скачать книгу бесплатно
– Ты соображаешь о чем просишь?! – отбивался от жены Речицкий. – Дело на контроле в Москве! При обыске у ней нашли кучу запрещенной литературы. Плюс муж у твоей портнихи оказался какой-то сбежавший каторжник! Ты что нас самих хочешь под каторгу подвести?!
– Сегодня ты спишь один на диване!
– Пожалуйста!
– И так будешь спать до тех пор, пока ее не освободишь.
– Это уже слишком!
– Ты еще не знаешь, что такое «слишком». Ты знаешь, что Като беременна?! Если с ней или с ее ребенком что-нибудь случится, я тебе устрою такую жизнь, что лучше сразу удавись!
– Погоди! Я не сказал нет. Я просто думаю, как это лучше устроить. Отпустить ее сейчас – себя подставить. Но и держать подругу моей жены в тюрьме я не имею права. Я запутался! Помоги!
– Чтобы ты без меня делал, дурачок. Короче, делаем так. Официально она будет сидеть в тюрьме…
– Конечно, в тюрьме! Я и говорю, что отпускать ее нельзя!
– Помолчи! В реальности она будет жить у нас дома. В случае проверки мы быстро доставим девочку обратно в камеру.
– Гениально!
– А ты пока замети следы! Уничтожь улики, которые вы изъяли при обыске. Чтобы все было чисто. Надеюсь, этому тебя учить не нужно?
– Этому не нужно!
– Слава богу! Чего расселся? Действуй!
В тот же день Като переехала в особняк под крыло полковника и его жены. Можно было порадоваться благополучным разрешением дела. Но впечатлительность Като сыграла с ней злую шутку. В день выхода из тюрьмы она слегла в постель и несколько дней провалялась в бреду.
Когда вернулся Сталин, его жена уже начала ходить, но все еще была слаба. Их свидание произошло в доме полковника Речицкого.
– Я все придумала, любимый! – прижалась к мужу Като, дрожа, как в лихорадке. – Мы вместе пойдем на каторгу. Вместе будем таскать тяжелые камни на рудниках. Мне с тобой ничего не страшно. Если нас захотят казнить, я буду счастлива, что умру в один день с тобой!
– Брось глупить, малышка. Какая каторга? Какая казнь? Единственное, что нам грозит ссылка в Сибирь лет на пять. Максимум десять.
– Да! В Сибирь! – забилась в истерике жена.
Вскоре Речицкий уничтожил все улики, с Като были сняты обвинения и под новый 1907 год она вернулась домой.
Однако потрясение, вызванное арестом, не прошло даром. Она частенько хваталась за сердце и иногда стала падать в обмороки.
В марте 1907 года у супругов родился сын – Яша. Роды были тяжелыми. Все заботы о ребенке легли на плечи молодой матери. Ей приходилось целыми сутками крутиться, разрываясь между мужем, сыном и пошивом платьев.
Хрупкое здоровье женщины окончательно расшаталось.
– Что-то у меня живот болит, любимый! – однажды пожаловалось она. – Совсем невмоготу.
– Сходи к врачу! – оторвался Сталин от чтения Ленина.
– На этих врачей денег не напасешься! Я лучше тебе летние брюки куплю! А то ходишь в жару в зимних штанах. Ты же потеешь, солнце мое!
– Как хочешь! – пожал плечами муж, уткнувшись в статью.
В октябре 1907 года Като слегка с высокой температурой. Сталин побежал по врачам, однако они ставили совершенно разные диагнозы от брюшного тифа до туберкулеза. Наиболее честные эскулапы прямо заявляли, что случай непонятный, и надо везти больную в Петербург к светилам медицины.
Но у Сталина не было ни средств, ни возможностей для этого. Взять деньги из партийной кассы он считал для себя недопустимым. Несмотря на то, что через руки будущего вождя проходили огромные партийные суммы, его честь не позволяла зачерпывать из денежного потока на личные нужны. Приходилось пользоваться остатками накоплений от продаж платьев. Даже таблетки и микстуры, которые все-таки выписали врачи, оказались ему не по карману.
– Доктор выписал лекарство из расчета пять таблеток в день! – рассказывал Сталин жене. – Я считаю, что это много. Вполне достаточно одной таблетки в пять дней. Уверен, что эффект будет такой же.
– Согласно с тобой, любимый! – ласково смотрела на него супруга.
22 ноября 1907 года Като тихо скончалась на руках у плачущего Сталина. Сразу после смерти жены он съехал с квартиры, оставив маленького Якова в семье Сванидзе.
– Не хочу пока видеть этого малыша. Он мне напоминает Като, и причиняет боль сердцу! – заметил он. – Кроме того, у меня много разных дел, да и полиция висит на хвосте.
Отец с сыном воссоединились в одной семье спустя много лет (о чем мы расскажем в свое время).
Глава 10. От Лондона до тюрьмы (1907-1908 годы)
В апреле 1907 года в Лондоне состоялся V съезд РСДРП.
Перед его проведением Ленин собрал в своем гостиничном номере доверенных лиц и провел инструктаж. Среди общеполитических и организационных вопросов обсуждался вопрос о Сталине (его самого не позвали на совещание).
Надо сказать, что к этому времени история двухмесячного загула с Ворошиловым обросла самыми невероятными подробностями. Широко ходили слухи об их хулиганстве в общественных местах, драках с полицией, пением «Варшавянки» на богослужении в католическом костеле или (по другой версии) в еврейской синагоге и прочих удивительных вещах. Была ли в этих историях хоть капля правды, никто толком не знал и уже никогда не узнает.
Однако точно известно, что Ленин уделил этому вопросу особое внимание:
– Коба человек удивительной воли, живого ума и прекраснейшей души, но, к сожалению, любит выпить. За ним нужен глаз да глаз. На прошлом съезде нам сильно повезло, что он остался жив. Он мне сам рассказывал, что не помнит, где шлялся. Несомненно, что его запросто могли зарезать в каком-нибудь кабаке, и партия потеряла одного из лучших своих товарищей. Поэтому, прошу вас, приглядеть за ним. Сделайте все возможное, чтобы он не увиделся наедине с Ворошиловым. Если кто-нибудь заметит, что они о чем-то сговариваются, сразу бегите ко мне или (если меня поблизости не будет) попытайтесь помешать им!
– Попробуй им помешать! – усмехнулся Дзержинский.
– Помешать можно и нужно! – пылко возразил Ленин. – Здесь любые средства хороши. На худой конец надо дать Ворошилову в морду (Кобе не советую). Лучше пусть он недельку с фингалом походит, чем если они опять сойдутся и получится гремучая смесь грузина и дончанина.
Однако V съезд прошел в этом отношении без эксцессов. Коба и Ворошилов тепло поприветствовали друг друга, но, заметив особое внимание к своим персонам, решили не дразнить гусей.
На съезде вновь преобладали меньшевики и их союзники.
Они сформировали Центральный Комитет из своих соратников (Ленин в пику им втайне сформировал свой «Большевистский центр»).
Одним из главных вопросов в повестке дня был о рабочих дружинах. Меньшевики настаивали, что партии необходимо прекратить вооруженную борьбу и распустить дружины. Большевики возражали. Большинством голосов была принята резолюция меньшевиков.
Также съезд еще раз подтвердил запрет экспроприаций под угрозой исключения из партии.
После окончания съезда Ленин и Сталин имели доверительную беседу.
– Меньшевики обложили нас красными флажками! – вздохнул Ленин. – Необходимо быть крайне осторожным. Нужно прекратить размениваться на мелочи и провести такую экспроприацию, чтобы денег хватило на несколько лет революционной работы.
– Согласен! – закурил трубку Сталин (в последнее время он пристрастился к трубке). – У меня есть план, как нам одним махом взять несколько сотен тысяч рублей.
– Дело говорите, батенька. Обсудите практические вопросы с Красиным и действуйте.
В июне 1907 года Тифлисское отделение государственного банка организовало транспортировку более 300 тысяч рублей в дилижансе. Ценный груз сопровождали кассир и счетовод (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%87%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4). Спереди, рядом и позади экипажа ехали конные казаки.
– Хорошо нас охраняют! – довольно заметил кассир Курдюмов, поглядывая в окошко.
– Делать им нечего! – пробурчал счетовод (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%87%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4) Головня. – РСДРП отказалось от экспроприаций, а у простых грабителей кишка тонка. Понабрали дармоедов. Теперь катаются с нами.
– Правильно! – поддержал Курдюмов. – Зачем нам столько казаков? Вы нам платите нормально, а мы сами себя поохраняем. Я, например, с пятидесяти метров в мелкую монету попадаю. Дайте мне револьвер, и ни один грабитель близко к карете не подойдет!
– Я неплохо боксирую! – заметил Головня. – Отделаю любого за милую душу.
Экипаж выехал на Эриванскую площадь в самом центре Тифлиса. Неожиданно прохожие, которые минуту назад спешили по своим делам, с разных сторон окружили карету, стали палить из револьверов и бросать гранаты. Грохот поднялся такой, что разбивались окна в соседний домах. Началась всеобщая паника, крики и визг.
– Мы сдаемся! – вопил из окошка кареты Курдюмов.
– Не убивайте! Мы все отдадим! – не помня себя, голосил Головня.
Казаки падали один за другим под градом пуль и гранат. К окруженному банковскому экипажу через толпу пробился фаэтон. Конями правил молодой капитан-драгун.
– Держитесь! Я спасу вас! – кричал он громовым голосом. – Спокойствие! Сдавайтесь, бандиты! Вам не уйти!
Казаки, увидев офицерскую форму, были рады подмоге. Старший из них отдал честь. Но стоило офицеру приблизиться к экипажу, как он выхватил пистолет и несколько меткими выстрелами окончательно решил исход сражения в пользу революционеров (в форму капитана был переодет ученик Сталина, Камо).
Нападавшие побросали мешки с деньгами в фаэтон, и тут же разбежались в разные стороны, будто испарились (никто из них не был даже ранен). Камо, правя фаэтоном, выехал с площади, где наткнулся на карету с полицейскими.
– Где вы шляетесь?! Бегом на площадь, олухи! Я за подмогой! – распорядился он.
– Так точно, господин капитан! – взяли под козырек полицаи.
Блестящий план Сталина сработал. Сам он в это время закусывал неподалеку в таверне в обществе нескольких знакомых полицейских, обеспечивая себе алиби.
– Выпьем, господа, за окончательную победу над революционной заразой! – произнес тост один из полицейских.
– За нашу победу! – чокнулся Сталин.
Несмотря на успех операции, практической пользы от нее оказалось немного. Большая часть похищенных денег состояла из пятисотрублевых купюр, номера которых были известны властям, которые разослали их список по российским и зарубежным банкам. Разменять их оказалось невозможно (в частности, на размене денег попался в Париже будущий нарком по иностранным делам СССР Максим Литвинов).
Николай Второй воспринял экспроприацию, как пощечину. Он потребовал от полиции немедленно поймать виновных.
В свою очередь Тифлисское руководство РСДРП, где преобладали меньшевики, вызвало к себе Сталина и накинулось на него с претензиями:
– Товарищ Коба, вы соображаете, что творите?!
– А что случилось? – сделал невинным лицо будущий вождь.
– Вы нагло наплевали на решения пятого съездов РСДРП!
– Никогда себе такого не позволял!
– Какое вы имели право ограбить карету с деньгами на Тифлисской площади?!
– Я человек семейный! – возразил Сталин. – Недавно стал отцом. Вы что считаете, что я вышел на площадь с грудным ребенком? Как вы себе такое представляете?
– Нам известно, что это сделали твои люди! – не отставали меньшевики.
– Думаю, если на кого-нибудь из вас завтра упадёт на голову кирпич, вы тоже будете обвинять меня! – пожал плечами Сталин. – В момент ограбления я сидел в таверне. У меня есть десяток свидетелей!
– Мы не говорим, что ты сам грабил. Мы говорим, что это сделали твои люди.
– На них было написано, что они мои?!
Тифлисский комитет РСДРП проголосовал за исключение Сталина из партии. Однако он уже принадлежал к общепартийному руководству и окончательное решение должны были принять партийные боссы, проживающие за границей. Когда документы, подтверждающие участие Сталина в экспроприации, и протокол собрания Тифлисского комитета были переправлены за границу, их взял посмотреть домой Ленин, после чего они бесследно исчезли.
Однако на этом меньшевики не успокоились. Не получив ответа из-за границы, они накатали донос жандармам.
25 марта 1908 года Сталина арестовали в Баку (до этого он несколько лет безуспешно разыскивался полицией).
– Допрыгались, Иосиф Виссарионович! – допрос вел статный краснолицый жандарм, ротмистр Зайцев. – Побег из ссылки – это уже серьезная статья. После побега много дел наворотил? По глазам вижу, что много. Не тяни! Рассказывай! Будешь запираться, поставим к стенке!
– Не понимаю, о чем вы, господин начальник?! – удивился Сталин.
– Тифлисская экспроприация твоих рук дело? Можешь не запираться. Мы знаем, что твоих.
– Я в это время был совершенно в другом месте, что подтвердят вам свидетели! – Сталин изобразил на лице негодование и сообщил список людей, которые могли подтвердить его алиби.
– Ты парень не глупый! – заметил ротмистр Зайцев, изучая список. – Зачем только сам голову в петлю суешь? Расскажи все, что знаешь, и сохранишь себе жизнь. Начнешь упираться, считай, что покойник. И не надо смотреть на меня, как на врага. Я твой единственный друг на всем белом свете. Я мечтаю спасти тебя, дурака! Так помоги мне! Прислушайся к голосу разума! Чистосердечное признание – это единственный шанс спасти себя!
– Ужасно мне (невинному человеку) такое слышать! – захлопал глазами Сталин. –Видимо, вы меня перепутали с каким-то негодяем!
– Ты дурака не валяй! – нахмурился жандарм. – Один раз ты уже попался на своих революционных делишках. Тогда ты легко отделался. Власть еще надеялась перевоспитать тебя. Но ты не оправдал ее доверия и цинично бежал. Четыре года неизвестно, где шлялся, и за это время совершенно обнаглел. Думаешь, я не знаю о чем ты думаешь? Ты, паразит, мечтаешь, что тебе снова все с рук сойдет. А хочешь я тебе скажу, как будет на самом деле? В лучшем случае вечная каторга, а в худшем смертная казнь! Понял куда ты попал, черт усатый?
– Неужели, если один раз хороший (в принципе) человек случайно оступился, его всю жизнь этим тыкать будут?! – на глазах у Сталина появилась скупая мужская слезинка. – Я не знаю, что вам против меня наплели, но твердо знаю одно: перед законом и царем нашим батюшкой у меня провинностей нет!
– Плачешь? – усмехнулся ротмистр. – А мне говорили, что поймали крутого революционера.
– Как не плакать, когда меня так жестоко оклеветали?! – высморкался в платок Сталин. – Я тихий мирный человек. Живу, как говорится, хлеб жую. Немного убогий. Чуть-чуть глуповат. Зато в политику не лезу. Живу по принципу моя хата с краю! Ни в чем таком не участвую! Мое дело славить Господа бога и императора Николая Второго за нашу счастливую жизнь!
– Ты надо мной издеваешься? Ты четыре года по чужим паспортам жил, чучело! – рявкнул Зайцев.
– И все это время усердно молился Господу нашему, чтобы он меня за сей великий грех простил.
– А тебе не приходило в голову явиться к нам с повинной?
– Позвольте, гражданин начальник, я вам расскажу всю правду о своей многострадальной жизни?!
– Весь внимания.
– С детства я почувствовал в себе неистребимое стремление к познанию Господа нашего Иисуса Христа, а также и его помазанников – царей православных…
