скачать книгу бесплатно
А потом Антуан, запивая круассан бергамотовым чаем, вдруг неожиданно говорит: «Корпускула!» – и улыбается. Но Антуанетту не застать врасплох! Она показывает руками – «корпускула», и тоже улыбается. И бедному Антуану приходится запоминать, как это – корпускула на языке рук.
Антуанетта, в свою очередь, поражается голосу Антуана. «Как это замечательно – голос! – восторженными жестами показывает она. – Сколько мелодичных звуков можно издавать голосом!»
Тогда Антуан обучает Антуанетту свистеть. «Нужно сложить губы трубочкой и дуть через них. Если не получается, тогда нужно подуть чуть сильнее и поджать губы, – объясняет Антуан. – Надо медленно увеличивать скорость воздуха до тех пор, пока не начнет появляться свист. Ты сама почувствуешь. И внутри язык не должен мешать воздуху, прижми его к верхним боковым зубам, как желоб. А еще можно натянуть губы на зубы, чтобы получилась щель, вот так, и сильно дуть. Двигай губами вперед и назад, чтобы поймать свист!»
Сначала у Антуанетты не получается, а потом получается.
И в лесу появляется новая птичка! Антуанетта свистит с утра до вечера, словно соловей весной. Даже некоторые ходовые жесты, такие как «да» и «нет», она заменяет свистульками – так теперь это называется.
Вскоре после этого, ориентируясь на свист, и как будто совершенно случайно – просто прогуливаясь по лесу – Антуан обнаруживает гнездо Антуанетты в ветвях дуба.
– Привет, Антуанетта, – кричит Антуан снизу вверх.
– Привет, Антуан, – свистит Антуанетта сверху вниз, потом перевешивается через край гнезда и показывает руками. – Залезай сюда!
Антуан ходит вокруг толстого ствола, вертит головой, но даже представить не может, как по нему можно забраться. Антуанетта смотрит на него и смеется.
– Иди вот сюда, я брошу тебе веревку, – показывает она. – Держи.
С трудом, в поту, тяжело раздувая щеки, Антуан взбирается наверх. С опаской Антуанетта показывает ему свои владения, потому что от каждого шага Антуана, гнездо кренится и трещит. Но Антуан этого не замечает, глаза его полны восторга:
– Сколько инженерной мысли в этом сооружении, как все продумано! И ты живешь в небе, словно птица! А небо так близко, никогда не видел его так рядом! – Антуан взглядывает на небо, смотрит на него несколько секунд и замирает в таком состоянии неподвижно. Всё его существо поглощено глубизной.
Антуанетта некоторое время в недоумении смотрит на Антуана, подходит к нему и трогает за руку. Антуан вздрагивает и взглядывает на Антуанетту ласковыми, блаженными глазами, полными глубизны.
В ответ на гостеприимство, Антуан приглашает Антуанетту посидеть на камне. Как можно понять, Антуан не слишком искушен в ухаживаниях. Антуан и Антуанетта прогуливаются до озера и присаживаются на камень, на котором обычно лежит Антуан. Никогда и никого прежде не сажал Антуан на свой камень. И вот теперь на нем сидит Антуанетта – свесив ножки, жмурясь от солнца и откидывая пряди золотистых волос за плечи.
– Какой минимализм! – поражается Антуанетта. – Какая утонченная лаконичность – просто камень на берегу озера!
– Этот камень живой, – говорит Антуан нерешительно, словно доверяя тайну.
– Это всего лишь камень, – показывает Антуанетта.
– Нет, я думаю, что он живой.
– Это просто каменный камень!
– Нет, не просто. Он живой. Это живой камень, я знаю! Вот увидишь.
– Ладно. Привет, Камень! – жестами показывает Антуанетта Камню.
– А как ты думаешь, если Вселенная расширяется, то мы расширяемся вместе с ней? Ведь мы тоже часть Вселенной? – спрашивает Антуан.
Антуанетта смотрит на большой живот Антуана и смеется:
– Ты точно расширяешься, – показывает она.
– Вселенная! – говорит Антуан, поглаживая живот, и тоже смеется.
Вдруг Антуанетта прикладывает палец к губам и замирает, к чему-то прислушиваясь и глядя на Антуана взволнованными большими глазами.
– Слышишь? – показывает она руками.
– Что? – тоже показывает Антуан руками, чтобы не издавать звука.
– Утка летит, – показывает Антуанетта и улыбается. – Слушай!
Антуан сначала не понимает, а потом тоже улыбается и слушает. Но не слышит. Только когда утка показывается из-за деревьев, Антуан ее видит и теперь слышит. Утка летит над озером так, словно это первая утка в оркестре.
– Утки так замечательно летают, – показывает Антуанетта, когда утка уже скрылась из вида и звук ее растворился. – Когда видишь летящую утку, всегда слушай, как она летит – так звучит пространство!
Аннигиляция
Послушай, а где Антуан и Антуанетта? Куда они запропастились?
Похоже, они исчезли.
Как это? Куда исчезли? Насовсем?
Надеюсь, что нет. Понимаешь, когда противоположности оказываются слишком близко друг к другу, когда они сталкиваются, то происходит аннигиляция и они исчезают. Видимо, Антуан и Антуанетта оказались очень близко друг к другу, соприкоснулись, и теперь аннигилируют. Таковы законы мироздания, тут ничего не поделать.
Хорошо, я поняла. А как ты думаешь, если мы с тобой окажемся слишком близко друг к другу, мы тоже аннигилируем?
Мы с тобой? Окажемся близко? Не смеши меня, такого точно не произойдет.
В самом деле, что это я говорю такое. А их еще нет?
Пока нет, не видно.
И я не вижу. Послушай, а ведь получается, что есть какая-то граница, какой-то предел, ближе которого нельзя находиться, ближе которого начинается аннигиляция?
Думаю, да, это логично. Я даже что-то такое припоминаю. Кажется, он называется предел Кенкампуа. Как только противоположности оказываются ближе этого предела, а это так легко, ведь противоположности всегда столь близки, они переходят за горизонт событий, и никаких событий для них больше не существует.
А мы никак не можем заглянуть за этот горизонт событий?
Если хорошо постараемся, то можем, конечно, можем. Но тогда, боюсь, горизонт событий превратится в горизонт пошлости, а этого мы никак не можем допустить. Из такой сингулярности нам будет сложно найти выход.
Сингулярности… Как много умных слов ты говоришь. А нам важно не потерять смысл за словами! Иногда мне кажется, что умные слова существуют не для того, чтобы их говорили. Они нужны, но как-то сами по себе. Не для ума, а для умственности.
Ум и умственность – это одно и то же.
Нет, не одно и то же.
И в чем же разница, позволь узнать?
Не знаю. Ум – это ум. А умственность – это то, что появляется на месте ума, когда его нет. В общем, ум – это то, что у меня, а умственность – это то, что у тебя!
Ох, какое остроумие!
Не то что остроумственность… Ой, что такое?! Смотри, это они! Вон, лежат под деревом. Они появились! Наконец-то. Как жадно они глотают воздух, почему они такие запыхавшиеся? И какие глаза у них, какие глубокие, большие глаза! Что, что они говорят, не могу разобрать? Что-то шепчут!
Они говорят: «Ещё!»
Еще? Что значит, еще? Ой, куда, они снова пропали! Их снова нет, ты видишь? Да что же это происходит? Снова аннигилируют, какие ненасытные! А нам снова их ждать! Им что, никакого дела нет, что у нас история стоит на месте?
Им сейчас ни до чего нет дела, успокойся.
Легко говорить: «Успокойся». Мне хочется красоты, прекрасного, понимаешь, а у нас вместо красоты – ничего.
Ты просто слишком много суетишься. Посмотри на эти зеленые деревья по краю лесного озера, на розовые облака, на заходящее солнце…
Что, солнце уже садится…
…почувствуй предвечернюю прохладу, вслушайся в пение птиц, вслушайся в тишину. Две утки летят – словно две струны. Слышишь? Разве это не прекрасно?
Это прекрасно, но это всегда прекрасно. А мне хочется чего-то мимолетно прекрасного, такого как рифма или кусочек шоколадки.
Тогда посмотри на Большой взрыв. Он мимолетно прекрасен, как шоколадная рифма.
Что еще за шоколадная рифма? Ох уж мне эти оголтелые метафоры. Избавь меня от такого, пожалуйста. И почему, кстати, Большой взрыв называют Большим взрывом, кто это придумал? Не лучше ли было назвать его Большим взрывчиком, чтобы как-то соблюсти баланс – уравновесить пафос иронией? Большой взрыв – это же невыносимо напыщенно!
Постой.
Что?
Слышишь?
Да. Что это за звук и откуда он доносится?
Кажется, из-за горизонта событий. Похоже на голос Антуана.
Да, точно! Это Антуан, и он поет, а Антуанетта насвистывает мелодию. Слышишь? Как замечательно у них получается!
А вот и они сами. Снова лежат под деревом – умиротворенные и усталые.
Еще бы…
И над вечерним лесом в свете сияющих звезд разносится голос Антуана:
When I want you in my arms
When I want you and all your charms
Whenever I want you, all I have to do is
Drea-ea-ea-ea-eam, dream, dream, dream
Книга изобретений
Вавилонелла
Утренний воздух прозрачен, как вакуум.
Какой ужас…
Антуан стоит на краю гнезда и всматривается вдаль. Вдали с этой высоты видны далекие призрачные горы, которые Антуан до этого мог разглядеть только с горы скрижалей. На по-утреннему голубом небе нет ни одного облака так, словно облаков не бывает. Этот вид волнует и вдохновляет Антуана. В ветвях дуба порывисто и неумело порхает бабочка, наверно, только-только появившаяся из кокона, словно не знающая, что же теперь делать с этими крыльями.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
