скачать книгу бесплатно
Джейд смотрит на меня в зеркало.
– Можешь. Если захочешь. – Она берет баллончик с лаком для волос и хорошенько встряхивает. – Впрочем, меня это не волнует. Я врать не умею, надеюсь, эта работа тебе не достанется.
– Не достанется работа? – В дверном проеме появляется Клаудия, одетая в сливового цвета платье-футляр. Ее спадающие на плечи кудри напоминают мне о кукле Барби, которая у меня была когда-то в детстве.
– А, привет, – киваю я. – Это работа в…
– Нигде, – перебивает меня Джейд. – Что тебе надо, Клаудия?
Я встаю с кресла.
– У меня сегодня такая глупая тема: средство от комаров с лучшим запахом. – Она протягивает нам два пузырька. – Хотела услышать ваше мнение, дамы.
Она сует в лицо Джейд одну бутылочку, потом вторую с распылителем.
– Первый, – говорит Джейд и отворачивается.
Я подозреваю, что она даже не понюхала, просто хочет скорее отделаться от Клаудии.
– А тебе, Анна?
Откладываю ноутбук и беру пузырек.
– Неплохо.
Клаудия распыляет второй прямо мне в нос.
– Ох. – Я чихаю. – Непонятно.
– Да? – Клаудия подходит ближе, поднимает руку с пузырьком, и мне в глаза словно врезаются сотни иголок.
– Вот черт! – Спешу закрыть глаза руками.
– Ой, прости, пожалуйста, Анна.
– Черт! – кричу я. – Черт! Черт! Глаза горят!
– Иди сюда, – зовет меня Джейд. – Надо промыть.
Я слышу тревогу в ее голосе, но не могу поднять веки. Джейд берет меня за руку и ведет к раковине. Глаза отказываются открываться, по щекам текут слезы.
– Мне так жаль, – снова и снова повторяет Клаудия.
– Все в порядке. – Я склоняюсь над раковиной. – Не волнуйся.
Слышу шаги и понимаю, что в комнату кто-то вошел. Судя по торопливой походке, это Стюарт.
– Что у вас тут происходит? Бог мой! Что с тобой такое, Фарр?
– Клаудия брызнула… – начинает Джейд, но я ее перебиваю:
– Средство от комаров попало в глаза.
– Отлично. У тебя через десять минут эфир.
Я чувствую, что он уже стоит рядом со мной, и представляю, как склоняется над раковиной, чтобы я его лучше слышала.
– Бог мой! Только взгляни на свое лицо. Уродина!
– Благодарю, Стюарт. – Я могу только догадываться, как выгляжу с красными, воспаленными глазами и стекающим по лицу макияжем. Но разве так необходимо об этом говорить!
– Итак, – продолжает Стюарт, – Клаудия, ты должна начать шоу. Будешь вести, по крайней мере, до того времени, пока она не станет похожа на человека.
Я поднимаю голову и слепо оглядываюсь по сторонам.
– Подождите. Нет. Я…
– Конечно, – произносит Клаудия. – Буду рада помочь Анне.
– Дайте мне пару минут, – говорю я и стараюсь поднять веки пальцами.
– Ты молодец, Клаудия, – говорит, словно не замечая меня, Стюарт. – Умеешь работать в команде. – Слышу, как его лоферы поскрипывают уже где-то у двери.
– Фарр, у тебя сегодня выходной. В следующий раз не будь такой беспечной.
– Об этом не волнуйтесь, – с кривой ухмылкой произносит Джейд. – И Стюарт, захватите с собой эту дрянь.
Слышу, как Клаудия, задохнувшись, пытается что-то сказать.
– Джейд! – одергиваю я подругу.
На несколько секунд в комнате повисает напряженное молчание.
– Этот мерзкий спрей от комаров, – добавляет Джейд, и я слышу, как она передает его Стюарту.
Вскоре дверь закрывается, и мы остаемся одни.
– Какая коварная стерва! – Джейд не может сдержаться.
– Прекрати, – успокаиваю ее я, накладывая ватные диски на глаза. – Неужели ты думаешь, что она это сделала специально?
– Солнышко, тебе известно такое слово ма-ни-пу-ли-ро-вать?
Глава 7
Две недели спустя, в среду утром я прибываю в аэропорт О’Хара. На мне темно-синий костюм и туфли на каблуках, на плече висит дорожная сумка. Меня встречает крепкий мужчина с табличкой «Анна Фарр/ WCHI».
Мы выходим из здания на улицу, и холодный ветер едва не сбивает меня с ног.
– Я думала, у вас уже весна, – говорю я и поднимаю воротник плаща.
– Добро пожаловать в Чикаго, – отвечает он и кладет мою сумку в багажник «кадиллака».
Мы едем по шоссе А-90 в главный офис WCHI на Логан-сквер. Я засовываю ладони между коленями, надеясь согреться, и пытаюсь успокоиться и настроиться на встречу. Чтобы отвлечься, смотрю в окно, на затянутое тучами небо и падающие на асфальт снежинки, перемешанные с каплями дождя.
Мы проезжаем пригород с его кирпичными домами и пристроенными к ним гаражами, и я невольно вспоминаю Джека. Как глупо. Джек живет в центре города, а не на окраине, но сама атмосфера Чикаго навевает мысли о том, какой могла быть наша жизнь, если бы он меня не предал. Возможно, я поддалась бы его мольбам и осталась с ним, мы жили бы в одном из этих уютных домиков. Была бы я сейчас счастливее, если бы не придала значения его выходке с той девицей? Нет. Отношения, построенные на недоверии, лишены будущего. Рассеянно глядя в окно, я достаю из сумки телефон и набираю номер единственного человека, который может по мне скучать.
– Дороти, это я.
– О, Анна, как я рада тебя слышать. Представляешь, сегодня утром я получила еще один мешочек с Камнями прощения. Патрик Салливан – ты его знаешь, тот джентльмен с низким голосом. От него всегда пахнет так, будто он только вышел от парикмахера.
Я улыбаюсь, слушая описания Дороти, они всегда связаны с запахами и звуками, а не с визуальными образами.
– Да, я помню Патрика. Он прислал тебе камни?
– Прислал. Просил прощения за «годы забвения», как он выразился. Видишь, жизнь опять нас свела. Он коренной новоорлеанец, как и я. У нас был роман, давно, еще в Тулейне, все было прекрасно до того дня, как он решил подать заявление на обучение со стипендией в Тринити-Колледж в Дублине. Мы расстались вполне мирно, но я никак не могла понять, почему он разорвал отношения столь внезапно. Мне казалось, мы любили друг друга.
– И он попросил прощения?
– Да. Бедняга нес на себе тяжкий груз все эти годы. Понимаешь, мы оба хотели уехать в Тринити, провести вместе лето в Ирландии, изучать поэзию, гулять по живописным окрестностям. Это так романтично. Мы вместе часами писали очерки. Господи, мы тогда доверху заполнили мусорную корзину испорченными листами. Вечером перед финальным днем подачи мы читали друг другу свои творения, и я плакала, когда слушала его новеллу.
– Было так трогательно?
– Нет. Это было ужасно. Я не сомневалась, что он никогда не получит положительный ответ, и очень страдала. Ночью я не сомкнула глаз и была очень удивлена, когда узнала, что он выиграл поездку. У меня же, напротив, имелись все шансы, будь я только немного смелее. Но ехать без Пэдди мне не хотелось, кроме того, я понимала, что если одна получу возможность поехать, то разобью ему сердце. Наутро я приняла решение и не стала подавать заявление.
– И он воспринял это спокойно?
– Я ему так и не призналась. Мы вместе пошли к почтовому ящику, чтобы отправить письма, но я бросила пустой конверт. Через три недели Пэдди сообщил мне радостную новость. Его приняли.
– Приняли? Так вы могли бы поехать вместе!
– Его родители были счастливы. Сын будет учиться в той стране, откуда их корни. Мне с большим трудом удавалось скрыть удивление и… разочарование. Пэдди был на седьмом небе и не сомневался, что и я скоро получу положительный ответ. Конечно, я не могла признаться, что так мало верила в его успех, что сама лишила себя шанса. Подождав пару дней, я сообщила ему, что мою просьбу отклонили. Пэдди очень переживал, клялся, что не поедет один.
– Получается, что вы оба проиграли.
– Нет. Я уговорила его, сказала, что глупо упускать такую возможность, обещала ждать его возвращения в сентябре. Я сама настояла, чтобы он поехал.
– И он уехал?
– Да. В июне. Больше я его не видела. Двадцать пять лет он жил в Дублине. Стал архитектором. Женился на ирландской девахе, у них три сына.
– И сегодня он прислал извинения за то, что бросил тебя?
– Как и я, Пэдди понимал, что его очерк вряд ли понравится, кроме того, ему действительно не хотелось со мной расставаться. Но ему нужна была помощь, сам бы он не справился. Поэтому он взял одно из тех сочинений, что я выбросила в корзину, и переписал. Видимо, это было прекрасное сочинение на тему важности семейных ценностей и возвращения к истокам. Я не помню, что писала такое. И теперь он решил мне во всем признаться. Представляешь? Он столько лет хранил эту тайну.
– Что ты ему ответила?
– Разумеется, простила. Я и много лет назад его простила бы, если бы он извинился.
– Разумеется. – Я невольно задумываюсь, что было бы, если бы Патрик дорожил любовью Дороти. – Удивительная история.
– Эти камни, Анна, вызвали больший ажиотаж, чем появление нового мужчины в нашей обители, – смеется Дороти. – В нашем возрасте камни дают возможность очиститься, так сказать, пока не опустился занавес после финального акта. Великолепный подарок от этой милой мисс Ноулс. Несколько человек собрались отправиться на встречу с Фионой в «Октавия-букз» двадцать четвертого числа. Мэрилин тоже поедет. Может, и ты составишь нам компанию?
– Возможно, – говорю я, – но пока не могу сказать точно. По-моему, камни не могут снять с человека вину за украденный очерк. Мне кажется, люди уцепились за эти камни, потому что они дают возможность слишком легко получить прощение.
– Знаешь, я тоже думала об этом. Некоторые грехи слишком велики не то что для камня, даже для валуна. Во многих случаях просто попросить прощения недостаточно. Мы заслуживаем определенного наказания.
Я думаю о матери, и сердце начинает биться чаще.
– Согласна.
– Вот почему я еще не отправила камни Мэри. Мне надо сделать что-то такое, что действительно поможет мне искупить вину. – Голос Дороти становится тише, словно мы с ней заговорщики. – А как ты? Еще не связалась с мамой?
– Дороти, прошу тебя, ты ведь почти ничего не знаешь.
– А ты знаешь? – спрашивает она таким тоном, словно я ее ученица, а она строгая учительница. – «Сомнение – неприятное состояние, но уверенность – это абсурд». Это слова Вольтера. Прошу тебя, не будь столь уверена в собственной правоте, Анна. Надо выслушать и другую сторону – твою маму.
Через сорок минут машина останавливается у вытянутого двухэтажного кирпичного здания. Наша студия в Новом Орлеане поместилась бы на одном этаже одного крыла этого монстра. У входа, окруженного высокими елями, висит табличка: «WABC». Ступаю на мокрый асфальт и делаю глубокий вдох. Шоу начинается.
Джеймс Питерс проводит меня в переговорную, где нас уже ждут пять высших руководителей канала – трое мужчин и две женщины. Я готовлюсь к тому, что меня будут поджаривать на вертеле, но вместо этого у нас получается спокойный и приятный разговор, словно мы уже коллеги. Мне задают вопросы о Новом Орлеане, о моих интересах, о том, как я веду свое шоу, какие гости у меня бывают.
– Нас больше всего заинтересовала ваша идея, – говорит Хелен Камп, сидящая от меня дальше всех. – Здесь, на Среднем Западе, Фиона Ноулс буквально с ума всех свела со своими Камнями прощения. А то, что вы знакомы и были в числе тех, кому она отправила свои камни, делает историю еще более увлекательной. Мы будем рады снять эту программу, если вы станете у нас работать.
В горле встает ком.
– Отлично, – с трудом выговариваю я.
– Расскажите, что произошло, когда вы получили камни? – вступает в разговор седовласый мужчина, чье имя я не запомнила.
Я чувствую, что краснею. Черт! Со мной происходит то, чего я так боялась.
– Я получила письмо по почте и сразу вспомнила Фиону, девочку, которая постоянно издевалась надо мной в шестом классе.
Ян Хардинг, вице-президент по маркетингу:
– Любопытно, вы сразу отправили ей камень или раздумывали несколько дней?
– Или недель, – добавляет мистер Питерс, словно большего ожидания и предположить невозможно.
Я нервно смеюсь.
– Им пришлось подождать несколько недель. – Не стоит уточнять, что этих недель было сто двенадцать.
– А второй камень вы отправили матери? – спрашивает Хелен Камп. – Вам было просто это сделать?
Господи, нельзя ли поскорее закончить этот разговор. Я невольно прикасаюсь к кулону с сапфиром и бриллиантами, ставшему моим талисманом.
– Книга Фионы Ноулс меня действительно тронула, – говорю я и вспоминаю любимую цитату Дороти. – «Пока ты не зажжешь свет везде, где только можно, чтобы отступила тьма, ты никогда не сможешь отыскать дорогу».
