скачать книгу бесплатно
НЕРЖИН
Как, а приказ?
ВАНИН
А что приказ?
(Дует.)
бумажка!!
Уж если что надвинулось, идёт, так быть ему!
Букашка!
Не мнишь ли управлять событьями?
Приказ? Исполни в меру. Не казня. Не сокрушая.
От крутости себя вы отучите-ка.
Идёт по нашим жизням маленьким — большая
И часто грязноватая Политика.
(Обнимает разом Майкова и Нержина.)
Друзья-друзья!
Как часто зря
Себя в сомненьях и в решеньях мучим мы,
А и без нас всё, всё идёт на свете к лучшему.
НЕРЖИН
Арсений Алексеевич частенько повторяет:
«Всё к лучшему», «Образование ума не прибавляет»,
«Не берегись начала, берегись конца», —
Я в поговорках тех никак не доищусь до ядерца.
МАЙКОВ
Где ж, дьявол, к лучшему? Мы жили тихо, мирно,
Как будто ангел плыл над нами, крылья распростерши,
Так нет, припёрся этот жирный
Свинёнок розовый из СМЕРШа.
НЕРЖИН
Терзает девушку…
ВАНИН
Уже?
МАЙКОВ
Во всё суётся, лезет…
ВАНИН
У нас не разгуляется. Где сядет, там и слезет.
МАЙКОВ
Да! почему? У всех уполномоченный сидит как чирь,
А к нам пришлют — неделя, месяц, — шнырь —
И нет! и тишь, и гладь. За что такая льгота?
НЕРЖИН
(пожимая плечами)
По Гауссу. Рассеиванье. Отклонение от правил.
ВАНИН
Какой там Гаусс! Звездочёты!
Я! Я их сплавил!
НЕРЖИН, МАЙКОВ
(вместе)
Как? Вы?
НЕРЖИН
Но что вы делали?
ВАНИН
Кропал по-тихому на них материальчик.
Ведь он запрётся — пишет, гад, ты не смотри, что мальчик.
(Гневно.)
Я снизу доверху их видел — благодатнейшие ряжки!
Как говорится, сами кобели,
Ещё собак для службы завели, —
Но и над ними есть, над ними есть! — бумажка!
МАЙКОВ
Но что писали вы?
ВАНИН
А что придётся, без разбору.
Мне лишь бы наперёд, не дать им только фору.
Один сболтнул спьяна строенье Органов секретное,
Другой скрывает данные свои анкетные,
Тот выражал неверие в победу, тот симпатии к врагу, —
Да что я, вспомнить всё могу?
А написал — пошло! Друг друга лопают, как крысы.
У них и бдительность,
У них и мнительность,
Кудрявчика выдёргивает следователь лысый,
Скроит ему вину, не в этом — в чём другом,
Да у кого из нас её не сыщешь, присмотревшись?
Я из-за них в году тридцать седьмом
Пять месяцев не мог поспать раздевшись:
Вот-вот по лестнице, вот-вот и постучат…
Старушка мама в час, как все запрутся, —
«Что ж это будет, Сеня? Что ж они хотят?
Людей пересажают всех, а сами останутся?»
И ходит-ходит, ставни-двери крестит
Слабеющим движеньем сморщенной руки…
Не проходило ночи, чтоб не шли аресты,
Чтоб не шныряли воронки.
Пересажали в городе бояр, детей боярских,
Вельмож партийных, профсоюзных,
буржуазных, пролетарских,
И сошку мелкую, и крупную, — а я живу,
А я трясусь на кожаном диване.
Остались в городе: начальник ГПУ
И я, Арсений Ванин.
Уж я готов был рассказать и подписать всё, как телёнок,
С кем связан был от самых от пелёнок,
Уже дела все сдал — не взяли! уцелел!..
МАЙКОВ
А я, любимец муз, едва не погорел.
Взоры обоих обращаются к нему; Майков непринуждённо садится на край зеркала и побалтывает ногами.
Какой-то умник высказал догадку,
Что на плакатах, на блокнотах, ученических тетрадках,
В картинах, статуях, во всём,
