скачать книгу бесплатно
Ну вот, снова вспоминаю детей гор. А еще в Антрим тянет с неодолимой силой: закрываю глаза и вижу россыпь бирюзовых звезд на стенах пещер, горящие каменные жилы, слышу неясные голоса и шорохи под землей.
Стиснув зубы, я привалился затылком к стене. Уже много дней зудит эта заноза, напоминает о себе при каждом удобном случае. И надо же было так влипнуть! Влюбился, как мальчишка, а теперь мучаюсь. Кто бы мог подумать. Такая глупость.
Я невесело усмехнулся и взлохматил волосы. Опустил веки, припухшие от недосыпа.
Несколько дней назад снял с окна Ночного Странника и бросил на дно сундука, но и это не спасло – Каменная жрица продолжала являться во снах, и наутро я готов был седлать Чалую и мчаться в Скальный город, сбивать кулаки в кровь, умоляя горы открыть мне дорогу. Несколько лет назад, покупая амулет на ярмарке у Рорана, я еще не знал, что тот зачарован его дочерью. В каждом самоцвете, в каждой звенящей подвеске я чувствовал ее магию – звонкую, как песня, и чистую, как ручей.
Чувство непоправимой ошибки мешало думать и жить. Правильно ли я сделал, отпустив ее? Глаза, полные скорби и боли до краев, еще долго будут тревожить мои мысли.
Я раскрыл ладонь и посмотрел на ненавистный браслет. Если не найду способ переубедить лорда или снять эту штуку, в крайнем случае придется отхватить себе руку. В нашу последнюю встречу эта дрянь проявила себя особенно ярко, и, кажется, начала навязывать чужие мысли. Браслет зачарован сеять зло.
Я пытался сказать Рамоне хоть что-то, предостеречь, но магия туманила разум, не давала связать и пары слов. Еще одна причина, по которой я не могу больше с ней видеться. Все равно наши встречи пора было заканчивать, я не должен ломать ей судьбу. А она…
Да молода она еще. Верит во что-то и видит меня совсем не таким, какой я есть.
Проклятье. Вроде правильно рассуждаю, но на душе так паршиво.
Кое-как отлип от стены, чувствуя, что в голове мутится. Если так и будет продолжаться, совсем растеряю форму. И так уже пропустил одну маленькую, но важную деталь.
Варди, когда лжет, никогда не смотрит в глаза. Почему этот северный пройдоха решил надурить меня?
Размышления прервали приглушенные крики отца, доносившиеся из-за закрытой двери. Я прислушался, но смог разобрать только:
«…говорил подождать!»
Я поморщился. Лорд Брейгар редко позволял себе повышать голос, чаще обжигал ледяным презрением. Интересно, чем этот жрец его разозлил?
«…этот день никогда не настанет!»
Следом неразборчивое бормотание и грохот, будто со всего размаху приложили кувшин. Стражи у дверей не повели и бровью, привычные.
«…впустую! Столько лет…»
Я нахмурился. О чем отец говорит?
Или о ком?
Глава 3. Пленник
Рамона
Полночи я не могла уснуть. Ворочалась на постели, как индюшка на вертеле. Голову переполняли мысли – они то затихали, позволяя окунуться в поверхностную дрему, то врывались ураганом, заставляя откидывать одеяло, долго всматриваться в ночную темноту, а после жадно глотать успокоительный отвар.
«Ты стала рассеянной», – говорили отец и брат.
«Ты похудела и осунулась», – твердили в один голос подруги.
«Ты витаешь где-то не здесь», – замечала матушка Этера.
Последние недели я провела в агонии. Горела и плавилась изнутри, проводила мучительные часы в лоне древних святилищ, умоляя Матерь Гор послать хоть сон, хоть знак, но богиня молчала. Молчали и камни, прежде благоволившие мне, и невольно закрадывался страх – а если я все-таки теряю силу?
Дважды я начинала собирать вещи, готовая бежать без оглядки, но бросала все на полпути, прятала в ладонях лицо и думала, думала, думала.
«Это может быть связано с тобой», – слова Верховной не оставляли ни на миг, и я знала, что должна еще раз повидать Ренна. Поделиться своим открытием, рассказать все начистоту, а там будь, что будет.
Конечно же он мне не поверит. Конечно, усмехнется краешком губ и скажет, что все это чушь. При мысли о моем лестрийце в груди становилось болезненно горячо, а следом просыпался страх, втыкался иглами под кожу. Лезли воспоминания о том странном сне, и казалось, что фигура человека в крови обретает черты Реннейра.
Они готовы убить его, если он вдруг окажется ребенком из пророчества. Попрать природу искателей и нарушить древний завет «не отнимай жизнь».
«Лицемеры… лицемеры!» – кричал в голове голос старейшины Ольда, и я видела перед собой заплаканную белокурую девочку, его дочь. Заглянув в наполненные печалью глаза, я не могла оставаться равнодушной.
Как жить спокойно, зная, что вокруг творится такая чудовищная несправедливость? Как молчать, когда страдает невинное дитя?
Я дала Коринне слово, что помогу. И, раз уж мне все равно не спится, надо действовать.
Коридоры Антрима всегда подкидывали неожиданные сюрпризы: читали мысли и показывали то, что душа желала. Однажды в детстве я хотела спрятаться от гнева дедушки. Тогда я сильно напроказничала, и он, строгий холодный старик, искал меня, чтобы наказать. Я бежала прочь, а где-то сзади грохотал голос деда – и внезапно увидела темный лаз, которого, я точно помнила, раньше не было. Внутри пахло сыростью и мхом, но чутье вело меня все дальше – без всякого страха.
Лаз вывел к подножью водопада. Ослепительно сияло солнце, а на берегу рассыпались сугробы белоснежных цветов. Это было одним из самых ярких воспоминаний детства: как я рвала их и плела венок, а потом шагала по тропинке, пока не встретила маму. Она возвращалась с прииска – вот удивления-то было! А дед так и не смог меня найти.
Уже много лет его нет с нами, а я все не могу понять, за что он не любил не только меня, но и родного сына, моего отца. Пожалуй, сносно он относился только к Орму, а мою мать так вообще не замечал, словно она была пустым местом.
На вопросы о причине такого отношения отец только хмурился и говорил, что у дедушки всегда был отвратный характер. Но я чувствовала – причина глубже, гораздо глубже. Только я о ней уже вряд ли узнаю.
Вокруг стояла мертвая тишина. На стенах время от времени вспыхивали огоньки цинний, да серебрился скальный мох. И куда, спрашивается, дальше идти?
Я остановилась в замешательстве. Конечно, в Антриме были темницы… кажется… когда-то. Я тряхнула головой и потерла ноющие виски. Очень жаль, что никто не водил меня туда погулять, а сама я никогда ими не интересовалась. У искателей вообще не было поводов кого-то наказывать, мы жили мирно, ни разбоя, ни убийств.
Ну же, Матерь Гор, если ты еще не отвернулась от меня, подскажи, направь, покажи дорогу. Мне очень-очень нужно повидать Ольда!
Осторожно, будто касаясь невесомой драгоценности, я погладила выпуклый камень с прожилками слюды. Прикрыла веки. Эх, если бы я была уверена в том, что Ольд сейчас один, что его не охраняют, использовала бы врата не раздумывая! Но ведь может получиться и так, что я ввалюсь в темницу прямо под взглядами охранников. И как потом выкручиваться?
Кровавый камень в очелье проснулся, а стена под рукой едва заметно нагрелась. Голоса гор ворвались в сознание подобно урагану, зашептали, закружили, окутали. А потом – яркая вспышка, мельтешение картинок – темный провал, решетка из хризоберилла, спящий человек на худом, линялом матрасе.
И я мысленно потянулась к самому сердцу самоцвета, к его сути, пропустила через свое существо тонкие зеленоватые нити, попросила послать больше образов. И камень откликнулся – позвал меня дальше, глубже под гору, в холодную тьму и тишину. Туда, куда не попадает даже случайный солнечный луч, где обречен состариться бедный Ольд, лишенный Дара, если раньше не лишится рассудка и не бросится в провал.
Радует лишь одно – его все-таки не стерегут. Да и зачем сторожа, если с одной стороны крепчайшая решетка, а с другой – бездна. Может, попробовать врата? Ведь ногами я туда и до утра могу не дотопать. Надеюсь, что они не откроются где-нибудь над пропастью? Искатели не птицы, летать не умеют.
После недолгих колебаний я все же создала мерцающую золотом дверь. Кристаллы перемигивались так весело, будто успели по мне соскучиться. Свет струился и разбавлял мрачную темноту, ласкал руки и лицо.
Цвет моих врат был янтарно-желтым, как свежий мед. Я читала, что цвет Дара отражает характер искателя. Что ж, золотой мне вполне подходит, я всегда любила солнце. А вот врата матушки Этеры сияли пурпуром, словно кто-то выплеснул на камни ведро крови. И кристаллы в них росли не аккуратными букетами, а громоздились друг на друга, торчали в разные стороны и грозили изрезать любого, кто их коснется.
Я невольно поежилась и задержала дыхание. Пора. Надо отбросить лишние мысли, потом о Верховной подумаю, не до нее сейчас. Там Ольд совершенно один, отчаявшийся, слабый. Возможно, он умирает, пока я предаюсь воспоминаниям.
Отсчитав три удара сердца, я шагнула во врата и растворилась в толще сияющих кристаллов.
Лицо обдало холодным ветром. Я распахнула глаза – тихо мерцал хризоберилл, по прутьям с острыми гранями бежали крохотные белые искры, и больше никаких источников света.
Я вышла из скалы прямо напротив решетки, так что мне был хорошо виден скрючившийся на матрасе пленник. Вокруг валялись глиняные черепки, согнутая ложка и хлебная корка. Сердце застыло от жалости и прилива стыда – я сама приложила руку к его наказанию. Как теперь смотреть в глаза этому человеку?
Тихим шагом приблизилась к решетке и коснулась ее пальцами. Камень едва ощутимо завибрировал, но злости я в нем не почувствовала, лишь любопытство. Словно он спрашивал – что ты здесь забыла, жрица?
– Мастер Ольд! – позвала я громким шепотом, но он не откликнулся. Тогда я покашляла и повторила призыв.
Мужчина слабо завозился, приподнялся на локтях. Спутанные волосы падали на лицо и лезли в глаза.
– Кто здесь? – голос прозвучал на удивление живо.
– Это Рамона. Каменная жрица.
Он медленно поднялся, откинул волосы с лица – оно исхудало, скулы и нос заострились, цвет кожи в неверном свете хризоберилла казался серым.
– Ты пришла, чтобы добить меня, дочь Рорана? Это он тебя послал?
– Нет, – качнула головой, борясь с желанием спрятать глаза. – Я пришла по своей воле. Никто об этом не знает.
– Зачем? – он медленно приблизился к решетке, а мой взгляд метнулся к чернеющему провалу. Матерь Гор, он ведь спал на самом краю. – Ты участвовала в том ритуале, я видел тебя.
– Простите, – слово далось с большим трудом, горло сжималось, а язык не хотел повиноваться. Как жалки мои извинения по сравнению с тем, что ему пришлось пережить!
Он печально усмехнулся и потряс головой, положил руки на решетку.
– У тебя не было выбора, жрица. Они тебя заставили, они… – Ольд плотно сжал губы, и даже во мраке ночи я увидела, как гневно замерцали глаза. – …умеют убеждать. Но у всего есть последствия. За все придется ответить, ничто не останется неоплаченным.
– О чем вы? – от слов бывшего старейшины меня продрал холодок, вспыхнула мысль – не совершаю ли я ошибку?
– Причиненное зло вернется сторицей. Это закон жизни, – уточнил Ольд, глядя на меня исподлобья, как зверь, посаженный на цепь.
– Так не должно было случиться.
– Не должно, – повторил эхом. – Но я сам виноват, потерял бдительность. Теперь моя дочь в руках искателей, а моя женщина… – он опустил голову и с силой сжал прутья – тонкие багровые ручейки покатились вниз.
– Уверена, она жива! – постаралась утешить я, хоть сама в этом сомневалась. Я уже убедилась в том, что заветы легко нарушить, что слова – это всего лишь ветер.
Не обращая внимания на раны, Ольд оттолкнулся от решетки.
– Они ждут, что я потеряю веру и сделаю все своими руками, а им пачкаться не придется, – старейшина бросил печальный взгляд в сторону провала. – Интересно, сколько несчастных окончили жизнь вот так?
Я сглотнула вязкий ком и облизала губы. В лицо подул затхлый ветер, несущий смерть, и я обхватила себя за плечи. Телу стало чуть теплее, зато внутри я тряслась от холода.
– Я помогу вам, если пообещаете, что не будете мстить.
Он смотрел долго и испытующе, потом произнес:
– И как ты собралась мне помогать, Рамона из дома Алого камня?
– Просто доверьтесь мне, – я протянула руку сквозь прутья и коснулась его плеча. – Я освобожу вас и вашу дочь.
– Майла, – поправил он. – Ее зовут Майла.
При упоминании имени малышки лицо его разгладилось, а взгляд осветился тихим внутренним светом. Я глубоко вдохнула – еще одно обещание. Много ты обещаешь, Рамона, но сможешь ли что-то сделать? Хватит ли смелости пойти против всех?
– Обещайте, – напомнила жестко.
Ольд молчал долго, сосредоточенно разглядывая порезы на ладонях. Старые успели затянуться, а свежие еще кровоточили.
– Мои слова больше не имеют силы, дочь Рорана.
– Но я рассчитываю на вашу совесть.
Он усмехнулся.
– Хорошо, если это тебя успокоит. Я обещаю не мстить.
Камень, давящий на грудь, отпустил. Я вздохнула свободно.
– Тогда ждите меня. Ждите и не теряйте веры.
Если можно хоть что-то сделать, чтобы помочь этому человеку, я это сделаю. По решетке скользнула стайка белых искр и осыпалась мне на подол – камень будто соглашался.
– Тогда пообещайте мне кое-что еще. Услуга за услугу, – набравшись смелости, сказала я. – Когда будете свободны, найдите в Лестре одного человека.
Глава 4. Радостная весть
Рамона
Через два дня отец вызвал меня для разговора. Он сидел в своем кабинете на резной каменной скамье, опираясь спиной о бархатную подушечку. Руки в широких браслетах сложены на груди, волосы на висках убраны в косички и перевиты тонкими кожаными жгутами, борода расчесана и разделена на две части, скрепленные серебряными кольцами.
– Присядь, дочь моя, – непривычно мягко произнес он, и я повиновалась – опустилась на маленький табурет. Я старалась дышать ровно и не краснеть, но стоило вспомнить о моих секретах, как сердце начинало колотиться.
Отец окинул меня взглядом, кивнул своим мыслям и продолжил:
– Осенью тебе исполнится двадцать. Это значит, что в своем служении Матери Гор ты перейдешь на новую ступень. Близится твое посвящение, Рамона, и по этому поводу я решил преподнести тебе подарок.
– Подарок? – переспросила тихо.
Наверняка отец подготовил редкий самоцвет или амулет, других подарков мне никогда не дарили. Считалось, что любая из искательниц будет рада новому камню, но порой так хотелось разнообразия!
– Я решил исполнить твою мечту. Ты ведь всегда хотела попасть на равнину?
Что-что?
Я не ослышалась?!
Брови взлетели на лоб. Я уставилась на отца так, будто он сказал что-то совсем уж невозможное, хотя… так оно и было. Неверие, страх, радость – все перемешалось, и я застыла, даже перестала дышать.
Может, слух меня подводит? Или отца подменили?
– Ты решил отпустить меня на равнину?
