скачать книгу бесплатно
– Иногда стреляем, иногда взрываем. Вообще гарнизонная жизнь нудная и скучная. Утром в шесть построение, проверка – ну, все ли на месте, затем расходимся по отделениям на тренировки. Баскетбол, бег, силовые, все такое. Иногда на день намечены учения – это помимо сборки и разборки оружия, или ночные учения на местности, или идем на стрельбище. Если ничего не запланировано, возвращаемся в казармы, и тогда кто-то режется в видеоигры, кто-то читает, кто-то идет качаться, и так весь день. В четыре вечернее построение, где нам объявляют, что мы делаем завтра. И все, на сегодня служба закончена.
– Видеоигры, значит?
– Лично я тренируюсь и читаю. Но мои приятели стали просто профессионалами в компьютерных стрелялках. Чем жестче игра, тем больше им нравится.
– А что ты читаешь?
Я сказал что. Она немного подумала.
– А что бывает, когда вас посылают в зону военных действий?
– Тогда, – сказал я, приканчивая цыпленка, – все по-другому. Патрулирование, опять же техника вечно ломается – нужно чинить, поэтому мы всегда при деле, даже когда не в наряде. Пехота – наземный род войск, так что в казармах не сидим.
– А тебе бывало страшно?
Я некоторое время подыскивал правильный ответ.
– Да. Иногда. Не то чтобы мы все время потеем от страха, озираясь по сторонам, пусть даже вокруг настоящий ад. Просто это… ну, естественная реакция, что ли, стремление остаться в живых. Все происходит настолько быстро, что у тебя нет времени на раздумья, просто делаешь свое дело, стараясь, чтобы тебя не кокнули. Страх накрывает позже. После боя помаленьку доходит, как близко от тебя прошла смерть, и тогда кого-то начинает трясти, кого-то может вырвать – в общем, реакция.
– Вот интересно, смогла бы я так же?
Я счел вопрос риторическим и сменил тему.
– А почему ты выбрала коррекционное воспитание?
– Это долгая история. Ты готов слушать?
Я кивнул. Саванна набрала воздуха в грудь.
– Есть в Ленуаре мальчик по имени Алан, который рос, можно сказать, у меня на глазах. Он болен аутизмом, и долгое время никто не знал, что с ним делать и куда его девать. Однажды мне стало его ужасно жаль, хотя я была еще маленькая. Мои родители говорили – может, у Господа особые планы на его счет. Сперва это казалось мне бессмыслицей, но у Алана был старший брат, который всегда был с ним очень терпеливым, всегда, понимаешь? Он никогда не переставал в него верить и мало-помалу помог мальчишке. Алан, конечно, не стал как все – он по-прежнему живет с родителями и никуда не ходит один, но он уже не так безразличен ко всему и погружен в себя, как в детстве. Вот я и захотела научиться помогать таким детям, как Алан.
– И сколько лет тебе было, когда ты приняла это решение?
– Двенадцать.
– Ты будешь работать с больными детьми в школе?
– Нет, – сказала Саванна. – Я хочу попробовать так, как делал брат Алана. Он использовал лошадей. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Больные аутизмом дети как бы заперты в собственном маленьком мирке, а обучение и терапия ведутся, как правило, по традиционной методике. А я хочу показать им новые горизонты, как бы открыть для них двери. Я видела, как это происходило: сперва Алан шарахался от лошадей, но брат проявил настойчивость и вскоре добился, чтобы Алан похлопывал их по шее, потирал им носы, а позже даже кормил. Постепенно Алан начал ездить верхом. Я помню его лицо, когда он впервые сел на лошадь – невероятно, но он улыбался! Улыбался счастливой детской улыбкой. Мне захотелось, чтобы и другие дети ощутили это счастье, пусть даже на короткое время. В тот момент я и решила устроить конную базу для детей-аутистов, целый лагерь, где с ними реально можно было бы работать. Может, тогда они познают такое же счастье, как Алан.
Она отложила вилку, словно смутившись, и отставила тарелку в сторону.
– По-моему, замечательная цель.
– Посмотрим, что из этого получится, – сказала Саванна, выпрямившись. – Пока это всего лишь мечта.
– Я так понял, ты любишь лошадей?
– Все девушки любят лошадей, разве ты не знал? Я их обожаю. У меня есть арабский жеребец Мидас. Иногда чуть не плачу с тоски, что я здесь, а он там. Вот бы сейчас покататься…
– Ага, правда выходит наружу!
– Как и полагается правде. Но я все равно останусь на строительстве. А вот когда вернусь, целую неделю с седла не слезу. Ты умеешь ездить верхом?
– Пробовал однажды.
– Понравилось?
– На следующий день все болело и ноги были колесом.
Саванна хихикнула, и я подумал, как приятно с ней говорить – легко и естественно в отличие от большинства людей. Над нашими головами мерцал Пояс Ориона. Из океана поднялась Венера – яркая белая точка над горизонтом. Парни и девушки с топотом сновали вверх-вниз по лестнице, разгоряченные пивом и смелым флиртом. Я вздохнул.
– Я, пожалуй, пойду – нужно показаться отцу. Он, наверное, гадает, куда я делся, если еще не лег спать.
– Может, ему позвонить? Звони с нашего телефона.
– Нет, я, пожалуй, пойду – дорога неблизкая.
– Ты что, без машины?
– Ну да. Утром проголосовал на шоссе.
– Хочешь, тебя Тим отвезет? Он не будет возражать.
– Зачем? Так доберусь.
– Не будь смешным: ты же сказал – дорога неблизкая. Я сейчас попрошу Тима, подожди немного.
Не успел я ее остановить, как Саванна побежала в дом и через минуту появилась, ведя Тима за собой.
– Тим с удовольствием тебя отвезет, – самодовольно сообщила она.
– Точно? – не удержался я.
– Нет проблем, – заверил он. – Вон там мой грузовик. Доску можно положить в кузов. Помочь?
– Нет, – сказал я, вставая. – Я сам. – Подойдя к стулу у костра, я натянул высохшую рубашку и подобрал доску. – Спасибо.
– Не за что, – сказал Уэддон и похлопал себя по карману. – Схожу ключи возьму. Зеленый грузовик, стоит на траве. Я подойду прямо туда.
Когда Тим ушел, я повернулся к Саванне:
– Было очень приятно познакомиться.
Она подняла глаза.
– Мне тоже. Я прежде никогда не водила компанию с военными. Оказывается, это словно находиться под защитой. Вряд ли Рэнди будет мне докучать – твои татуировки его надолго отпугнули.
Значит, заметила.
– Может, еще увидимся…
– Ты теперь знаешь, где меня найти.
Я не понял – это намек, что она не против увидеться снова? Во многих отношениях Саванна оставалась для меня полнейшей загадкой. Да и то сказать, я ее едва знал.
– Но я немного разочарована, что ты забыл, – словно спохватившись, добавила она.
– О чем?
– Разве ты не обещал научить меня серфингу?
Если у Тима и возникли подозрения насчет того, что я запал на Саванну и как штык буду здесь на следующее утро, то вида он не подал, сосредоточившись на дороге и тщательно соблюдая правила дорожного движения. Уэддон был из тех водителей, которые останавливают машину, едва загорится желтый свет, пусть даже еще можно проехать.
– Надеюсь, ты хорошо провел время? – спросил он. – А то в незнакомой компании всегда не по себе.
– Нет, все о’кей.
– Вы с Саванной сразу нашли общий язык. Правда, она особенная? По-моему, ты ей понравился.
– Мы очень мило побеседовали, – осторожно сказал я.
– Прекрасно. Я немного беспокоюсь за нее. В прошлом году она приезжала с родителями, сейчас впервые приехала одна. Конечно, она уже взрослая, но здесь не та публика, к которой она привыкла. Меньше всего я хочу, чтобы она отбивалась от парней ночи напролет.
– По-моему, у нее не забалуешь.
– Тут ты прав. Но кое-кто из этих парней чертовски настойчив.
– А как же иначе, они же парни…
Тим засмеялся и показал рукой на лобовое стекло:
– Куда дальше?
Я взял на себя роль штурмана, указывая, где свернуть и куда повернуть. Вскоре грузовичок затормозил напротив моего дома. Окно папиной «берлоги» светилось желтым.
– Спасибо, что подвез, – сказал я, открывая дверь.
– Не за что. – Опершись о пассажирское сиденье, Тим повернулся ко мне: – Повторяю, приезжай в любое время. Днем мы на стройке, но вечера и выходные, как правило, свободны.
– Учту, – пообещал я.
Войдя в дом, я направился к папиной «берлоге» и открыл дверь. Папа, поглощенный «Бюллетенем нумизмата», подскочил от неожиданности: он не слышал, как я вошел.
– Извини, – сказал я, присаживаясь на порог, отделявший «берлогу» от коридора. – Не хотел тебя пугать.
– Ничего, – только и сказал отец. Он поколебался, отложить бюллетень или нет, потом отложил.
– Волны сегодня были что надо, – сказал я. – Я почти забыл, как хорошо в воде.
Отец улыбнулся, но ничего не сказал. Я неловко двинулся на порожке.
– Как работа? – поинтересовался я.
– По-старому, – рассеянно ответил папа, уже погрузившись в собственные мысли. Я подумал, что эта фраза вполне приложима ко всем нашим разговорам.
Глава 3
Серфинг – спорт одиночества, где долгие периоды скуки перемежаются лихорадочной активностью. Катание на доске учит жить в согласии с природой, а не воевать с ней. Внутри водного тоннеля словно попадаешь в аномальную зону. Об этом пишут в спортивных журналах, посвященных серфингу, и в принципе я согласен – нет ничего столь же захватывающего и увлекательного, как поймать волну и несколько мгновений прожить за водной стеной, неудержимо катящейся к берегу. Но я не один из этих жилистых чуваков с дубленой кожей и свалявшимися волосами, которые не вылезают из моря с утра до вечера, – дескать, в этом смысл, соль и цимес жизни. Это не так. Я увлекся серфингом оттого, что остальной мир безумно шумен, а за водяной стеной так тихо, что можно услышать собственные мысли.
Все это я говорил Саванне, когда ранним воскресным утром мы шли к океану. Вернее, мне нравится думать, что я все это говорил. На самом деле я болтал что придется, стараясь не слишком показывать, как она мне нравится в бикини.
– Совсем как верховая езда, – кивнула Саванна.
– В каком смысле?
– Тоже позволяет услышать собственные мысли. Поэтому я люблю ездить верхом.
Я пришел несколько минут назад – лучшие волны бывают по утрам. Сегодня утро выдалось ясное, на небе ни облачка – значит, нас ждет жаркий день и на пляже снова будет не протолкнуться. Саванна, завернувшись в полотенце, сидела на ступеньке лестницы перед большим кострищем вчерашнего bonfire[6 - Праздничного костра (англ.).]. Хотя студенты наверняка гудели до поздней ночи, нигде не было видно ни клочка мусора и ни одной пустой банки. Новоявленные строители начали расти в моих глазах.
Несмотря на ранний час, солнце уже припекало. Несколько минут у кромки воды я объяснял Саванне азы серфинга, показывая, как надо запрыгивать на доску. Когда Саванна решила, что готова к практическим упражнением, я подхватил доску и вошел в воду. Саванна последовала за мной.
В этот ранний час серферов было мало – исключительно те, кого я видел накануне. Я соображал, где лучше встать, чтобы дать Саванне достаточно места, когда спохватился, что ее нет рядом.
– Подожди, подожди! – раздалось за моей спиной. – Стой, стой…
Я обернулся. Саванна балансировала на цыпочках, ежась от первых брызг, попавших ей на живот, вмиг покрывшись гусиной кожей. Она вытягивалась, словно пытаясь стать повыше и оказаться дальше от воды.
– Ой-ей, мне нужно привыкнуть… – Часто-часто дыша, она зябко обхватила себя руками. – Ух ты, как холодно, свящ-щенная корова!
Священная корова? Да, в армии выражаются покрепче.
– Ничего, сейчас привыкнешь, – фыркнул я.
– Ух, как я не люблю мерзнуть! Терпеть не могу мерзнуть!
– Ты же живешь в горах, где снег идет!
– Да, но у нас, знаешь ли, есть всякие штуки под названием куртки, перчатки и шапки, поэтому терпимо даже зимой. И у нас нет привычки первым делом с утра нырять в ледяную воду!
– Смешно, – похвалил я.
Она уже вовсю подпрыгивала на месте.
– Ага, очень смешно! Ну, бли-ин…чики!
Блинчики! Я уже не сдерживал улыбку. Дыхание Саванны стало ровнее, хотя мурашки не исчезли. Она отважилась еще на один крошечный шажок вперед.
– Лучше сразу прыгнуть в воду и резко присесть, чем мучить себя сантиметр за сантиметром, – сказал я.
