скачать книгу бесплатно
Тут взгляд его упал на записку в букетике. Он развернул её, ещё не зная, на каком она языке. Записка была на русском языке:
«Вот видишь, Ленин, для нас ничего невозможного нет. Держись нэпманов!
С нами не пропадёшь!
Нэпманы».
Прочитав записку, Ильич в возбуждении заходил по комнате. Затем потребовал карандаш и на оборотной стороне написал:
«От классового врага подарков не принимаю. Фиалки выбросил в мусорное ведро.
Ленин».
Записку он велел отнести с нарочным к тем, от кого пришли фиалки. Фиалкам же обрезал ножничками корешки и поставил их в вазу с водой, а вазу установил на самом видном месте. Потом заложил руки за спину, словно в пьесе у Погодина, отошёл к окну и задумался.
Все-таки приятно, что тебя любят даже твои классовые враги.
Личный пример
На именины Ильичу подарили ослика. Осёл быстро привык к нему. Завидя его, он уже издали кричал: «Их-ах, их-ах», что по-ослиному значит «здравствуй». А Ильич никогда не забывал ответить. Это было либо «здравствуй, здравствуй, дурашка», либо – если Ильич был занят – «пошёл, пошёл, не до тебя». И осёл отходил и не обижался: понимал, что вождь занят.
И всё было хорошо, пока большевики не задумали на том осле работать. Хотели на нём листовки развозить или на сходки ездить – куда там! Осёл их и близко не подпускал.
Большевики стали думать, что с ним делать.
– Отдать его на колбасу, – говорили одни.
Другие знали, как Ильич привязался к ослу:
– Ильич не может без осла. Если отдадим его на колбасу, беда будет.
Так они спорили, а осёл жил себе и не работал.
Однажды объявили коммунистический субботник. Ильич пришёл сам и осла привел. Осла привязал, а сам стал таскать брёвна. Навалит бревно, какое потяжелее, и несёт как ни в чём не бывало. А если увидит молодую большевичку, то обязательно остановится и пошутит с ней. Он и с мужчинами шутил, но, конечно, не так ласково. У всех было радостно на душе. Каждый понимал, что работает не на капиталиста, а на себя.
Осёл смотрел, смотрел на большевиков, а потом как закричит: «Их-ах, их-ах!» И сам подогнул ноги, дал навалить на себя тяжёлое бревно и понёс туда, куда носил брёвна Ильич. Проходя мимо молодых большевичек, он покосил на них глазом. Очень они ему нравились, и ему очень хотелось с ними пошутить, как Ильич, но он не знал, как это сделать. Оказывается, он вовсе не был ленив. Просто он молодой был и без опыта. Ему надо было показать, чего от него хотят, а остальное бы он и сам понял.
…С тех пор не было такого коммунистического субботника, на котором бы не видели того осла. Он, как только слышал «Эй, все на коммунистический субботник – бесплатно работать!», начинал радостно кричать: «Их-ах, их-ах!»
И всегда первым являлся.
Не обманешь – не проживёшь
Умер один генсек. Старенький-престаренький уже был. Долго-долго он умирал, много лет. И вот наконец не стало его. В Политбюро выбрали нового генсека. Он тоже старенький был. Он поднялся на трибуну, пошатнулся – но не упал! – и сказал такую речь:
– Хочу я, товарищи, чтобы, как помру, положили вы меня в одном гробе с Ильичём. Чтоб, значит, мне сбоку лежать. Кто за?
Остальные старички разом подняли руки. Даже те, кому уже трудно было.
– Кто против?
Все с облегчением опустили руки.
– Решено единогласно! – сказал генсек и тоже с облегчением сел.
Скоро он умер. Четверо здоровяков взвалили его гроб на лафет и отвезли к кремлёвской стене, где и закопали.
– Как, неужели обманули его члены Политбюро? – удивится читатель. А чему тут, собственно, удивляться? Они хотя и члены Политбюро, а тоже люди. И они не хуже нашего знают: не обманешь – не проживёшь.
Дурная привычка
Виталию Стесину
Случилось, что шофёр Владимира Ильича заболел, и ему дали другого. Это был весёлый, обаятельный парень Вася. Его сразу все полюбили.
Сев за баранку, он оттёр кепкой пот со лба и сказал:
– Ну и жара нынче!
И весело выругался, да так, как даже при дамах непозволительно, а тем более при Ильиче. Ильич сделал вид, что не слышал. Он только ответил, тоже весело:
– Ничего, спадёт!
И они поехали.
Шофёр молчал недолго, а потом снова помянул жару и опять выругался – точь-в-точь как в первый раз. Ильич и на этот раз сделал вид, что не слышал.
– Молодец, Вася, – сказал он. – Хорошо ведёшь машину.
Вася подумал, что вождь, должно быть, не очень хорошо слышит. Он остановил машину и прокричал, наклонившись к Ильичу:
– Жарко, а?
– Да жарковато, – согласился Ильич.
И тут Вася опять выругался, прямо Ильичу в ухо. Ильич уже не мог делать вид, что не слышал. Хлопнув дверцей, он вышел из машины. Минут через десять он вернулся с кружкой холодного кваса.
– Вот, – сказал он, – это помогает от жары.
Вася залпом выпил квас, крякнул – и они поехали.
Некоторое время Ильич молчал, а потом наклонился к Васе и загнул такое, что Вася чуть-чуть не наехал сначала на дом, потом на дерево. Он резко притормозил.
– Вот это да-а! – Он глядел на Ильича и с некоторой растерянностью, и с неподдельным восхищением. – Такого я даже от нашего брата-шофёра никогда не слышал!
– Вот видишь, – сказал Ильич, посмеиваясь. – Выражаться матерно и я умею, но только этого не делаю. Нехорошо это. Надо бы тебе эту привычку оставить.
После этого случая Вася совершенно преобразился. И курить бросил, и пить. Его даже узнавать перестали.
И не только при Ильиче, но даже при дамах он больше не выражался матерно.
Конверт с виньетками
Один мужик, будучи в нетрезвом виде, так сильно прибил жену, что она убежала из дому. Убежала она не куда-нибудь, а к другому мужику, на другой конец деревни. Первый мужик затосковал. Когда по прошествии трёх дней жена не явилась, он сделал письменное заявление сельскому милиционеру о своей пропаже. Прошла ещё неделя, но никто, даже сельский милиционер, не мог сказать мужику, где его жена, здорова ли и вместе со вторым мужиком живёт или порознь.
И вот однажды, когда первый мужик как раз собирался утопить в большой кружке самогона своё горе, он получил маленький конверт с виньетками по углам. С нетерпением вскрыв его, он прочитал по складам:
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
