скачать книгу бесплатно
Говорит председательша:
– Вот видите, товарищи летчики, в какой дом я вас устроила. С хозяйкой есть о чем поговорить, да и поспорить, – обращается к Игнатьевой:
– Томочка, насчет еды не беспокойся, офицерская столовая недалеко, им ничего готовить не надо. Если только твои домашние оладьи на праздник к Первому мая. – Говорит капитан:
– Оладьи и в Белоруссии праздничное угощение. А сгущенку летчикам по рациону положено. К оладьям обеспечим, правда, командир?
– Доживем до праздника, увидим, – был ответ.
– Уважаемая, Тамара Митрофановна, спасибо за кров, за доверие, за добрые слова о Боге. Мы хотя с ним не встречались, но и летчикам он защитник, раз мы еще живы. Сейчас нам надо в полк. К ночи будем дома. Не запирайтесь, теперь Ваш дом будет под охраной часового, наш штаб рядом.
Офицеры, а с ними и председательша, выходят на крыльцо. Говорит Покровская:
– Ну я в деревню, помогу комиссару летчиков устраивать.
– А нам в штаб, спасибо, Нина Ивановна, за заботу. – Расходятся в разные стороны.
– Что это ты, капитан, насчет жены и детей лукавил? Ведь они у тебя в Сухуми остались? И их у тебя трое.
– Тебе командир, сорок, а мне «тридцать с гаком». Учительница – вдова, а женщина, что надо. Соображаешь?
– Гулена ты, Митя, соображаешь?
– Я галантный кавалер. А не гулена. – Друзья весело смеются.
4. Враг рядом
«Марк – Центру – 24.03.43»
Истребительный авиаполк прибыл 22 марта. В составе 30 новых самолетов Як-7, 2 старых И-16, один У-2. Летчики в основном сержанты, офицеров 11 человек. Численность обслуживающего персонала один батальон. Номер части не установлен. Командир полка майор Амельченко. Поселился в деревне Жупань в доме учительницы Тамары Игнатьевой, вместе с начальником связи капитаном Кротиковым. Каюр поощрен – одна тысяча рублей.
«Центр – Марку – 26.03.43»
Установит личное знакомство с капитаном Кротиковым. Его вербовка крайне важна и перспективна. Необходимо также определить номер полка и дивизии, в которую входит прибывший полк. Место расположения штаба дивизии. Фамилию комдива. Директиву центра получите от Свата.
***
Среда. 31 марта 1943 года. Буфетный зал завода «Софр». За столом пьют пиво снабженец Военторга из Тулы Шимякин (Марк) и старший лейтенант Будунов (Филин).
Говорит Шимякин: «Сразу после того, как в Берлине стало известно, что в прилетевшем в Одоев авиационном полку служит капитан Дмитрий Кротиков, в прошлом сын царского полковника, русского барина и аристократа, я получил приказ завербовать его для работы на Германию. Абвер давно ведет за ним наблюдение, сразу после того как он был замечен в финском радиоэфире в 1940 году. Потом он работал в военном НИИ в Ленинграде. Известен как специалист по распространению радиоволн. Вербовка этого капитана возложена на Вас, товарищ старший лейтенант».
– Но почему Я? И как это можно сделать?
– Чтобы успешно провести вербовку кадрового офицера Красной Армии, нужны очень веские против него основания. И такие основания у нас есть. Пришла директива из центра с информацией на капитана. Вот, читайте.
Капитан Кротиков Дмитрий Андреевич сын полковника царской армии, Кротикова Андрея Дмитриевича, открыто не признавшего Советскую власть в 1919 году. Дочь полковника Елена, родная сестра капитана, в настоящее время проживает в Германии в семье барона Маулвурфа, дальнего родственника полковника Кротикова. В начале 20-х годов Елена пыталась разыскать брата через русское посольство, тогда и попала под наблюдение немецкой контрразведки. Теперь носит титул немецкой баронессы. Вступила во владения богатого наследства и явно проявляет приверженность к новому немецкому образу жизни. В архиве Абвера сохранилось письмо Елены Кротиковой к брату от 18-го ноября 1922 года с приглашением приехать на историческую родину в Германию и разделить с ней наследство предков. К письму приложена тетрадь с записями фамильных хроник семьи полковника Кротикова, которые составлены русской графиней Курминой, женой полковника. Тетрадь и письмо хорошо сохранились и после соответствующей обработки капитана Кротикова могут послужить основой к его возвращению в Германию и привлечению на службу в германскую разведку. Вербовка крайне желательна.
Прочитав директиву Будунов снова спросил: «Но почему Я должен этим заниматься?» Шимякин ответил так.
– Миссия вербовки советского офицера возложена на Вас не случайно. Вы сын крестьянского бедняка рождены в деревне Кустовка, что входила в родовое имение русских дворян Кротиковых. Ваш отец конюх Гаврило Будун был крепостным у полконика Кротикова, отца капитана. Вы может быть об этом ничего и не помните, но это очень кстати. Прошло много лет, и нет сомнения в том, что капитан Кротиков о далеком своем детстве, как и Вы тоже ничего не помнит. Но Ваше истинное прошлое, как и прошлое капитана, хорошо известно в «Отделе Z» Абвера. – Шимякин помолчал и закончил так:
– Есть приказ и мы с Вами должны его выполнить. Вот эта синяя тетрадь и письмо от сестрицы. Письмо приведено в современный вид, а дата написания исправлена на 18 ноября 1942 год, это последний 35-й день рождения капитана, что придает письму пикантную значимость. Давайте, Егор Гаврилович, – действуйте, у Вас для этого много возможностей. Ваша задача сблизиться с капитаном и вжиться в образ доброжелателя. Будьте крайне внимательны и осторожны. Провал недопустим. За выполнение операции вербовки Вы будете представлены к званию лейтенанта германской военной разведки. Такая награда, это только начало карьеры в Абвере, а далее, после войны, счастливая жизнь в Германии.
***
Москва. 31.03.1943. Научно-исследовательский институт радиотехники. По лестнице центрального входа поднимается капитан Кротиков. Останавливается возле массивной входной двери, открывает ее, входит в вестибюль, здесь часовой и встречающий прибывшего офицера сотрудник НИИ в гражданской одежде. Обращается к прибывшему:
– Капитан Кротиков? Кротиков отдает честь:
– Так точно! Зам. начальника связи 234 истребительной авиационной дивизии, капитан Кротиков. Тульский укрепрайон. Прибыл на совещание по вызову Главного Управления связи РККА. Вот документы.
– Здравствуйте, капитан! (Жмет руку, проводит через «вертушку» у часового). Я подполковник Звягинцев, начальник 7-го отдела, в котором Вы служили сразу после финской компании. Теперь весь наш институт из Ленинграда переведен в Московский НИИ-радиотехники.
– Я Вас помню, товарищ подполковник. Но тогда в Ленинграде Вы были старшим инженером и, кажется, майором в лаборатории профессора Берга.
– Все верно. В 1941 году Бергу было присвоено воинское звание инженер-контр-адмирала, и теперь Аксель Иванович научный руководитель нашего НИИ. Вы вызваны по его приглашению.
Идут по коридору. Звягинцев открывает дверь в свой служебный кабинет, приглашает Кротикова к широкому письменному столу, на котором лежит выпускная работа капитана (диплом) после окончания Высшего училища связи. У стола стоит молодая женщина, лицо строгое, молчит.
Говорит Звягинцев: «Вот, Дмитрий Андреевич, знакомьтесь, моя помощница, Гришина Валентина Владимировна. (Кротиков и Гришина обмениваются рукопожатием). На время командировки, она будет работать с Вами. Здесь Ваш секретный диплом (трогает рукой диплом, лежащий на столе). Он привезен из ленинградского училища связи и хранится в нашем первом отделе. Здесь же (показывает на тонкую папку, которая лежит рядом с дипломом) два Ваших изобретения, которые тоже засекречены. Валентина Владимировна все это взяла в первом отделе на свое имя, чтобы не тратить время на режимную волокиту, и чтобы Вы могли как можно скорее восстановить в памяти свои работы восьмилетней давности.
В понедельник, 2-го апреля, то есть послезавтра, Вам надлежит сделать обстоятельное сообщение по теме Ваших исследований на заседании секции «Распространение радиоволн» и ответить на вопросы наших специалистов. Жить будите здесь, в моем кабинете, спать вот на этом диване. От выхода в город и телефонных разговоров надо воздержаться. Библиотека института на втором этаже. Первый отдел там же. Все что будет нужно, Вам принесут. Помогать Вам будет Гришина. Она инженер первой категории, кандидат технических наук. В рамках диссертационной работы, она, как и Вы, занималась вопросами распространения ультракоротких радиоволн в особых условиях, а теперь руководит группой инженеров-разработчиков по этой тематике».
После паузы Звягинцев продолжил:
– Как нам стало известно, немецкая радиопромышленность по заказу военной разведки Абвер приступила к выпуску специальных радиостанций предназначенных для работы с использованием узконаправленных радиоволн в ультракоротковолновом диапазоне. Это позволит немцам надежно укрывать от наших средств радионаблюдения свои передачи из внутренних регионов СССР. Как они будут это делать, мы пока не знаем, ясно одно – они значительно опережают нас в радиоделе и в радиолокации.
Звягинцев обращается к Гришиной: «Валентина Владимировна! Просветите капитана в сути стоящей перед нами проблемы». – Говорит Гришина.
– Австрийская фирма «RADION» разработала и начала выпускать специально для нужд Абвера военные портативные радиостанции RS-3/20, которые работают на частотах выше тридцати мегагерц, а это длинна волны менее десяти метров. Средств радионаблюдения, работающих в этом диапазоне у нас нет. Перед нашим институтом поставлена задача незамедлительно, срочно создать все необходимое и защитить курский радиоэфир от использования немецкой разведкой. Для этого мы запросили у американцев суперсовременный слежечный радиоприемник, а у немцев приобрели, через третью страну, новую радиостанцию. В Главном Управлении связи РККА нам дали срок две недели, чтобы разобраться, что это за новая радиосвязь и срочно создать необходимый комплект слежечной и пеленгаторной радиоаппаратуры. Очень вероятно, что в ближайшее время новые немецкие рации начнут работать в зоне курской дуги, где к лету фашисты готовят свой очередной блицкриг, и где, как Вам известно, уже накапливаются наши стратегические резервы. Вы, как специалист и радиоинженер в действующей армии, ближе всего находящийся к месту предполагаемого появления новой немецкой радиотехники, должны помочь разобраться в сути дела и упредить замыслы врага. Для этого мы передадим Вам первый отечественный слежечный радиоприемник КВ-Вираж переделанный нами под западные аналоги, но с адаптацией под новую немецкую рацию.
Говорит Звягинцев: «Дмитрий Андреевич! Полагаю, что для начала достаточно. Сейчас сходите с Гришиной в столовую, потом отдохните пару часов с дороги, и приступайте. Командировочные документы давайте мне, надо отметить Ваше прибытие. И последнее. Если встретите старых знакомых по Ленинграду, постарайтесь не вступать с ними в разговоры. Пока всё.
***
Вечером, второго апреля 1943 года в Научной лаборатория НИИРТ состоялось заседание секции «Распространение радиоволн». Присутствовали Звягинцев, Гришина, еще четыре сотрудника НИИ, два военных из Главного Управления связи РККА, у доски с указкой и мелом в руках, докладывает капитан Кротиков Д. А.:
«В научном плане теория распространения ультракоротких радиоволн хорошо известна. Они распространяются в узком пучке и строго по прямой линии. Встречая на своем пути непреодолимое препятствие, такие волны или поглощаются этим препятствием, или рассеиваются. Но такое препятствие как ионосфера для ультракоротких волн является либо «глухой непроходимой стеной», либо прозрачной зоной, либо зеркально отражаемой поверхностью. Все зависит от состояния электрического потенциала ионосферы, который в очень сильной степени определяется температурой и «дрожанием» верхних слоев атмосферы, временем суток, многим прочим, а также частотой радиосигнала. В ночное летнее время ионосфера наиболее активна, стабильна и радиоволны с частотой до 27 мГц зеркально, почти без потерь отражаются от ионосферы, а потом и от поверхности земли обратно к ионосфере, что делает их пригодными для передачи сообщений на большие расстояния. (Пауза). Но при частоте выше 40—50 мГц радиоволны становятся ультравысокочастотными, свободно прошивают ионосферу в любом ее состоянии и уходят в космос. В недалекой перспективе УВЧ-диапазон будет применяться для связи, например с Луной. (Пауза).
– Возможен прием не только прямых и отраженных, но и рассеянных радиоволн, но дальность приема ограничивается одноразовым преломлением радиолуча направленного на тропосферу. Радиосвязь на тропосферном рассеянии, как и на ультравысоких частотах, пока далека от практического применения. В настоящее время наиболее перспективно применение ультракоротких волн с частотой до 30 мГц для радиосвязи в зоне прямой видимости. Радиус действия передатчика, работающего на таких волнах не превышает 20—30 километров и значительно зависит от рельефа местности, высоты и направленности антенны. Увеличить дальность действия УКВ-рации очень просто – надо стремиться к тому, чтобы антенна была установлена как можно выше над поверхностью земли. При этом надземная воздушная атмосфера почти не поглощает радиолуч и если его приподнять над горизонтом, то его действие в прямой видимости обнаружится за сотни километров от передатчика и на высоте от земли вплоть до самой ионосферы, а это 50—60 км. (Докладчик подходит к доске).
– Из прямоугольного треугольника с катетом высоты в 30 км. над кривизной земли 8000 км, показанного на доске, видно, что луч прямой видимости в атмосфере достигнет 650 км. Таким образом, если в Москве на Шуховской башне установить антенну УКВ-передатчика, а в Ленинграде поднять приемную УКВ-антенну с помощью стратостата на высоту 30 км., то обе антенны окажутся в зоне прямой видимости. Достаточно маломощного передатчика, чтобы радиосвязь на ультракоротких волнах между Москвой и Ленинградом состоялась. (Пауза).
– Эти идеи были мною высказаны в заявке на изобретение еще в 1934 году и защищены в дипломной работе. Но реализовать практически такую радиосвязь в те годы не было возможности из-за отсутствия высокочастотных приборов нужных габаритов и веса пригодных для подъёма на большую высоту стратостатом. Практических разработок в этом направлении пока ни у кого не было. (Пауза).
– Теперь фашисты опередили всех. В чем новшество их идеи? Они стали поднимать тяжелую и громоздкую радиоаппаратуру в воздух не на воздушных шарах, а на специально оборудованном самолете. Используется хорошо известная немецкая рама – самолет РК-155э.
– Дальше все понятно: слабая переносная рация у радиста-агента на земле, и высокочувствительная мощная радиостанция на самолете в удалении от агента на 400—500 км. Нужно только иметь узконаправленную антенную систему на самолёте и знать «время связи», «угол места» и требуемый «угол наклона».
Капитан Кротиков кладет мел и указку на стол, и говорит: «Это пока всё». Встает подполковник из ГУС РККА:
– Товарищ капитан! В принципе все ясно. Но остается один главный вопрос, как засечь такую узконаправленную радиопередачу в эфире и как запеленговать рацию агента?
– Отвечает докладчик:
– В непосредственной близости от рации, в 5—10 км., антенна передатчика излучает «боковой лепесток», который, как и обычная радиоволна, может быть услышан и запеленгован. Наша проблема в другом, у нас пока нет ни приемников ни пеленгаторов работающих в нужном диапазоне.
Подполковник из ГУС РККА возражает:
– Большинство авиационных дивизий стратегического резерва получили американские широкополосные радиоприемники PS-88. Янки разработали их ещё до войны, специально для радиолюбителей-коротковолновиков. Нам же представили по «ленг-лизу» как новую военную технику. Предполагается, что эти приемники можно использовать как слежечные.
Говорит Валентина Гришина:
– Можно, товарищ подполковник, но только в диапазоне до 28 мГц, чего для обнаружения новых немецких раций недостаточно. В институте есть и немецкая рация и американский приемник. Мы провели доработку и отправляем с капитаном Кротиковым в Тулу в действующую армию для испытания новый отечественный слежечный радиоприемник КВ-Вираж. Пеленгаторная приставка к этому приемнику разрабатывается и будет готова в ближайшее время.
Было еще много вопросов и ответов. Научное заседание секции продолжалось более трех часов. После заседания хозяева организовали для гостей приличное угощение. Было немного водки.
***
К десяти часам все разъехались по домам. Осталась Валентина Гришина, чтобы прибраться в лаборатории после застолья. Капитан Кротиков сидел на диване и ждал когда уйдет и она. Гришина прибралась в помещении, подошла к дивану, сняла рабочий халат, расстегнула пуговички блузки на пышной груди и села рядом с капитаном:
– Жарко! Я вся вспотела. – Машет ладонью на лицо. По бровям ползут капельки пота. Капитан достает из кармана платок и аккуратно обтирает брови женщины. Она наклоняется к нему лицом и, прищурив глаза, ласково улыбается:
– Спасибо, Дмитрий! Я так рада, что мы остались вдвоем. Я очень этого хотела. Я чувствую, что и я тебе нравлюсь. – Смотрит капитану в глаза и спрашивает: «Правда?»
– Правда, Валя! Я очень хочу тебя…
Рано утром, третьего апреля капитана Кротикова вместе с новой аппаратурой отвезли на аэродром. Там его ждал дивизионный самолет «У-2».
5. Все дни в апреле
Уже в начале апреля в Тульской области установилась сухая и теплая погода. Взлетно-посадочная полоса аэродрома «Заказ» быстро просохла, и учебно-тренировочные полеты в 133 ИАП проводились ежедневно с 7-ми часов утра до позднего вечера. Все дни, как один – похожи друг на друга. Вот пример.
Девятое апреля. Ближе к лесу командный пункт полка. На разборном столе полковая радиостанция, на подломанной ветке дерева подвешен репродуктор. У стола стоят: комполка Амельченко, слева от него с микрофоном в руках командир третьей эскадрильи Николаев. Идет работа его летчиков. Справа – начсвязи Кротиков, только что вернувшийся из командировки в Москву. Чуть позади, командиры первой и второй эскадрилий. Все, задрав головы вверх, наблюдают, как идет учебный бой. Высоко в небе над аэродромом пролетает «И-16», к посадочному костылю которого на длинной стропе привязан пустотелый конус из парусиновой ткани. На скорости конус разбухает и превращается в длинную «колбасу» – это мишень для учебной стрельбы. Идет отработка упражнения – атака самолета противника «в брюхо снизу». На цель выходит истребитель Як-7Б, за штурвалом летчик сержант Киров. Ошибается в вираже, стреляет и промахивается. Комэск Николаев кричит в микрофон:
«Коля, сукин ты сын, а не Киров! Под брюхо надо заходить раньше и плавно, а не вертикальной атакой. Это тебе не „Ишак“, нос „Яку“ задирать опасно, можно свалиться в штопор, да и стрельба твоя „в молоко“. Давай заходи на второй круг и не мажь больше».
В небе появляется второй «Ишак» с «колбасой». В атаку заходит самолет летчика Силаева. Это тоже третья эскадрилья.
Николаев спокойно говорит в микрофон: «Пятый, пятый – ты все слышал? Давай покажи как надо».
На этот раз стрельба заканчивается успешно и отрубленная «колбаса» падает в дальнем конце поля.
– Молодец «Пятый» – заходи на посадку.
Время к обеду. В полетах образовался перерыв. Начсвязи выключает рацию и со всеми отходит в тень к лесу. Командир полка говорит: «Перекур». (Спрашивает капитана Кротикова) «Ну что, „связь“, какие новости в столице?»
Говорит Кротиков: «В Москве новостей нет. А вот замечания к учебным полетам имеются. Комэски, записывайте. Первое. Ругань и мат из радиопереговоров должны быть исключены. К этому трудно привыкнуть, но – надо. Второе. Называть пилота по имени – категорически запрещено. Каждый из них в бою имеет свой номер. Не исключено, что немец слушает наши разговоры. Третье. У летчика в самолете вместо микрофона – на горле угольные ларингофоны. Ему надо привыкнуть говорить громче. Но на земле, радиостанция оборудована микрофоном направленного действия, поэтому говорить надо точно в рупор, а орать не надо. И четвертое. Передатчик на земле отрабатывает свою функцию только при нажатой кнопке на рукоятке микрофона (показывает кнопку на микрофоне). Часть сообщений лейтенанта Николаева осталась у него на языке. А в другое время, передатчик работал „в холостую“, и пилот не слышал своего командира. Кнопкой микрофона надо научиться работать правильно. Это пока все».
Говорит Амельченко: «Так, мои боевые товарищи, все ясно? А теперь в столовую, время к обеду. После обеда посмотрим вторую эскадрилью. Погодка пока позволяет. Комэск лейтенант Петров, готовь своих парней в бой».
Говорит Петров: «Товарищ майор! Бой – это хорошо. Все, что надо – выполним. Но летчики уже три недели без отдыха. Только сон, еда и полеты. Сильно устают. Стали спрашивать об обещанном воскресном увольнении в город. Послезавтра как раз воскресенье».
Командир полка ответил: «Ладно. Я позвоню в дивизию. И с местной властью согласовать надо. Без разрешения нельзя».
***
Первое увольнение в Одоев состоялось в воскресенье, 11-го апреля. Группа наиболее отличившихся в учебе летчиков, в составе девяти человек под командованием начальника связи полка капитана Кротикова, была приглашена на вечер отдыха в клуб одоевского завода фруктовых соков (Завод «СОФР» – соков фруктовых). Директор завода Котов обещал угостить летчиков пивом собственного производства. Комендант города майор Прокопенко прислал на завод патрульный наряд, так было положено по законам военного времени. Командовал патрулем офицер комендатуры – старший лейтенант Будунов.
Молодые ребята – летчики, танцуют в клубном зале с заводскими девчатами под старый граммофон, а два командира, капитан Кротиков и старший лейтенант Будунов сидят тут же за маленьким столиком, пьют пиво и мирно беседуют. Обслуживает их буфетчица Оля. Сидят давно, на столе шесть пустых кружек. К столику подходит буфетчица с еще двумя полными кружками:
– Угощайтесь, товарищи офицеры…
Подняв на нее глаза, говорит капитан:
– Заводское пиво легким не назовешь, градусов под семь-восемь. Так что нам хватит. За угощение спасибо. – Офицер комендатуры возражает: «Еще с парочкой мы, пожалуй, справимся. Ставьте, ставьте, душечка. А пустые заберите», – обращается к летчику:
– Вы откуда родом, товарищ капитан?
– Я из Белоруссии, город Могилев.
– А я вот вологодский, деревня Кустовка. Может, слышали?
Капитан поперхнулся, откашлялся и ответил:
– Нет, в Вологде я никогда не был.
– А семья Ваша, где? Осталась в Белоруссии? Там ведь теперь немцы…
– Семья моя в Ленинграде. Но и там сейчас очень плохо…
– А я холостой-неженатый. Но здесь у меня есть невеста. Она об этом пока не знает. Учится в десятом классе. Вот, закончит школу и я буду свататься. Через два месяца выпускные экзамены. А через три – ей исполнится 18 лет, и тогда я мешкать не буду. Хочу остаться в Одоеве.
– Да, свадьба – событие важное и веселое. Но ведь война. Убить могут, время не совсем подходящее.
– Моя война, товарищ капитан, окончилась. Одоевская комендатура – местечко тихое, это не окопы Сталинграда. Хотя и здесь работы хватает, правда без пальбы и атак. Так что, моя Маша безмужней не останется.
Услышав имя Маша, капитан спросил у Будунова:
– Вашу невесту, зовут Маша Степанова? – Будунов насторожился.
– А Вы её откуда знаете?
– Я квартирую у её тетки в Николо-Жупани. Но Маша у тетки сейчас не бывает. Она живет у матери здесь в Одоеве.
Будунов поднял кружку со стола к глазам и молча, пьет пиво. Через край кружки смотрит летчику в лицо. Настроение его явно изменилось. Опустив кружку, с затаенным подозрением спрашивает:
– Товарищ капитан, где-то я Вас видел. Вот только где?
