скачать книгу бесплатно
– А я начальник федеральной полиции, – сказал Римов. – У меня тоже права. И если ты скажешь еще полслова, то я за себя не ручаюсь.
Полицейские за его спиной целились из оружия. Конфликт между силовыми структурами мог обернуться кровопролитием. Высокий полицейский, принимавший участие в первоначальном задержании, подошел к Федору, снял с него наручники, потом освободил Катю, Кошкина и бросил наручники к ногам Татьянохи.
– Я забираю задержанных, – произнес Римов.
– Не имеешь права! – Татьяноха крутнулся на месте. – Без нас вы никто, потому что не в состоянии…
Дальше он действовал словно в тумане. Пригнувшись, двинулся головой на Римова – по-бычьи, словно собираясь надеть на рога. Однако Сергей Иванович, увернувшись, аккуратно щелкнул его кулаком в челюсть, после чего Татьяноха окончательно потерял ориентацию: согнувшись, пошел по кругу и упал в траву.
– Нокаут, – сказал один из полицейских.
Подчиненные Татьянохи замерли на месте. Поражение Рыжего Беса случилось для них впервые. Римов обернулся к Федору Ильичу.
– Вам придется с нами проследовать, – сказал он голосом, не терпящим возражений. – У нас к вам вопросы, как ни странно… Это ненадолго. Потом вас доставят назад. Слово офицера…
И, взяв под локоть Катеньку, Сергей Иванович первым шагнул к вертолету. Остальные покорно последовали за ним. Вертолет поднялся над домом, развернулся и пошел, свистя винтом, в обратном направлении.
Пока Римов летел, Татьяноха добрался до своего кабинета и стал жаловаться по телефону в приемную председателя правительства. Его тут же отослали на другой номер. Набрав его, он говорил о том, кто он такой, какими обладает правами и под конец про то, как его избили во время проведения операции по захвату особо опасных преступников, одним из которых является Кошкин Владимир, замеченный в хакерстве, крэкерстве и в чем-то еще экзотическом. При этом он забыл сказать о причине, по которой получил по зубам.
– Меня назначили не для того, чтобы вот так…
Однако его скулеж никто не хотел слушать, и тогда он решил, что не надо брезговать ничем. Или грудь в крестах, или голова в кустах. Лучше, конечно, в крестах, но только не в тех «Крестах», где ему однажды пришлось побывать, будучи под следствием. А еще он подумал, что старый друг лучше двух новых… И Дмитрий Олегович набрал очередной номер. На этот раз он звонил в Ревком, надеясь услышать хотя бы голос дежурного.
– Уважаемый абонент, – четко проговорил женский голос в трубке, – вы попали в ревизионную комиссию по защите прав толерантности. Ваш голос записывается регистратором. Представьтесь, пожалуйста…
– Начальник милиции вас беспокоит, Татьяноха моя фамилия. А зовут меня Дмитрий Олегович. Нас недавно создали… В помощь полиции, так сказать, потому что у них проблемы…
– Понятно, – оборвал его мужской голос.
– Я с кем говорю? – обрадовался Татьяноха.
– Подполковник Виноградов моя фамилия…
– А-а-а, Сан Саныч… – Татьяноха расплылся в улыбке. – Как раз мне вас и надо. Дело в том, что меня ведь избили сегодня. На почве защиты прав толерантности…
– Как ваша фамилия?
– Э-э… понятно… Начальник милиции, моя… Татьяноха Дмитрий Олегович. Избит начальником полиции – Римов его фамилия. Да вы знаете его… Он такой весь из себя, что прямо ужас какой-то…
– Подробнее, пожалуйста, – попросил его Виноградов.
И Татьяноха, прыгая с пятого на десятое, стал рассказывать о том, как он в составе патрульной группы пытался задержать известного хакера Кошкина, которому было предписано сидеть дома с девятнадцати часов до семи часов утра – он же под административным надзором находится, как-никак. Однако этот проходимец не только нарушил режим, но даже приперся к себе домой с двумя неизвестными – мужиком бородатым, в годах, и бабой лет двадцати.
– И что с того, что приперся? – удивил его Виноградов.
– Дело в том, что, по нашим сведениям, Кошкин работает над проектом, – произнес Татьяноха полушепотом.
– Понятно, – сказал Виноградов и велел срочно прибыть в комиссию.
– А мне бы Анатолия Ефремовича, – попросил вкрадчивым голосом Татьяноха.
– Жердяй в отпуске, я за него пока что, – прозвучало из трубки, и Виноградов отключился.
Татьяноха, сунув в кожаную папку административное дело на Кошкина Владимира Львовича, встал из-за стола, помолился в сторону угла, в котором у него висели часы с кукушкой. Потом сунулся к двери, и тут его прошибло, словно молнией.
– Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!..
– А, чтоб тебя!
Татьяноха с испугу плюнул в пол, снова перекрестился, оглядел кабинет и вышел в коридор.
Этим же вечером, добравшись на служебной машине на улицу Льва Толстого к зданию Ревкома, Татьяноха вышел из машины и осмотрелся. Улица здесь была почему-то пустынна.
На вахте его встретил прапорщик, которому оказалось мало предъявленного удостоверения. Прапорщик сначала доложил кому-то по телефону и лишь после этого, получив разрешение, позволил Татьянохе пройти в вестибюль, а потом указал на приоткрытую дверь сбоку от входа.
– Сюда, пожалуйста… К вам сейчас выйдут…
Татьяноха вошел внутрь. Это оказалась продолговатая комната с единственным столом и окном, выходящим на земельный участок с ухоженным газоном. Двор со стороны улицы был огорожен глухим забором, так что из окна нельзя было увидеть прохожих.
– Прошу садиться, – прозвучало за спиной Татьянохи.
Мимо стола прошел стройный белолицый мужчина в темно-сером гражданском костюме и сел за стол.
– Я подполковник Виноградов, – сказал тот и добавил: – Прошу еще раз, но только вкратце, по существу.
– Дело в том, – хлопая рыжими ресницами, начал Татьяноха, – дело в том, что он меня отправил в нокаут, а я должностное лицо при исполнении. Нас недавно разархивировали… В смысле, до этого у нас была общественная организация… Бригады содействия полиции называется. Потом нас взяли в штат и назвали милицией.
– Это мы в курсе, – сухо сказал Виноградов. – Были народной дружиной – ей и остались… Зато получаете зарплату. Я слушаю вас.
– Мы хотели задержать этого, как его? Крэкера или как его…
– Хакера…
– И поработать с ним по поводу нарушения авторских прав. Он же привлекался когда-то. Поэтому, как я полагаю, с ним надо работать. По моим сведениям, он упорно над чем-то завис.
– Откуда такие сведения? – улыбнулся краем губ Виноградов.
– Старые связи, – замялся Татьяноха. – Электронная проституция…
– А полиция, выходит, вам помешала, не так ли?
– Так точно. Мы сами смогли бы, но Римов перехватил…
Информация Татьянохи, как видно, заинтересовала Виноградова. Подполковник поднялся и, сцепив на груди руки, стал ходить перед Дмитрием Олеговичем. Туда и обратно. От окна к двери. Потом сел за стол, вскинул светлую голову, внушительный нос с горбинкой, казалось, готов был клюнуть Татьяноху.
Однако этого не случилось. Вместо этого Виноградов пробежался глазами по стенам и произнес тихо, с расстановкой:
– Можете быть уверены: прямо сейчас мы примем кардинальные меры. Мы тщательным образом проверим ваше сообщение. Кроме, конечно, рукоприкладства со стороны господина Римова, поскольку, увы, это не наша подследственность. По этому вопросу к прокурору, пожалуйста. Надеюсь, вы понимаете…
Еще бы не понимать! Татьяноха поднялся из-за стола и рявкнул от радости:
– Так точно, товарищ комиссар безопасности!
– Подполковник, – тихо поправил его Виноградов и растворился в комнате, будто серый туман.
Татьяноха от неожиданности присел на краешек стола. С минуту он так сидел в помещении, тряся головой и стремясь осознать, хорошо ли его поняли высшие инстанции и не приснился ли ему комиссар Виноградов.
– Прошу на выход. – Перед ним оказался прапорщик. – Аудиенция окончена.
«Но он же не папа римский!» – хотел крикнуть Дмитрий Олегович, но воздержался. Покорно поднялся и побрел к выходу из гэбистской конторы.
Не успел он сесть в свою машину, как из открывшихся ворот сбоку учреждения выехал приземистый дизельный автомобиль серо-зеленого цвета. Коптя воздух, машина повернула направо и разбежалась, гремя колесами.
Татьяноха радовался, глядя вслед машине. Не иначе как по его сообщению направились работать ребята.
8?8?8
Тем временем Римов Сергей Иванович беседовал с Федором Ильичом по фамилии Шендерович. Это был не то чтобы разговор по душам. Это был диспут на тему «Государство и право», плавно перешедший затем к религии. При этом Римов никак не мог понять, чего такого важного лично он не заметил в Писании.
– В Новом Завете, – уточнил Федор Ильич. – Господь говорил, молясь: «Отче наш, Иже еси на небесех!..»
– Совершенно с вами согласен… – Римов украдкой взглянул на ручные часы. – Именно в Новом Завете.
– «Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…»
– Приидет…
– Это не просьба, – продолжал Шендерович, – это готовность нашей души к тому, чтобы на земле стало лучше, как в Божьем царстве.
– К сожалению, ничего для вас сделать теперь не могу, – подвел черту Сергей Иванович. – Деньги по штрафу уплачены, их не вернуть, да и процессуальных возможностей таких у меня нет. Закон я отменить тоже не могу, хотя полностью с вами согласен: наше общество деградирует, рождаемость падает… Женщина с детской коляской – это теперь редкость. И если мы не решим проблему, то скоро здесь будет пустыня. Впрочем, извините за банальность, природа не терпит пустоты – сюда придут другие…
Кошкин и Катя сидели в креслах напротив, ели бутерброды с ветчиной, запивая их чаем. Рожденный в городе, а не где-нибудь в лесу, Кошкин всегда был снисходителен к существующему порядку вещей, считал его незыблемым, включая возможность хакерства. Эта возможность, как он считал, совпадала с положениями закона «О защите толерантности». Ведь именно в этом правовом акте говорилось о терпимости к проказам ближнего своего.
– Я только не понял, господин комиссар, – встрял он в разговор. – Для чего мы понадобились бригаде содействия?
– Это теперь милиция, – поправил его Римов, – а вот для чего и, главное, почему, мне самому непонятно. У них нет доступа к нашей информации… Думаю, здесь собака в другом зарыта…
…Татьяноха решил проехаться по улице Железной Дивизии и вскоре остановился напротив серого здания с массивным козырьком над подъездом, опирающимся на две бетонные лапы. Здесь помещалась Главная прокуратура. Несмотря на поздний час, на третьем этаже в одном из окон горел свет, и было видно, как по светлому потолку ползают чьи-то тени.
Дмитрий Олегович съехал с дороги, остановился на площадке подальше от входа: ставить машины возле бетонных лап запрещала белая табличка с черными буквами: «Только для работников Главной прокуратуры».
Татьяноха вошел в вестибюль, протянул удостоверение охраннику.
– Обождите, – сказал ему тот, поднося к уху крохотный телефон. И в трубку: – Тут к вам подошли, Валерий Васильевич… Начальник милиции… – И Татьянохе: – Можете идти, Вершилов вас ждет.
Дмитрий Олегович поднялся по широким каменным ступеням на третий этаж и через пустую приемную вошел в просторный кабинет. Прокурор сидел за столом и с любопытством смотрел в телевизор. Ведущий монотонно бубнил о курсе электронной валюты, используемой в оптовых покупках, а также о курсе валюты обыкновенной, применяемой гражданами при покупке предметов первой необходимости.
«Потому-то и нет народу на улицах!» – бухнуло в голове Татьянохи. Он поздоровался, приблизился к столу и встал как вкопанный. И так стоял, пока прокурор не выключил телевизор. Махнув рукой, тот усадил Дмитрия Олеговича на стул перед собой.
– Слушаю вас, уважаемый Татьяноха, – сказал он, обращая мясистое лицо в очках к Дмитрию Олеговичу. – У вас проблемы?
Татьяноха поздоровался еще раз, на что в ответ получил кивок, и принялся вновь излагать суть происшедшего. Прокурор, глядя исподлобья, едва заметно кивал в такт его рассуждениям.
– Прибыли мы, значит, на место, – рассказывал Татьяноха. – Задержали, как полагается. Вдруг является этот и кричит с вертолета: «Всем оставаться на местах! Шаг влево, шаг вправо… Прыжок на месте…»
– Вот даже как? – ухмыльнулся Вершилов.
– У нас кое-что готово на этого Кошкина. Завтра я завожу на него дело, и мы с ним венчаемся.
– В смысле?
– Он пойдет у нас как последний хакер… За нарушение административного надзора.
– Стоп-стоп! – удивился прокурор. – За надзор – это для меня, допустим, понятно. Но при чем здесь хакерство? Разве это твоя компетенция?
Татьяноха от неожиданности вздернул плечи и принялся разводить над столом руками.
– То-то же, – снисходительно произнес прокурор. – Хотели, как лучше… Однако возникла непреодолимая сила, – хохотнул он вполголоса, – которая наклевала вам в самое темя…
– В челюсть…
– Это я образно, – сморщился Вершилов.
– Меня унизили в глазах подчиненных. Теперь я никто перед ними…
– Ты заплачь еще тут. Прекратить, я сказал! – воскликнул Вершилов. – Не об этом надо думать, а о том, что здесь говорят. – Прокурор ткнул пальцем в сторону телевизора. – Сокращают вас, дураков, по причине дефицита бюджета – туда вам и дорога, убогие.
У Дмитрия Олеговича обиженно вздернулись кверху глаза. Он сделался вдруг как будто бы меньше. Был начальником милиции – и теперь нет его…
– Тогда пошел я, Валерий Васильевич, – сказал он чужим голосом, тяжело развернулся за столом, собираясь бежать со всех ног. Бежать, пока не остановит какое-нибудь препятствие на пути.
– Место! – опередил его Валерий Васильевич. – Сидеть!..
И Татьяноха замер, недоумевая. Его только что осадили, как если бы он был какой-нибудь пес, кобель. Странно. С чего бы это такое случилось?
– Останься, – велел ему прокурор. – Тебе еще не давали такого права, чтобы ты убегал. Ты в нашей обойме, так что прошу вести себя подобающе. Это на будущее. А пока поговорим – о том о сем, о погоде, о твоей работе… О будущей…
И прокурор принялся рассуждать о партийном строительстве, чем вызвал слабую улыбку у Дмитрия Олеговича. Потом прошелся по Виноградову и методам работы в его учреждении. Выходило, что хоть это и тайная полиция, но в нынешнем мире, пока существует государственное устройство, без тайной полиции хоть удавись.
– Это я понимаю, – вякнул в ответ Татьяноха. – С этим я согласен…
– Проблема у нас в другом, проблема у нас теперь в людях, которым мы можем доверять. – Прокурор снял очки, положил их на стол и продолжил: – Думаешь, у меня здесь гладко? Куда там.
Дмитрий Олегович ловил на лету слова прокурора.
– А Виноградову с этим Жердяем, прошу тебя, не доверяй. Кто такой Виноградов?
– Сан Саныч?
