скачать книгу бесплатно
– У меня нет возражений, мисс Мак-Пирсон. Нанесите ему визит. Этот человек не должен стоять на пути процветания нашего пансиона. – И Понсонби снова вернулся в «состояние Понсонби». – Потому что, заверяю вас, Кларендон вступает в фазу доселе невиданного процветания…
– Ну что за идеи, – оборвала доктора миссис Мюррей. – Давай продолжай в том же духе, если тебе так хочется.
6
Мое добровольное согласие оказалось удачным шагом. Сьюзи поблагодарила меня улыбкой. Нелли пригласила («Ты ведь не забыла, что…») на собрание общества «Медсестры за чаем» на следующий день. Джейн Уимпол нежно пощекотала мое ухо своей благопристойной вуалью, наклоняясь ко мне и спрашивая мое мнение о «Черной Шапочке» и «Разбитой посуде». При этом она мило хихикала. Меня приняли обратно, и я почувствовала великое облегчение.
Неизвестно, что они думали об ужасном поступке, который я совершила, но уважать меня они не перестали.
Когда все разошлись, Брэддок осталась со мной в холле один на один. Черты ее морщинами сползались к центру круглого лица под высоким чепцом.
– Благодарю тебя, Энни. Мистер Арбунтот… В общем, ты знаешь: он успел совершить в жизни достаточно ошибок. И все-таки он заслуживает человеческого обхождения. Как твои дела?
Глаза мои затуманились, в горле вырос ком.
– Я рада, что вернулась, Мэри.
– Энн.
Она обволокла мое тело большущими руками, как когда-то в больнице, но теперь я чувствовала себя совсем иначе. И не противилась объятьям.
Со временем Мэри Брэддок превратилась в добрую подругу. Именно она первой прибежала на мои крики, когда я достаточно пришла в себя, чтобы отбросить нож и позвать на помощь. Брэддок начала отдавать распоряжения, ни о чем меня не спрашивая, ничего от меня не требуя, зная, что получит объяснение позже, облекая меня самым полным доверием. Она села со мной в карету скорой помощи – вместе с Джимми Пигготом и маленьким мальчиком, в которого превратился истекающий кровью мистер Икс, она доставила его в королевскую больницу. Я помню этот кошмар в мельчайших подробностях. В больнице нас принял хирург старой школы, Уоллес Поттер. Из тех, кто уверен, что надевать перчатки, прикрывать нос и губы маской значит «обабиться», кто не приемлет хлороформа, поскольку – по словам Поттера – крик пациента является диагностическим свидетельством его боли. Блистательная, кстати сказать, фраза. То, что невозможно ампутировать, Поттера не интересовало.
Шевеля своими громадными бакенбардами, доктор вынюхивал боль, точно легавая собака.
– Кхм, загноением не пахнет, – определил он, а потом промыл и закрыл рану, убедившись, что ампутировать нечего, поживиться не удастся. – Он поправится, если только Мадам Жар не нанесет ему визит вежливости.
Мадам Жар – этим именем Поттер ласково прозвал гангрену – появилась в ту же ночь: я увидела ее во сне. Глаза у Мадам Жар были как мушиные яйца, дышала она проказой, пальцы были облезлые и горячие, но все равно она напоминала Генри Марвела Младшего (он же мистер Игрек), а на меня глядела с издевкой.
– Ну что, Энн, щекотка? – сказала гостья. – Вот уж точно, отменная щекотка! А ты долго смеялась, Энн? Мы можем и дальше тебя щекотать. Вот увидишь. СО СМЕХУ ПОМРЕШЬ!!
Я видела, как Мадам Жар склоняется над моим пациентом и горячечными губами целует его в лоб. Когда в ту первую ночь в больнице я проснулась от собственного крика и плача, рядом была Мэри Брэддок.
– Энн! Энн! Это был только кошмарный сон! – Мэри меня обняла.
Через неделю Поттер сказал, что опасность миновала, останется только безобразный шрам.
В первое мгновение мне показалось, что он говорит обо мне.
Время тогда тянулось очень медленно. Каждый час давил тяжким грузом, даже когда мистер Икс начал поправляться, и я уже спала не рядом с ним, а в комнате, которую предоставили мне любезные сестры из королевской больницы. В последние дни перед выпиской я иногда проводила целое утро или целый вечер, не видя его, потому что в моем присутствии не было необходимости и потому что мне хотелось плакать в одиночестве этой комнатки без окон.
Конечно, нас часто навещали.
Пришли все мои товарки по Кларендону. Не скажу, что путешествие было дорогостоящим: Кларендон-Хаус находится в Саутси, в богатом районе, а «Роял» – так мы, портсмутцы, называем королевскую больницу – на западе, рядом с портом, но если вам знакома сладость дружеской поддержки в час беды, вы согласитесь, что наша благодарность другу не зависит от расстояния, которое пришлось преодолеть.
И все они явились с подарками: Нелли Уоррингтон принесла рисунки своих детей с подписью «ПАправляйтесь, сэр»; Сьюзи – пирожки от миссис Гиллеспи; Джейн – мужской носовой платок; миссис Гиллеспи – еще пирожки из своей щедрой печки; даже Гетти Уолтерс, как всегда смеясь и плача, принесла тарелку с кусочками баранины (все, что осталось после дня рождения лорда Альфреда С.), потому что добрая женщина знала, что мистер Икс не щадит даже косточки от славного барашка.
Но Мэри Брэддок, помимо цветов, принесла и кое-что еще.
Как я уже говорила, Мэри низенькая и очень полная, что еще больше подчеркивалось отсутствием высокого чепца, уступившего место синей шляпке. Но ее открытый искренний взгляд делал ее более прекрасной, чем сценический танец – молоденькую балерину.
Мэри Брэддок, единственная из всех, начала разговор, ни словом не упомянув о случившемся. Ни «такого горя», ни «как ты себя чувствуешь?» – вместо этого она подошла ближе и улыбнулась.
– Джейн и Сьюзи пытаются меня уговорить сходить с ними в театр на выходных. Сейчас много повторных показов, театры снова открылись после… Да, после дела Убийцы Нищих… Ты слышала о новой игре – это загородный поиск сокровища для взрослых, «Женщина японца» – вроде так?
– «Женщина, написанная японцем», – уточнила я. Даже в больнице обсуждали этот театр под открытым небом с татуированной девушкой в главной роли.
– Точно, а в «Виктори» дают премьеру малопристойной «Черной Шапочки»; а в «Лайтхаусе» – «Разбитую посуду», о которой отзываются как о лучшей провокации сезона… Но ты ведь знаешь: мне человеческий театр не по душе.
Да, я знала. Мэри Брэддок любила неживые представления: марионеток, «человечков», кукол, театр теней, обманки и иллюзии.
– А ты попробуй посмотри что-нибудь человеческое, – бросила я вскользь.
– Да, наверно, стоит попробовать. Вообще это… – Мэри наклонилась поближе. – Признаюсь тебе, мне не нравится человеческий театр, потому что зрелище людей из плоти и крови на сцене уж слишком меня волнует. – Я удивилась. – Да, я знаю: я медсестра, я привычна к виду страданий, и все же… эти чувства в театре… особенно у актрис – они такие же, Энни, какие мы испытываем каждый день в нашем безмолвном мире, вот только артистки, помимо прочего, молоды и привыкли раздеваться… Для меня это сложно… Ты, наверно, думаешь, что я похожа на Гетти. – Мэри смущенно улыбнулась.
– Ты похожа на Мэри Брэддок, – возразила я.
Глаза наши одновременно наполнились влажным блеском. И тут Мэри резко сменила тему:
– Энн, я знаю, как ты сейчас мучаешься.
– Спасибо.
– Я не очень хорошо поняла, что все-таки произошло. Доктор Понсонби изложил нам все в своем стиле: «Я не говорю, что да, но я и не говорю, что точно нет». – Ей удалось вызвать у меня улыбку. – В чем я уверена – так это что ты не была собой. Будь то гипноз или что-то еще – ты не была собой. – А потом ее пухлая рука преодолела дистанцию, отделявшую ее от меня. – Ты – это как сейчас, Энн. И я здесь для того, чтобы быть тебе полезной.
Я приняла ее слова и ее объятие как свежий ветерок в изнуряющую жару.
И теперь, когда мы обнялись в Кларендоне, я вспомнила ту встречу.
– Ну что, ты в конце концов сходила на «Шапочку» или на «Посуду»? – спросила я с улыбкой.
– Да, на «Шапочку». Мне не понравилось: на сцене одна женщина, совершенно непристойная, напуганная, вокруг темнота… Темнота, которую можно потрогать, темнота из тряпок… Публика хлопала как оголтелая, но я такой театр не понимаю…
– Мне, я думаю, тоже бы не понравилось. – И тут я наклонилась поближе. – Мэри, Понсонби переселил Арбунтота только потому, что его попросил мистер Икс?
Брэддок ответила мне таким же шепотом. У меня возникло ощущение, что она хотела поговорить совсем не об этом. Наши чепцы терлись друг о друга, как шеи диковинных животных.
– Клянусь тебе, я не знаю. Сегодня утром Понсонби велел мне спуститься вместе с ним в подвал. В подвал! Только представь себе, Энн. Кошмарное место, темное и зловонное… Я испугалась. Вспомнила «Черную Шапочку». Понсонби сказал мне, что ожидает визита каких-то «просвещенных мужей». Это прозвучало так… странно! Он добавил, что наймет рабочих, чтобы они вынесли из подвала всю рухлядь. И назначил меня следить за уборкой.
– Что он задумал? – Мне тоже стало жутковато.
– Больше он ничего не объяснял. Но я-то считаю, что дело связано… – Мэри заговорила еще тише, – с визитом. С визитом этого друга мистера Икс.
Как я ни старалась, я не могла вообразить, каким образом пастор и математик, друг моего пациента, может быть связан с преображением подвала, которое затеял доктор Понсонби.
Я успокоила подругу. Сказала, что Понсонби определенно ожидает каких-то важных особ, не имеющих никакого отношения к приезду этого математика, и что он решил обустроить Кларендон, чтобы произвести хорошее впечатление. Это как будто не сильно убедило Мэри Брэддок. Ее беспокоило что-то другое.
– Энни, прости, что спрашиваю, но мне нужно знать… Этот злодей… Тот, кто подменил доктора Дойла и подверг тебя гипнозу… Есть и другие вроде него?
Я отвела взгляд от ее маленьких глазок: у сестры начался приступ нервного тика.
– Нет, Мэри. Уверяю тебя, все это осталось в прошлом.
Ах, Энни, какая же ты бываешь лгунья!
Мэри медленно кивнула, моргая обоими глазами, и положила руку мне на плечо:
– Спасибо, что вызвалась утешить мистера Арбунтота. Это несчастный человек. И я так рада, что ты вернулась!
Я смотрела, как она медленно удаляется, с достоинством неся свое округлое тело.
Мне было скверно от собственной лжи, однако – как знать? А вдруг мистер Икс на этот раз ошибся – для разнообразия? А вдруг Десять, или Девять (одного мы ведь вычли?), или сколько там еще этих ужасных людей, наконец-то оставят в покое меня и моего пациента?
Но такое мне даже во сне не могло пригрезиться.
Да уж, лучше не скажешь.
7
Я решила, что будет удобнее всего навестить мистера Арбунтота после ужина. Настроение у мужчин, как правило, улучшается после еды; мы, женщины, научились сохранять хорошее настроение, даже когда мы голодны, – весьма полезное качество, когда выясняется, что ты сама и готовишь еду. Вот почему я отложила визит к Арбунтоту, помогла Сьюзи Тренч с пациентами из ее крыла, а потом решила выяснить, закончил ли мой собственный пациент «музицировать» и не готов ли он рассказать мне больше о затее Понсонби.
Он закончил. Но в его комнате уже был посетитель.
– Ах, мисс Мак-Кари, посмотрите, кто так любезно решил нанести нам визит.
– Я еще вчера узнал, что вас выписывают, и сегодня после консультации поспешил к вам.
Доктор Конан Дойл уже протягивал свою руку, и я с удовольствием ее пожала:
– Доктор Дойл, как я рада вас видеть!
– Взаимно, взаимно, мисс Мак-Кари.
Разумеется, Дойл навещал нас и в больнице, но мне доставляла радость каждая встреча с ним, хотя мы и не были близко знакомы.
Благостность момента нарушил голосок из кресла:
– Как все друг другу рады… Но мы с доктором Дойлом уже обо всем переговорили, и хотя он и завершил свою вечернюю консультацию, я еще не завершил своего Паганини. Не угодно ли вам будет показать доктору пляж, мисс Мак-Кари?
– Уверена, это зрелище его поразит. – Мой ответ прозвучал язвительнее, чем я рассчитывала.
– Мисс Мак-Кари обожает гулять по песку, доктор, – отметил мой пациент. – Признаюсь, именно благодаря ей я и сам проделал этот опыт, и он был для меня как откровение.
– Что ж, я даже не удивлен. Рад буду насладиться компанией мисс Мак-Кари. – Этот молодой Дойл был не великий юморист, он покивал так важно, как будто я действительно приглашала его посмотреть нечто особенное, и не выказал ни малейшего раздражения, когда мистер Икс поспешил от него отделаться.
– Тогда и говорить больше не о чем, – подытожил мой пациент. – Закройте дверь, когда будете выходить, мисс, и распорядитесь, чтобы ужин принесли попозже. Не трудитесь подавать мне скрипку, она у меня, спасибо.
Мы вышли из Кларендон-Хауса, обогнули стену и погрузили ноги в песок. Хотя солнце было еще высоко, купальщиков на пляже не наблюдалось – только две девушки в длинных платьях и с пристойными вуалями; купальни вдалеке выстроились в ряд как заколдованные хижины. С арены в порту Саут-Парейд не доносились крики, так что, возможно, мальчики в этот день не устраивали поединков. Зато был один мальчик на набережной: сахарный человек предлагал полакомиться с его обнаженного тела, смазанного сахаром, тем редким прохожим, что, как и мы, прогуливались вдоль моря; бедное дитя не пользовалось большим успехом.
Дойл вышагивал так, словно его кто-то поджидает на пляже и он боится опоздать. Мне было сложно за ним поспевать. Доктор был в хорошей форме. Он набрал вес и выглядел весьма элегантно: кончики усов аккуратно напомажены, щеки тщательно выбриты. Серый костюм, шляпа в тон, стильная тросточка; а бронзовый загар придавал ему лихой вид – вполне под стать его молодым годам.
– Я снова открыл консультацию на Элм-Гроув, – рассказывал Дойл. – И знаете, что самое забавное? Большинство пациентов за моей спиной соглашаются, что мой… заместитель (они называют его «предшественник») был симпатичнее, чем я.
– Ну что вы говорите, это неправда, – ответила я из вежливости, хотя и знала, что это правда.
Потому что обличье коварного двойника, которым воспользовался мистер Игрек, было настолько обворожительным и манящим, что он сразу же (ох, Энни) привлек меня на свою сторону и удерживал до самого конца, а вот настоящий Дойл был серьезный, почти суровый джентльмен, в чем-то не лишенный очарования, но все равно он не шел ни в какое сравнение с инкубом, забравшим его имя.
«Да, ну и что с того? – подумала я. Симпатия – это медаль, которую в определенных ситуациях мы просто обязаны сорвать с груди бессовестного мужчины, как бы он ее ни заслуживал».
– Понимаете, я ведь не был знаком с Генри Марвелом – по крайней мере, с тем, каким он был на самом деле, так что мои пациенты, возможно, и правы. – Пароходная труба на горизонте выпускала колечки дыма. Может быть, эта картинка побудила Дойла закурить сигарету. – И все же я решил не убегать. Я не хочу трусливо оставлять Портсмут, где я еще до начала лета положил открыть консультацию, всего лишь из-за того, что какой-то преступник воспользовался моим именем и клиентурой.
– Вы правильно поступили.
– К тому же для моего литературного вдохновения эти события, безусловно, были… скажем так, более чем полезны. – Я вспомнила, что в свободное время Дойл делал свои первые шаги на литературном поприще. Об этом я знала даже до нашего знакомства, поскольку «заместитель» замещал доктора и в этом занятии. – Как вы себя чувствуете?
– Все в порядке, – ответила я, задыхаясь. Дойл неумолимо шагал вперед.
– Я отмечаю прилив энергии в мистере Икс. Полагаете, этот союз убийц снова… нападет?
Не имело никакого смысла врать этому человеку, ведь он только что разговаривал с моим пациентом.
– Так полагает мистер Икс. И меня это сильно тревожит…
– Господу известно, как бы я хотел воздать им по заслугам.
Желание похвальное, но мне захотелось сменить тему.
– Вы и сейчас пишете?
Дойл улыбнулся, чуть ли не в первый раз. Коротенькая улыбочка, как в часах, где открываются створки, высовывается птичка, а потом створки захлопываются.
– Я решил сделать рассказчика врачом.
– Что, простите?
– Того, кто рассказывает о приключениях моего детектива. Помните?
– Ну да, конечно, Шерман Холмс!
– Шерлок Холмс, – поправил Дойл без обиды.
– Простите. Какая я дурочка. Последние дни выдались такие тяжелые…
– Да, я прекрасно вас понимаю. – Дойл поднимал и опускал свою трость как солдат, тренирующий ружейные приемы. – Рассказчик будет врачом. И он будет немного похож на меня: усы, приключения… Как я, только глупее. Такой фон невольно поможет воссиять солнцу Холмса. – И доктор внезапно указал тростью на небесное светило: вжжжик! – Чтобы читатель на него и не смотрел.
– Это… потрясающая идея, доктор, – похвалила я, так ничего и не уразумев. К тому же я имела глупость проследить за докторской тростью, глаза мои на мгновение ослепли, и мне пришлось их протирать. – Я уверена… получится просто здорово.
– Обучаюсь премудростям ремесла. Ваш пациент, мисс Мак-Кари, дал мощный толчок моему вдохновению. – Доктор смутился и сменил направление. – А еще я должен признаться, что мне очень стыдно: я не позволил мистеру Икс использовать имя моего детектива в приватных беседах, а ему так хотелось…
