скачать книгу бесплатно
Да, там абсолютно точно ступени, ему не показалось в первый раз.
– Ну что? Увиделся со своей пещерой драгоценной? – Мартин неожиданно возник за правым плечом.
– Это ведь ступеньки. Ступеньки, так?
– Ну, положим.
– Ты не думаешь, что это могут быть катакомбы?
Мартин скептически приподнял брови, склонил голову набок:
– Я вообще не настолько уверен, что есть какие-то катакомбы.
– Но ступени? Ступени сделаны людьми? Что скажешь?
Мартин помолчал с минуту, всё так же скептически окидывая взглядом путь под землю.
– Не поручился бы. На самом деле, много вариантов.
Подождав испытующе, не добавит ли чего, Мечеслав озвучил:
– Но какой вероятнее?
– Я бы ни один не исключал. Может, и люди, может, само так получилось.
«Ну как так – само!» – хотелось воскликнуть, но он удержался: Мартину всё же видней, это его область (хотя в том, что ступени сделали люди, Мечеслав не сомневался ни на секунду).
Они выбрались из штольни, но перед тем, как подняться наверх, Мечеслав приостановился. Он никогда до того не рассматривал внимательно стенки котлована – всю эту землю, почву, сквозь которую они прорывались, дабы обеспечить всем лучшее будущее. Здесь действительно хватало песчаника: он залегал слоями, отдельные его обломки покоились на дне котлована. А ведь, по сути, – подумалось ему вдруг, – это много-много маленьких жизней, что пресеклись здесь когда-то, задолго до того, как сюда пришли они. Стенки почти отвесно уходили вверх, и там, далеко, синело высокое летнее небо. Мартин, стоявший у подъёмника, ожидал, пока Мечеслав подойдёт тоже.
– Местные нервничать начинают, – негромко проговорил он, когда Мечеслав поравнялся с ним. – Говорят, зря это всё затеяли, с раскопками.
– Местные? Рабочие или ещё какие-то?
– Они. Вроде как нехорошо может быть… Потревожим кого не надо. Всё это типа шуточки между делом, но я-то вижу, что их и впрямь пугает.
– Ты уж сам ли в это не поверил? – усмехнулся Мечеслав.
– Скорее нет, – Мартин пристально окинул взглядом площадку, когда подъёмник почти донёс их. – Тут, конечно, и старуха своё дело сделала… Пришла, накаркала.
– Какая старуха? – не понял Мечеслав.
– Предсказательница эта сумасшедшая. Она ж ровно перед тем явилась, как обвал случился, не помнишь? Совпадение, понятно, но… Знаешь, воздействует.
– А, старуха, точно… Я и забыл, как она приходила, – тот день снова всплыл в памяти, всплыло и другое. – Слушай, а та девочка, которая при ней была… Её здесь не видели?
Мартин рассмеялся:
– Я знал, что младшая тебе глянется больше.
– Не болтай ерунды, – рассердился Мечеслав. – Она просто искала меня, потому и спрашиваю.
– Ну раз уж сама искала, то грех не воспользоваться, – тот продолжал смеяться.
– Она малолетка, ну! – он с внушением посмотрел на Мартина. И, чтоб сменить тему, добавил. – Ты меня лучше со своей приятельницей познакомь. Тем более если, говоришь, она тебе не пассия.
– А познакомлю, – неожиданно серьёзно ответил Мартин. – Вот знаешь, просто так познакомлю. Вы чем-то очень похожи.
– Ну вот, это здесь.
Он замешкался на секунду перед порогом, но вслед за Мартином вступил в незнакомую квартиру.
Свет везде был притушен, только из-за дверей одной комнаты доносилось сияние – неяркое, будто бы в дымке. Казалось, здесь никто никого особо не ждал, но Мартин запросто подошёл и приоткрыл дверь. Оглянулся на Мечеслава:
– Идём, чего ты?
Сияние оказалось сиянием от камина – не настоящего, но очень искусной имитации: приглушённый свет лился из-за тонкой полупрозрачной ширмы, пятна его трепетали на досках пола и мебели вокруг, будто от настоящего огня, и даже, казалось, слегка веяло теплом (наверно, за ширмой замаскировался обогреватель). Женщина сидела перед камином в глубоком уютном кресле, взгляд её рассеянно блуждал в пространстве, а руки безмятежно покоились на подлокотниках. Огромный чёрный пёс – заострённые уши, мохнатый белый воротник – лежал у её ног. При виде людей он поднял длинную морду и глухо зарычал.
– Спокойно, свои, – хозяйка опустила руку, слегка погладила голову пса.
– Вечер, Мелисса, – весело кинул ей Мартин и прошёл мимо вглубь комнаты.
Женщина слегка кивнула ему:
– А это, я так понимаю, Слава? – она с интересом посмотрела на Мечеслава.
– Он самый, мой напарник. Познакомь, говорит, со своей приятельницей, а то одних малолеток норовят подсунуть.
– Неправда, не было такого! – он вспыхнул и с яростью воззрился на Мартина, пока Мелисса звонко рассмеялась, прикрыв рот кончиками пальцев. Мартин же, стоя чуть поодаль, сложил руки на груди и усмехался с видом «ну и что ты мне сейчас сделаешь?»
Мечеслав вновь повернулся к хозяйке дома:
– Такого правда не было. Я просто… просто хотел познакомиться с вами, чисто по-человечески…
– Да-да, прекрасно вас понимаю, – заверила Мелисса, успокаивающе подняв руку. – Это Мартин вечно норовит всё свести… Я вас понимаю, я сама такая же.
И, будто сейчас только вспомнив о чём-то важном, протянула ладонь для рукопожатия.
– Мелисса Таубанская. Рада знакомству.
Мелисса Таубанская… Пожалуй, где-то он уже слышал это имя, хотя на лицо она не казалась знакомой. Странное это было лицо – зыбкое, переменчивое в отблесках света… Волосы с ближней стороны высвечивались, с дальней – тонули в тенях.
– Вы ведь тоже с северо-запада? – спросила она. – Чувствуется отголосок тех мест.
– А вы там бывали? – удивился он.
Мелисса задумчиво улыбнулась:
– Я жила там одно время, – она повела взглядом, остановилась на двух белых чашках с золотистым ободком. – Берите кофе. Здесь на двоих, но Мартин его не пьёт.
– Гадость, – ответил Мартин из угла.
– Так северо-запад… – неторопливо, будто припоминая, продолжила Мелисса, когда Мечеслав устроился на небольшом кресле рядом. – Небоскрёбы, километры трясины, отделённость… Эти болота как будто побуждают тянуться вверх, не правда ли?
– Пожалуй, – кивнул Мечеслав. Колебания света наводили странные чары полуяви-полусна. – Ночами я иногда смотрел со своего балкона в небо и представлял, как когда-нибудь мы полетим туда, к звёздам.
Мелисса удовлетворённо кивнула и прикрыла глаза:
– К вершинам, к звёздам… В самый космос. Пусть кажется, что ты один, – это не так, с тобой сотни и тысячи, и всё, что имеет смысл, – это дотянуться до той, главной цели наверху. Это и в вас ведь есть. Так?
Кофе непривычно обжёг язык и глотку. Мечеслав подождал, чтоб не закашляться, спросил:
– Спирт?
– Коньяк. Самую малость.
– Что ж ты сразу не сказала, – Мартин подал голос из своего угла.
– Обойдёшься, – беззлобно кинула Мелисса. – Я, впрочем, больше люблю с мятой… Да, стремление ввысь – в этом весь северо-запад. Ринордийск – он совсем другой. Это… как бы объяснить… Вы видели когда-нибудь на сцене Магду Терновольскую?
– Да, совсем недавно, – с воодушевлением подхватил он.
– Тогда вы должны понимать, о чём я… Это игра ради игры, эффект ради эффекта. Жертва и тот, кто наоборот, в одном лице. Тысячи лиц, тысячи масок – в каждую следующую секунду он немного другой. И всё равно – всё тот же самый.
Она замолчала, и все замолчали. Только отсвет искусственного камина проблеснул в большом круглом глазе пса.
– Наверно, я понимаю, о чём вы, – медленно проговорил Мечеслав. – Тут бывают странные вещи… Сталкиваюсь и всё пытаюсь вникнуть в них, понять, почему так, а не иначе. Иногда кажется, что отгадки совсем рядом, но каждый раз… – он развёл руками. – Каждый раз ускользает и меняется. А потом и вовсе забываешь, что это было.
Мелисса кивнула:
– Ринордийск неодинаков с разными людьми. Кого-то подпускает ближе, кого-то годами держит на расстоянии. Есть люди, у которых как будто особая связь с городом: они чувствуют его здесь, изнутри, – она легко провела по шёлковым складкам своего халата. – Они в своём роде живые воплощения Ринордийска, его маленькие двойники. И когда городу плохо, им плохо тоже.
– Неужто вы один из двойников? – улыбнулся он.
– Нет, конечно. Это отнюдь не про меня, – повертев в ладонях белую чашку, Мелисса задумчиво вглядывалась в непрозрачную чёрную жижу, будто там можно было что-то увидеть или хотя бы одним глазком подсмотреть. – С тех пор, как поселилась в Ринордийске, я на самом деле занимаюсь тем же, чем вы.
– Тоже строите метро? – пошутил Мечеслав.
– Нет… Хотя заканчивала инженерный в своё время. Я поэт.
– Ах вот что…
Он вспомнил, где мог встречать имя Таубанской – да наверняка там и встречал. В журналах, в литературных колонках: все эти отзывы о «новых молодых» авторах: «Конечно, местами заметны и подражания – к примеру, Мелиссе Таубанской…»
– Но по сути мы заняты одним и тем же, – она склонила голову набок, полутени пробежали по её прядям – светлым или тёмным. – Поисками вслепую. Какой-то правды – большущей, важнейшей в мире правды, в небе или под землей, где только она есть. Псы могли бы найти дорогу в темноте, но мы… Мы вынуждены пользоваться только своими догадками и построениями и тыкаться наугад.
Мартин, стоявший до того поодаль с видом «взрослые люди, какую чушь несут оба», вставил:
– Не туда тыкаешься потому что.
Чуть улыбнувшись, Мелисса воздела руку:
– Да-да, твоё мнение мне известно.
– Какое мнение? – не понял Мечеслав.
– О браке и семье как способе излечения от бредовых идей, – она предупреждающе кивнула на Мартина. – Он это не о себе, так, абстрактно.
– Да мне-то нафига? – фыркнул Мартин. – О тебе забочусь.
– Думается, для подобной твоей заботы найдётся объект более подходящий, – ответила она с улыбкой, но смотрела при этом на Мечеслава. – Поэзия, как и любое другое призвание, – это прежде всего служение, посвящение себя без остатка одному делу, одной идее… Это, если хотите, вроде жречества. А у весталок нет семей.
– Многие этим не заморачиваются, – усмехнулся Мартин.
– Можно, конечно, не заморачиваться… – Мелисса по-прежнему глядела на Мечеслава. – Но человек, которому не повезло быть рядом, всегда будет на вторых ролях, только после призвания, а это, думается, оскорбительно для любого, – она покачала головой. – Кто ищет в глубинах, должен быть готов идти один.
В левом её глазу теперь тоже отражалось пламя – правый было не рассмотреть из-за потёмок.
– Вы не допили, – спокойно заметила она в следующую минуту (или спросила?), кивнув на чашку.
– Слишком много коньяка, – Мечеслав виновато улыбнулся.
– Да, я тоже часто не допиваю до дна, – задумчиво протянула Мелисса. – Иногда ведь это лучше – не доходить до самого конца. А ведь вам, Слава, повезло больше.
– В чём? – он даже встрепенулся, когда она неожиданно обратилась к нему по имени.
– В отличие от меня, вас Ринордийск не держит. Поэтому при желании вы всегда сможете уйти, чтоб искать что-то другое, где-то ещё – где захотите. И когда захотите.
– Ну и как она тебе? – спросил Мартин, без особого даже интереса, а скорее с интонацией «ну вот, а ты ожидал чего-то особенного?»
– Мне больше всего интересно, как вообще вы с ней пересеклись.
На вопрос Мартина не так уж хотелось отвечать (хотя тот наверняка и проводить вызвался для нескольких минут приватного разговора).
– Давнее дело, – Мартин отмахнулся. – Мы ещё по северо-западу знакомы, в столице она позже обосновалась. Да и на северо-запад тоже откуда-то приехала, кажется… Думаешь, она всегда такая была, не от мира сего? – он вдруг серьёзно посмотрел на Мечеслава. – На инженерном участвовала в проекте мультимодального телесигнала – который передавал бы запахи, температуру… Помнишь, были одно время такие идеи?
– Помню, – кивнул Мечеслав. – Лет десять назад.
– Вот. Она этим всерьёз занималась, пока вся их команда не развалилась. И ещё чем-то другим, сейчас не вспомню. Правда, и тогда уже была со странностями, – Мартин усмехнулся. – Говорила, что чего-то главного во всём этом – что мы делаем – всё равно нет и что пока не найдёт его, не успокоится.
Мечеславу хотелось повозражать: неясные устремления Таубанской были ему чем-то близки и сродственны, хоть и не во всём понятны. Но тут вечернюю тишину прервал отдалённый нарастающий крик:
– Ман-ти-ко-ра! Ман-ти-ко-ра!
Они остановились, чтобы всмотреться в компанию, кучкующуюся у старых синих елей.
– Ман-ти-ко-ра! Ман-ти-ко-ра!
Те стояли кружком, выбрасывая какие-то жесты внутрь, к центру круга, и скандировали всё громче и громче, впадая в раж.
