скачать книгу бесплатно
– Вы его забираете? – Со слабой надеждой спросил мальчуган.
– Да он сдохнет скоро!
– Этого не случится.
На мои последние слова он все-таки повернулся ко мне, чуть склонив голову.
Выступающие ребра, слабые ноги, куча открытых ран на туловище. А ведь они правы: как я буду лечить жеребенка? И зачем он вообще мне?
Он не мог стоять на передней правой ноге. Поджать под себя тоже не получалось, поэтому жеребец закинул ее на левую и, чуть подпрыгивая, приблизился на трясущихся узловатых ногах ко мне.
– Это я забираю, – вырвала из рук большое яблоко у пухлого соучастника из троицы бандитов.
– А три медяка?
– Оставь себе.
Отходя прочь от таверны, я не видела, что из кареты за мной наблюдают черные глаза.
Лес начал брать нас в кольцо, как только мы с моим новым другом ступили на давно заброшенную дорогу.
Усадьба Найран-Моэр находилась в сорока минутах ходьбы от таверны, но с раненным и истощенных другом мы добирались почти два часа. По крайней мере, так казалось. Здесь было абсолютно безлюдно. Никто давно не заходил в эту чащу.
Я не знала, куда вела заросшая дорога. По ощущениям, она просто обрывалась сразу же за усадьбой.
Одна створка кованных ворот покосилась, а вторая и вовсе стояла рядом, прислоненная к каменному столбу.
– Вот мы и пришли, – вздохнула я, рассматривая довольно унылое зрелище. Впрочем, как и наша парочка.
Вероятно, когда-то эта усадьба процветала. Я не успела обойти все свои новые владения. Но заросший, недействующий фонтан перед входом, высокие угловые эркеры с некогда мозаичным остеклением говорили именно о богатстве прежних владельцев. Такую готическую махину из темного камня еще построить надо.
Сейчас же половина стекол выбита. В холе, где находится когда-то величественная лестница из тёмного дерева, пол устлан черно-белой плиткой в шахматном порядке. Сейчас там мирно покоятся залежи сухих листьев и громадная люстра в углу. Из мебели мало чего осталось. В основном все, что могло быть разбито – разбито. Все что могло быть сломано – сломано. Ну, может, на кухне уцелело что-то кроме громадного рабочего стола посреди.
Жеребец похромал за мной прямиком через холл, гостиную, ещё какую-то гостиную, по крайней мере, диваны с листиками на них и покосившиеся картины говорили об этом, прямиком на кухню.
Я со злостью сорвала с себя шляпку с вуалью, которая больше скрывала мои синяки и кровоподтеки на лице, нежели была моей данью памяти скоропалительно скончавшемся супругу, и швырнула её в глубокую раковину, где кто-то из пернатых уже свил гнездо.
Слезы подступали более агрессивно.
Достала из своего мешка медный сотейник водрузила его на громадную плиту. Прямо как корону на пьедестал.
– Я хотела купить кастрюлю и еды, – зачем-то начала объясняться с жеребцом, шмыгнув носом, – и еще по мелочи. Купила этот дурацкий сотейник, на дурацком рынке, а дурацкие карманники стащили все мои дурацкие деньги.
Ноги уже не держали, и я просто плюхнулась на грязный пол, некрасиво рускниув ноги, давая волю слезам.
Жеребец тоже лег, положив голову мне на колено. Явно устал, бедненький, пока мы сюда добирались.
– Я не знаю, как я буду тебя кормить и лечи-и-ить, у меня ничего не-е-ет, – яблоко я ему скормила еще по пути сюда.
Я плакала и не могла остановиться, плакала навзрыд. Наверное, впервые за все то время, как я здесь оказалась. Наверное, я, наконец, поняла, что влипла по-настоящему, и помощи ждать неоткуда.
Глава 7
– Что же мне с тобой делать, дружище? – Слёзы высохли.
Мой новый друг задремал, положа голову мне на колени. Его тело было покрыто колотыми и рваными ранами, а он лежал на грязном полу, к тому же холодном и сыром.
Осторожно приподняв голову, чтобы не прервать и без того тревожный сон жеребёнка, пошла откапывать сокровища из своего сундука. За эти два дня, которые я почти всё время провела в старом читальном зале, наполненными ветхими и испорченными книгами, я так и не удосужилась исследовать дом полностью. Или прибраться хотя бы в одной комнате. Или, на худой конец, поискать свечей. Каждый раз с наступлением сумерек приходил иррациональный страх темноты. Но, к счастью, мой измученный организм принимал верное решение засыпать без задних ног.
Зато нашла колодец и яблоню, когда искала туалет. Его я тоже нашла.
В сундуке у меня было несколько чистых нижних платьев из льна. Мне столько сейчас точно не к чему, а на бинты сгодиться. Мои вещи в спешке собирала Тита, которая зачем-то положила два ну уж очень пышных и помпезных наряда. Наверное, у бедной девушки случился бы приступ, если бы узнала, что я планирую их использовать для подстилки.
С ворохом своего добра вернулась на кухню. Выбор комнаты был не таким уж и плохим: все окна на месте, двери – тоже, а пол и столешницы я сейчас быстро уберу. Веника, естественно, не было, зато в гостиной висела очень хорошая, ветхая штора. То, что надо для тряпок.
– Так, дружочек, скоро совсем стемнеет, – я исследовала шкафчики в поисках полезностей для розжига открытой печи, – мне надо тебе кучу воды вскипятить, – все полки были в основном пусты, лишь иногда попадались какие-то горшки с непонятным порошком, предназначение которых проверять я не намерена, – а здесь что у нас?
Один горшок оказался достаточно увесистым, я его чуть не выронила от неожиданности. Внутри была застывшая почти до окаменения янтарная масса.
– Бинго! – Раненный жеребёнок встрепенулся на мой вскрик, – это же мёд! Единственный продукт, который не портится, но самое главное у него что-о-о? – Мой приятель смотрел на меня грустными глазами, пока я всерьёз ожидала от него ответа, – правильно! Это природный антисептик!
Когда в одной из выдвижных ящиков мне удалось найти кремний и кресало. Любой, кто изучал историю огнестрельного оружия, знает и про огниво. А я ещё жалела, что стала криминалистом, знала бы, что попаду в такую историю, меньше прогуливала бы занятия по истории. Я уже боялась, что придётся тереть палочкой о брёвнышко для розжига. Это у меня точно не увенчалось бы успехом.
– Дров бы где найти, – я стояла у огромного стола посреди кухни, уперев руки в боки, оглядывая помещение, будто в углу действительно завалялась стопка дров, а я это пропустила, но на этом моё везение, кажется, закончилось.
Жечь мебель было опасно. Мало ли чем её обрабатывали, и какие пары состав будет выпускать при сжигании. А всё, что под руку попадалось, как назло было отполировано и явно чем-то пропитано и покрыто.
Я уже заканчивала беглое исследование первого этажа, но ни в разрушенной столовой, ни в огромном зале с кучей стульев и покосившимися картинами, ни даже в случайно обнаруженной мной оранжереи не оказалось ничего подходящего.
– Смотри, приятель! Нашла ведро, и оно целое, а не такое, как возле колодца было, – вместе с сотейником это уже сокровище.
Может, рискнуть? Табуретки, сваленные друг на друга в углу, выглядят достаточно просто. Даже почти не сырые.
Сейчас очень не хватало самого обычно спортивного костюма. Ломать мебель в платье, бегать с поднятыми юбками за книгами для розжига и водой – такое себе удовольствие.
Печь весело разжигалась, прогоняя тени из углов. Смахнув прилипшую от пота прядку волос со лба, я уже закончила мыть почти неподъемный казан.
– А ты спрашивал, почему я так ведру обрадовалась, – пыхтя, я наливала третье ведро в подвешенный на вертел казан, надеюсь, не рухнет, – дырявым воду таскать в эту махину – это до утра не справиться.
Кухня была огромной, у меня хватило сил вычистить лишь наш угол, куда на свои мягкие платья и вновь уложила раненного жеребёнка. Кажется, я слышала вздох облегчения, когда он ощутил мягкую подстилку под собой вместо твёрдой плитки.
Раны выглядели странно: колотые с рваными бороздами. Такое чувство, что его на крюках подвешивали. Некоторые были достаточно старые, но многие совсем свежие. Но некроза я нигде не нашла, что было хорошо. Промыв первую, я начала наносить растопленный на водяной бане мёд, как жеребёнок тут же подскочил и даже попытался меня укусить.
– Ну, тише-тише, – дула на опасную рану, уже смазанную мёдом, – я знаю, что больно, знаю, что горячо, но надо потерпеть.
Когда я уже закончила с перевязкой и вычистила раненный глаз жеребёнка, почти совсем стемнело. Пришлось подкинуть ещё стульев, чтобы наш очаг не погас. Заглядывать в темный дверной проём, ведущий в жилую часть особняка, было жутко. Казалось, что на меня кто-то смотрит из темноты, а из разбитых окон долетал шум леса, похожий на шёпот. Я даже обрадовалась, что первые деньки в одиночестве здесь я провела почти в бессознательном состоянии.
– Давай ногу твою посмотрим, – я не ветеринар, конечно, но болит у всех одинаково. Вся нога казалась здоровой, а проблема, скорее всего, в самом копыте, – дружочек, тебе придётся подняться и повернуться к свету, уже совсем ничего не видно.
Жеребёнок осознав, что я от него не отстану, не с первой попытки, но все же встал на трясущиеся ноги и покорно терпел все мои манипуляции, уже не закидывал свою ногу на правую.
– Сколько же здесь гноя, малыш, как ты это себе вогнал-то?
Щипцов, чтобы вытащить железный прутик не было. Он вогнался в то место, где нога переходит в твёрдый нарост копыта почти до самого основания, пальцами подхватить кончик никак не удавалось, а у жеребёнка уже заканчивались силы стоять.
– Потерпи ещё чуть-чуть, пожалуйста, – пальцами нащупала, где заканчивается воспаление, и надавила. Продвигая вперёд.
Малыш жалобно заржал, подпрыгнув от боли, но я держала его крепко, не позволяя вырваться:
– Совсем немного, – кончик вместе с гноем немного вылез из раны, зато сейчас удалось схватиться и вытащить его резким движением.
Обессиленный жеребёнок свалился обратно на свою кроватку. Но уже спокойно терпел, пока я пыталась избавиться от остатков гноя и промывала рану.
Пока мой друг вяло пил кипяченую воду, я смотрела на огромную, низкую луну через окно, облокотившись о столешницу.
Раньше я никогда не задумывалась о еде. Да, порой приходилось затягивать пояса, но это означало, что вместо стейков и куриного филе каждый день я буду есть что-то попроще типа каш и яиц. Но ни разу в жизни не было такой ситуации, что еды нет совсем. Ладно, даже в самые голодные студенческие дни всегда были масло, соль и картофель.
А сейчас пара несчастных яблок, найденных на участке, которые мой друг просто проглотил, не жуя. А я и вовсе второй день голодаю, а на мёд аллергия. Жеребёнку надо много есть. Может, травы ему натаскать? Как вообще заготавливают сено? Да какое сено, у меня даже ножа нет, не то что косы. Даже платья на бинты зубами и рукам распускала.
Огород засаживать не вариант, осень. Денег нет. Просить кого-то помощи страшно. Меня за последние дни уже дважды избили, а в нынешнем жёстком патриархате заставят ещё отрабатывать тем способом, который моя бабушка не одобрила бы.
Может, в этом доме есть что-то ценное? А что можно считать ценным? Ткани? Если их не сожрала моль, то можно попробовать. Правда, после обследования первого этажа, надежды на это мало. Мебель? Но я ещё не была у поверенного, чтобы сменить фамилию и заявить свои права. И денег на него нет.
– У тебя, случайно, нет богатых родственников? – Жеребёнок тихо посапывал, лёжа на боку.
Из закрытых глаз вытекала маленькая слезинка. Надо же, не знала, что лошади могут плакать. Хотя, чему я удивляюсь? Дети всегда дети. Ему было страшно, а ещё очень-очень больно. И он хочет есть. И не тогда, когда нам повезёт, а уже сейчас. И мне тоже нужна еда, иначе долго не протянем.
Опять выглянула на улицу. Лунный свет заливал запущенный сад с неубранными дорожками, за которым стеной возвышался непроходимый лес. Даже здесь, в освещенной комнате с живым существом, пусть и маленьким, находиться было дико страшно, идти в другую часть дома смелости не хватало совсем, хоть я и не слабонервный человек, но при мысли о том, что надо выйти сейчас на улицу, у меня ноги подкашивались от страха.
Опять посмотрела на спящего малыша с короткой гривой. Крупная слеза упала на изумрудную ткань, оставив тёмный след.
И я решилась.
Тихо, чтобы не разбудить малыша, расшатала и отломала длинную ножку от высокого столика. Пока поджигался конец палки, дыма повалило очень много, но уже неважно, чем пропитывали эту мебель, всё равно идти на улицу.
В лес.
Глава 8
Ветхий дом принял в свои тёмные объятия пугающими звуками. Света от моего недофакела было мало, но зато он был. Каждый раз казалось, что из-за тёмного угла на меня кто-нибудь выпрыгнет.
Встряхнула себя эту ересь. Кому надо сюда ходить? Люди это место избегают за километр, даже огромный извозчик ни в какую не хотел хотя бы приближаться к поместью. Призраки? Даже, если они существуют, что они могут сделать? Напугать? Страх пережить можно.
На улице было чуть посветлее, но всё равно двор казался чужим и недружелюбным. Вроде лес, а звуков животных или стрекотания цикад не слышно. Вот зачем я подумала про животных? Теперь кажется, что из-за каждого угла на меня смотрят волчьи глаза.
Так, Ада, мы и не такое проходили. Вот в школе на выпускном когда перебрала с алкоголем, вот тогда страшно было возвращаться домой и попадаться папе на глаза в состоянии нестояния. А сейчас что? Волки бы уже выли. Людей в округе нет, так что смелее!
Я уже добралась до ворот, точнее, до одной вороты, как остановилась, заледенев.
Мне точно не послышалось. Меня кто-то позвал по имени.
Обернулась на дом. В лунном свете он выглядел совсем жутко. Огромная, чёрная махина упиралась в небо высокими, стрельчатыми башнями. Голые, без листьев деревья вокруг протягивали к нему свои когтистые лапы, будто пытаясь добраться до тепла от огня, который сейчас греет моего спящего друга.
Но ни звука. То есть, никого нет. Просто послышалось от страха.
– Соберись, – я пыталась дышать глубоко и размеренно, – соберись. Соберись. Ты большая девочка, ты справишься.
Дорога к деревне казалась бесконечной. Я и так очень устала за день, следы от побоев ещё болели, а холодная вода, тяжелые ведра и беготня не придавали сил, вот нужна мне была эта авантюра?
Ну да, нужна.
– Да, чтоб тебя! – Факел погас.
Сколько бы не дула на эту треклятую палку, он никак не хотел заново разгораться. Дорога в ночи была еле различимой. Кроны деревьев не пропускали лунный свет от слова совсем.
Сначала хотела от злости выбросить чёртов факел, но потом передумала. Если кто нападёт, надо же будет чем-то защищаться.
Деревня показалась резко: я буквально вывалилась из тесного леса на поля. Какое же облегчение услышать звук жизни, я никогда раньше об этом не задумывалась. Даже дышать стало легче.
С наслаждением вдыхая ночной, по-осеннему свежий воздух, подставила лицо играющему с травой ветру.
У меня есть одна глупая привычка – в стрессовых ситуациях хихикать или и вовсе смеяться. Обычно по долгу службы в самых невероятных ситуациях приходилось держать лицо «кирпичом», но в самой неподходящий момент эмоции находили весьма интересный способ выхода наружу, делая неподходящий момент ещё и неловким.
Как-то раз был вызов в деревенскую избу, где прогремел взрыв. Когда мы приехали, всё уже, естественно, потушили, завалы выгребли, тех кого можно было спасти – спасли. Как выяснилось, один местный «умелец» за бутылку горькой устанавливал газовые баллоны всем жителям. Выходило дешевле, чем платить пожарным.
Того самого умельца нашли припечатанного тяжёлой дверью, вылетевшей из-за взрыва. Зрелище было не просто жуткое, а ненормальное. И вот именно в этот момент, под вой соседок причитания друзей и родных прямо как в мультике, тяжелая дверь медленно отлепилась от стены и рухнула на пол, открывая картину, от которой стошнило даже ветеранов.
Что сделала я? Правильно, хрюкнула в попытках сдержать смех, хоть смешно мне и не было вовсе.
К чему это я? Ах да, моё хихикание в ночной тишине казалось таким же неуместным, но я это не контролировала. Ну на самом деле на что я рассчитываю сейчас? Что мне тут же откроют двери и накормят, вдобавок дадут овса для малыша? Смех и только. Ко мне с добром отнеслась только мачеха, и то, это добро заключалось в том, что она убрала меня из моего же дома. А до этого дважды обошлись жестоко настолько, что даже сейчас если кто меня увидит со сна, подушкой не отмахается от такого кошмара.
К чёрту людей и этот мир. Я никому ничего больше не должна. Мне ничего не дают, значит, возьму сама.
Сжав зубы, я сошла с дороги и двинулась в сторону ближайшего домика, в котором не горел свет.
Я никогда в жизни не брала чужого, но я никогда в жизни и не попадала в такие истории. Совесть даже не пыталась остановить от кражи.
Кажется, собаки нет. Что бы ни происходило, но животное даже ради еды я не смогу ударить.
В дом, естественно, я не полезу, но, может, в деревянных сарайчиках хранят овощи? Домик совсем крошечный, должен же быть погреб или что-то вроде того. В самом дворике было много мелочей, которые сейчас казались мне сокровищами: чугунки, миски, глиняные кувшины, даже небольшой топорик! Вот он мне не помешает.
Стараясь не наделать шума, я аккуратно вытащила его из пня. Как на зло чего-то питательного не было. И да, я действительно рассчитывала найти что-нибудь прямо на улице.
Я уже подходила к сарайчикам, как услышала рыкающий звук.
Волки!
С палкой в одной руке и топором в другой, приготовилась защищаться. Неважно, что подумают люди, которые выйдут на шум, но без добычи я отсюда не уйду. Шум доносился из-за низкой пристройки к сарайчикам, похожий на курятник. Крадущимся шагом я приближалась к чьему-то пыхтению. Но это оказалась собака, сжимающая уже неживую курицу за шею. Кажется, она удивилась мне не меньше, чем я ей.
