скачать книгу бесплатно
Плетётся жизнь изношенной корзинкой,
И усыхает мухоморовой слезинкой,
Как на жаровне тает маргарин.
2005, 17 сентября
Чкаловская лестница
Сквозь таинства незримого богатства,
избыточного совершенства,
рискованного постоянства
на острой памяти буквального блаженства
На волжских приисках весь новый Нижний
дань собирает лиховскую у туристов
и моет очи грязных анархистов,
не видевших взаимности в Париже.
На мрамор девочки на солнышке садятся,
отягощенные единственной утратой,
влюбленных парочки назойливо гнездятся
под Чкаловым, как то дано приматам.
Не мудрствуя лукаво, знойный чубчик
шевелят ветры волжского откоса.
А ты всё паришься, изнеженный голубчик,
Любя втихую скорбно и не просто.
Восьмерка лестницы, здесь и скамейки,
восторги зова бархата природы:
зеленое и в белом золотое
и разветвленные гуляльные аллейки.
Божествен тучный занавес восхода.
Сквозь колдовские чары зноя лета
ощупаем речным дозором пляжи
и загорать в песок поганый ляжем —
и это после университета.
Колышет воду ласковое чудо —
Туманится с восходом наша Волга.
Под вечер будет весело и людно,
И далеко глупцам до ангелов и Бога.
2005, 3 октября – 26 май. 20 г.
«Шелковистое чудо играет волной…»
Шелковистое чудо играет волной,
перечерпывая мой мотив островной.
Самолетный зигзаг отражает вода —
теплоход его режет волной иногда.
В основном всё в порядке. ГУЛАГ как ГУЛАГ,
Трудоголики пашут на благо собак.
Расцветающей розой рассветный сквозняк
в черный жемчуг могил вдет, как шелковый стяг.
Лиловея в тумане, свирепый спит газ,
римский профиль стирая в окошечках страз.
Мыло дня почемучкой работает в глаз,
выставляя убожества все напоказ.
Декабристы цветут, ваньки мокрые лгут,
ярким цветом лаская мир —
нежный сей суд
лучше грома и молний в отчизне родной,
где заблудшие овцы у власти больной.
2005, 11 октября
Обнуление человека
Россия-мать. Рабочие гробницы,
где гибнет юность, воплощаясь в крохи денег.
Трехмерный след туринской плащаницы
удешевляет золотой бездельник.
Подложная торговля интеллектом
цветет и пахнет. Все сильнее запах,
все движет фосфорную стрелку вектор,
а нити кукол в карабасьих лапах.
Тень человека у дверей присела
в привычном ожиданье наказанья.
Тщета сжирает и любовь до мела
в любимой гриве, – то плоды познанья.
И веселит немного наважденье
пролетных мифов о каком-то счастье,
когда ломаешь пряник наслажденья
в четырехстеньях лютого ненастья.
2006, 13.01
«Миллиардеры нищенской России…»
Миллиардеры нищенской России,
раздавим лимузинами партер!
санкционированной лжи не скушать, сэр,
под балаганом – резвый глюк миссии.
Кто нам тавро навесил, крепостной (!?),
штурмуя занавес дворцового театра.
О, уберите блох со сцены, падрэ —
они плодятся даже не весной.
Психологом ротвейлера звонит
в бумажный колокол мастак —
антракты смысла.
Борьба меняет высоту регистра, —
всем прокаженным злой букетик – СПИД.
2005, 15 октября
Культурная проституция
Проститутка в клубничных кружках на физии
открывает варежку, чтоб сказать о классике.
Крысоватый нос через крести свастики —
и – в культуру сквозь эконом-юр-физику.
Что ты делаешь, озирая Гоголя,
ты, фонвизинская подлежащая,
дверь надежная – смерть таежная —
светлоумная мудропащая.
Дурость, мисс, привилегия ленности.
Вы клубничку-то лучше б скушали.
Полюбите классику душами,
она вылечит вас от ненависти.
Сериальный маньяк в серийного
превращается, – это нравится?
Богатырская сила образов
образами не закрывается.
Что поёшь ты, лопасть простенная,
штукатурку молоть не призвана,
что с экранов дурь льется смелая,
что на помощь классика вызвана?
2005, 17.12 – 2006, 4.02
На Тверском
Тверской бульвар. Сквер памяти поэтов.
На мраморе искусству присягаю.
Священный прах приподношу к губам.
Витает лета матерковый гам…
Мне ж – луч благословления богами.
Крещендо творчества, что разбивая срам
бытийственных пустот,
ведёт вперёд
к духовной лестнице и ввысь —
за облаками —
в хрустальный храм,
Где славят Музы дали,
Нектар поэзии Эвтерпа нежно пьёт.
А Клио протирает ей сандалии…
2005, 27 сентября
Памяти Сергея Есенина
Поскандаль-ка еще, Серёжа,
на такой же простой Руси!
Кабаки в зеркалах приумножив,
она хлюпает горлом в грязи.
Задыхается болью и смрадом,
обесценила омуты глаз,
что воспел ты в пожарах не раз.
Как же быть нам с таким зоосадом?
Эх, Россия, скачком Айседоры
по борделям гарцуешь в анфас,
от похмелья опомнишься скоро ль?
Прямота обезглавленных смут
и покорство здесь в ногу идут.
2005, 3 октября
Письмо
Я не жду от тебя, дорогой мой, новой затеи,
ибо не дуреха, ждущая у аллеи,
не вожатая Нюра, и лаву волос не трогал
уже больше двух лет мятно-пряничный дух твой, сокол.
Большинство твоих баб свято гребнем чешут затылок,
бабаяжистый смысл бытия дух низвёл в обмылок,
кто-то носится курами синими вдоль прилавков,
