами красного кирпича, церквями и казармами, немощеными тротуарами и конкой на центральных улицах.

16 февраля 1918 года Литва объявила о независимости. С захватом и присоединением к Польше исторической литовской столицы Вильнюса и Вильнюсского края Каунас становится временной столицей страны. Постепенно жизнь города устоялась. На главной и прилегающих улицах бурлило столичное оживление – множество людей, разноязычная речь, появились гостиницы, оперный и драматический театры, кинотеатры и рестораны, музеи и галереи, костёлы, школы и университет. Везде цветы, деревья и тенистые парки, строго соблюдался порядок, за которым следили полицейские.

Красивая центральная улица 16 февраля 1919 года в честь первой годовщины Независимости Литвы была названа Лайсвес аллея – аллея Свободы. Столь емкое название главной улице города предложил правовед Казимерас Олека. Лайсвес аллея хорошела и благоустраивалась. Уже в двадцатые годы появились большие витрины в окнах первых этажей старых зданий, надстраивались этажи, обновлялись фасады, возводились новые постройки.

Главный дом стоял в начале Лайсвес аллеи, у взбирающегося на гору, засаженную липами и кустами сирени, парка Витаутаса. Нарядный, комфортабельный светло-серый дом был построен в тридцать третьем году. В то время на Лайсвес аллее появилось немало престижных доходных многоэтажных домов для служащих банков, врачей, творческой интеллигенции и другой обеспеченной публики. Место для проживания небедных жильцов было очень удачным – восточная часть центральной улицы города, рядом старинный парк. Цены на съемные квартиры в доме оказались высокими, но жилье пользовалось спросом. В ухоженных квартирах с дубовыми паркетными полами продуманно и удобно распланированные комнаты гостеприимно встречали молодые семьи. Гостиная и столовая с раздвижными прозрачными дверями соединялись в пространство для приема гостей, домашних концертов, семейных праздников. Парадные комнаты высокими окнами выходили на тенистую, усаженную тополями в этой части Лайсвес аллею. Спальня и детская комната впускали в себя запах сирени и цветов из небольшого углового парка и двора с огромными сиреневыми кустами и пышными цветочными клумбами. Большая кухня с отапливаемой углём плитой и холодной кладовой выходила на дополнительную «черную» лестницу со двора. Пол кухни был выложен черно-белой кафельной плиткой, стены по моде времени сияли свежей бежевой масляной краской. К кухне примыкала маленькая комнатка для прислуги. Большая ванная комната, выложенная белой плиткой, в конце длинного коридора со встроенными шкафами отдельный туалет для гостей завершали удобное устройство квартиры. Паровое отопление обогревало дом с первых осенних слякотных дней до поздней весны, если она бывала прохладной. Истопник ежедневно углем топил котел в подвале. Из котла поступала горячая вода в квартиры. Прислуга готовила горячие ванны для членов семьи, на кухне посуда мылась тёплой водой.

Во всех квартирах бытом занимались помощницы по хозяйству. Кухарка разжигала печь на кухне, ходила на рынок в Старый город, выбирала продукты и готовила обеды. По чёрной лестнице поднимались прачки с полными корзинами накрахмаленного белья, носились по своим делам молоденькие няни, подносил в квартиры корзины с охапками поленьев и углём дворник. Черная лестница жила своей деловой жизнью. По утрам деревенская молочница прямо к дверям квартиры приносила молоко, за которое расплачивалась кухарка.

(Та же молочница в первые годы после Второй мировой войны некоторое время наливала молоко в выставленные на лестницу ряды бутылок перенаселенной коммунальной квартиры номер три Главного дома, в которой росла Амине. Дом поменял адрес. Теперь он стоял на проспекте Сталина. Заброшенная, заполненная сломанной мебелью и старыми пачками газет черная лестница все еще оставалась чисто выбеленной и полной света от выходящих во двор высоких узких окон.)

Во дворе Главного дома был выстроен разделенный на две половины маленький домик. Большая часть домика с крошечным огородом и несколькими кустами сирени предназначалась для семьи дворника. Дворник, он же истопник был толи литовцем с фамилией Кондрашка, толи русским Кондратием. История семьи и городских приключений Кондрашки связана с другим престижным домом, но осталась в памяти города как некий анекдот. Внимательный горожанин, который сохранил и записал эту каунасскую быль, не указал происхождения героя истории. Для многонационального Каунаса, в сущности, его национальность в те годы не представлялась важной деталью биографии. Дворник говорил и по-литовски, и по-русски, и по-польски. Мог переброситься несколькими словами на идиш с еврейскими обитателями дома. В маленьком домике обитали его жена, дети мал, мала меньше и множество постоянно меняющихся родственников. Необычность была в том, что в центре города он держал свиней. Все потомство Кондрашки по вечерам обходило квартиры и собирало всевозможные остатки еды, пригодные для кормления животных. Никто из прислуги и обитателей дома не удивлялся, не видел ничего особенного в содержании свиньи и поросят где-то невдалеке от престижного дома в центре молодой европейской столицы. Кухарки собирали остатки еды, выставляли на черную лестницу и понимали заботы Кондрашки. Замечания ему делали только тогда, когда семья слишком шумела по вечерам или когда в сараях на хозяйственном дворе явно уменьшалось количество угля, тайно умыкаемого живым семейством по ночам. Веселый дворник мог загладить любую подобную неловкость забавным рассказом какой-нибудь городской новости или сплетней о жителях соседних домов. Когда Кондрашка отлучался по делам свиного бизнеса, его обязанности по дому перенимала жена – полная противоположность крупному темноволосому мужу. Маленькая худенькая светловолосая женщина в домотканой юбке и вязаной серой кофте содержала хозяйство в порядке, с работой справлялась лучше разбитного и бойкого мужа.

(Следует дополнить рассказ: на хозяйственном дворе, на втором этаже сарая Главного дома долгие годы жила корова. Она благополучно пережила Вторую мировую войну и будила дом своим мычанием еще в начале пятидесятых годов, пока не случился пожар в сараях. Пожарные стянули корову со второго этажа с огромным трудом. Корова, будем надеяться, перебралась на зеленые луга под Каунасом).

В меньшей части маленького домика во дворе располагался гараж с новеньким американским автомобилем «FORD MODA» бежевого цвета. На белом с черными цифрами номерном знаке обозначалась регистрация К-70. Автомобиль принадлежал владельцу дома, был предметом роскоши, но не редкостью в городской жизни. Его купили в каунасском обществе американских автомобилей «Амлит». Реклама сообщала: «Только автомобиль FORD MODA подходит для езды по всяким дорогам, так как у него сильная конструкция, он очень мощный и легкий». Все больше обеспеченных жителей города приобретали американские и европейские автомобили. Их покупали банкиры, министры, промышленники для репрезентации собственной и своего дела. На главных улицах появились изящные европейские автомобили с открытым верхом. За рулем автомобиля встречались дамы, одетые по европейской моде для подобных поездок – шляпа, которую придерживал легчайший длинный шарф пастельных тонов, того же цвета длинные перчатки, изящные автомобильные очки.

(Амине рассматривала старые фотографии в альбоме каунасской госпожи Вероники, родственницы однокурсницы, и представляла барышню в городе, на улице Витаутаса, отправляющейся за покупками в автомобиле KDF, позже его стали называть «Жуком». Молоденькая Вероника была одета в строгий костюм с юбкой до щиколоток, нарядную блузку, светлые перчатки и шляпку. Госпожа Вероника рассказывала, как дразнила подруг и поклонников, управляя этим чудесным автомобилем, который подарил ей на двадцатилетие отец – управляющий строительной организации).

В Главном доме обитали семейные и одинокие люди. На втором и третьем этаже в квартирах была сходная планировка. В третьей квартире поселился молодой адвокат с женой и маленькой дочкой. В четвертой – сотрудник Военного музея им. Витаутаса Великого с женой и овчаркой. В пятой – еврейское семейство. Глава семьи был известным зубным техником, жена занималась домом, сын посещал Еврейскую реальную гимназию.

Семья полковника царской армии, бежавшего от российской революции еще в октябре семнадцатого года, проживала в шестой квартире. Спасая от разъяренной толпы старших дочерей-подростков, вдовый полковник на лошади вывез их из имения под Псковом до железнодорожной станции. Ближайший поезд отправлялся в Литву. Младшую дочку офицер оставил с няней, надеялся, что революционный переворот закончится очень скоро, может быть, через несколько недель, и они вернутся в имение, под Псков. Однако в Литве семья задержалась, вернее, осталась навсегда. В Каунасе вдовец женился на молодой русской девушке, родились младшие дети. Вся семья в согласии и благополучии проживала в Главном доме. Младшую сестру в советском Ленинграде старшие увидели через пятьдесят лет. Отец к тому времени давно покоился на Старом каунасском кладбище. Младшие дети ходили в Первую русскую гимназию.

На четвертом этаже в однокомнатных квартирах жили одинокие люди – недавно окончившая университет им. Витаутаса Великого молоденькая учительница литовского языка, а в соседней – средних лет господин со скромными доходами, но способный содержать престижную квартирку и оплачивать приходящую прислугу. Две квартиры чуть большей площади занимали молодые семейные пары. Они недавно вернулись из свадебных путешествий по Италии и Швейцарии и поселились в небольших трехкомнатных квартирах на четвёртом этаже. Пятый этаж занимал огромный сухой чердак. Он будет приспособлен под жилье через два десятилетия, в советское время.

Все квартиры Главного дома были заселены. Дом жил полноценной жизнью. Дворник и его жена присматривали за выложенным розовыми и серыми плитками двором, протирали гранитные полы подъезда, мыли огромные окна, впускавшие свет желтоватых уличных фонарей и отражавшие зелень тополей Лайсвес аллеи. Няни гуляли с детьми в парке рядом с домом. Высокие, плетенные из соломки коляски с младенцами выглядели нарядно. Няни, милые деревенские девушки, иногда родственницы хозяев, заглядывались на спортсменов, тренировавшихся в парке. По соседству с Главным домом, в угловом парке располагался небольшой стадион, проходили волейбольные и теннисные тренировки для жителей окружающих домов. Здесь же с маленькой хозяйкой бегал молодой черный пудель.

Жильцы престижных квартир могли позволить себе новшество последнего десятилетия – радиоприемники. По вечерам весной из выходящих во двор открытых окон слышалась классическая музыка, джаз или новости, которые передавала городская радиостанция. Двенадцатого июня 1926 года в 19 часов с каунасской радиостанции в Жалякальнисе впервые на литовском языке прозвучало обращение к слушателям «Алио, алио – Литовское радио – Каунас». На первых порах Каунасский радиофон в течение полутора часов сообщал новости, прогноз погоды, транслировал лекции общественных деятелей, музыку. Постепенно появились различные тематические передачи, радиотеатр, литературные радио вечера, непосредственно из каунасского театра транслировались оперы. Слушатели ожидали выступлений эстрадных артистов, веслого Дядюшки Пупы-Фасоли. Симфонический оркестр транслировал публичные концерты. По радио передавались танцевальные и музыкальные вечера из фешенебельного ресторана «Метрополь», из кинотеатра «Метрополитен». В городских газетах печатались отзывы слушателей со всей страны о различных передачах, радиопостановках, лекциях Каунасского радиофона.

Радиоаппараты «Филипс», «Телефуекен», «Минерва», а перед второй мировой войной и радиоприемники с проигрывателями импортировались из Европы и продавались в восьмидесяти шести городских радиомагазинах. Покупателей привлекала газетная реклама с призывом «Сказочная реальность»: «Телефункен» сегодня легко, словно играючи, перенесет вас от одной станции к другой. С радиоприемником «Телефункен» сказка о ковре-самолете становится былью». Радиоприёмники покупали городские жители с высокими доходами. За пользование радиоприемником следовало вносить ежемесячную достаточно высокую плату в пять литов. Однако по советам и схемам издаваемого в Шяуляй журнала «Радиолюбитель» детекторные аппараты жители Литвы могли соорудить самостоятельно. В Каунасских мастерских собирались радиоприемники «Каради», называемые по фамилии владельца предприятия («КАплано РАДИо»). Радиоприемники в Каунасе пользовались большой популярностью.

В Главный дом по утрам почтальон приносил письма и газеты, а дворник разносил их по квартирам и опускал в специально прорезанную дверную щель. Газеты мягко шлепались на паркетный пол в прихожей – обитатели квартир получали газеты на разные вкусы и на разных языках, бумаги из различных учреждений, письма от родственников и друзей. В третью квартиру молодому адвокату доставлялись шестнадцатистраничная газета политического направления «Эхо Литвы» («Lietuvos aidas»), его жена предпочитала журнал для интеллектуалок «Новая весталка» («Naujoji vaidilute»), жильцы шестой квартиры получали русскую газету «Эхо». Для городских газет не было незначительных тем. Газетные статьи обсуждали политические события, работу Литовского Сейма, школьные дела, положение женщин в обществе, преимущество литовских продуктов питания, мусор и отсутствие мусорных ящиков на катках города, конкурсы красоты и длину платьев каунасских барышень, отдых в Паланге и зимний спорт. Газеты советовали проводить выходной день за городом и разбирали жалобы читателей на любые неудобства в жизни города.

Мужчины Главного дома по утрам отправлялись на службу. Работали в основном они, женщины занимались детьми. Молодые хозяйки принимали подруг, пускались в путешествие по нарядным магазинам за покупками или на прогулку по тенистой, полной света и летнего аромата молодых лип или зимнего запаха снега Лайсвес аллее.

Амине представляла жизнь в квартире под третьим номером. Господин адвокат был занят на службе. Мама и маленькая дочь проводили много времени вместе. Дочери было пять лет, когда семья переехала в престижный дом на Лайсвес аллее. В гости из Базеля приезжала любимая родственница – молоденькая тетушка. Несколько лет назад она вышла замуж за бизнесмена из Швейцарии, скучала по сестре и племяннице, с радостью навещала их. Была еще одна милая причина, по которой она любила Каунас. Магазины, портнихи и модистки в городе, по словам модницы, не уступали парижским.

Теплой каунасской осенью так радостно было показаться на главной улице в новых нарядах, модных шляпках. Женщины засиживались за пирожными и кофе в модном кафе у Конрада, в кафе «Моника». Они радовались после ленивого жаркого лета зеленой осенней свежести, обновкам, городским развлечениям, прелесть которых увеличивали приближающиеся дожди и холода. Молодые липы сбрасывали приятно шуршащие под ногами листья. Лайсвес аллея была освещена вечерним солнцем, уходящим за купола костелов Старого города. Во время прогулки по заснеженной или наполненной запахом цветущих лип Лайсвес аллее можно было рассматривать новые пяти-шести этажные здания – Центральную почту, Центральный еврейский банк с пассажем, Пеноцентр, новые сберегательные кассы, кинотеатр «Ромува». Эти высокие стильные здания придавали фешенебельность главной улице.

Конку, каунасскую достопримечательность с 1887 года, в конце тридцатых годов сменил автобус. Более сорока лет лошади тянули трамвай с пассажирами от Ратуши по Вильнюсской улице, Лайсвес аллее, по улицам Гядиминаса, Грюнвальдо, Витаутаса до железнодорожного вокзала. В середине 19 века в небольшой город с девятью тысячами жителей обходился почтовыми каретами, дилижансами, частным транспортом – «каламашками», «дрончками», простыми телегами. Когда в 1863 году была открыта железнодорожная линия Варшава – Санкт-Петербург, город стал быстро развиваться. Появились первые фабрики, пивоварни, другое производство. Конку как главный городской транспорт дополнили первые легковые автомобили, автобусы. Увы, позже конка стала объектом насмешек. Гужевой транспорт медленно тянулся по центральным улицам, оставляя за собой «биологические» следы. 15 апреля 1929 года конку горожане торжественно проводили на покой. По этому случаю на «лошадином» трамвае проехались почетные жители города. Ее место заняли автобусы. Теперь Лайсвес аллея выглядела не только уютным бульваром, но и деловым центром небольшого европейского города.

Старшие дети из Главного дома по утрам отправлялись в школы. Школ было немало – государственные, частные, литовские, польские, еврейские, немецкие, русские, прогимназии и гимназии. Каунасская гимназия «Аушрос» для мальчиков находилась в конце Лайсвес аллеи. Первая литовская гимназия, открытая в 1915 году, пользовалась славой престижной городской школы и была популярна среди жителей центральной части города. Школьная реформа 1936 года установила семилетнее гимназическое образование и шестилетнее начальное. В гимназии были обязательными предметами латинский язык, усиленное изучение литовской культуры и истории, иностранные языки. Гимназисты готовились к поступлению в литовский университет им. Витаутаса Великого, европейские университеты. По утрам школьное здание заполняли мальчики из литовских, еврейских, польских, русских семей. Педагогический совет, Родительский комитет и Хозяйственный комитет занимались различными организаторскими вопросами. Родители принимали активное участие в школьной жизни, поддерживали связь с учителями, с семьями приятелей сыновей. В городе и стране сохранялось очень уважительное отношение к учителям. В традиционных литовских семьях было почетно воспитать сына – ксендза и дочь- учительницу.

Семейство из пятой квартиры отправляло сына в Еврейскую реальную гимназию с обучением на иврите. Новое здание Еврейской гимназии было выстроено на улице Кястучио в 1931 году. Строительство поддержали филантропы еврейского происхождения из Литвы и других стран, литовское правительство выделило общине долгосрочный кредит. Еврейских школ в Каунасе было несколько, однако построенная в стиле модерн гимназия была одним из самых красивых и современно оборудованных школьных зданий Литвы. Гимназия славилась усиленным обучением математике и естественным наукам. Ученики обучались на иврите, но между собой общались на разговорном идиш. Часть предметов преподавалась на русском языке. Еврейскую гимназию посещали мальчики и девочки, только классы их были в разных зданиях. Богатая община большое внимание уделяла образованию молодых жителей города еврейского происхождения, решала вопросы помощи бедным семьям или поддержки малоимущих гимназистов.

Дети полковника из шестой квартиры ходили в Первую русскую гимназию на проспекте Витаутаса. Она была построена в 1925 году на деньги литовского правительства и пожертвования русских жителей и стала центром русской культуры для малочисленной и бедной общины. Здесь праздновались различные памятные для русских людей даты, ставились спектакли, отмечались юбилеи великих поэтов и писателей. День гимназистов начинался с молебна. Ученики, принадлежащие к другим конфессиям, как и в других школах Литвы, не принуждались принимать участие в них. Директор школы Александр Иванович Тыминский, член Литовского сейма второго созыва, пользовался среди русских жителей города большим авторитетом. Однако и он не мог помочь своему детищу – гимназии. К 1939 году число учеников уменьшилось значительно, в последнем выпуске было только восемь гимназистов и гимназисток. В школу малоимущие и необразованные русские жители могли прийти и за советом по юридическим вопросам, и за посильной для общины материальной помощью. Гимназия осталась в памяти старожилов как Русский дом, давший тепло, поддержку и силы.