скачать книгу бесплатно
Сегодня в завершающую фазу входит подготовка контрудара 3-й танковой группы генерал-полковника Гота, имеющего целью снятие блокады 4-й танковой группы и окружение войск Прибалтийского фронта русских.
Флот сумел доставить около трех тысяч тонн боеприпасов и горючего в окруженную танковую группу Руоффа, хотя и понес при этом тяжелые потери. Согласно разработанному штабом сухопутных войск по указанию фюрера плану, Руофф должен нанести удар из кольца блокады навстречу соединениям Гота. Теперь он имеет для этого вполне достаточные силы и ресурсы.
Флот Балтийского моря вице-адмирала Фридебурга должен завтра десантировать 114-ю пехотную дивизию, перебрасываемую из Финляндии, на остров Сааремаа. Одновременно люфтваффе высадит на остров парашютный десант из состава 7-й парашютной дивизии. Следом на Сааремаа должна быть переброшена морем 167-я пехотная дивизия. Морской и воздушный десанты должны захватить остров Сааремаа, а затем очистить от противника весь Моонзундский архипелаг. В итоге флот обеспечит себе полное господство на Балтике и в Рижском заливе и не позволит русским снабжать морем свою окруженную группировку.
Завершена переброска из Франции в группу армий «Север» шести пехотных дивизий. Эти дивизии, конечно, несколько уступают по боевым возможностям старым дивизиям группы армий, так как вооружены трофейным тяжелым оружием, но в целом вполне боеспособны. Дивизии перевозили по железной дороге через территории Восточной Пруссии и Литвы в режиме строжайшей секретности. Даже командный состав дивизий не знал конечный пункт следования. По заверениям гестапо и армейской контрразведки, вражеская разведывательная сеть на территории Литвы полностью обезврежена. Большую помощь спецслужбам в этом оказали сочувствующие из местного населения. Местные формирования самообороны своими силами обезвредили или сдали контрразведке многих пособников большевиков.
Дивизии следовали по дороге Вильнюс – Даугавпилс и разгружались на станциях Швенченис, Игналина, Дукштас, Висагинас. Переброска осуществлена в рекордные сроки, несмотря на регулярные ночные бомбардировки транспортных узлов в оперативной зоне. Со станций выгрузки войска следовали пешим порядком к линии фронта на участок Даугавпилс – Верхнедвинск, занимаемый 2-м армейским корпусом. Прибывшие дивизии подчинены управлениям 1-го и 6-го армейских корпусов, которые, в свою очередь, подчинены Готу. С целью сохранения тайны по маршруту следования войск силами охранных дивизий и фельджандармерии местное население заранее полностью эвакуировано.
Строго в ночное время прибывшие дивизии выведены на передовую линию. Им выделены участки за счет уплотнения дивизий 2-го АК. В итоге на фронте будущего прорыва достигнута оперативная плотность одна дивизия на 3 км фронта.
Туда же переброшена вся тяжелая артиллерия РГК группы армий «Север» и большая часть артиллерии группы «Центр». Достигнута плотность 120 стволов на 1 км фронта. Вся авиация 2-го и большая часть сил 1-го воздушных флотов также переброшена к участку прорыва. Всего сосредоточено 1200 самолетов.
Одновременно происходит переброска моторизованных корпусов 3-й танковой группы из района Молодечно к участку прорыва. Пехотные дивизии танковой группы с небольшим количеством танков остаются на прежнем месте и продолжают имитировать атаки с целью скрыть переброску от противника. 57-й и 39-й моторизованные корпуса в составе четырех танковых и трех моторизованных дивизий своим ходом совершают марш на 120–170 км по маршруту Молодечно – Мядель – Поставы – Видзы – Браслав и сосредотачиваются во втором эшелоне за пехотными дивизиями. Все местное население по маршруту следования корпусов эвакуировано. Марш танковых подразделений проводится исключительно в ночное время. К исходу завтрашнего дня танковые дивизии должны занять исходные позиции для наступления.
После начала наступления четыре пехотные дивизии, расположенные на левом фланге 9-й армии, передают свои участки фронта другим соединениям и двигаются пешим порядком вслед за дивизиями танковой группы. Взамен 9-я армия принимает четыре пехотные дивизии, ранее входившие в 3-ю танковую группу.
Еще четыре пехотные дивизии грузятся на железнодорожный транспорт и перебрасываются с Балканского полуострова. Эти восемь пехотных дивизий должны прибыть в полосу наступления через 4–7 дней. Они должны будут сформировать внутреннее кольцо окружения вокруг войск Прибалтийского фронта.
По имеющимся разведданным, переброску и сосредоточение войск пока удается скрыть от противника. Штабами всех уровней выполнена огромная работа по планированию операции, не предусмотренной планом «Барбаросса» и получившей, по указанию фюрера, наименование «Кольцо нибелунгов»
О положении на фронтах. В боевых действиях группы армий «Центр» – оперативная пауза. Перегруппировка и пополнение войск.
Группа армий «Юг» расширила плацдарм за линией Сталина у Бердичева. Ведется подготовка к расширению полосы прорыва.
Большие потери в живой силе и технике отрицательно сказываются на боевом духе войск. В танковых частях осталось в среднем не более 30 % боеспособных танков. Еще порядка 15 % могут быть отремонтированы в полевых условиях.
Потери авиации также весьма серьезны – 1800 самолетов, или 38 % первоначального состава. Даже в штабах заметно уныние. Главком совершенно подавлен. Запланированные сроки операций, предусмотренные планом «Барбаросса», сорваны.
Потери к 16.07.41 составили 412 465 человек, то есть 12,3 % от начальной численности. Потери офицерского состава 14 432, или 3,5 % от общих потерь. В боевом составе соединений потери в среднем достигают 25 %.
С моей точки зрения, оснований для пессимизма пока нет. Запланированная операция группы армий «Север» в случае успеха позволит переломить ситуацию в нашу пользу и вынудит Финляндию вступить в войну. Баланс сил на северном стратегическом фланге сразу же изменится в нашу пользу.
* * *
Приведу выдержки из реального дневника Гальдера за 19–20 июля.
19 июля. «Потери к 16.07.41 г. в целом составляют (не считая больных) 102 588 человек, то есть 3,05 % от общей численности».
20 июля. В группе армий «Юг». «Боевой состав танковых соединений: 16-я танковая дивизия имеет менее 40 % штатного состава, 11-я танковая дивизия – около 40 %, состояние 13-й и 14-й танковых дивизий несколько лучше.
Количество боеспособных разведывательных самолетов резко сокращается (сейчас насчитывается всего по 2–3 самолета в каждой эскадрилье).
Отдельные группы противника, продолжающие оставаться в нашем тылу, являются для нас настоящим бедствием. У нас в тылу нет никаких войск, чтобы ликвидировать эти группы».
«Ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения, действующие отдельными группами, а также несвоевременное прибытие на фронт пехотных дивизий, медленно подтягивающихся с запада, и скованность всех продвижений плохими дорогами, не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны совершающих длительные марши и ведущих кровопролитные упорные бои, – все это вызвало известный упадок сил у наших руководящих инстанций.
Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном настроении главкома».
Из дневника Гальдера следует, что сопротивление кадровой Красной Армии, пусть даже на неподготовленных позициях и плохо организованное, оказало серьезное влияние на моральное состояние немецкого генералитета. И это несмотря на то, что в реале вермахт понес, в сущности, незначительные потери.
Подвижные соединения, вынужденные действовать в отрыве от пехоты, понесли значительно более серьезный урон, особенно в группе армий «Юг», где немцам противостояли превосходящие силы.
В альтернативной реальности потери вермахта в 4 раза выше, а продвижение значительно меньше. Основные силы кадровой Красной Армии в целости и сохранности противостоят немцам на линии Сталина. За ней на тыловом рубеже располагаются армии, развернутые по мобилизации.
Поэтому настроение немецкого генералитета еще хуже, а боевой дух войск – ниже.
107-я стрелковая дивизия. 22 июля
Без четверти час командиру 107-й стрелковой дивизии полковнику Миронову П. В. позвонил командарм Морозов и сообщил, что немцы большими силами атаковали позиции 181-й и 183-й дивизий. Противник форсировал Западную Двину в районе Краславы, проломил первую линию обороны и штурмует вторую линию.
Командарм приказал поднять дивизию по тревоге и форсированным маршем выдвигаться из пункта постоянной дислокации к селению Дагда. За селением развернуться в оборонительные порядки на рубеже Дагда – Асташова.
Морозов надеялся, что 181-я и 183-я дивизии сумеют остановить немцев на второй дивизионной полосе обороны или корпусные резервы остановят их на корпусном рубеже, но на всякий «пожарный» случай решил создать второй армейский рубеж обороны. Левым флангом позиции дивизия будет опираться на озеро Дагдас, а справа оборону займет 133-я дивизия, выдвигающаяся из местечка Прейли. Две дивизии должны развернуться на фронте шириной 42 км и создать прочную оборону, опираясь на озера, болота и лесные массивы.
Противник, судя по всему, намеревается выйти на шоссе Краслава – Дагда – Лудза и Краслава – Рушона – Резекне. Задача дивизий – перекрыть обе эти дороги, ведущие в тылы Прибалтийского фронта. Письменный приказ командарм обещал прислать позднее с нарочным.
Миронов приказал дежурному по штабу дивизии объявить боевую тревогу и готовить части к маршу, затем быстро прошел в кабинет к начальнику штаба подполковнику Мисину. Тот оказался на месте. Начштаба достал и разложил на столе карту-километровку, начдив пересказал ему приказ командарма.
Первым делом прикинули длину маршрута. Дивизии предстоял марш на 32 км. Если поспешить, можно дойти дотемна. На рубеже придется вставать на ночевку. Там дать личному составу поспать хотя бы четыре часа. А с рассветом приступить к оборудованию позиций. Вызвали начальника оперотдела и поручили ему готовить график и приказ по организации марша. Сами командиры склонились над картой. По нормативу на подготовку частей к выходу по тревоге полагалось полтора часа. На учениях это неоднократно отрабатывали, Миронов надеялся в норматив уложиться.
За месяц, прошедший с начала войны, все несколько расслабились. 11-я армия оказалась на тихом участке фронта. Ожесточенные сражения гремели правее, в полосе 8-й армии. Там немецкая 4-я танковая группа прорвала главный рубеж у Риги, насквозь протаранила армейские и фронтовые тылы до тылового стратегического рубежа у города Пярну, где и была отрезана. Героическими усилиями фронтовых резервов прорыв ликвидировали. Левее в полосе Западного фронта 3-я танковая группа уже две недели безуспешно таранила с севера оборонительные обводы Минского укрепрайона. В полосе 11-й армии немецкие пехотные дивизии 3–5 июля вышли на Западную Двину, однако вели себя тихо и форсировать реку до сего дня не пытались.
Оставшееся до начала марша время решили потратить на предварительную проработку рубежа обороны. Начштаба достал карты-стометровки окрестностей Дагды. Прикинули, что рубеж для обороны вполне пригоден. Слева – озеро, посередке – лесной массив километров пять в поперечнике, с ручейками и болотцами. Для техники – непроходимый. То есть из десяти километров рубежа по полям проходит всего пять. Так что плотность обороны получится даже выше уставной. Миронов красным карандашом провел будущий передний край и предоставил Мисину разрисовывать рубеж дальше.
Сам двинулся в узел связи и поочередно соединился со всеми командирами полков. Все доложились мажорно.
Подумав, комдив приказал командиру пбп майору Мотрину направить по маршруту разведбат, как только тот будет готов к выходу. Комбата Загоруйко срочно вызвал на инструктаж. Прибывшему комбату приказал выступать немедленно, на будущем рубеже обороны оставить одну роту, присмотреть и разметить места для ночевки всех частей дивизии, встретить и сопроводить подходящие части, чтобы в темноте не плутали. Самому продвигаться с двумя ротами вперед до выхода на штаб 183-й дивизии. Конные разведчики вполне успевали дойти засветло до тылов этой дивизии. С места стоянки организовать радиосвязь.
К четырем часам командиры полков доложили о готовности к маршу. Мисин разослал частям приказы на марш и по размещению на рубеже.
Все службы дивизии сработали как часы. Комдив ничего другого и не ожидал. Дивизия была кадровой. В Прибалтику их перебросили из Киевского военного округа в августе 1940 года. Дивизии повезло. Командарм-11 Морозов определил ее в армейский резерв. Дивизиям, попавшим на главный оборонительный рубеж, проходящий по Западной Двине, повезло значительно меньше. Им пришлось строить себе и жилье, и оборонительные сооружения.
107-ю разместили в местечке Рундены, в 50 километрах от райцентра Резекне, где размещался штаб армии. Штаб и часть тыловых подразделений дивизии разместили в селе, в домах местных богатеев, выселенных НКВД. Полки расположились в окрестных лесных массивах. Древесины в лесах хватало, как и умеющих обращаться с топорами и пилами бойцов. До наступления холодов со строительством как раз успели. Зимой и весной 1941 года плотно занялись боевой подготовкой, подзапущенной в связи со строительными работами. Дивизия страховала крайний левый фланг армии и всего Прибалтийского фронта, а также стык с Западным фронтом. От места дислокации до Западной Двины было 60 км.
В 16:00 начали марш. Впереди – полк майора Епишева. В головном дозоре – полковая разведрота. Следом – полк майора Лемешева и штабной батальон, полковая разведрота – во фланговых дозорах. За ним шел полк боевой поддержки, за ним полк Огуреева, замыкали дивизионную колонну тыловики. Разведрота полка Огуреева – во фланговых дозорах и в арьергарде.
Колонна вытягивалась на шоссе до шести часов и растянулась на 8 км. Конные повозки по дороге катились по две в ряд. Пехота двигалась по обочинам. Пока формировали колонну, высоко в кучевых облаках дважды замечали одиночные немецкие самолеты. Впрочем, их видели каждый день и к ним привыкли. Бомбить немцы не пытались. Тем не менее зенитчики держали порох сухим. Расчеты зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов готовы были открыть огонь с марша. Для приведения пушек в боевую готовность им требовалось от одной до трех минут.
Петр Васильевич плавно покачивался в седле Орлика, держась с наветренной стороны от дороги. Мастерство не пропьешь. Военную службу комдив начал еще в 1918 году в Красной кавалерии. Демобилизовался в 1924-м в должности комэска. Снова был призван в 1937-м, в связи с острой нехваткой командных кадров, и сразу назначен комбатом в пехоту. В 1939-м ему присвоили звание подполковника и назначили командиром полка. А в 1941 году он стал полковником и комдивом. Ехал не спеша, не перегоняя пешую колонну. Держался рядом со штабным автобусом. Париться в автобусе в пыли и духоте не было никакого желания.
Дивизия десятками тысяч ног и колес поднимала с высушенной жарким июльским солнцем грунтовой дороги густое облако пыли, постепенно относимое слабым ветерком на соседний лес. Справа блестело озеро. Через час после начала марша штаб догнали два мотоциклиста, доставившие приказ командарма. Комдив спешился, вскрыв пакет и прочитав приказ, расписался в получении и отправил краткое донесение командарму.
В приказе указывались частоты для связи со 181-й и 183-й дивизиями и с 22-м стрелковым корпусом, в который они входили. Вскочив в седло, Миронов быстро догнал штабной автобус и следовавшую за ним радиомашину, приказал радисту связаться с дивизиями и корпусом. Смонтированная в автомобиле ГАЗ-ААА радиостанция РСБ-Ф обеспечивала в движении на штыревую антенну вполне достаточную для связи с ними дальность. Однако штабы на вызовы не отвечали.
Это сильно обеспокоило полковника. К сожалению, до штаба армии, расположенного в Резекне, радиостанция не добивала в принципе. Прояснить ситуацию не удавалось. В шесть часов на связь вышел разведбат. Загоруйко сообщил, что вышел на рубеж развертывания, оставил там третью роту и выдвигается дальше к штабу 183-й дивизии. До расположения штаба, указанного в приказе командарма, конные роты Загоруйко должны были добраться часа через полтора.
На этом почти довоенная идиллия резко закончилась. От головы колонны возбужденными криками прокатилась команда «Воздух!». Как и должно, по этой команде красноармейцы кинулись с дороги в лес. Ездовые и шоферы тоже попытались по возможности загнать свой транспорт под кроны деревьев. За исключением зенитчиков.
Дивизия имела три десятка зенитных пушек и почти сотню крупнокалиберных пулеметов. Бойцы тормознули лошадей, откинули упоры лафетов и заняли места по боевому расчету. Движение прекратилось, пыль слегка рассеялась. Петр Васильевич увидел на юге в разрыве кучевых облаков множество черных точек. Самолеты шли высоко. Тысячах на пяти-шести. Достать их могли только трехдюймовки и полуторадюймовки, которых в дивизии имелось всего двадцать штук, причем все они были в составе зенитного батальона пбп в середине дивизионной колонны. Самолетов было намного больше. В бинокль Миронов насчитал штук тридцать, потом сбился.
Над головным полком Епишева самолеты в очередной раз показались в разрыве между облаками. Послышался нарастающий гул. У Епишева застрекотали было зенитные 23-миллиметровые скорострелки, но быстро заткнулись. Командиры-зенитчики сообразили, что жгут боеприпасы без толку. Досягаемость этих автоматов по высоте не превышала трех километров. Сзади забухали трехдюймовки, за ними очередями забили 37-миллиметровки. Вокруг самолетов вспухли белые облачка разрывов. Однако они продолжали безмятежно плыть в синеве стройной колонной троек.
Как на воздушном параде идут, подумал Миронов, все еще не сходя с седла. В бинокль были отчетливо видны черные двухмоторные силуэты. Теперь он сосчитал их точно – 12 троек.
В голове колоны рвануло раз, другой, затем разрывы загрохотали, как пулеметная очередь. Впереди вверх вспухли клубы дыма и полетели какие-то обломки. Комдив спрыгнул с седла и потащил упирающегося Орлика с дороги под деревья. Грохот разрывов быстро приближался. Комдив залег между двух елей и заставил коня лечь рядом. Рвануло спереди метрах в сорока, затем сзади, метрах в пятидесяти. В ушах зазвенело. Осколки бомб секанули по стволам. Сверху посыпались ветки, шишки и хвоя. Закричали раненые люди, заржали лошади. Разрывы бомб ушли в хвост колонны.
Петр Васильевич поднял Орлика и двинулся к радиомашине. Вроде все не так страшно, подумал он. Подойдя к машине, увидел в бортах кузова дыры от осколков. Заглянул в открытую заднюю дверь. Радист уже копошился там. Увидев комдива, вытянулся по стойке смирно и доложил, что один осколок попал в рацию. На вопрос ответил, что постарается починить, но пока не выяснил, что повреждено.
Комдив подошел к стоящему рядом штабному автобусу. Уже оказавшемуся там Мисину приказал направить связных в полки с приказом продолжать марш. Поврежденные повозки, машины и раненых оставить на месте у дороги. Доложить о потерях.
В штабном автобусе тоже имелась рация, правда маломощная – типа РБ. Радисту приказал продолжать вызывать штабы дивизий и корпуса.
Прошелся вперед вдоль колонны и назад. В сотне метров впереди обнаружил воронку от бомбы у самой дороги. Вокруг воронки лежали четыре разбитые повозки и убитые лошади. Большую часть бомб разнесло довольно далеко от дороги, потому ущерб был не так велик, как показалось сначала. Командиры всех рангов подгоняли бойцов, заставляя собрать к дороге раненых, перенести убитых, собрать имущество, выпавшее из перевернутых повозок, вытащить на дорогу автомашины и повозки. В ушах по-прежнему звенело.
Впереди снова загрохотали малокалиберные зенитки, к ним добавился стрекот пулеметов. Затем по ушам ударил громкий вой. Миронов увидел пикирующие вдоль дороги самолеты. Казалось, они брили верхушки деревьев, выходя из пике. Из-за поднятого бомбежкой дыма и пыли зенитчики заметили пикировщиков поздно. По характерному излому крыльев и обутым в обтекатели неубирающимся колесам он опознал пикирующие бомбардировщики Ю-87. Их было поменьше – десятка два. От них отделялись хорошо видимые капли бомб и падали прямо на дорогу. Зенитки спереди и сзади захлебывались ревом. Навстречу самолетам густо летели струи трассеров. Один из самолетов не вышел из пике и врезался в лес рядом с дорогой.
Пикировщики причинили дивизии намного больший ущерб. Они бросали бомбы гораздо точнее. Да и бомбы у них были покрупнее. К тому же люди уже стали собираться к дороге после первого налета. Потеряв еще одну машину, немцы убрались восвояси. Командиры снова принялись собирать бойцов. Все вздохнули с облегчением. Как оказалось, рано.
Снова послышался гул самолетных моторов. Из-за вершин деревьев на бреющем полете выскочили небольшие бипланы, типа наших «чаек», и прошли вдоль дороги, бросая мелкие бомбы и поливая колонну из пулеметов. Серьезно они за нас взялись, подумал комдив: бомбардировщики, пикировщики, а теперь еще и штурмовики. Зенитчики встретили немцев из всех стволов. Сбили троих примерно из трех десятков.
Миронов глянул на часы. Уже четверть восьмого, а прошли меньше чем полдороги.
– Надеюсь, чертово люфтваффе все козыри выложило, – сказал Миронов Мисину, встреченному у штабного автобуса.
– Я тоже так думаю, – ответил начштаба, – бомбардировщики, пикировщики, штурмовики. Подряд друг за другом. Чтобы не дать нам опомниться. Теперь они полетели на заправку и загрузку боекомплекта. Так что часа три-четыре у нас есть, до следующего налета. Нужно кровь из носу успеть дойти до места за это время.
Бойцы штабного батальона выталкивали автомашины из кустов и перетаскивали их через кюветы. Надсадно ревели моторы. Командиры снова взялись собирать личный состав. Бойцы заполошно метались, там и сям раздавались крики:
– Санитары! Здесь раненый!
Вернувшись к штабному автобусу, Миронов приказал радисту вызвать штабы полков и передать им приказ начать движение через двадцать минут. Раненых будет подбирать медсанбат.
Затем послал в голову колонны своего заместителя по строевой подготовке майора Ефремова, чтобы ускорить построение колонны. В хвост колонны послал замполита Фридмана. Каждому дал в сопровождение двух конных бойцов из роты охраны. Медсанбату приказал развернуться на месте, организовать сбор и обработку раненых, затем отправить их в Резекне. Потом догонять дивизию. Командир штабного батальона капитан Ручкин первым доложил о потерях. Из трех сотен личного состава было убито 14 человек и ранено 33. Разбито 8 повозок и 4 автомобиля. Мисин вздохнул с облегчением, он ожидал худшего.
За двадцать минут, конечно, не вышли. Но через тридцать минут колонна возобновила марш. Вдоль дороги под деревьями рядками лежали раненые, валялись убитые лошади, разбитые повозки и машины. От массированного авианалета дивизия потеряла почти 20 % личного состава.
В 15:00 третья танковая группа начала штурм второй линии обороны. Полчаса вся артиллерия группы, артиллерия 2-го армейского корпуса, в полосе которого наступала танковая группа, и приданные части РГК громили дзоты, блиндажи и окопы 183-й и 181-й дивизий. Во второй линии бетонных сооружений не было вовсе. Только дерево-земляные укрепления. Особое внимание уделили штабам полков и дивизий. По штабу корпуса отработала авиация. За две недели стояния на месте радиопеленгацией, аэрофотосъемкой и визуальным наблюдением их дислокация была установлена точно. По штабам работала крупнокалиберная артиллерия РГК. Перекрытые бревнами в три-четыре наката блиндажи от восьмидюймовых снарядов и бомб не спасали. Оборона красных была обезглавлена.
Разработанная Главным командованием сухопутных войск операция развивалась как по нотам. После артподготовки вперед пошли танковые полки, переправившиеся через Двину по оперативно наведенным понтонным мостам. Три сотни танков как раскаленный нож сквозь масло прошли через перепаханные артиллерией окопы. Мотопехота зачистила разрозненные и деморализованные остатки сопротивляющихся подразделений. Истребительные полки люфтваффе полностью изолировали поле боя от авиации русских. Бомбардировщики и штурмовики обрабатывали выдвигающиеся резервы противника.
На третьем корпусном рубеже танки раздавили учебный полк 22-го стрелкового корпуса, прикрывавший позиции корпусной артиллерии, уже обработанные авиацией. Тем не менее немногие уцелевшие крупнокалиберные пушки и гаубицы, слабо приспособленные для борьбы с танками, сумели выбить десяток машин, прежде чем были расстреляны танковыми пушками. Оборона красных была прорвана на всю глубину за 16 часов. Танки остановились для пополнения израсходованного боезапаса.
Вперед выдвинулись разведывательные и мотоциклетные батальоны танковых дивизий и беспрепятственно покатили по дорогам в армейские тылы русских. 57-й мотокорпус двинулся по дороге Краслава – Дагда, а 39-й мотокорпус – по дороге Краслава – Рушона.
Пройдя довольно большое селение Дагда, Загоруйко остановил разведбат на будущем рубеже обороны. Показал на карте командиру третьей роты будущую линию обороны дивизии и дал указания по подготовке маршрутов движения и будущих мест дислокации для каждой из частей дивизии. На рубеже задержались на полчаса. Конники перекусили и напились воды. Затем двинулись дальше.
Две конные разведроты, всего 280 бойцов, шли бодрой рысью. В арьергарде катили 14 двуконных гужевых повозок с тяжелым вооружением обеих рот и боезапасом. Вооружены роты были вполне серьезно. Два крупнокалиберных пулемета на зенитных станках и 4 «максима» на тачанках. В разобранном виде в повозках лежали 6 ротных минометов, 6 ручных пулеметов и 8 противотанковых ружей. За плечами разведчиков висели автоматы или автоматические винтовки. Старых «мосинок» в ротах не было совсем.
Все были настороже. Впереди долго гудела артиллерийская канонада, подозрительно притихшая за то время, пока разведчики стояли у Дагды. После селения дорога шла километра полтора полем, затем снова втянулась в еловый лес. Загоруйко ехал во главе колонны. В полукилометре впереди по дороге пылил взвод передового дозора. Впрочем, изгибы лесной дороги часто скрывали его из вида.
Тарахтение мотоциклов взводный Петренко услышал издалека. На всякий случай перебросил автомат из-за спины в руки и скомандовал: «К бою!» Спешивать взвод не стал. Все же шли по своим тылам.
Из-за поворота метрах в двухстах выскочил мотоцикл с коляской. За ним еще и еще один. Приглядевшись, Петренко понял, что это – не наши! Но скомандовать ничего не успел.
На коляске переднего мотоцикла запульсировал огоньком пулемет. Больше комвзвода ничего сделать не смог. Пуля попала ему в грудь и выбила его из седла. Мотоциклы на ходу развернулись в цепь поперек дороги и ударили по разведчикам из трех стволов. Половину взвода пулеметчики вымели за пару секунд. Остальные разведчики спешились, залегли по кюветам, за кочками и за еловыми стволами. Дружно открыли ответный огонь из автоматов и автоматических винтовок. Передовые мотоциклы завиляли, ездоки из них стали выпадать.
Однако из-за поворота выкатывались все новые мотоциклы, переваливали через кюветы и разъезжались в стороны. Немцы спешивались и тоже залегали. Многие из них рванули в лес, норовя обойти разведчиков лесом. Ураганным пулеметным огнем противник прижал разведчиков к земле, обошел с флангов и закидал гранатами.
Заслышав интенсивную стрельбу впереди, Загоруйко направил два взвода вперед в помощь головному дозору, остальным приказал развернуться к обороне.
Появившись на поле боя, два взвода рассредоточились вдоль дороги в лесу и сошлись с немцами в ближнем бою, переходя в рукопашную. Удалось спасти нескольких уцелевших и раненых бойцов головного дозора. Однако мотоциклисты все прибывали. Пулеметный огонь усиливался, и разведчики отступили через лес к основным силам, вынося раненых.
Услышав нарастающую пальбу и разрывы гранат, комбат развернул в первой линии стрелков и снятые с тачанок «максимы», за ними в сотне метров – два зенитных пулемета, а за ними – и минометы. Автоматчиками прикрыл фланги в лесу. Радиста отправил в тыл. Приказал развернуть рацию. По дороге примчались двое бойцов с донесением, что головные взвода вступили в бой с большими силами мотоциклистов и отступают. За ними на дороге показались несколько мотоциклов, которых смели очередями «максимы». На флангах в лесу разгоралась перестрелка автоматчиков с немцами.
Загоруйко, пригибаясь, добежал до забросившего на дерево антенну радиста и приказал соединить с комдивом. Соединившись, доложил, что в восьми километрах от Дагды вступил в бой с большими силами мотоциклистов с пулеметами. Судя по всему, с разведкой противника силами не менее роты. Продвигаться вперед возможности не имеет. Комдив приказал попытаться взять пленного и допросить. Выяснить, какими силами наступает противник. В случае появления превосходящих сил – отступить.
Стрельба на флангах усиливалась. Судя по звукам боя, противник обходил фланги. На дороге стали рваться мины. Немцы подтянули минометы. Минометные расчеты разведчиков ответили. Хотя стреляли практически наугад, целясь за поворот дороги. В трехстах метрах по дороге из-за деревьев высунулась тупая морда бронеавтомобиля. С него очередями ударила автоматическая пушка. Сбоку от него высунулся еще один. По броневикам ударили оба ДШК и бронебойщики. Прежде чем их удалось заткнуть, они разбили один ДШК, два «максима» и положили полвзвода бойцов. Двадцатимиллиметровые снаряды разили наповал.
Комбат решил отходить. Оставил в арьергарде взвод мамлея Плехова с двумя ручными пулеметами и двумя ПТР. Приказал мамлею держаться 5 минут, затем отходить лесом. По дороге верхами уйти от мотоциклистов разведчикам было нереально. Догонят и расстреляют.
Нахлестывая лошадей, сильно поредевшие роты уходили от преследования. Раненых успели покидать на повозки. Убитых пришлось оставить. В строю осталось около ста человек. Взвод Плехова свою задачу выполнил. Задержал немцев на 5 минут. На оттаскивание с дороги подбитых бронеавтомобилей немцы потратили еще минут пять. Десятиминутной форы разведчикам Загоруйко хватило, чтобы доскакать до рубежа. Третья рота, заслышав впереди стрельбу, успела развернуться поперек дороги на околице Дагды и даже выкопать стрелковые ячейки.
Комбат приказал расставить ручные пулеметы за изгородями, станковые пулеметы и бронебойки – в окнах каменных домов. Минометы расположить за домами. Свой КП развернул на втором этаже двухэтажного кирпичного дома. Местных жителей отправили в погреба. К сожалению, рацию зацепило осколком при минометном обстреле. Загоруйко отправил двух бойцов с донесением комдиву, каждого с двумя конями, приказав коней не жалеть. По его прикидкам, дивизия уже должна быть на подходе. Следом отправил повозки с ранеными. Еще не все расчеты успели занять позиции, когда из леса на дальнем конце поля показались мотоциклисты. Числом с десяток. В полукилометре за ними из леса начали один за другим выползать броневики.
Очевидно, немцы заметили суетящихся на околице бойцов и ездовых, угонявших освободившиеся повозки в глубь деревни. Броневики и мотоциклисты начали съезжать с дороги на поле и разворачиваться в цепь. Глядя в бинокль, комбат считал немцев. Всего из леса выехало 14 броневиков и около сотни мотоциклов с колясками. На опушке леса начали разворачиваться две пушечные и две минометные батареи. Примерно разведывательный батальон моторизованной дивизии, сделал вывод Загоруйко. Затем из леса снова повалили мотоциклисты. А это уже второй батальон, сделал очевидный вывод комбат. И направил посыльного к минометчикам с приказом открыть огонь по мотоциклистам. Продержимся полчаса, подумал Загоруйко, затем нас сомнут, если дивизия не подойдет.
Получив сообщение разведки о боестолкновении с противником, комдив предположил, что в лучшем случае через позиции 183-й дивизии просочилась разведка противника, а в худшем – противник прорвал оборону. Час назад голова колонны прошла селение Езерниеки.
Головному полку Епишева до Дагды оставалось еще 6 км, или час самого быстрого пешего хода. Тут же направил посыльных в конные разведроты полков Лемешева и Епишева с приказом немедленно аллюром три креста выдвигаться на помощь разведбату. По радио связался с Епишевым и приказал срочно выдвигать вперед артиллерийскую, противотанковую и минометную роты. Расчеты посадить на повозки. Лошадей не жалеть. Самому Епишеву со штабом выдвигаться вместе с ними. Всем остальным полкам ускорить марш до предела возможного.
Петр Васильевич очень желал двинуть вперед вместе с Епишевым, но покинуть штабной автобус с радиостанцией он никак не мог. Связи с 22-м корпусом и дивизиями по-прежнему не было. Полковник стал подозревать недоброе. Но своими полками по радиосвязи он мог командовать. Солнце уже висело над горизонтом. До заката головной полк должен был выйти на рубеж Дагды. Остальные полки должны были дойти до места до полуночи.
Минометчики разведчиков из 6 ротных минометов изрядно проредили немецких мотоциклистов. Впрочем, за первой их цепью уже выстроилась вторая. Броневиков в ней не было, зато мотоциклов было явно больше сотни. На минометный обстрел немцы ответили залпами из шести пушек и восьми ротных минометов. Целей они пока не видели и били просто по домам на околице. Когда немецкие цепи подошли на 400 метров, комбат выпалил вверх из ракетницы. Разведбат дружно открыл огонь. Стреляли пулеметы, ПТР и автоматические винтовки. Бронебойщики и расчеты ДШК били по броневикам, остальные – по мотоциклистам.
Два крупнокалиберных пулемета и 11 ПТР против 14 автоматических пушек. На такой дистанции и ПТР и ДШК пробивали лобовую броню бронеавтомобилей. А 20-миллиметровые снаряды пушек броневиков толстую кирпичную кладку не пробивали. Так что броневики начали гореть. Два «максима», три десятка ручных пулеметов и сотня автоматических винтовок дали впечатляющую плотность огня. Избиваемые мотоциклисты заметались в поле. Седоки бросали свои агрегаты и расползались в густой траве, как тараканы. Но по обнаружившим себя огневым точкам ударили артиллерия и минометы с дальней опушки.
Скоротечный бой закончился вничью. Немцы откатились на исходные позиции. На поле остались 7 горящих броневиков и с полсотни мотоциклов.
Разведчики лишились обоих ДШК и двух «максимов». Четыре десятка бойцов было убито и больше сотни ранено. Боеприпасы были на исходе.
К безудержной радости разведчиков, через деревню галопом проскакали и рассыпались в боевые порядки сначала две полковые разведроты, затем подошли противотанкисты, минометчики и артиллеристы из полка Епишева. Всего на позиции встали 6 полковых трехдюймовок, 6 противотанковых «сорокапяток», 10 полковых и 4 ротных миномета, 5 пулеметов ДШК и почти 500 человек личного состава. Да и с боеприпасами стало легко. Часть прибывших повозок нагрузили ранеными и отправили в тыл. Наблюдатели доложили, что уже видят голову дивизионной колонны всего в двух километрах от села. Солнце между тем коснулось горизонта. Наступали долгие летние сумерки.
В этот момент прозвучала команда «Воздух». В закатном небе на юге густо замаячили самолеты. Воздух наполнил тяжелый гул многих десятков моторов. Три девятки «юнкерсов» колонной прошли на большой высоте и сбросили свой груз по дивизионной колонне. Зенитки дивизии им не смогли помешать. Вдоль всей дороги на месте колонны защитники Дагды увидели густые облака пыли и дыма.
За бомбардировщиками появились пикировщики. На оборонительные порядки разведчиков прицельно посыпались бомбы. Во вспышках разрывов кирпичные дома вспухали изнутри и выбрасывали высоко вверх тучи битых кирпичей, обрушивавшихся на головы пехотинцев и артиллеристов. Расчеты ДШК встретили немцев огнем, но сбить никого не смогли. Отбомбившись, «лаптежники» снова принялись пикировать на оборонительные порядки, густо поливая их из пулеметов.
Затем налетели бипланы-штурмовики. На колонну дивизии снова посыпались бомбы. Бипланы закончили штурмовку, пройдясь вдоль всей колонны, стреляя из пулеметов. Зенитчикам удалось сбить два самолета.
