Наша союзница – ночь

скачать книгу бесплатно

Об этом мы знали еще до прибытия в Испанию, это подтверждали республиканские газеты и призывы на красных полотнищах.

На фронтах мужественный испанский народ с величайшей отвагой отражал фашистское нашествие, а в тылу самоотверженно работал на предприятиях, в сельском хозяйстве, стараясь обеспечить войска всем необходимым.

– В эти тревожные дни на фронте солдаты страдают от непогоды, голодают и умирают от ран, а тут в тылу – льется вино и звучит музыка. Многие забыли о тех, кто сражается, – заметил Порохняк.

Республиканское правительство находилось в Валенсии, там были и военные власти, и наши советники, к которым мы должны были явиться.

После полудня мы выехали дальше к цели командировки. Справа виднелись горы, покрытые зелеными деревьями и садами, слева – сине-голубое Средиземное море. Местами железная дорога проходила по самому его берегу.

Поезд часто останавливался на станциях, и только поздно вечером, преодолев 350 километров, мы прибыли в Валенсию.

Несмотря на поздний час, добровольцев встречали представители организаций Народного фронта. Объятия, цветы, приветствия. В отличие от встречи в Портбоу, здесь меньше было черно-красных повязок и галстуков – опознавательных знаков анархистов.

Город был погружен во тьму, слышались приглушенные гудки автомашин.

По пути в гостиницу мы воочию ощутили войну. Увидели ее последствия: повозки и тележки беженцев из занятых мятежниками районов, запряженные мулами или осликами с бедным скарбом, и самих беженцев с детьми; семьи батраков, рабочих, крестьян и интеллигентов, спасающихся от фашистского варварства.

Внезапно завыла сирена, предупреждая о приближении вражеских самолетов, прозвучали тревожные сигналы автомашин.

Для нас это была первая воздушная тревога, встреча с врагом.

Движение на улицах замерло. Одиночные машины с затемненными фарами, отчаянно сигналя, пробегали по опустевшим улицам. Мы остановились у подъезда массивного темного здания. Ночь была теплая, звездная. Издали доносились раскаты взрывов. Наконец послышались длинные гудки отбоя, и улица стала оживать.

В ту ночь фашистские самолеты сбросили бомбы на окраины города. А солнечным утром продавцы газет, однако, кричали о победах республиканских войск. На площади торговали цветами, на многолюдных улицах слышалась музыка. Народ торжествовал: еще одно «наступление» мятежников на Мадрид отбито с большими для них потерями. Фашисты опять потерпели наудачу. «Но пасаран!» («Они не пройдут!») звучало не только как призыв, но и как уверенность в окончательной победе.

Радовался «успеху» испанский народ, радовались вместе с ним и мы. Я переводила Порохняку фронтовые сводки, опубликованные в республиканских газетах. И тут он вспомнил, как польские буржуазные писаки из кожи вон лезли, доказывая, что дни республиканской Испании сочтены. Ложь и клевета, напечатанные крупными буквами, да еще с иллюстрациями, производили впечатление на неискушенных. Но все увиденное нами в Испании убедительно показывало, что буржуазная печать не только необъективна в информации, но – лжива и коварна, что ложь преподносится систематически.

Обрадованные новым поражением врага люди, может быть, забывали о том, что правительство Ларго Кабальеро не делало всего необходимого, чтобы завоевать победу, что международная реакция всячески срывала помощь республиканской Испании и помогала мятежникам и фашистским агрессорам, прикрываясь фальшивым лозунгом о невмешательстве.

Но в тот день все эти невзгоды не могли затмить победу героических защитников Мадрида. Всякая победа воодушевляет, но эта победа над разрекламированным реакционной печатью наступлением мятежников, как мы видели и слышали, вызвала ликование народа и укрепила его уверенность в окончательной победе над силами фашизма.

На следующий день нас с Порохняком принял старший военный советник, которого все ласково называли «стариком», хотя было ему немного более сорока лет.

В дороге Порохняк много рассказывал о ленинце, мужественном воине и талантливом разведчике – Яне Карловиче Берзине[18 - Берзин Ян Карлович (латыш. Berzin? Janis; настоящее имя – Петерис Янович Кюзис (Peteris Kuzis), 1889–1938), руководитель советской военной разведки, армейский комиссар 2-го ранга. Родился в семье батрака-латыша. В 1905 году вступил в РСДРП. Активный участник революции 1905–1907 гг. В 1907 г. за убийство полицейского приговорён к 8 годам каторги, но ввиду несовершеннолетия срок сокращён до 2 лет. В 1911 г. снова арестован за революционную деятельность и сослан в Иркутскую губернию, откуда бежал. Во время Первой мировой войны призван в армию, откуда дезертировал. Работал слесарем на заводах Петрограда. Во время Октябрьского вооружённого восстания член партийного комитета в Выборгском районе и член Петроградского комитета. С декабря 1917 г. работал в аппарате ВЧК РСФСР. В январе – мае 1919 г. – заместитель наркома внутренних дел Советской Латвии. С декабря 1920 на службе в Разведуправление РККА. В марте 1924 – апреле 1935 начальник 4-го (разведывательного) управления штаба РККА. С апреля 1935 г. по июнь 1936 г. – заместитель командующего войсками Особой Краснознамённой Дальневосточной армии. В 1936–1937 гг. главный военный советник в армии республиканской Испании. В конце мая 1937 г. вернулся в СССР и вновь занял пост начальника Разведуправления. 1 августа 1937 снят с поста начальника Разведуправления с направлением в распоряжение Наркома обороны СССР. Арестован 27 ноября 1937 г. по обвинению в «троцкистской антисоветской террористической деятельности». Расстрелян 29 июля 1938 г. Реабилитирован посмертно в 1956 г. (Примеч. ред.)], но я волновалась, идя на прием к нему, – и, как оказалось, напрасно. Все было проще, чем предполагала.

Порохняк просился в Мадрид.

– Не выйдет! Обстановка изменилась. Оставляю вас здесь… Придется начинать с малого… – сказал «старик». Потом он говорил о потерях фашистов под Мадридом, о неприступности обороны столицы.

– Для вас важно то, что сплошной линии фронта на других участках нет, – заметил, улыбаясь, Ян Карлович.

В это время вошел помощник и доложил, что прибыли еще двое, назвав из фамилии.

– Очень удачно! – приветливо встречая их, сказал старший советник. – Знакомьтесь: Порохняк, Обручева, а это – Спрогис[19 - Спрогис Артур Карлович (Sprogis Arturs, 1904–1980) – сотрудник советской военной разведки. В РККА с 1919 г., после гражданской войны – на службе в пограничных войсках и органах ОГПУ-НКВД. В начале 30-х гг. участвовал в подготовке к партизанской войне в Белорусском военном округ по линии ОГПУ, начальник спецшколы, уполномоченный особого отдела ОГПУ БССР по линии «Д». Участник войны в Испании (конец 1936 – октябрь 1937), после возвращения в СССР – на работе в Разведуправлении. В начале Великой Отечественной войны – особо уполномоченный Военного Совета Западного Фронта по организации партизанского движения, одновременно начальник Оперативного диверсионного пункта по подготовке партизанских разведчиков и подрывников (в/ч 9903). В 1943–1944 гг. – начальник Латвийского штаба партизанского движения. (Примеч. ред.)] и Цитрон[20 - Регина Цитрон – переводчица А.К. Спрогиса. Как вспоминал Лев Хургес, «приданная поначалу к группе Спрогиса переводчица Регина Цитрон, старая коммунистка, работавшая в подполье в Польше, по своему возрасту – за сорок лет, по здоровью и природным склонностям, оказалась непригодной для такой работы. Ее быстро забрали обратно и направили в авиацию в город Альбасете, а взамен прислали молодую девушку – Хосефу, в миру Елизавету Александровну Паршину» (Хургес Л. Москва – Испания – Колыма: Из жизни радиста и зэка. М., 2011). (Примеч. ред.)]. Товарищ Порохняк, помогите Спрогису минами, их можно сделать на месте из подручных материалов, как обучали вы партизан в наших школах.

На прощание Берзин сказал:

– Народ испанский – очень хороший народ, ему надо помочь отстоять свободу и независимость. Пойдете к генералу Ивону, он все оформит.

По дороге Порохняк рассказывал мне о том, как Петр Кюзис (так в действительности звали Я.К. Берзина) весной 1906 года участвовал в налете с целью реквизиции средств для партийных нужд. Об этих операциях в латышском крае положительно отзывался В.И. Ленин. Во время этой операции Берзин был ранен и схвачен полицией. Тогда ему не было еще и семнадцати, и это спасло его от расстрела, но его запрятали в тюрьму.

Выйдя из заточения, Кюзис активно работал в Риге, сочиняя антиправительственные листовки и распространяя их. Его подпольная партийная работа была прервана новым арестом и высылкой в Иркутскую губернию. Началась первая мировая война. Петр Кюзис достал поддельные документы, превратился в Яна Карловича Берзина и бежал в Ригу, где продолжал работу в большевистском партийном подполье, участвовал в Великой Октябрьской революции, в вооруженной защите Советской власти.

Порохняк рассказывал о своих встречах с Берзиным в начале тридцатых годов.

– Берзин произвел на меня сильное впечатление. Что-то в нем было искреннее, обаятельное и в то же время такое решительное, что нельзя было забыть.

Когда позже мы узнали о подвиге Зорге, мне стала понятна и роль Яна Карловича в становлении этого героя-разведчика.

Вопреки нашим ожиданиям, генерал Ивон оказался советским человеком[21 - По всей видимости, «генералом Ивоном» являлся резидент НКВД в Испании Александр Орлов, курировавший вопросы ведения партизанской войны. В своих воспоминаниях И.Г. Старинов описывает «генерала Ивона» как «плотного темно-русого человека».Орлов Александр Михайлович (настоящее имя Лев Лазаревич Фельдбин, 1895–1973 гг.), советский разведчик. Участник Гражданской войны, в мае 1920 года вступил в РКП(б). В 1920–1921 сотрудник Архангельской ЧК, в 1921–1924 студент Школы правоведения при Московском университете, с 1924 на работе Экономическом управлении ГПУ, с 1926 – на работе в Иностранном отделе ОГПУ. Выезжал командировки во Францию, Германию, США, Италию, Австрию, Чехословакию, Швейцарию, Великобританию, Эстонию, Швецию, Данию. В частности, с 1934 года работал с Кимом Филби и «Кембриджской группой». В сентябре 1936 года был направлен в Мадрид в качестве резидента НКВД и главного советника по внутренней безопасности и контрразведке при республиканском правительстве. Принимал непосредственное участие в организации контрразведывательной службы республиканцев и создании школ для подготовки партизанских и диверсионных групп для действий в тылу противника. В июле 1937, после получения приказа прибыть на советское судно «Свирь» в Антверптене, бежал во Францию, а затем в США. В 1953 г. опубликовал в США книгу «Тайная история сталинских преступлений», в 1962 г. – «Пособие по контрразведке и ведению партизанской войны». На многочисленных допросах в ФБР сообщил ряд сведений о работе органов госбезопасности СССР, но не выдал известную ему заграничную агентуру советской разведки. (Примеч. ред.)]. Он сделал все, чтобы Порохняк, как и сказал Берзин, сразу начал заниматься с небольшой группой партизан и превратил Порохняка в Рудольфа Вольфа, а меня – в Луизу Куртинг. К сожалению, позже нам эта конспирация часто не только не помогала, но даже и мешала… Испанцы знали, что мы русские, и удивлялись тому, что мы не Иван и Мария, а Вольф и Луиза.

На следующий день мы с новоиспеченным Рудольфом спускались в холл гостиницы. День обещал быть жарким, и я надела шляпу. Перед входом в холл меня остановил охранник и вежливо сказал:

– Сеньорита, разрешите вам дать добрый совет. Снимите и оставьте здесь головной убор. Послушайте меня! А то, чего доброго, анархисты примут вас за шашистку, и тогда не оберётесь неприятностей.

Я вернулась – и раз и навсегда оставила шляпу. Надела черный берет.

Чемодан с минами

Позавтракав, выехали в расположение группы на окраину Валенсии и целый день занимались незнакомыми мне тогда ещё партизанскими делами: делали какие-то «замыкатели» и «взрыватели», потом ставили их. Занимались каждодневно будничным, многотрудным партизанским делом, обучая людей диверсиям в тылу врага.

В институте и в Ленинской школе мне не приходилось разговаривать на партизанские темы, тем более о минах, взрывателях, взрывчатых веществах. Я часто не могла быть точной в переводе, не было необходимого лексикона. Рудольф, видя, что обучаемые не делают того, что он ожидал, поправлял их, а когда те опять делали не так, как надо, сердился на меня. Я и сама нервничала, а потому получалось еще хуже. Еле дотянула до вечера. Возвратилась усталая и разочарованная. Думала: «Вот уж не повезет, так не повезет». Было заметно, что и Рудольф переживал, и не только потому, что я не знала многих военных и специальных технических терминов, но и потому, что все начинали с нуля, на голом месте.

На следующий день опять занятия, опять с чемоданчиками, полными взрывчатки и разных взрывателей и мин, которые Рудольф делал вечерами.

В штабе нам дали испанское наставление по минно-подрывным работам, но в нем не было многих слов и понятий, которые употреблял Рудольф. Не было ни о минах и замыкателях, ни тем более о зажигательных и других диверсионных средствах.