скачать книгу бесплатно
– Так зачем дело встало? – заинтересовался Михаил.
– Цена кусается! Уж больно дорога птичка!
– Казна не обеднеет! Возьми, сколько надо!
Довольный Голицын сел, потирая руки, под завистливые взгляды бояр.
– Я, когда в Италии был, слышал там о местном художнике – Леонардо да Винчи! – взял слово Воротынский. – Так он нарисовал целую летальную машину. Машина эта, как птица, только из металла…А внутри, говорят, у ней нечего и нет! Поместить бы туда Филаретушку…
– Ты ври, да не завирайся! – гневно перебил царь. – Чушь какая! А Винчи твоего поганого на костре надо сжечь, чтоб людей не смущал!
– Совершенно верно! Абсолютно с вами согласен! – пробормотал растерянный Воротынский.
– И как ты смел предложить патриарха всея Руси в адское чрево посадить?!– продолжал бушевать царь.
– Прости, батюшка царь! –побледнел Воротынский. – Совсем я мозгами поехал.
Такими прожектами по освобождению Филарета так и пестрят записи французского лакея, сама достоверность которых не вызывает сомнения. Однако, ни один прожект так и не получил воплощения в жизнь, несмотря на обильно выделяемые на это дело средства из бюджета.
Наконец, через пять лет беспрерывных заседаний, не придумав ничего лучшего, Боярская дума подготовила условия перемирия с Польшей (1618 год), которые были по меньшей мере странными (Брестский мир, заключенный Лениным, отдыхает и нервно курит в сторонке). Россия отдавала Польше весь Юг (Путивль, Новгород- Северский и т.д.) и Запад (Смоленск) страны, а взамен получала патриарха Филарета и в придачу отказ польского королевича Владислава от прав на российский престол, который ему даром был не нужен. В (https://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%90%C2%9F%C3%90%C2%BE%C3%90) дальнейшем эти условия подтвердил «Вечный мир» с Речью Посполитой 1634 года (очень глупое название для мирного договора, т.к. ничего в этом мире не бывает более постоянного, чем временное и более краткосрочного, чем вечное).
В личной жизни Михаил оказался еще более несчастным, чем в деятельности на посту главы государства.
В 1616 году будучи двадцатилетним молодым царем он сильно влюбился в одну из молодых боярынь, Марию Хлопову. Пылкий Михаил предложил ей руку и сердце, и она сказала «да».
Царскую невесту уже поселили во дворце, влюбленные целовались в укромных уголках и с нетерпением ждали свадьбы, как вдруг неожиданно накануне венчания царскую невесту отравили по приказу матери царя, инокини Марфы, которой она почему-то не понравилась (ей вообще не нравились молодые, симпатичные девушки).
Бедная невеста несколько дней была на грани жизни и смерти, кое-как выкарабкалась, однако врачи признали ее бесплодной (как в дальнейшем оказалось это был ложный диагноз, также подстроенный матерью царя).
Получив медицинское заключение о бесплодности невесты инокиня Марфа подняла жуткий скандал, требуя от Михаила отказаться жениться. Поначалу Михаил отмахивался от нее, однако Марфа не успокоилась, подала жалобу в Боярскую думу и стала требовать созыва Земского собора. Испуганный Михаил пошел на попятную. Сначала он отправился за советом жениться ему или нет в Боярскую думу, где ему в самой деликатной форме рекомендовали отречься от невесты (инокиня Марфа не жалела денег на лоббирование). Затем Михаил созвал Земской собор, где подкупленные Марфой депутаты набросились на царя с яростными криками, что его женитьба погубит страну.
Сломленный царь отправил свою невесту в ссылку в Тобольск.
Силы воли в противостоянии с матерью хватило царю только на то, чтобы вообще не жениться (мать время от времени подсовывала ему разных уродок). Почти все время Михаил проводил в постели, выбираясь оттуда в основном на горшок.
Так прошло семь лет. В конце концов, истосковавшись, Михаил снова (в тайне от матери) послал медиков исследовать Марию Хлопову. Независимая медицинская экспертиза выдала заключение, что она совершенно здорова. Михаил в глубочайшей тайне (так ему по крайней мере казалось) стал готовить венчание, однако про это пронюхала инокиня Марфа и устроила такой скандал, что бедный жених слег в лихорадке и едва не отдал богу душу.
Шли годы, Михаилу исполнилось тридцать лет, а он все оставался одиноким холостяком, что по тем временам выглядело странным, а для царя вообще недопустимым (обязательно нужен был наследник престола).
Как писал в 1625 году один французский торговец, имеющий в столице кондитерский бизнес: «По Москве ходят удивительные слухи. Одни говорят, что русский царь тайно от всех женился и в первую же брачную ночь убил жену, после чего им овладел страх выходить из постели. Другие вовсе убеждают, что царь спит с мужчинами, предпочитая негров».
Чтоб развеять эти слухи инокиня Марфа женила Михаила на понравившейся ей своим не самым приятным лицом Марии Долгоруковой (1625), однако на свадьбе ее возмутило, что невеста слишком много улыбается, и она ее тоже отравила (на этот раз уже опытная Марфа дала сразу смертельную дозу).
Когда из-за лежачего образа жизни, Михаил серьезно заболел (он уже еле ходил без посторонней помощи), к нему пришел вернувшийся из польского плена отец Филарет (теперь он обладал не только духовной, но и светской властью, фактически возглавляя правительство).
Филарет прежде всего тщательно осмотрел покои царя в поисках шпионов, не поленился даже заглянуть под кровать, затем подсел к сыну (тот так и лежал, укрывшись с головой одеялом) и заговорил почему-то шепотом:
– Послушай, сыночек! Давай поговорим, как мужик с мужиком! –Филарет наклонился к самому уху Михаила. – Твоя мать и моя жена, инокиня Марфа, загубила уже не одну твою свадьбу! С другой стороны, нашему романовскому дому, да и всей Руси нужен наследник престола. В связи с этим у меня возник план!
– Какой? – выглянул из-под одеяла Михаил.
– Скажу тебе прямо как мужику, хоть ты у нас еще мальчик. Причина того, что твоя мать и моя по несчастью жена инокиня Марфа стала такой стервой кроется в ее сексуальной неудовлетворенности. Тут есть и моя вина. Во-первых, у меня не всегда стоит в силу возраста, а также потому, что твоя мать на меня постоянно орет. Во-вторых, я монах. В – третьих, она тоже монашка. – Филарет перевел дух (видно было, как нелегко ему даются слова): – Но сейчас, когда под угрозой продолжение нашего славного рода Романовых, и для блага всей земли русской я принял решение!
– Вы с мамой родите мне братика? – снял с себя одеяло изумленный Михаил.
– На это я уже вряд ли способен, но вставить ей, помолившись, еще смогу. В крайнем случае свой патриарший посох ей туда воткну. Конечно, для меня, старого монаха, это будет тяжело и физически и, прежде всего нравственно, но ради тебя, сынок, и всей православной России денек другой ее в постели поколбашу. Прошу только, сынок, о двух вещах. Во-первых, не женись на Хлоповой, а то Марфа и тебя, и меня со света сживет (тут нам и посох не поможет). Во-вторых, со свадьбой не тяни. Выбирай невесту и сразу под венец. Три дня тебе на все про все. А начнешь размусоливать, боюсь, что хоть посох у меня крепкий, да об ее штучку недолго обломаться!
Михаил в спешном порядке отправился в поисках невесты по Кремлю, где его уже поджидали вызванные на просмотр Филаретом знатные боярыни. Но понравились ему не они, а одна из прислужниц дочь бедного помещика Евдокия Стрешнева. Михаил тут же обвенчался с ней.
Инокиня Марфа, которую, как обещал, удерживал в сексуальном плену патриарх Филарет, узнала о венчании царя в последний момент и уже ничем не смогла помешать.
Поскрежетав зубами, Марфа приняла невестку. Конечно, в отместку она постоянно лезла в семью царя, командовала его женой и детьми, и время от времени устраивала истерики, крича, что «не послушавшись матери против всех божьих и людских законов обженились». Впрочем, как только Филарет показывал ей посох и при этом озорно подмигивал, Марфа сразу прекращала истерику.
В целом, несмотря на болезни царя и дурной характер его мамы, брак Михаила можно назвать счастливым. У супругов родилось аж десять детей (правда шесть из них умерли в раннем детстве).
Смерть пришла к любящим супругам, как в сказке, т.е. почти одновременно. Михаил скончался в 49 лет от водянки, а Евдокия лишь на месяц пережила любимого.
Глава 3. Алексей Михайлович тишайший или в тихом омуте черти водятся (1645-1676)
После смерти Михаила на трон взошел его шестнадцатилетний сын, Алексей.
Важнейшим событием его царствования стала революция 1648 года (более известна как Соляной бунт).
Последствия этой революции определили историю России на последующие двести лет с хвостиком.
Началось все с того, что в 1647 году глава российского правительства боярин Морозов (по случайному совпадению бывший учитель царя Алексея) для пополнения бюджета в несколько раз поднял налог на соль (этот продукт для 17 века был примерно тем же, что нефть для 21). Цена на соль взлетела,
а за ней рванули цены на все другие продукты питания.
У людей, живущих на зарплаты, в разы понизился уровень жизни, тысячи ремесленников и мелких торговцев разорились, зато сказочно обогатись бояре и купцы, контролирующие соляной бизнес.
Видя, что, несмотря на увеличение налога на соль, поступления в бюджет только сократились (простым людям платить было не из чего, а олигархи ловко уходили от налогов), правительство Морозова решает заткнуть дыру в бюджете увеличением других налогов и взысканием их недоимок за прошлые года (фокус был в том, что эти недоимки ранее простили народу, но теперь, подумав, взяли прощение обратно).
01 июня 1648 грянула революция. В этот день царь, Алексей Михайлович, возвращался с богомолья с Троцко-Сергиевского монастыря (он молился, чтобы бог послал ему мысль, какие налоги еще ввести). При въезде в Москву его встретила протестная демонстрация. Царь перекрестился и велел стрельцам (силовики того времени) разогнать толпу.
Однако на следующий день возмущенный народ вышел на несанкционированный митинг на Красную площадь. Царь вторично дал приказ стрельцам разогнать толпу, однако часть силовиков перешла на сторону народа. Восставшие начали захват правительственных зданий и дворцов знати. Весь день и всю ночь в столице шли сражения.
К утру 3 июня 1648 Москву взяли под контроль восставшие, кроме Кремля, где укрылся Алексей Михайлович с боярами и горсткой оставшихся верных ему стрельцов.
На переговоры к народу пришел патриарх Иосиф.
– Власть царя равно как порядок, установленный в государстве, идут от бога! – степенно и строго начал он. – Нарушителей же сего порядка ждет кара небесная! Посему предрекаю вам, что вы все попадете в ад коли немедленно не угомонитесь и не сложите оружие!
– У нас с вашими поборами и так не жизнь, а ад! – услышал он в ответ. – А коли ты нас проклинаешь, мы тебе дом со всем двором сожжем!
– Стопэ! – вздрогнул патриарх. – Я еще не договорил. Поскольку ваши требования об уменьшении налогов вполне справедливы, то они тоже идут от бога. Значит, разбирайтесь со светской властью сами, а мой дом оставьте в покое! Я в ваших разборках вообще никаким боком!
После неудачи патриарха на переговоры к народу вышел сам Алексей Михайлович.
– Поймите, люди добрые! – очень тихо и мягко начал царь. – Я целиком и полностью на вашей стороне! Царь и народ едины! Вместе мы сила! Пока мы вместе иноземцы нас никогда не победят!
– Так ты за нас или за бояр? – недоумевал народ.
– Обижаете, честное слово! – Алексей Михайлович вытер скупую царскую слезу. – И не стыдно вам в царе православном сомневаться? Да я самим богом поставлен вас от бояр защищать и обиду никакой чинить вам не позволю!
– А почему тогда мы так хреново живем? – удивлялся народ. – Почему нас налогами душат? Почто твои бояре нас разоряют?
– Знаю, люди добрые, что вы плохо живете! Знаю и страдаю от этого! Повинны в этом проклятые бояре, а также агенты влияния иностранных спецслужб! Я вам клянусь: потерпите немного и я им задам! До сих пор я только присматривался, но скоро (уже очень скоро!) кое-кто изведает на себе мой царский гнев.
– Ты уж не подведи, батюшка царь! – понемногу успокаивался народ. – Всыпь этим подлецам как следует! А мы уж за тебя постоим!
– Голуби вы мои! – умилился царь. – Как же я вас люблю, простые вы мои люди! Чем вам помочь? Давайте прямо сейчас все решим!
– Дело говоришь, Алексей Михайлович! – там и тут послышались одобрительные крики.
– Излагайте свои предложения! Мы же с вами одна команда! Мы с вами Россия! – крикнул царь (он повышал голос чрезвычайно редко, в исключительных случаях, но тут был как раз такой случай).
– Россия! Россия! – восторженно подхватил народ.
– Спасибо, дорогие мои! – остановил царь. – Так я слушаю! Чего вы хотите?
– Хотим, чтоб ты Морозова из правительства выгнал и вон из Москвы выслал!
– Я его в монастырь заточу! – кивнул царь.
Его слова потонули в аплодисментах.
– Налог на соль отмени!
– Вообще не вопрос. Что еще?
– Законов хотим, чтоб были справедливые. Чтоб всей землей их приняли!
– Согласен. Соберу Земской собор, и примем всем миром главный закон для нашей любимой России!
– Слава царю! – закричал кто-то, и тут же его крик подхватила толпа.
– Спасибо, друзья мои! – умиленно вздыхал Алексей Михайлович, стоя перед народом. – Спасибо, голуби!
Вечером того же дня на секретное совещание у царя собрались Морозов, патриарх и небольшая группа особо приближенных бояр.
– Надо ввести в Москву верные войска и перебить всю эту свору, как собак! – возмущенно начал боярин Морозов.
– Остынь, Боря! – мягко осадил его царь
– Как это остынь? Они мне дома будут жечь, а я сидеть сложа руки. Алексей Михайлович, дорогой, дай мне тысяч десять стрельцов, и я их всех перебью!
– Где же я тебе возьму стрельцов, если они перешли к черни? – улыбнулся царь.
– Я бы сам собственными руками этой черни дома поджег! – злобно проворчал Морозов.
– Сядь ты, горячий человек, да послушай! – жестом усадил его царь. – Значит так. Требования я их удовлетворю!
– Что?! – вскрикнул Морозов.
– Как?! – следом за ним ужаснулись бояре.
– Все по воле божьей! – тяжко вздохнул патриарх Иосиф.
– Опять вы кричите, господа. А вопросы надо решать тихо! – очень мягко продолжил Алексей Михайлович. – Послушайте лучше, что я с божьей помощью придумал, чтобы этих мудаков облопошить!
Царь налил себе из графина воды и продолжил:
– Первое. Ты, Морозов, отдохнешь месяц- другой в монастыре. Развеешься там, попьешь хорошего монастырского вина. Потом я тебя назад верну.
– Баб с собой можно взять? – заинтересовался Морозов.
– Возьми. Только по тихому их там чпокай. Второе. Пошлину на соль придется отменить, а взамен им введем такие налоги, чтоб эти мудакам мало не показалось. Детали сами обмозгуете.
– Мы уж обмозгуем, батюшка царь! – зашевелились, потирая руки, бояре во главе с Морозовым.
– Третье, самое главное. Я сегодня в толпе заметил много деревенских. Их там больше половины! Не сидится, понимаешь, этим придуркам в своих деревнях. Решили выпендриться перед моим царским величеством. Так вот вы должны придумать такой закон, чтоб всех этих мудаков из деревни навеки закабалить, чтоб они и пикнуть супротив нас больше не смели! Пущай они как в древнем Риме (я недавно о нем книжку читал) навечно нашими рабами будут!
Речь царя встретило гробовое молчание. Стало слышно, как муха жужжит и скребется по стеклу.
– Ай да царь! Ай да молодец! – прервал тишину радостный вопль Морозова.
– Ура! Ура! Виват! – восторженно подхватили бояре.
– Вот это так на самом деле божья воля! – захлопал в ладоши патриарх. – Еще бы надо статью, чтоб за неуважение к вере, патриарху и его имуществу на костре сжигать к едрене фене!
– Согласен! – кивнул царь. – Вообще пишите закон побольше и позапутанней, чтоб ни один мудак на Земском соборе догадаться не мог, что его в рабство закрепощают. К слову, сам термин «рабство» ни в коем случае не употреблять, назовем это лучше правом. К примеру, земляное право (в том смысле, что все эти мудаки теперь вечно в земле будут копошиться).
– Может, крепостное право? – предложил патриарх Иосиф.
– Отличная мысль! – одобрил царь. – Вот уже что-то вытанцовывается. И принять этот закон надо как можно быстрей, чтоб у этих мудаков времени не было очухаться!
В 1649 Земским собором было спешно принято Уложение. Это было собрание законов, которое включило в себя гражданское, земельное, уголовное, трудовое, процессуальное право.
Однако дьявол, как говорится, скрывался в деталях этого достойного документа. Среди многочисленных статей Уложения были упрятаны нормы, которые совершили переворот в экономической и социальной структуре общества. Если раньше крестьянин, у которого не было долгов перед помещиком, мог свободно переехать на другое место жительство (скажем, купить себе землю или работать на земле другого помещика или поселиться в Москве и стать ремесленником), то отныне он вместе с женой и детьми становился собственностью того помещика, где его застал несчастливый для него 1649 год. В случае, если все-таки крестьянину посчастливилось бежать, государство объявляло бессрочный всероссийский розыск и на беднягу (и его семью) начинал охоту весь государственный аппарат.
Таким образом, революция 1648 была спущена Алексеем Михайловичем в сортир и привела к самым тяжелым последствиям для ее участников (прежде всего вольного крестьянства (а это больше двух третей тогдашнего населения страны), которое было отдано в рабство помещикам).
Вскоре после принятия Уложения о Алексея Михайловича собрался кружок наиболее доверенных лиц, включая патриарха Иосифа и уже вернувшегося из монастыря Морозова.
– Неспокойно мне на душе! – тихо начал царь. –Боюсь, как бы эти мудаки крестьяне не врубились, что мы в Уложении их рабами записали, и по-новому бунтовать не начали! Что церковь по этому поводу думает?
– Во-первых от своего имени и от имени всей своей паствы разрешите поблагодарить вас, ваше величество, за статью о богохульстве в Соборном уложении, по которой теперь, наконец-то, подлежат сожжению на костре все оскорбившие словами мать нашу церковь и нас, ее пастырей! – поклонился патриарх Иосиф. – Особое восхищение вызывает то, что на костре теперь сжигаются не только провинившееся перед церковью, но и все неверующие или верующие непонятно во что! Разрешите, дорогой мой царь, по этому поводу почитать стихи моего собственного сочинения.
