скачать книгу бесплатно
В глазах гостьи мелькнули недоверие и страх. Она заехала черт знает куда… дом стоит на отшибе, вокруг ни души… только лес, слежавшийся снег и топкая грязь.
– Здесь вам нечего бояться, – мягко сказала Глория. – Никто не причинит вам вреда.
– Я не боюсь…
– Вы ведь не одна приехали?
– С водителем, – кивнула гостья. – Я не умею ездить за рулем. И могу заблудиться. Он сам еле дорогу отыскал.
– Видите, у вас есть защитник.
– Он остался в машине и ждет меня. Это водитель деда.
– Как вас зовут?
– Серафима… можно просто Сима… – нервно выпалила девушка.
Обстановка зала наводила на нее ужас – преобладание красных тонов напоминало ей свежую и запекшуюся кровь. Зев камина пугал беззубым черным оскалом. Чадящие ароматические палочки, зажженные Сантой, вызывали тошноту. Сима была слишком напряжена, слишком озабочена предстоящим разговором. То, что Агафон умер, показалось ей дурной приметой.
– Вы… такая же, как и он? – дрожащим голосом спросила гостья. – Я имею в виду… простите…
Девушка достала из сумочки бумажный платок и вытерла мокрое от слез лицо. Плакать ей расхотелось. Сейчас она думала о том, как выпутаться из щекотливого положения.
– Мой дед когда-то обращался к Агафону, и тот помог ему, – сказала она уже спокойнее. – Я тоже надеялась… Дед дал мне машину и сказал, чтобы я ехала в Черный Лог. У меня проблема…
– Необычного свойства? – подсказала Глория.
– Да… довольно необычного…
– Ваш дед неглупый человек.
– Что вы? Он очень умный. И богатый.
– Он не дал бы вам плохого совета.
– Он любит меня, – вздохнула Сима. – Я его единственная внучка. С мамой у них полный разлад.
– Из-за вашего отца?
Девушка подняла на Глорию удивленные глаза.
– Да. Как вы догадались?
– Я такая же, как Агафон, – вырвалось у нее.
Порой Глория поражалась, откуда берутся фразы, которые она произносит. Не успела подумать, а ответ готов. Но так происходило не всегда.
Сима по-другому посмотрела вокруг. Каминный зал теперь показался ей куда гостеприимнее. Вишневые шторы и мебель красного бархата придавали просторной комнате уют, а запах индийский курений оказался приятным. Чего она так нервничала? Хозяйка дома – вежливая улыбчивая особа, совершенно не похожая на колдунью. Дед предупреждал ее, что Агафон имеет ужасную внешность, проще говоря, он урод. А эта дама выглядит красивой…
Сима осмелела и успокоилась. Она ничего не потеряет, если расскажет даме о своих проблемах. Деньги у нее есть, чтобы заплатить за услуги: дед снабдил. Сумма приличная, но счастье внучки того стоило. У матери Сима даже не просила. Той негде взять такие бабки. С дедом они давно горшки побили, еще до рождения Симы. Мама к нему ни ногой, и тот держит характер, не общается с дочерью. Пусть живет со своим музыкантом, раз вышла за него без отцовского благословения.
– Не понимаю, как мама могла выйти за такого недотепу и лентяя?
– Вы недолюбливаете своего отца? – спросила Глория.
– Я его с трудом терплю. Ради мамы. Ей несладко приходится. Дед отлучил ее от себя, ни рубля не дает. Из-за нее и я страдаю.
– Вам тоже не перепадает?
– Дедушка не жадный, – смутилась Сима. – Он принципиальный. Меня не балует, потому что деньги портят детей. Так он считает. Он хочет, чтобы я сама встала на ноги и научилась зарабатывать себе на жизнь. Но когда нужно, он не отказывает.
– Что вы решили, Сима? Доверитесь мне… или не рискнете?
– Пожалуй, рискну…
Глава 6
Москва
Оленин не мог уснуть без снотворного. По ночам его мучили кошмары. Днем болела голова, глаза слезились от яркого света. Он не подходил к домашнему телефону, отключил сотовый. Ощущал себя моллюском в раковине, которого поджидает голодный хищник. Только высунешь нос, и тебе конец.
Как врач он отдавал себе отчет, что страдает от последствий стресса. Типичные симптомы нервного расстройства, которые можно снять таблетками. Но Юрий Павлович был ярым противником транквилизаторов. Он отказывался выписывать их пациентам. Принимать их самому казалось кощунством по отношению к собственным убеждениям и профессиональной этике.
Оленин по опыту знал, что симптомы рано или поздно пройдут, «осядут», и к нему вернется прежнее расположение духа. Но только до поры до времени… Гулкая темнота подъезда; мужской голос, похожий на голос его врага; незнакомый человек в переулке, – любая мелочь может вновь всколыхнуть пережитое, вызвать боль, страх и депрессию. И что? Опять транквилизаторы? Подсесть на них проще простого, а вот как избавиться от навязчивого состояния, вызванного стрессом?
«Ты же не раз помогал пациентам справиться с подобной проблемой, – посмеивался над ним внутренний критик. – Что же теперь? Испробуй свой метод на себе, доктор. Исцели себя!»
Оленин принялся копаться в себе, ища истоки своего страха, корни душевного кризиса. Не только в нападении дело…
– В крайнем случае найму охранника, – пробормотал он. – Или плюну на все, закрою практику. Займусь преподаванием. Меня давно зовут.
Можно было заявить-таки в прокуратуру, уехать на время, махнуть за кордон… засесть за книгу, которая почти созрела. Он перебрал много вариантов, и ни один не удовлетворял его полностью.
Никто не станет всерьез искать преступника, который еще ничего непоправимого не совершил. Он даже не нанес Оленину тяжелых травм. Так, поколотил для острастки. Угрожал? А кому не угрожают? Пьяный муж через день грозится убить сварливую супругу. Ревнивый любовник клянется застрелить соперника. Истеричный подросток обещает покончить с собой… Из тысяч, миллионов угроз осуществляется ничтожно малая толика. И слава Богу!
Оленин не считал себя трусом. Но стычка в парадном выбила его из колеи, погрузила в прострацию. Он чувствовал: за этим кроется не просто желание припугнуть, а нечто более значительное и зловещее.
«Вряд ли это можно назвать стычкой! – не преминул съязвить критик. – Ты свалился на пол, как мешок, и позволил бить себя ногами. Где же твоя хваленая выучка? Зачем ты посещал секцию бокса, если не сумел дать отпор, когда на тебя напали?»
«Неожиданный удар по голове вывел меня из строя, – пытался оправдываться Оленин. – И потом, я давно забросил тренировки. Выходит, зря. Надо было продолжать».
«Лопухнулся ты, дружище! – Его второе „Я“ потешалось над ним, хихикало и злорадствовало. – Надеяться на кулаки глупо. Еще глупее делать ставку на бегство. Куда бежать? От кого? Как спрятаться от неизвестности?»
Оленин тяжело вздыхал, ворочаясь на своей широкой кровати из натурального дерева. Он привык к комфорту, изнежил свое тело, забыл, что он мужчина.
Бокс, к сожалению, остался в прошлом, как и вообще спорт. Однажды Оленин пришел к выводу, что «против лома нет приема». Существуют разные способы вывести человека из игры. Пуля, например, гораздо эффективнее кулака.
Безопасности не существует. Гарантии отсутствуют. Это не более чем иллюзия, которой тешит себя современное общество. Безопасности никогда не существовало. Даже во времена динозавров.
Цивилизованность – хрупкая скорлупка, которая дает трещину от серьезного потрясения. И из этой трещины вылезает Чикатило или Джек-потрошитель…
Оленин слышал тиканье часов, назойливые звуки болезненно отдавались в его мозгу. Сойти с ума проще, чем многие думают. От здравомыслия до безумия всего один шаг…
В общем, профессия сделала Оленина циником и скептиком. Он подцепил микроб меланхолии и порой ловил себя на бредовых идеях. Впрочем, та же профессия помогала ему быстро восстанавливаться и возвращать себе душевное равновесие.
В спальне стоял желтоватый полумрак. Сквозь лимонные шторы пробивалось солнце. Город ждал весны, а та заблудилась где-то на подходе.
Весной душевные недуги обычно обостряются. Неужели в лице Айгюль Оленин имеет дело с тяжелым случаем безумия? Почему его подсознание упорно связывает избиение в подъезде с этой восточной пери? Неисповедимы пути ассоциативного мышления… но они ведут к истине, как бы глубоко та ни была запрятана.
Айгюль богата… по крайней мере у нее достаточно средств, чтобы нанять исполнителя для своих садистских фантазий. Она решила проверить доктора на прочность? Пощекотать ему нервишки? А заодно и себе?
Скорее всего, она такая же Айгюль, как он – китайский император. Однако он не вправе требовать от нее назвать свое настоящее имя или предъявить документы. Да и что они дадут? Фамилия, паспорт… по ним диагноз не поставишь.
Оленин бесцельно скользил взглядом по кремовым стенам и остановился на заказном полотне. Знакомый художник попросил немалую сумму за копию с портрета Иды Рубинштейн. Но Оленин не жалел, что заплатил. Обнаженная Ида была изумительна, великолепна… Копиист использовал матовую темперу[7 - Темпера – минеральные краски, тертые на яичном желтке, жидком клее, меде и иных эмульсиях. Употреблялись в живописи до масляных красок, в новейшее время вновь вошли в употребление в несколько измененном составе.], как и Серов, посчитавший пошлым блеск масляных красок для изображения такой модели, как Ида. Несколько мазков маслом он добавил только в перстни, украшающие пальцы на ее руках и ногах. Изящные удлиненные кисти, узкие ступни, бездонный взгляд иудейской принцессы, кровавый рот. Чудовищная спина Иды была совершенна и напоминала вечные линии древнеегипетских росписей…
Оленин ощутил смутное томление. Что еще напоминала ему Ида Рубинштейн? Начало двадцатого века, Дягилевские сезоны в Париже… Русский балет… «Шехерезада», где Рубинштейн танцевала Зобеиду, распутную жену шаха…
«Шехерезада» стала гвоздем сезона! Чего Дягилев не ожидал. Столица Франции упала к ногам Иды, как роскошный букет цветов, которыми щедро осыпали ее поклонники… Чувственная нега Востока, утонченная эротика, неприкрытая, не облагороженная этикетом страсть хлынула со сцены и затопила сердца холодноватых европейцев. Всему виной была Ида Рубинштейн с ее нечеловеческой красотой и невероятной пластикой, словно заимствованной из прадавних мистерий…
Доктор замер, забыв о головной боли и раздражающем тиканье часов. Ида исполняла партию Зобеиды… Зобеида! Которую не смог убить обманутый муж и которая сама зарезалась на его глазах…
Оленин был образованным человеком, не чуждым искусства. Изысканная эпоха модерна, предваряющая великий перелом – Первую мировую войну и Октябрьскую революцию, – являлась его любимым временем, когда стиль и эстетика выражали прежде всего пышное увядание, надлом и упадок, закат. Так осенняя природа напоследок дарит глазам и сердцу ослепительную и тревожную палитру красок, где золото и багрянец уже чувствуют ледяное дыхание зимы…
– Зобеида… – прошептал доктор. – Она рассказывала мне о Зобеиде! О том, как страсть порождает смерть… и наоборот…
Она – это Айгюль. Женщина не его мечты. Она пришла, чтобы…
Кажется, он что-то нащупал. Айгюль – Зобеида – страсть – смерть – Ида Рубинштейн – Шехерезада…
По свидетельствам очевидцев, в парижском особняке Иды гостиную «украшали» пыточные инструменты из Сенегала, самурайские мечи…
– Боже… – выдохнул Оленин. – Боже мой!..
Черный Лог
Сима приободрилась. «Колдунья» оказалась совсем не страшной, а даже любезной и гостеприимной. Ее громадный слуга с белоснежной, как у Санта-Клауса, шевелюрой накрыл стол к чаю. Его так и звали – Санта!
Сима обожала домашние пирожки, а Санта принес целую тарелку ее любимых пирожков с повидлом.
– Угощайтесь, барышня, – добродушно потчевал он гостью. – Я сам их испек. К вашему приезду.
Вопрос, откуда слуга узнал о ее приезде, застрял у Симы на языке. Этим людям положено все знать наперед, они ведь имеют дело с нечистой силой… Но и пресловутая «нечистая сила» перестала вызывать у нее суеверный ужас. Вишневые шторы уже казались стильным дополнением к интерьеру, камин перестал пугать, и Сима разглядывала окружающую обстановку не со страхом, а с интересом. «Назвался груздем – полезай в кузов!» – так напутствовал ее дед, провожая к машине. Раз уж она отважилась приехать сюда, нечего строить из себя праведницу.
Сима оттаяла, отчасти освоилась в новой для себя обстановке, прониклась симпатией и доверием к хозяйке дома, которую звали Глория.
– У меня серьезная проблема, – призналась Сима. – Не знаю, сумеете ли вы с ней справиться.
– Я попробую…
– Понимаете, я влюбилась, первый раз в жизни. Жутко влюбилась!
– А он не отвечает вам взаимностью, – высказала Глория то, что стеснялась вымолвить гостья.
– Да…
– Он старше вас.
– Да, – кивнула девушка, откладывая в сторону недоеденный пирожок. – Откуда вы знаете?
«Нетрудно догадаться, – подумала про себя Глория. – Трагедия неразделенной любви обычно написана на лице страдалицы огненными знаками. Предмет безответной страсти наверняка кажется недосягаемым и занимает более высокое положение. Скорее всего, это начальник…»
Карлик, который незримо присутствовал при разговоре, беззвучно похлопал ей в ладоши. Дескать, молодец, преемница! Пока все идет хорошо. Давай дерзай… люди не только научились горшки обжигать, но и прочее божественное им не чуждо. Стоит настроиться на правильную волну, и сведения потекут рекой – успевай только толковать.
Глория с трудом оторвала взгляд от того места, где он «сидел». Она устала от своих сомнений и просто воспринимала фантом бывшего хозяина дома как нечто само собой разумеющееся. Она устала гадать, существует ли он на самом деле или является игрой ее воображения. Во всяком случае, Глория его «видела» и «слышала», в отличие от всех остальных. Порой он давал дельные советы, которыми она пользовалась.
– Вы можете… приворожить мужчину? – сделав над собой усилие, спросила Сима.
Глория улыбнулась, вспоминая свою первую любовь.
– Вы красивая девушка, – сказала она. – И без всяких приворотов привлекаете внимание мужчин.
– Только не его! Он… даже не смотрит на меня. Вернее, смотрит, конечно… но по работе. Когда дает мне указания или отчитывает.
«Она находится у него в подчинении, – похвалила себя Глория за догадливость. – Он ее босс!»
– Он не такой, как все… – пробормотала Сима. – К нему ходит много молодых богатых женщин… и каждая не прочь переспать с ним!
С этими словами она залилась краской, так что ее веснушки утонули в горячем румянце.
– Вы влюблены в человека, у которого работаете? Он врач?
Глория действовала методом «тыка» и часто попадала в цель. Она чуть не ляпнула: «Гинеколог?» Вовремя спохватилась. Никогда нельзя спешить. Спешка – признак дилетанта. Профессионал не торопится… он исполнен достоинства, взвешивает каждую фразу и каждый жест.
– Он психоаналитик, – кивнула Сима, еще больше уверовав в ясновидение собеседницы. – Занимается частной практикой. Известный в городе специалист. Юрий Оленин. Может, слышали?
Глория покачала головой. Модное нынче увлечение психоанализом, навеянное американскими фильмами, ее не коснулось.
– Ну да… вам это ни к чему, – пробормотала девушка.
Она действительно была хороша – Глория не кривила душой, делая ей комплимент. Стройная, гибкая, длинноногая, с высокой грудью, в самом расцвете молодости; милое личико обрамляет копна пшеничных волос. Еще не утратила стеснительность и говорит на нормальном языке, без примеси жаргона. Одета по современному, но не вызывающе.
– Я работаю у Оленина ассистенткой, – объяснила Сима. – Веду журнал посещений, отвечаю на телефонные звонки. У меня мало обязанностей, а зарплата большая. Мне повезло, что он взял меня к себе.
– Оленин холостяк… – задумчиво произнесла Глория.
– Вы как в воду смотрите! – обрадовалась гостья.
– С его профессией нелегко выбрать спутницу жизни.
