скачать книгу бесплатно
– В первые дни меня глодала вселенская тоска. Скажу вам честно, я никогда себя так плохо не чувствовал, как два месяца назад. Это был просто ужас! Тоска, ностальгия по городу, по высоким домам, по асфальтированным улицам, по трамваям, по киоскам «Союзпечати». Тогда я для себя решил, что если в первый год не сопьюсь и не сойду с ума, то буду считать, что я с честью выдержал самое суровое испытание в моей жизни.
– Что-то я не замечал, чтобы ты приходил на работу с похмелья, – серьезно заметил Казачков.
– Я в городе жил в рабочем общежитии. Там каждый выходной – пьянка до потолка. Если бы я имел тягу к спиртному, я бы там спился. Поводов выпить в общежитии – предостаточно. Кстати, я тут, в ссылке, оказался из-за показаний одного алкоголика на кадровой комиссии областного УВД.
– Что ты постоянно бравируешь ссылкой! – раздраженно бросил замполит. – Никто тебя никуда не ссылал, тебя просто перевели на новое место работы[1 - Подробнее о причинах «ссылки» Андрея Лаптева в поселок Верх-Иланск – в книге Г. Сорокина «Смерть со школьной скамьи».].
– Семен Григорьевич свидетель, как меня «переводили»! Со мной на кадровой был мой друг, самый опытный инспектор уголовного розыска в нашем райотделе. Так вот, его «перевели» на гражданку. По собственному желанию. У нас выбора не было.
– Жестко с вами поступили, ничего не скажешь! – подтвердил Гордеев.
– Честно вам скажу, – как пылкий комсомолец, я прижал правую ладонь к сердцу, – если бы мне предложили остаться инспектором ОУР в городе или перевестись сюда начальником РОВД, я бы выбрал город. Поймите меня правильно – я родился и вырос в городе. Я всегда буду в сельской местности инородным телом. Я сижу иной раз, слушаю, как коллеги обсуждают, что в магазине нет сахара варенье варить, и мне дико становится. Я не ем варенье. Мне не нужно ведро смородины. Я никогда в жизни, по доброй воле, не стану обрезать усы у клубники. Я не понимаю смысла: зачем в огороде делать компостную кучу, если в каждом дворе есть корова?
– Оставим сельскохозяйственную тему, – предложил замполит. – Как ты устроился на новом месте? С соседями познакомился?
– Леонид Павлович! Я в школе милиции четыре года на казарменном положении прожил. Для меня комната в бараке – вполне сносное жилье. Тем более у моей комнаты отдельный выход на улицу. Даже крылечко есть.
– Ты еще палисадник под окнами не разбил? – засмеялся Казачков.
– Ни-за-что! Пусть под моими окнами растут сорняки. Я поклонник дикой природы. Растет у меня за окном хрен – пусть растет! Его поливать не надо. Осенью выкопаю и съем.
– Жениться еще не надумал? – по интонации начальника я понял, что это был последний вопрос на отвлеченную тему. Дальше должен последовать серьезный разговор.
– Не на ком! Как полюблю какую-нибудь доярку, так предложу ей руку и сердце.
– Что скажешь нам насчет гражданки Сурковой? – уже серьезно спросил Гордеев.
– Гражданка Суркова Инга Михайловна, 1956 года рождения, уроженка Красноярского края… вы про нее спрашиваете?
– Продолжай, – велел Гордеев.
– Я не знаю, что про нее рассказывать. Я жил с ней в одном общежитии, у нас были общие знакомые. Или вас интересуют ее отношения с покойным начальником Заводского РОВД Вьюгиным?[2 - Подробнее о самоубийстве Вьюгина, о взаимоотношениях супругов Вьюгиных – в книге Г. Сорокина «Смерть со школьной скамьи».]
– Она за что судима? – спросил замполит.
– Она не судима, я проверял.
– А как же все эти наколки? – Замполит провел у себя перед глазами.
– Инга в тринадцать лет убила свою мать и до совершеннолетия была изолирована от общества в спецучилище для девочек-преступниц, которые на момент совершения преступления не достигли возраста привлечения к уголовной ответственности. Все наколки она нанесла в спецучилище. Если вас конкретно интересуют ее веки, то на них наколото «Не буди!».
– Какие у нее отношения были с Вьюгиным? – деловым тоном спросил Гордеев.
– Через несколько лет после освобождения из спецучилища Инга познакомилась с Вьюгиным и стала его агентом-осведомителем. Ее рабочее дело должно храниться в ИЦ областного УВД. Если хотите, я могу запросить документы из архива и произвести ее повторную вербовку.
– Поговаривают, ты у нее не один раз ночевать оставался? – осуждающе спросил замполит.
Я через стол перегнулся к замполиту. Разговоры на личные темы всегда выводили меня из равновесия, но в присутствии руководства райотдела я не мог дать волю чувствам.
– Леонид Павлович, через гражданку Суркову я собираю сведения о преступном мире поселка Верх-Иланск. Ночью собираю или днем – это никого не касается.
– На тебя донос поступил, – вернул меня на место замполит. – Уважаемый человек пишет, так, мол, и так, ваш новый инспектор уголовного розыска спит с бывшей зэчкой. Здесь не город, Андрей Николаевич! Здесь с женщинами надо быть очень осторожным. А с такими, как Суркова, лучше всего общаться в официальной обстановке.
– Много он в официальной обстановке наработает! – заступился за меня Казачков. – Работа сыщика в том и состоит, чтобы общаться с преступным элементом на его территории, а не в служебном кабинете. Если Лаптев запросит ее рабочее дело и произведет вербовку Сурковой в установленном порядке, я думаю, что все вопросы к нему должны отпасть сами собой.
– Андрей Николаевич, где работает Суркова? – спросил Гордеев.
– Полы моет в Доме культуры.
– В ДК работают шесть детских секций. – Гордеев призадумался, про себя прикинул перспективы предстоящей вербовки Сурковой.
– Ее можно оформить агентом по линии несовершеннолетних, – предложил Казачков. – У нас как раз на этой линии яма получилась – два предыдущих агента сами сели. Я думаю, стоит санкционировать Лаптеву вербовку его знакомой.
– После праздника вернемся к этому вопросу, – подвел итог Гордеев. – Пока у нас на носу небывалые торжества.
– Какие торжества? – удивился я. – Праздник сбора урожая?
– Поумничать решил? – раздраженно спросил замполит.
– Отнюдь! В городе в сентябре месяце никаких праздников нет, а здесь, в сельской местности, вполне могут быть. Здесь, в Верх-Иланске, так праздновали День молодежи, что я на всю оставшуюся жизнь запомнил, а в городе я про такой праздник вообще не слышал!
Казачков после моих слов скривил губы, мол, с какого дикого края ты приехал, братец! Как же это так, не слышать о Дне молодежи? Главный летний праздник на селе. Круче, чем 9 Мая.
– Андрей Николаевич, ты газопровод видел, который из Томской области на Алтай тянут? – спросил Гордеев. – Одну ветку газопровода забросят к нам в поселок, и в Верх-Иланске появится собственный газ.
Я молчал, не понимая, куда он клонит. Ну и что с того, что в поселке все котельные переведут с угля на газ? Вселенский праздник устроим по этому поводу?
– В этом году на пенсию по состоянию здоровья уходит наш первый секретарь райкома партии Мирошниченко Антон Антонович. Фронтовик, ветеран, орденоносец. Заслуженный человек. По его инициативе в поселке у памятника воинам, павшим в Великой Отечественной войне, первого сентября будет зажжен Вечный огонь.
– Понятно, – наконец-то догадался я. – Если есть источник бесперебойного газоснабжения, то можно зажечь Вечный огонь и оставить о себе вечную память в сердцах верхиланцев.
– Не надо все так утрировать, – вновь вступил в беседу замполит. – Он не в честь себя Вечный огонь зажигает, а в память обо всех погибших на войне.
– На открытие Вечного огня съедутся представители ветеранских организаций со всей области, – продолжил Гордеев. – От нас требуется образцовое обеспечение охраны общественного порядка.
– А почему мероприятие запланировано на первое сентября? Почему бы не зажечь Вечный огонь 9 Мая, в День Победы?
– До 9 Мая Мирошниченко не дотянет, а первое сентября – подходящая дата, день начала Второй мировой войны.
– Все это, конечно, очень здорово: праздник, Вечный огонь, пионеры с цветами, растроганные ветераны, троекратный салют холостыми патронами… Только при чем тут я?
– Тебе, Андрей Николаевич, надо составить план по охране общественного порядка.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! А я-то здесь при чем? У нас же есть в отделе инспектор по организации охраны общественного порядка, пускай он план и составляет. Я – сыщик, мое дело – воров ловить, а не стрелки на ватмане рисовать.
– Я не могу доверить составление такого важного плана штатному инспектору, – тоном, не терпящим возражений, заявил Гордеев. – Он нам такого насоставляет, что, случись какое происшествие, нас всех с работы выгонят. Мне нужен свежий реальный план, а наш инспектор одно и то же из года в год переписывает.
– Ты единственный в отделе, у кого есть высшее специальное образование, – вставил замполит. – Вспомнишь, чему тебя в школе милиции учили, и нарисуешь нам новый красивый план.
– У тебя по спецтактике какая оценка была? – спросил Гордеев.
– При чем тут спецтактика? Мы же не антиправительственную демонстрацию разгонять собираемся, а общественный порядок охранять. – Перспективы увязнуть в чужой работе совсем не радовали меня. – План по охране порядка совсем по-другому составляется.
– Андрей Николаевич, пройдут мероприятия, я тебе хорошую премию выпишу. Будет с чем к Сурковой зайти, когда ее вербовать надумаешь! – Гордеев первым засмеялся, мужики поддержали его.
Я вздохнул – план так план! За два вечера составлю.
– Кстати, – просмеявшись, спросил Казачков, – когда в этом году картошку копать будем, до дождей успеем?
– Должны успеть! – Замполит пододвинул к себе пепельницу, достал сигареты. – Надо только с транспортом вопрос заранее решить, а то получится неразбериха, как в прошлом году.
Я забрал свой ежедневник со стола и пошел работать.
3
Ответственным за проведение церемонии зажжения Вечного огня от Верх-Иланского райкома партии был назначен инструктор райкома Заборский Николай Иванович. Во вторник утром я позвонил ему, чтобы согласовать основные мероприятия по охране общественного порядка.
– Я выслал вам наш план-сценарий по почте, – огорошил он меня.
Ну да ладно! Я парень не гордый, могу ногами поработать, если того требуют интересы дела.
Я вышел из райотдела, перешел через центральную площадь поселка, вошел в райком партии, нашел дверь с табличкой «Отдел идеологической работы». Постучался. Вошел.
В кабинете было два стола. За первым сидел мужчина лет сорока, седовласый, породистый, в костюме в серую полоску, при галстуке. За вторым столом, шевеля губами, вычитывала текст худощавая женщина неопределенного возраста, с короткой стрижкой, одетая в деловом учрежденческом стиле: белый верх, черный низ. Неопределенным возрастом и белой блузкой без декоративных излишеств она напоминала строгую классную даму из кинофильмов о дореволюционной жизни девочек-гимназисток.
– Здравствуйте! – Я подошел к мужчине. – Меня зовут Лаптев Андрей Николаевич. Я пришел к вам за планом мероприятий по зажжению Вечного огня.
Если бы я сказал Заборскому, что настоящим отцом его является товарищ Суслов, член Политбюро ЦК КПСС, главный идеолог партии, то у него было бы такое же удивленное выражение лица. Невиданное дело в здешних краях – лично за бумагами приходить!
– Я выслал вам план в установленном порядке, – растерянно пробормотал он.
– Товарищ Маяковский в одном своем стихотворении призывал трудящихся: «Ударь бюрократу кувалдой в лоб, вышиби дурь с него, сделай мир чище!»
– Молодой человек, – вступила в разговор дама, – во-первых, не стойте ко мне спиной, это некультурно. Во-вторых, я являюсь специалистом по творческому наследию Владимира Владимировича Маяковского. Ничего подобного он не писал.
– Если не писал, значит, думал написать! – Я сделал шаг назад, так, чтобы не стоять к даме спиной. – Вы чем здесь занимаетесь, товарищи? Вы мне план по почте послали или меня послали куда подальше? Ваш план из почтового отделения Верх-Иланска отвезут на сортировку в город, на главпочтамт, оттуда пришлют назад, сюда, в Верх-Иланск. Вся пересылка займет как минимум дней восемь. Я работаю от вас в трех шагах, у меня телефон есть.
– По инструкции мы должны отправлять служебные документы или курьером, или по почте, – упорствовал Заборский.
– Так в чем же проблема, Николай Иванович? Взяли бы план и принесли его мне лично.
– Молодой человек, – дама окончательно забросила читку текста и переключилась на меня, – это вы тот новенький инспектор уголовного розыска, которого к нам из города перевели? Скажите, вы в городе так же хамили всем подряд или в некоторых местах старались соблюдать правила приличия?
– Прошу прощения, не имею чести знать, как вас зовут! – Я изобразил легкий полупоклон в ее сторону.
– Меня зовут Бобоева Людмила Александровна, я тоже инструктор идеологического отдела. Вы не ответили на мой вопрос, товарищ Лаптев.
– Я всегда был очень культурным и вежливым человеком, но однажды мне на ногу упал кирпич, и я не смог проконтролировать свои эмоции. Мимо шла жена одного большого начальника. Она обиделась на меня, пожаловалась мужу, и меня выслали набираться ума-разума в главный культурный центр Западной Сибири – поселок Верх-Иланск. А здесь…
Как актер самодеятельного театра, я картинно развел руками, выждал секундную паузу и уже серьезным тоном, с оттенком скрытой угрозы, продолжил:
– …здесь явно надуманные бюрократические препоны препятствуют претворению в жизнь мероприятий, одобренных лично товарищем Мирошниченко! – Я показал пальцем в потолок, хотя кабинет Мирошниченко находился на этом же этаже. – Мне сходить, пожаловаться Антону Антоновичу или мы придем к разумному компромиссу?
– Что вы от нас хотите? – нахмурившись, спросил Заборский. – У меня остался всего один экземпляр плана. Я не могу отдать вам свой экземпляр.
– Да не нужен мне ваш план! – воскликнул я. – Пойдемте на улицу, и вы на месте расскажете мне, где и какие мероприятия будут проходить. Сегодня хорошая погода. Самое время пройтись по родному поселку, выветрить из себя кабинетную пыль.
– Николай Иванович, – дама встала, одернула юбку, – пойдемте! Молодой человек прав, зачем делать проблемы там, где их нет?
– Вы будете записывать за нами? – поинтересовался Заборский. – Вам дать блокнот?
– Да нет. – Я даже опешил от его вопроса. В первый миг я подумал, что он так иронизирует, потом догадался, что Заборский говорит совершенно серьезно.
– Постараюсь так все запомнить, а если что-то надо будет уточнить, то вечером перезвоню вам или сам прибегу. Здесь, от меня до вас, метров пятьдесят, не больше.
Нехотя, всем своим видом демонстрируя, что занимается избыточной, ненужной работой, Николай Иванович взял папку с бумагами и первым вышел из кабинета. Бобоева подкрасила губы перед зеркалом, накинула легкий плащик и, постукивая каблучками, выпорхнула следом.
У приемной Мирошниченко Людмила Александровна остановилась.
– Надежда Петровна, – обратилась она к секретарю Мирошниченко, – отметьте, пожалуйста, мы с Николаем Ивановичем пошли на «выездное» мероприятие.
Бобоева обернулась, посмотрела на меня.
– Сегодня мы будем работать с комсомольским активом нашего РОВД.
На улице Людмила Александровна взяла меня под руку. Кожа на кисти руки у нее была еще гладкой, но вся в синих прожилках вен и мелких, едва намечающихся пигментных пятнах.
«Ей примерно сорок пять, – прикинул я. – Наверняка не замужем. Если она действительно специалистка по творчеству Маяковского, то представляю, какой у нее бардак в голове».
Мы вышли на середину центральной и единственной площади Верх-Иланска.
– Первая часть мероприятий начнется у памятника воинам, павшим в боях Великой Отечественной войны, – как заправский экскурсовод, хорошо поставленным голосом начала вводить меня в курс дела Бобоева. – Пройдемте к нему.
Мы пересекли площадь, остановились у небольшого сквера. Памятник погибшим воинам был бетонным безвкусным изваянием метра четыре высотой. У его подножия, на постаменте из шлифованного мрамора, сверкала на солнце латунная звезда с отверстием горелки посередине.
– Вокруг памятника буквой «П» мы построим школьников старших классов и пионеров. – Людмила Александровна обвела рукой пространство вокруг постамента. – Здесь отдельной группой будут стоять приглашенные со всей области ветераны, а вот здесь – делегация от наших верх-иланских ветеранов. Официальные лица и товарищ Мирошниченко встанут напротив памятника. Все желающие присутствовать при церемонии зажжения Вечного огня разместятся позади школьников и ветеранов. Угол слева от памятника мы зарезервировали для представителей областного радио и телевидения.
– Оркестр встанет справа у входа в сквер, – уточнил Заборский.
– Кто будет зажигать Вечный огонь? – спросил я.
Райкомовские инструкторы, пряча снисходительные улыбки, переглянулись. В их взглядах читалось: «Вот ведь деревенщина, а строит из себя черт знает кого!»
– Вечный огонь будет зажигать товарищ Мирошниченко.
– Я сейчас объясню вам, для чего это спрашиваю. – Я подошел к латунной звезде, заглянул внутрь. – Я регулярно прохожу мимо этого памятника, но еще ни разу не видел, чтобы здесь шли земляные работы. Как заливали постамент и устанавливали звезду, я видел, а вот чтобы тут рыли траншею и укладывали трубы – нет. Каким образом будет зажжен Вечный огонь, если к нему не подведен газопровод?
– Газопровод к первому сентября мы провести никак не успеем. – Заборский достал сигареты, угощая, протянул пачку мне. – Вечный огонь мы зажжем от газового баллона.
