Цена верности: пастырь крови

скачать книгу бесплатно


– Республики? – скептически спросил воин. – А что же маркграф, да и городские власти?

– Да шо тут молвить? Маркграф есть хозяин всей землицы местной, но вот с городом проблема. Циенна в руках купцов. Город существует за счёт торговли. Торгаши же, хоть и вроде бы под властью наместника маркграфского, но поговаривают, что всё ещё крутят делами. А ещё, – сержант наклонился, говоря вполголоса, – поговаривают, что купцы с мятежниками знаются. А также творят мерзости и с демонами якшаются.

– Во имя всех заветов Церкви, это похоже на ересь. Я обязан встретиться с братьями в обители Ордена!

Этиен, перешагнув через булыжник, почувствовал, что обвинения старосты могут оказаться следствием чего-то более серьёзного, но он ещё не знал чего. Республика, городские права, маркграф и император, а тут ещё и староста-еретик – всё это могло быть звеньями одной цепи. Но вот только что за увертюра за всем этим стоит? Какие интриги плетутся на окраине Империи? Что это может быть? Борьба за всем известные вольности? Игры губительных сил? Или всё прозаичнее – кто-то решил свести счёты?

– Вот мы и пришли, – сказал командир отряда, когда они вышли к мосту и миновали двух часовых.

Позади них остался золотой сухой массив, а впереди раскинулась деревенька, приятно для глаза устроившаяся на равнине. Ворота радушно распахнулись, ожидая гостей. Возле моста на другом краю берега разбиты шесть палаток лагеря егерей с костром посредине. Сапоги Этиена застучали по дощаному мосту, под ногами протекла неглубокая речушка, края которой обтачивают скалы небольшого каньона, быстро переходя в камышовые берега. У просторных, насколько хватало взгляда, полей, за невысоким деревянным частоколом, ютится множество домиков. Он почувствовал запах сена, капусты и кислого пойла, который развеивал ветер из деревни. На всю округу разносился стук кузнечного молота, глухие удары киянки плотника, скрежет повозок и звон пил.

– Что мы будем делать дальше? – спросила напарница, её изумительные глаза всматривались в сельские виды. – Деревня весьма большая и внушительная.

– Нужно встретиться с городским старостой и отцом Иннори… который и является автором кляузы на старосту. Наша задача – найти или опровергнуть обвинения.

– Ты не думаешь, что тут всё тяжелее?

– Не знаю, – покачал головой Этиен, смотря на то, как солдаты покинули их, вернувшись к патрулированию окраин. – Всё может быть.

– Куда мы идём? Откуда начнём наше расследование?

– В деревне есть только три важных места – церковь, таверна и дом старосты. В принципе, возле них и крутится деревенская жизнь, они костяк сельского бытия… если не брать во внимание полей и огородов. С них и начнём.

Инспектор, эльфийка и рыцарь уверенным шагом направились по деревенским улочкам, где народ на них взирал с подозрением и интересом. Местечко не блещет, каким-либо изыском, помпезностью или лучезарной атмосферой, как южные сёла и городища Латикона[13 - Латикон – географическая область, получившая название в честь пророка Лациа, который проповедовал тут и положил начало Церкви штраффальского канона. Латикон отличается приятным умеренным морским климатом, зимы тёплые, зачастую бесснежные. Омывается Светлым морем и Морем Ионанна, находится на перекрёстке множества морских торговых путей, что делает регион привлекательным для торговцев. На юге Латикона лежит Силлильское королевство, экзархаты Вазиантийского Самодеражавия, анклавы Светлейшей Республики Венцо. На западе простёрлись мириады островов Объеденённых княжеств Варсикии, а на севере маркграфства Герементской Империи и Праведной Республики Гензцо.] или знойные просторны Шпании. Но эта деревня не столь мрачна, холодна и сурова, как северные земли колоссальной Герементской Империи. Тут можно увидеть крепкие деревянные дома, сложенные из брёвен, с соломенными крышами, и одинокие скромные лачуги. Широкие, приземлённые, довольно внушительные, устроенные за заборами, их ряды образуют улочки, умащенные гравием. Из узких окон на них смотрят ребятишки, да женщины. Люди носят простую деревенскую одежду – монотонные рубахи с жилетами и штанами для мужчин, простые платья для дам. Немногие малые дети играют на улице, кто-то подсобляет родителям – помогает что-то таскать, мальчики носят навоз, выгоняют скотину или таскают что-то лёгкое.

– Смотри! – Люссиэль показала пальцем вперёд.

– Ого, – поразился инспектор, увидев воистину махину, его шаг сбился, дыхание стало чаще, а запахи кислой капусты и отдалённый смрад острее. – Я не думал их тут увидеть.

Впереди топала двухметровая массивная фигура. Избыточно мускулистое тело, сгорбленный вид, покрытая шерстью зеленоватая кожа и выпирающее пузо, вместе с полузверинной мордой и клыкастой пастью, явно говорили, что это не человек. Его одежда – это набедренная повязка и пара кожаных накладок, скрывших плечи.

– Орк.

– Проклятое существо, – выругался воин Церкви, с ненавистью смотря на «сельского жителя». – Осквернённый злом, монстр.

Орк остановился, что заставило насторожиться. Все остальные сельчане затаили дыхание, смотря на сию картину. Этиен понимал, что силищи его хватит, чтобы всех троих одним ударом отправить в очень долгий нокаут. Слуга Ордена осторожно потянулся к рукояти меча, как раздался грубый, режущий слух рык, из которого ухо различает слова:

– Господын рыцарь закону книги служити, – по шерстистой груди ударил четырёхпалый кулак. – Я – честной труженик здесся. Я не беру оружия, и не сражаться против люди.

– Ты знаешь, кто я? – удивился человек, убрав руку с рукояти и заглянув прямо в тёмные глаза «зверя», вторая длань исполнила дугу. – Но… даже эти люди не поняли моего статуса.

– Да. Давным-давно я лютовать с людьми. Но я оставить это. Я оставить поклонение богам-предкам. Я стал чтить Кхаршрдрирра[14 - Кхаршрдрирр – орочье название Единого Бога.]. Вашего Бога.

– Хорошо ты поступил, – в голосе мужчины он услащал оттенок уважения. – Доброе сотворил, поступив на службу закону.

Продолжив путь, трое повернули по дороге, и вышли на небольшую импровизированную площадь, устроенную на перекрестии троп и окаймлённую двухэтажными домами, сложенными из серого камня. Более дорогие постройки украшены флажками и лентами, возле них развернулись торговые ряды, накрытые тканевыми навесами. Тут не самый изысканный товар – на покупателей «взирают» неброские инструменты, утварь, сувениры и детали, выкованные кузнецом, сколоченные плотником и вылепленные местным гончаром. Народ рассматривает простецкую посуду из дерева и глины, без изыска, галантерею, привезённые ткани и украшения. С более зажиточного севера сюда привезли одежду, серебро и книги, одобренные Церковью.

– Как твоя фамилия? – неожиданно спросила Люсси, отбросив капюшон и явив миру обворожительное лицо.

– Тебе это действительно интересно?

– Да! – с энтузиазмом она воскликнула.

– Саффакос-Аврелиос, – ответил Этиен.

– Это же… я читала…

– Да, – махнул парень. – Я знаю это и не хочу об этом говорить. Прости, но это слишком тяжело для меня.

По камню стучали каблуки сапог инспектора, большие роскошные чёрные перья на камзоле вызывали неподдельную зависть у тех, кто знал, чьи они. На бедре слабо покачивался длинный железный меч, показывая свой статус, ибо не каждый имеет право носить такое оружие. Глаза деревенских с подозрением смотрели на «гостей», пожирали их взглядом и строили теории о причинах их пришествия. Малообразованный народ деревни не знал, кто этот мужик в доспехах, похожий на очередного лорда. Чужаки никогда не воспринимаются положительно, Этиен спиной ощущает холодок и ловит взгляды неодобрения. Но помимо этого подданный Инквизиции чувствует напряжение в селе, которое порождено далеко не их пришествием.

Местами сероватая кожа, осунувшееся лицо, зеленоватые пятна и болезненный вид. Этитен увидел мужчину на котором одежда буквально висит, от одного вида синевато-багровых оттенков тела, где здоровых участков по пальцам пересчитать, парня чуть не вывернуло. Он смахивал на поднявшийся труп, на призрака. Люди его чурались, тряпками накрывали товар. Бедолага буквально волочил ноги за собой, шаркая оторванными подошвами. Его неожиданное пришествие вызвало переполох, народ стал сторониться его.

– По-м-мгите, – протянул мужчина, подняв костлявую руку. В заплывших гноем глазах блеснуло что-то от осколков надежды.

– Ах вот ты где сучий потрох! – разорался выбежавший стражник, занося алебарду. – Сказал же блядоте чумозной, не выпирайся из дома!

Оружие опустилось довольно быстро – сталь расколола череп будто бы это был гнилой арбуз. Труп дёрнулся и грохнулся на землю, подняв облачко пыли. Пара ополченцев подоспели к солдату караула с куском матерчатой ткани и стали спешно заворачивать тело, пока стражник с горечью твердил:

– Теперь только сжечь бедолагу. Боже, помилуй его. Последние дни его итак были похожи на ад.

Когда заражённого неведомой болезнью увели, на импровизированном рынке снова забурлила торговля. Конечно, на лицах народа отпечатался ужас, но судя по всему картина не вы первый раз творящаяся, чтобы отрываться от купли-продажи.

– Вы, купцы всегда нас обманываете, крадёте и обдираете, – ухо инспектора уловило жалобный голос женщины. – Тридцать гульденов за вино? Ещё неделю назад оно стоило двадцать пять медяков.

– Я ничего не могу поделать, добрая госпожа, – с лукавой улыбкой, тихо и довольно сказал купец, облачённый в чёрно-белый «шахматный» роскошный дублет, обшитый мехом, с дорогущими золотыми кольцами на пальцах. – Цены устанавливаю не я, а Торговая курия. Вы же должны понять – бандиты, монстры, ожившие трупы и еретики не способствуют торговле, – он провёл пальцами по зачёсанными назад волосами, убранными в хвост.

– Ты мне брешешь прямо в лицо, упырь, – бессильно продолжает худая смольноволосая девушка. – В шести верстах отсюда, в городе твои собратья продают вино за десять гульденов. Дороги патрулируются. Ты хочешь на нас нажиться.

– Мы всего лишь пытаемся заработать и жить так, как желаем. Разве это запрещено?

– Я очень жду того момента, когда наш маркграф даст вам по рукам.

– А ему запрещено налагать ограничения для торгующих. Таков закон, – самодовольно заявил купец, подняв палец вверх, – а именно Закон Империи «О правах торговли». Пункт пятый ясно говорит – «Купцы имеют право повышать и понижать цены по своему усмотрению и на свой лад, но не более чем в два раза от средней цены, установленной Великой торговой курией[15 - Великая торговая курия – орган власти при Рейхстаге, формируемый избранными Рейхстагом крупных и могущественных торговцев. Торговая курия устанавливает пределы цен на ряд товаров, курирует банковскую деятельность, вводит ограничения на те или иные товары, занимает деньги парламенту и контролирует чеканку общеимперской монеты. Имеет свои представительства в каждом крупном торговом городе, которые регулируют экономику в своём округе.]». А средняя цена для этого вина – двадцать гульденов! Торговая гильдия и её отдел в Циенне, и я, как её представитель, милостивы ещё. Так что ничего не сделает твой маркграф городу.

– Вы всего лишь торгаш, который рад был избавиться от маркграфа. Вы уже несколько лет поднимаете цены, а тем, кто на вас работает – платите крохи. Мой сын горбатит спину на вашего собрата, но ему уже третий месяц половину наработанного отдают.

– Обращайтесь в суд. Поступайте по имперскому закону!

– Вы купили все суды города.

– Мы любим нашего сюзерена, но будем честны – Гильдия торговцев лучше знает, что нужно народу. При всём уважении к его милости.

– Дайте ей вино, – вмешался агент архиепископа, протянув сверкнувшие серебряным отблеском монеты. – Тут три имперских шиллинга. Должно хватить с лихвой.

– О, господин, да вы сущий ангел. За эти деньги дам ей лучшее вино!

– Спасибо вам, – уставший взгляд уставился на инспектора, грязное лицо чуть-чуть просветлело от радости.

Расплатившись, Этиен ускорил шаг, стремясь как можно быстрее попасть в храм. Он быстро «пролетел» всю площадь и оказался и того здания, которое буквально «горело» роскошью, помпезностью и величавостью. Это довольно высокое для этих мест строение, примерно в четыре этажа, тянущееся к голубому небу тремя башнями, увенчанными посеребрёнными куполами с символом чаши. Знак Церкви Творца объят неугасимым магическим пламенем, питаемым специальными фитилями с сосудами, полными елея с маной[16 - Мана – элемент и реагент, который увеличивает возможности по принятию эфирной энергии, восполняет силы мага, а так же увеличивает восприимчивость к эфиру. С помощью него можно больше и качественнее призывать магию, так же она усиливает многократно свойства простых вещей. Мана добывается из особых растений, уникальной руды. Раствор из целебных трав с добавлением маны становиться зельем, масло горит дольше и ярче.]. Это воистину стало символом маяком для всех заблудших душ в бушующем море невзгод. Белоснежные стены, витражные окна, лепнина, статуэтки ангелов подле вместе с разбитыми цветочными клумбами создают впечатление, что это посольство из иного мира, где нет горя и тьмы.

– Как же тут так долго поддерживаются цветы? – удивилась эльфийка, смотря на то, как в самый разгар осени манят красотой розы, пионы, шесть острых стрел сапфирового цвета распустил мистический цветок цит.

– Магия, – ответил Этиен, приметив стекольные сосуды, наполовину вкопанные в землю. – Раствор на мане поддерживает их.

Они остановились на мраморных плитах, которыми выложена местность возле храма. Инспектор совершил глубокий поклон, сложив руки на груди и томно приговаривая:

– Господи, не прокляни меня скверного, входящего в дом Твой, где приносится жертва святая. Но прими меня, и помилуй.

То же самое свершили и двое спутников. После чего они взбежали по зеркально начищенным каменным плитам, отворили массивные железные двери, украшенные изображениями херувимов и усиленные молитвенными письменами, и попали в просторное, пленяющее глаз пространство. Тут степень роскоши увеличивалась многократно, всё то золото, серебро, медь и драгоценности, которыми отделана церковь внутри, хватит, чтобы купить три таких деревни. Здесь сияло злато, из которого сотворены колонны, оклады для изображений святых и пророков, из серебра отлиты статуэтки ангелов, выполнены целые настенные барельефы. Глаза начинают болеть от блеска; пламя, воженное на золотой люстре, канделябрах и подсвечниках наполнило плотным светом пространства храма. По углам расставленные медные кадильницы, тигли и снопы цветов извергают приятное благоухание, всё покрыто синеватой мистической дымкой благовоний, которые стоят больше чем месячная плата городского работника.

От блеска и богатства голова идёт кругом. Гранитный пол вымыт и начищен до такого, что смотря в него можно бриться и стричься, Этиен грязными сапогами даже боится ступить на него. Но совершив поклон, всё же решается – по всему храму разносится стук каблуков. Дух перехватило, аромат благоуханий умиротворяет, а мерное, тихое, но проникновение пение псаломщика приводит в удивительное спокойное состояние души. Кажется, что Сам Дух Господень пребывает здесь и возводит душу в мир горний. Парень на миг запнулся, засмотревшись на свечные огоньки, однако собравшись, он идёт внутрь освещённого светлого храма, где видит высокого мужчину, облачённого в пышную алую робу, утянутую чёрным ремнём, широкая клепаная плотная кожаная лента проходит ложится на плечи и проходит через торс, также утягивается поясом. На пальце блистает кольцо из серебра с большим аметистом.

– Отец Иннори! – шагнул к священнику «посол» архиепископа, склонив голову.

К ним повернулся мужчина, все увидели бледное, чуть осунувшееся лицо. Во впадших серебристых глазах горел слабый огонёк, вызвавший отголосок страха в душе Этиена.

– Не следует голос повышать в месте святом. Кто вы? И что вам нужно?

– Посланники отца Лаодикия.

– Ох, святые угодники, – худые губы слегка дёрнулись в кривой улыбке. – Я рад, что вас послал сам Господь и радушно приму вас в церкви мученика Марка. Вы прибыли как раз во время, ибо слуги лукавого против нас лютуют и не доброе замышляют. Разве я не сохраню стадо овец верных?

– Прошу вас, давайте к делу, – попросил парень, встав вытянуто, как и полагается пред служителем культа. – Из писем и информации я понял, что вы подозреваете старосту Фаринга в измене Церкви, маркграфу и императору. Но вы учтиво избежали деталей, сказав, что имеете подозрение на то, что он обладает сношениями с местными мятежниками-республиканцами.

– Всё верно, сын мой. Всё верно, – клирик провёл рукой по мантии, приложил её к короткой бородке, на ладони «рисовалась» хорошо видимая царапина. – Но более всего у меня вызывает опасение то, что он куда-то ходит по ночам. В его мыслях появляются нотки мятежа, ибо он сказал мне, чтобы я часть церковных средств позволил ему использовать для нужд села, и помощи орочей общине. Представьте себе – он посмел даже подумать о том, что наложить руки на святое золото и серебро храма, да и кинуть его псам, вроде орков!

– Позвольте спросить, – смиренно, как требует того «Кормчая книга церковной эстетики», попросила Люссиэль, понимая, что девушка со священником в чине настоятеля общины может общаться, только если он разрешит.

– Да, женщина? – с неприязнь позволил Иннори.

– Откуда у вас эта царапина?

– Две недели тому назад. Так, по хозяйству хлопотал.

«Две недели тому назад? Священник и по хозяйству. Это село, в конце концов – всё может быть», – смутился Этиен, спокойно спросив:

– С чего нам начать, отче? Церковь и Инквизиция дали нам исключительные полномочия, – он протянул документы. – Мы можем хоть сейчас его арестовать для суда, но нам нужны доказательства. С чего вы предлагаете начать?

– Хм, – клирик вернул бумаги. – Ты сам знаешь все процедурно-процессуальные меры. В округе действует так называемая «Благая община Вальда». Она учит ересям – священство и таинства отвергаются, провозглашается отказ от собственности, ну думают, что Писание можно толковать, как вздумается. Начни с поиска подобной информации. И ещё, – лик Иннори стал мрачным. – Это опасная секта. Они проводят жестокие ритуалы. Не так давно в лесу мы нашли двенадцатилетнюю девочку. Алоста была единственным ребёнком в семье… она попала в лапы еретиков, которые её замучили. Станьте инструментами в руках Божьих, отомстите за неё!

– Хорошо, – сказал Этиен и склонил голову. – Благословите.

– Бог благословит тебя на дело святое, ереси противостояние! – возложил руки на голову инспектора священник. – И помни – «идти против Церкви, значит идти против Бога!».

Естественно, что вся группа из церкви отправилась в дом старосты, чтобы хотя бы с ним поговорить, выяснить, кто это и что за человек… только вот человеком он не оказался. На «гостей» смотрел плотно сбитый мужичок, головой упиравшийся в грудь штраффальцу. Широкая пышнейшая насыщенно-чёрная борода, багровая рубашка и чёрный жилет, украшенные рунами, серьёзное мощное лицо, губы и нос, говорили о том, что это самый настоящий гном.

– Так ты говоришь, что прибыл по требованию Церкви, – староста почесал бороду. – Надзор они захотели установить. Хорошо, я не против, чтоб меня гром разразил.

Дом главы села не был чем-то выдающимся. Это довольно просторная полуземлянка, широкий тёсаный холодный камень цвета свинца стали его стенами, пол выложен добротными плитами, в конце дома разожжён камин, и ставший единственным источником света, кроме пары окон почти у самого потолка. Крепкие шкафы и сундуки, простецкая кровать – отличное дополнение к атмосфере гномьего дома, навеивающего о далёкой родине.

– В таком случае, мы какое-то время тут побудем, посмотрим, что да как. Расскажите, какие у вас тут проблемы? – учтиво спросил Этиен.

– Да я всё понимаю, засранец. Ты только не сердись, я так привык общаться, – Фаринг упёр руки в бока. – Но тебе я готов подсобить. Ну слухай, у меня тут куча проблем – в низине завёлся зверь, который пьёт кровь животных. Скотинка начинает хворать, ну есть проблемы по селу. Торгошня с сельчанами срётся, орки что-то бунтуют. Да ещё и, чтоб вы всех чёрт забрал, болезнь завелась. Мужичьё и бабьё хворает, хилеет, чахнет, а потом и вообще мрёт.

– А эта болезнь не проявляется ли трупными пятнами на… живом теле, крайнем истощением? – спросила эльфийка.

– Да, чтобы его. А откель вы знаете?

– Одного видели на торговой площади. Его убили ваши стражники.

– Ах, Арнольд, – удручённо выдохнул Фаринг. – Хороший мужик был. Пусть его примет Бог, намучился. Причём не знаешь, что было хуже – его последние дни или жизнь с женой. Говорили ему, сиди в чумном бараке. Эн нет, попёрся зачем-то.

– Вы заражённых в отдельном доме держите?

– Что ты два зрачка вылупила на меня? – возмутился гном. – Не в реке же их топить.

– А у кого поподробнее узнать о болезни? – спросил Этиен.

– Об этом перекиньтесь словцом с нашим дьяконом. Может поможет. Ну или у алхимика спросите. Этот хрен старый, если ещё не выжил из ума, должен помочь.

– А что вы можете рассказать о сельсовете? – вспомнил о споре торговцев и сельчан посланник Лаодикия. – Он занимает хоть какую-нибудь… политическую позицию?

– Кучка идиотов. Шесть человек из Гильдии торговцев, шесть человек – люди маркграфа. Вечно сруться по всякой фигне. Льготы, цены, поставки. Они превратились в толпу пьяниц, орущих о политике.

На этот раз раздался звучный голос рыцаря:

– А у вас есть супруга?

– Не, – отмахнулся староста мясистой широченной ладонью, присев на сундук. – Я – полумонах[17 - Полумонах – церковный статус особого характера, предполагающий жизнь в обществе, но отречение от части мирянских радостей – семьи, более лёгкого поста. Полумонахи несут более тяжёлые послушания, больше молятся. Церковь учредила полумонашество с целью, чтобы они духовно укрепляли мирян, помогали им и наставляли. С другой стороны через полумонахов Церковь может укреплять влияние своей мысли в противостояние ересям. Живя в городах, деревнях, а не в монастыре, они между тем слепо подражают монашествующим: мало спят, много молятся, запрещают себе читать так называемую светскую литературу и читают литературу только «духовную», иногда только монашескую. Они стоят одной ногой в обществе, а другой – в монастыре; они не принадлежат до конца ни светскому, ни монастырскому миру: можно сказать, они повисли между мирами.]. Мне нельзя иметь отношения с женщинами.

– А что вы знаете об Алосте? – неожиданно спросил инспектор, нахмурив брови и смотря за реакцией.

– Бедные-бедные родители. Единственная девчушка. Её нашли три дня назад, в лесу. Охотники, – гном потёр лицо. – Это было сущее смертоубийство! Разодрана, крови – море. Её словно монстры разорвали! Я после этого и попросил маркграфа, что бы он своих олухов в конные патрули пускал.