скачать книгу бесплатно
Как бы то ни было, но детская привычка всё проверить на себе, попробовать «на зуб» засела в нём навечно. И вот мы уже видим, как в ответ на вызывающее: «Слабо?», особенно если это произнесено розовыми девичьими губками, он сидит с торчащим изо рта цоколем лампочки и тупо вращает вытаращенными глазами, пытаясь улыбаться заполненным ртом, сохраняя, как ему кажется, таким образом, внешнее спокойствие. Именно тогда из глубин его, с позволения сказать, ума всплывает детская аксиома о том, что нельзя кушать лампочку, хоть она и похожа на грушу. Не только потому, что можно порезаться, но и потому, что её даже близко ко рту подносить нельзя, ибо если в этот рот засунуть, то уже без посторонней помощи оттуда её извлечь нельзя!
– Ха! Кто сказал?! – И пальцы обхватили цоколь в надежде на скорое освобождение изо рта остальной части лампочки. Нет! Устное народное творчество потому и народное, что этим самым народом опробовано и выстрадано, и превращено в народную мудрость.
И тут, трясясь в такси по дороге в травмпункт, под ехидным прищуром водительских глаз он, сгорая со стыда, отчётливо понимает, что загадка та предназначалась не столько для детей, чьи маленькие ротики не в состоянии поглотить даже сорокаваттную лампочку, а для таких придурков, как он. А таксист не перестаёт облучать его ехидной ухмылкой.
Ах! Как бы ликовал глотатель лампочек, если бы знал, о чём думал этот упитанный мужчина в полном расцвете сил, в форменной кепке-восьмиклинке, лихо управлявшийся с жёлтой «Волгой»! А думал он вовсе не о том, что надо быть идиотом, чтобы, забыв народную мудрость, засунуть лампочку в рот. А о том, что только законченный идиот не в состоянии эту лампочку изо рта вытащить без посторонней, тем более, врачебной помощи.
И вот уже та самая жёлтая «Волга» вновь несётся к тому же травмпункту, а за рулём с лампочкой во рту тот же «умный» таксист, который либо плохо слушал в детстве маму с папой, либо в каком-нибудь ДТП ему отшибло память.
Хорошо, что «лампочки Ильича» были такого размера, что даже самый любознательный комсомолец двадцатых не думал засунуть её в рот, да и форма тех ламп не была похожа ни на один известный тогда пролетариату фрукт.
Какова сила идеологической пропаганды! Ильич никаким боком не касался изобретения лампы накаливания, а её назвали его именем. Не Эдиссона, Резерфорда, Лодыгина, Яблочкова, наконец, а его! Вот и сейчас, никто наверняка не скажет, кто является отцом энергосберегающей лампочки, но с 2014 года она вполне может стать лампочкой Анатольича. Благо, форма этих изделий далека от ассоциаций с каким-либо съедобным предметом, но мало ли в человеческом организме ещё не освоенных таким образом отверстий?
15 октября 2012
К А Р А Н Д А Ш И
Карандаш. Лежит на письменном столе и стоит в стакане прямо перед носом. Был ещё такой знаменитый клоун по имени или прозвищу Карандаш,выступавший с собачкой. Почему Карандаш, а не Ручка или Маркер? Ну, ручка всё же женского рода. Да и довольно многозначительное слово. Как представить, например, дверную ручку с собачкой, не говоря уж о ручке сливного бачка, которую раньше в больших количествах можно было увидеть висящей на своеобразной цепочке в старых коммуналках или общественных туалетах. Там же, кстати, в большом количестве имелись всевозможные надписи и рисунки, сделанные карандашом. Вероятно, где-нибудь в цирке, даже были рисунки с изображением того самого Карандаша, а может быть недоброжелатели по цеху писали о нём гадости. Сейчас пишут больше маркером. Чтобы видней, и трудней было смыть. А тогда маркеров не было, по крайней мере, у нас. Да и слово это какое-то… Совсем, по тем временам, не come il faut.
Скорей всего, клоун по внешности и прикиду был похож на другого Карандаша – персонажа то ли из сказки Носова про Незнайку, то ли из детского журнала «Мурзилка». Сейчас сказать определённо трудно, но однозначно одно – оба эти существа вместо носов имели карандаши, которыми что-то рисовали. Представляете, если бы у гоголевского майора Ковалёва вместо носа был карандаш и он, сбежав от хозяина и облачившись в генеральский мундир, раскатывал бы в экипаже по Петербургу. Нос в шляпе с плюмажем смотрелся естественно в купе с глазами, потому что это части лица, даже если это лицо отсутствовало, но его отсутствие успешно заменяли бакенбарды, бывшие тогда в большой моде. А вот как прилепить глаза и всё остальное к карандашу…? Он более естественно смотрелся бы с другими аксессуарами, но это не из области литературной классики, а больше из Сальвадора Дали, который был и остаётся признанным гением карандаша в любом его проявлении: будь то пастель, угольный грифель или просто цветные карандаши из коробки.
Наверное, про такую коробку с карандашами в старые добрые времена сняли мультик, довольно ёмко отражавший бескрайние возможности карандашей. Там даже песенка была. Правда считалось, что она не совсем понятна детскому уму, однако, при дополнительном разъяснении, довольно плодотворно и развивающе на этот ум воздействовала. А какое восхищение вызывали в этом уме гигантские двухцветные карандаши, с одной стороны красного, а с другой – синего цвета! По своим габаритам это чудо дизайнерской мысли больше походило на миниатюрный ломик или хорошую воровскую «фомку», чем на карандаш. И с большим трудом управлялось не только неумелой детской ручкой, но представляло немало проблем для маститого творца или государственного деятеля. Хотя и тот, и другой, в силу своего уже давно развившегося ума, отнюдь не старался приспособить неуклюжую сувенирную продукцию для практического применения.
Но один из руководителей нашего государства, тогда оно называлось по-другому, всё же очень любил красно-синие карандаши. Правда, были они нормального размера, не круглые, – шестигранные в сечении и довольно эргономичные. Писать ими и ставить могущественную свою подпись, было для него сплошным удовольствием. Не только из-за осознания вседозволенности, но и оттого, что податливость мягкого грифеля каждый раз подчёркивала твёрдость его характера со всеми вытекающими из этого последствиями.
Интересно, кто и каким способом точил ему карандаши, и сколько поломок грифеля в день допускалось, чтобы директора карандашных фабрик имени Сакко и Ванцетти или Клары Цеткин не отправились в места не столь отдалённые или вообще в небытие? Да и каким цветом он их или других туда отправлял? Исходя из того, что все они тогда были враги народа, а на военных картах (топографических) противник изображался и изображается синим, логично было бы предположить, что дорога на Колыму являлась продолжением его подписи синей стороной карандаша. Смотри ты, какой-то кусочек дерева с кусочком углерода внутри, а столько возможностей!
Рыбаки карандашами называют маленьких щучек. Какое совпадение! Большие щуки по их щучьему велению творили большие дела и не менее большие чудеса. А маленькие карандашики, при определённом желании и упорстве, делают совсем небольшие чудеса, воплощая в жизнь наши маленькие желания. Вот хотя бы как это: сидел человек за рабочим столом, тупо смотрел на лежащие перед ним и стоящие в стакане различные карандаши. Вдруг захотелось ему что-то написать про них. Взял он один из карандашей и давай, по его хотению, реализовывать своё желание…
16 октября 2012
Д И П Л О М А Т
Я думаю, что для молодых людей нынешнего поколения это слово может означать и работника министерства иностранных дел (чаще за рубежом). И марку виски или пива. И какой-нибудь модный бренд одежды или парфюма. Всё что угодно другое, но только не прямоугольный плоский портфель из искусственной кожи или пластика – вожделенную мечту мужской половины населения СССР 70-х – 80-х годов уже прошлого столетия. Параллельно, наиболее «просвещённая» часть счастливых обладателей «дипломатов», называла их кейсами, может быть даже не подозревая, что произносили они английское слово, наиболее полно отражающее название этого чуда – портфель.
И, поверьте, это было действительно чудо, ибо могло превратить «из грязи в князи» своего обладателя. Потому что определяло статус владельца. А кто тогда обладал особым или, если хотите, завидным статусом? Ну, конечно же, в первую очередь тёзки – дипломаты и работники Внешторга, затем работники просто советской торговли. Зубные врачи и техники, ну, и конечно, сотрудники автосервиса. В государстве рабочих и крестьян такая социальная прослойка как интеллигенция, особенно техническая, популярностью не пользовалась, поэтому даже простой советский инженер (тяжкое бремя для жены и незавидная доля для детей) мог запросто превратиться в непростого инженера какого-нибудь автосервиса или даже инженера внешнеторгового объединения. Но это в том случае, если бы этот простой инженер нашёл где-нибудь этот заветный кейс-дипломат или обобрал бы в каком-то в тёмном углу пьяного в стельку настоящего дипломата. А так как в то время советские инженеры были, в большинстве своём, не только хорошими специалистами, но и воспитанными, на Кодексе строителя коммунизма, людьми, то находку обязательно сдали бы куда следует. И дипломата обирать, даже очень пьяного, не стали бы. Следовательно, простой инженер так и оставался простым инженером без дипломата, или – в лучшем случае с «шедевром» советской лёгко-мебельной промышленности – кейсом каркасной конструкции из фанеры, обтянутым чёрным дерматином стоимостью 9 руб. и 40 коп.
Как же использовали «титулованные» граждане СССР этот вдруг ставший ультрамодным аксессуар. Ну конечно же, в основном, не по его прямому предназначению – переноске документов. Вместо них дипломаты и другие работники внешнеориентированных ведомств носили в них хоть и старые, но ультрадефицитные по тем временам иностранные журналы и рекламные проспекты. Возможно, каплевидные солнечные очки со стёклами «хамелеон», привезённую из-за рубежа или подаренную фирмачами пачку ментолового SALEMа, или какого-нибудь MARLBORO. Всё это, для подтверждения статуса вынималось в нужное время в нужном месте. А документы? Ну кто же разрешит выносить из МИДа или МВТ служебные документы? Да и зачем.
Остальные, принадлежащие к так называемой элите, загружали в кейс бутылки коньяка, конфеты и шоколадки. Те же потасканные журналы и позапрошлогодние календари, полученные в подарок от технической и другой интеллигенции за оказание бесплатных и положенных этой интеллигенции по закону, услуг. При этом, очень часто и те и другие обладатели завидных импортных изделий носили их абсолютно или почти пустыми. Как один мой знакомый военно-морской офицер – будущий военный дипломат. Он обладал элегантным пластиковым кейсом то ли привезённым из загранки, то ли купленным за «бонны» в «Альбатросе» и ходил с ним всегда и везде, как нынешние модницы, с позволения сказать, собачками – йоркширскими терьерами. При этом создавалось впечатление, что в этом кейсе находится как минимум всё его имущество или что-то такое важное, что даже трудно представить. Он изыскивал знакомых в службе режима, подкупал их чем можно, бился в кровь за то, чтобы получить кляпик в пропуск на право прохода на территорию части с портфелем. Обладание таким правом, кстати, тоже означало принадлежность к чему-то неординарному и в момент перерегистрации пропусков обсуждалось очень бурно. Был даже случай, когда один «обездоленный» пошёл на подлог, проставив себе в пропуск отметку собственноручно изготовленным штампиком. Самопал был обнаружен, однако скандал замяли. И всё ради того, чтобы войдя в кабинет и бросив небрежно на стол свой необычный по тем временам дипломат, отработанным до автоматизма движением открыть кодовый замок и извлечь оттуда… пачку «Примы» за 14 копеек и коробку спичек. Он был человеком с юмором и спокойно относился ко всем нашим высказываниям по этому поводу, но отказаться от своего любимца не мог или не хотел.
Однако шло время, народ, привыкший не покупать, а доставать всё и вся, добрался и до «дипломатов». Из всех таможенных и пограничных щелей полезли завидные иностранные кейсы, сводя на нет элитарность их первых владельцев. Уравнивая дипломата с конторским служащим, инженера Внешторга с простым инженером, зубных техников с квалифицированным рабочим, не желающим пропивать прогрессивку и премиальные со своими менее искусными собратьями. Виновниками же окончательной ликвидации расслоения мужского населения Советского Союза по «дипломатическо-портфельному» принципу, стали, сами того не подозревая, сотрудники Внешторга. Именно через внешнеторговые объединения были закуплены в не совсем тогда передовой, но дружественной Индии, куча довольно симпатичных и недорогих пластиковых кейсов различных моделей и модификаций. Не меньшая вина лежала на работниках советской торговли, не сумевших удержать в дефиците огромное количество завидного товара. Вот и пошли гулять по промтоварным магазинам столиц, городов и весей необъятной родины вполне качественные результаты индийской рыночной экономики – кейсы чёрные и серые, с наборными замками, алюминиевыми вставками и даже надписями VIP. Хотя для большинства потенциальных владельцев индийских портфелей эти три буквы ничего не значили, они всё равно стремились достать дипломат именно с этой надписью. По принципу – чем больше блестящего и иностранного, тем лучше. Когда же узнавали, что теперь они очень важные персоны – раздувались от значимости. Но лишь до тех пор, пока не обнаруживали на дипломате коллеги по работе или соседа такую же надпись: какие же они персоны? Тем более, важные? Радость сменялась разочарованием, граничащим с желанием побежать в магазин и устроить скандал – по какому это такому праву продают всем подряд такие эксклюзивные вещи!
Но в магазинах уже сменились приоритеты и образовались другие очереди. Бытие реально стало определять сознание, которое в свою очередь, совершенно по-другому, не с аристократической вальяжностью светского модника, а с прагматизмом технического интеллигента и квалифицированного рабочего взглянуло на дипломат. Оно стало оценивать его не с точки зрения блеска металлических деталей корпуса и количества иностранных надписей, а с точки зрения способности вместить в себя определённое количество бутылок с водкой и другими алкогольными напитками ёмкостью от пол литра до семисот пятидесяти грамм. Нельзя сказать, что раньше дипломаты-кейсы не использовались для транспортировки горячительных напитков и в определённых кругах не оценивались по вместительности, но это было тогда не столь актуально. В условиях же борьбы с пьянством и алкоголизмом, объявленной Партией и Правительством, сознание заострило своё внимание на том, где и как взять по максимуму и доставить это по назначению аккуратно, без боя и абсолютно незаметно для борцов за трезвость. Хотя сами борцы тоже не были лишены дипломатов.
То время даже выработало особый стиль, манеру ношения кейсов, которые, к сожалению, были и демаскирующим признаком нарушения «сухого закона». Так даже не носили дипломаты, набитые «колониальным» товаром, деньгами или драгоценностями, наверно потому, что они не были столь ценными для народа, как «жидкая валюта» времён Перестройки. Только тогда крепко сжимали рукоятку кейса, держа его на слегка согнутой напряжённой руке, одновременно придерживая одну из створок твёрдым, как стальной штырь, указательным пальцем, страхуясь от непредвиденного открытия. Уверенности не было даже в самых надёжных импортных замках.
Тогда же наиболее ценными стали широкие портфели-дипломаты, способные вместить до шести бутылок по ноль семь в ряд или до девяти поллитровок в полтора ряда, как патроны в автоматном рожке.
В то же время наконец-то по достоинству была оценена техническая интеллигенция, совсем было отчаявшаяся воплотить в экономику развитого социализма свои недюжинные изобретательские способности. Именно она, соскучившаяся по реальным делам и мечтающая увидеть результаты своих бумажных трудов в металле, с небывалым энтузиазмом взялась за внедрение инноваций и модернизаций, но без ускорения и гласности, в предмет использования кейсов-дипломатов в определённый исторический период развития страны. Первым шагом в этом направлении явилось изготовление ёмкостей из чистейшей пищевой нержавеющей стали по индивидуальным размерам и с учетом всех внутренних особенностей конкретного дипломата. Основной ценностью такого изделия была его способность сохранять абсолютную герметичность, наполняться и опустошаться совершенно незаметно для постороннего любопытного взгляда. Технические решения, с помощью которых достигались требуемые характеристики дипломата могли претендовать тогда как минимум на Ленинскую премию в области науки и техники. И уж совсем «высшим пилотажем» было создание дипломата, – мечты иностранных разведок – со встроенным мини самогонным аппаратом. Он не просто переносился в чреве некогда элитного портфеля, но при загрузке необходимых ингредиентов, в походном положении, совершенно автономно, вырабатывал вполне достаточное количество качественного напитка, не издавая при этом ни звука, ни запаха, – прямо как современные прокладки с крылышками.
Всё когда-то заканчивается. Превратившись в кампанейщину, как многое у нас, закончилась антиалкогольная кампания. Затем изменилась страна, отчего сошла на нет социальная значимость кейсов-дипломатов, десятилетиями определявших кто есть кто в обществе развитого социализма. Была, правда, ещё одна, уже последняя попытка возродить былую славу предмета зависти мужчин 80-х, когда появились немногочисленные портфели из натуральной кожи, но это уже была агония.
Границы открылись, и из загнивающего капиталистического рая в страну хлынула «безыдейная» западная мода, а вместе с ней и совершенно другие изделия мужского гардероба уже из натуральной кожи: барсетки, саквояжи и портфели «а-ля Жванецкий» с ремнями через плечо и без них. Но они уже не имели и не будут иметь того значения, которое имели «дипломаты». У них образовались совершенно другие хозяева.
18 октября 2012
ПРОЛЕТАРИИ
Сегодня волею судьбы шёл по Краснопролетарской улице, расположенной почти в центре столицы и в голову пришла мысль о некоторой несуразности такого названия.
Если это сложное слово является производным от словосочетания "красный пролетарий", то сам собой напрашивается вывод о том, что должны быть, по крайней мере, белые пролетарии. Почему "белые"? Ну хотя бы потому, что в те времена, когда всё пролетарское было в моде, имело место быть противостояние между красными и белыми. В этом случае получается, что красные пролетарии были за красных, ну а белые, соответственно, против, то есть за белых. И каждый, не покладая рук и не жалея живота своего, ковал железо в интересах своего цвета. Как же тогда быть с призывом о соединении пролетариев всех стран, начертанном в виде эпиграфа на первой странице "Манифеста коммунистической партии"? Неужели основоположники так грубо ошибались? Ошибки, конечно, свойственны всем людям. Людям – да, но основоположникам – нет. Именно поэтому они задолго до разделения пролетариев на красных и белых вывели основополагающий тип особей этого класса – пролетарии. Просто пролетарии, у которых ничего нет, кроме цепей. Точнее, по К.Марксу, – пролетариям нечего терять, кроме своих цепей. То есть, если у просто пролетария есть, всё таки, цепи, то у красного – нет и их, потому что он красный, а красные, как известно были категорическими противниками любой частной собственности. Из этого было бы логично предположить, что белый пролетарий должен был иметь, как минимум, два комплекта цепей, один из которых запасной. Потому что из него ещё не выветрились мелкобуржуазные наклонности. Потеряй он один комплект, и из белого превратится в просто пролетария.
Однако, классики есть классики. Они потому и называются классиками (в данном случае марксизма-ленинизма), что на них можно опереться. Их высказывания не подлежат сомнениям и обсуждениям. Выше них только звёзды (астрономическая категория, не попса). Поэтому, коль они определили пролетария как кого-то, имеющего цепи, то все остальные, пусть абсолютно такие же, но без цепей, пролетариями быть не могут. Как не странно, но даже нЕдруг красного, – белый пролетарий может быть, в определённых условиях, отнесён к пролетариям, потому что у него есть цепи. Две, три, не важно, классики не уточняют, а вот у красного нет ничего, поэтому такого словосочетания: красный пролетарий быть не должно. Может быть или красный, сам по себе, или пролетарий, просто. Следовательно, и улица может быть либо Красная (площадь уже есть), либо Пролетарская, но той, которая есть сейчас – Краснопролетарская – быть не может!
12 апреля 2010 года
СУМКА
Сумка – безобидный, на первый и непосвящённый взгляд, аксессуар женского туалета. Это мы, мужчины, в большинстве своём абсолютно не понимаем его значимость в жизни современной женщины. Нам и в голову не может придти, как дороги женскому сердцу все эти сумки, сумочки и клатчи. На что готовы представительницы прекрасного пола, чтобы стать обладательницей какой-нибудь HERMES, LUI VUITTON или, на худой конец, FURLA. Измена Родине, полагаю – это самое безобидное. Но самое интересное, что носить «тушь, расчёску, туфли», как пела Алла Пугачёва, женщины с не меньшим успехом и, возможно, с большим удобством могут в совсем не брэндовых изделиях. Однако тогда это будут не женщины. Вернее, не те женщины, которыми они себя считают. Они потеряют своё лицо. Их перестанут узнавать, от них отвернутся подруги и знакомые. А незнакомые и не подруги при встрече будут награждать презрительным взглядом. Почему? Да потому, что они лишатся одного из важнейших признаков, своего рода клейма, по которому определяется их статус, их положение в определённых слоях общества. Кстати, как показывает жизнь, не обязательно в самых высших или, как сейчас говорят, – в элитных. К примеру, в кругах обслуживающего персонала.
Большинству мужчин, я уверен, и в голову не приходило, что на свете могут существовать женские сумочки размером, наверное, тридцать на сорок сантиметров по цене хорошей квартиры в не самом плохом региональном центре нашей необъятной Родины. И уж совсем невозможно осознать, как невозможно осознать бесконечность Вселенной, что эту сумочку мог кто-то купить. Зачем!? Первое, что напрашивается – чтобы стать найкрутешей среди представителей уборщицкого корпуса. Другой ответ подобрать трудно. Но, что на мой взгляд самое интересное – никого особо не удивил факт наличия такой сумки в реальной действительности. Наверное потому, что, говорят, есть и подороже раз в двадцать. Зато всех разозлила наглость газпромовской уборщицы, позволившей себе «не по Сеньке шапку». Откуда такие деньжищи!?
Ругались все. Околовластные структуры обвиняли госмонополии в разбазаривании денег. Попса была вне себя от того, что у неё отняли «пальму первенства». Жёны олигархов презрительно хмыкали, обдумывая план, где найти вора для своих сумок, значительно более дорогих. Пенсионеры и бюджетники чёрно завидовали уборщице, позволившей себе выкинуть на ветер целое состояние. Защитники животных неистовствовали по поводу гибели огромной рептилии только ради того, чтобы вырезать из её кожи самый нежный кусочек – крокодиловую мошонку. Злоба была бессильная, но сильная. Граничащая с яростью, и потому не позволявшая трезво взглянуть на вещи. Ни у кого не закралось сомнение: а уборщицына ли эта сумочка? Не «свистнула» ли она её где-то сама? У какого-нибудь газпромовского топ менеджера. Маловероятно. Такая пропажа не прошла бы мимо вездесущих журналистов. С другой стороны, для топ менеджера не велика потеря. Он или она могли этого и не заметить или не отметить. Тем более, как версию можно было рассмотреть.
А теперь, надеюсь, наконец-то успокою души жаждущих справедливости. Не было в этом деле никакого криминала, кроме самой кражи, естественно. И сама уборщица чиста перед законом. Не воровала она ни швабры, ни тряпки, ни моющие средства. Если только уносила иногда домой, очень редко, с пол рулона туалетной бумаги. Но чисто машинально, как Шура Балаганов. На этом на сумку не скопишь. Даже из кожзама.
В действительности всё очень просто. Дело в том, что работала уборщица не только в «Газпроме», но ещё и в «Роснано» на такой же ставке. Плюс, имела любовника в лице дворника из «Роснефти» и, наконец, мужа – сантехника в «Ростехе». Так что, уважаемые, успокойтесь, всё в порядке. Лучше поберегите силы для следующего события. А оно скоро обязательно произойдёт. Ну, чем, скажите, хуже уборщицы в РЖД или, допустим, в «Транснефти»?
15 января 2016 года
РЕКЛАМА – ДВИГАТЕЛЬ…
– Я так люблю внука на плечах носить, аж не могу. – Заявляет появляющийся на экране пожилой мужчина с гримасой мученика на лице, кряхтя и покашливая. – Теперь уж действительно не могу. Спину сводит, и плечи с руками отваливаются. А у тебя, Петрович, говорят, какая-то мазь волшебная имеется. В жёлтом тюбике.
– Есть такое дело. – Потирая рукой поясницу, отвечает тот, кого появившийся назвал Петровичем. – И не просто в жёлтом тюбике, а в самом, что ни на есть немецком. Из самой Германии. Дочка привезла.
– Ну!?
– Реально. У них там фура на автобане перевернулась. Она мимо проезжала. Смотрит, народ толпится и тянет из этого перевёрнутого прицепа кто что может. Она протиснулась через толпу и тоже схватила, что под руку попало, и сколько смогла унести. Думала, может горчица какая в тюбиках или паста зубная. Оказалась – мазь лечебная. Хорошо, что у меня поясница болит с суставами наперебой. Пригодится. Только я столько не проживу, сколько у меня мази этой сейчас.
– И помогает?
– А то! Германия, не хухры-мухры! – С гордостью за немецкую фармацевтическую промышленность отвечает Петрович.
– Ну, так поделись. Наши-то мази, гели, натирания не помогают. А так хочется внука на плечах поносить!
– Нет проблем. Только без толку это. Не поможет тебе германское чудо-средство. – Лукаво улыбается Петрович.
– Это почему же? – Недоумевает собеседник.
– Да потому, что внук твой уже, поди, в два раза больше тебя весит.
Как в армию уйдёт, так и приходи, полечимся. Тогда точно поможет. По себе знаю. – Добродушно хихикает Петрович и хлопает собеседника по больной спине.
* * *
Тут как-то перед новогодними праздниками приболел я немного. Кашель одолел. Но остальное всё вроде было в порядке: и температура почти нормальная, и нос с горлом в пределах допустимого. Наверное, народные и прочие средства помогали. Но вот с кашлем никак не могли справиться. Достал он уже меня. Да и, как оказалось, не только меня.
Стоило закашляться, как тут же звонок в дверь. Открываю, а там соседи. Улыбаются так дружелюбно и протягивают таблетки со словами: «Когда кашляешь, прими «Бромгексин Берлин Хеми». Пробовал, – не помогало. Не проходил кашель. И снова соседи тут, как тут со своими лекарствами. Только их уже больше. Не только с площадки, но со всего подъезда. И улыбаются уже не все. А те, кто всё же улыбается, делают это не столь дружелюбно. И лекарство чуть не насильно мне в рот стараются засунуть. А я и не против. Мне этот кашель самому до чёртиков надоел. Однако по глазам соседей видно, что они не особо этому верят. И если придётся им в третий раз приходить, тогда мне уж точно не поздоровится. И глаз может заболеть, или ухо, или что-нибудь ещё.
Но вариантов у меня было совсем не много. Точнее – всего один. Один господин из Германии, который, как добрый доктор Айболит, мгновенно отзывался на самый маленький, самый начинающийся кашель. Правда, на мой, надрывный и запущенный, почему-то пока внимания не обращал. Но отступать мне было некуда.
Я закрыл дверь на все замки и запоры. Строго настрого наказал жене никому её не открывать ни под каким предлогом. Включил телевизор и в ожидании господина сел поближе к экрану, прикрываясь подушкой, дабы хоть как-то заглушить непрекращающийся кашель.
Ждать, к счастью, пришлось не долго. На экране появился мальчик, не думая о последствиях, безалаберно поедающий мороженное. И не успел он ещё понять, что горло его уже поражено холодом и болезнетворными бактериями, как откуда ни возьмись на велосипеде выкатил господин из Германии. В тирольской шляпе, баварских шортах и целым чемоданом чудодейственного «Амбробене», он немедленно осчастливил упаковкой лекарства незадачливого мальчишку. Хотя тот, наверняка, этого не заслуживал, потому что явно нарушал родительский запрет на поедание мороженного. Пока я размышлял о непослушном мальчишке и рассматривал немецкого спасителя, последний подхватил свой велосипед и так же неожиданно пропал, как минуту до этого появился.
Я был в отчаянии. Последний шанс на скорое выздоровление ускользал, как сквозь пальцы песок! Но, о Боже! Наверное, в этом мире всё же есть справедливость! На экране появилась девочка, охрипшая при попытке спеть за АВВА. А за ней тут как тут немец в том же наряде и с тем же великом. Тут уж я не стал испытывать судьбу и, отбросив подушку в сторону, закашлял, что было мочи. Несмотря на перспективу частично лишиться зрения, слуха или детородной функции. И, о чудо! Господин из Германии меня услышал! Он оставил без внимания бедную девочку, чем навлёк на себя справедливое негодование её родителей и оттуда, из эфира, вплотную приблизился к экрану моего телевизора. Мне даже показалось, что он на половину высунулся из него. Внимательно осмотрел комнату, задержав взгляд на окне. Вероятно, он увидел там стёкла, разукрашенные морозным узором, потому что вдруг как-то зябко съёжился, сопровождая свои движения звукам, похожими на бр-р-р, и моментально исчез не только из комнаты, но и с экрана. Я был настолько поражён случившимся, что не только перестал кашлять, но и, похоже, вообще потерял способность говорить. По словам жены, которая в этот момент вошла в комнату, я был похож на настоящего немого, потому что старался что-то ей сказать, но вместо слов из меня исходило невнятное мычание. Отсутствие слов я пытался компенсировать жестами. То обращался вытянутыми руками к телевизору, то теми же руками пытался привлечь к экрану внимание жены и при этом, конечно, мычал.
– Да не придёт он к тебе, этот немец, со своими микстурами. – Тоном, не терпящим возражений, заявила жена. И, не обращая внимания на мои вопросительные жесты, продолжила. – Зима на дворе, а он на велосипеде, да ещё и в шортах. Стоит ему только подумать сюда попасть, как самому лекарства понадобятся. Тогда уж «Амбрабеной» не отделается.
– Да, пожалуй, она права. – Подумал я о жене. – Но надо же как-то лечиться. И тут вдруг осознал, что довольно давно, минут десять, не кашляю.
– Ура! Кашель прошёл! – Воскликнул я вернувшимся голосом. Жена обернулась на звук, заговорщицки улыбнулась и положила передо мной бумажную ленту с надписью «Мукалтин». Цена за десять таблеток тринадцать рублей.
* * *
– Я катать, – потрясая скалкой и беспорядочно передвигаясь по квартире, произносит мужчина, претендующий на роль главы семейства.
– Ну-ка, дай-ка. – Чего-то постоянно просит у своей жены мужчина помоложе. Вероятно, зять того, который со скалкой. Но она, жена, наверное, ему это не даёт, потому что просьбы не прекращаются.
– Ну, куда!? – Отгоняет кого-то от стола женщина и, тем самым, замыкает круг. Она, скорей всего супруга того, кто претендует на роль главы семейства.
Не успела женщина закончить свой микро монолог, как всё началось сначала. Опять появился мужчина и, потрясая скалкой объявил, что он будет катать.
Зять снова приступил к попрошайничеству чего-то у кого-то.
Жена главы семейства всё с теми же словами «Ну, куда»!? вытолкнула из комнаты огромного пса породы сенбернар. Только благодаря собаке, которая пыталась сожрать лежащий на столе фарш и тесто, стало наконец понятно, что лепят пельмени. И это подтвердилось, когда всё действо пошло на третий круг. Пельмени аппетитно кипели в бульоне, приправленном душистым перчиком и лавровым листом. Такие крупные, самолепные. Класс! А когда всё большое семейство вместе с сенбернаром стало их поглощать, у меня слюнки потекли, и так захотелось этих пельмешек…
– Неужели опять проглядел, как пельмени называются? – Подумал я, второй раз посмотрев рекламный ролик.
После третьего просмотра я начал сомневаться в адекватном отражении действительности моими органами обоняния, осязания, зрения, слуха и всеми остальными, придуманными для человека природой. Посмотрев рекламу, как можно внимательней, в четвёртый раз и не обнаружив необходимой информации о любимом продукте, я впал в отчаяние по поводу своего здоровья. И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не дочь, которая мне популярно объяснила, что рекламирует этот ролик вовсе не пельмени, а что-то из IKEA. Очень хотелось бы понять, что же конкретно. Шведские товарищи, наверняка, тоже хотели бы разобраться, на что ушли их денежки с рекламной статьи расходов. Но после Нового Года эту рекламу больше не транслируют.
* * *
– Я не только заставляю всех мыть руки перед едой, – говорит с экрана молодая мама, – но и проверяю эко тестером продукты на радиацию и нитраты. Ну и что? Я, допустим, моя семья, родственники и знакомые, уверен, что и знакомые моих знакомых и вообще подавляющее большинство населения нашей страны тоже моют руки.
А вот что будет делать мамаша с продуктами, которые забракует эко тестер? Может лучше обойтись без этого чуда техники, иначе её дети могут остаться с напрасно вымытыми руками.
* * *
Мужчина, кряхтя, встал с кровати и направился в туалет. Его жена нервно заворочалась на своей половине и приоткрыла глаз. Светящиеся стрелки будильника показывали без двадцати четыре.
– Пить ходил. – Виновато соврал муж, возвращаясь на своё место.
– Ну да, пить. Только со знаком минус. – Проворчала про себя жена.
Не успела она задремать, как муж снова завошкался и, шаркая тапочками, направился в туалет.
Жена уже открыла оба глаза. С момента первого пробуждения не прошло и часа. – Ну, блин, достал. Мало того, что завтрак приходится самой готовить, так ещё и выспаться невозможно.
Муж заметил недовольную гримасу на заспанном и не накрашенном лице супруги и поспешил оправдаться. : – Телевизор выключал.
– Какой, к чёрту, телевизор в пол пятого утра!? – Не выдержала она и, отвернувшись, закрыла глаза. – Ну, хватит. Надо с этим что-то решать. – Еле слышно прошептала женщина.
– Что? – Услышал её супруг.
– Ничего, спи.
Наутро муж уже глотал пилюли «Простомол Уно». А через три дня не только прекратил будить жену по ночам, но и опять стал подавать ей завтрак в постель. Гармония семейных отношений была восстановлена.
18-20 января 2016 года
НАВИГАТОР
– Маршрут рассчитывается. – Раздался приятный женский голос из динамика автомобиля.
Ваня Бабкин взглянул на монитор и нажал кнопку подтверждения своей готовности ехать по предлагаемому навигатором пути.
– Двигайтесь прямо, улица Лермонтова. – Предложила женщина.
Иван послушно последовал её совету, периодически поглядывая на монитор, где его автомобиль в виде стрелочки передвигался по указанной улице. – Скоро должен быть поворот налево. – Не успел подумать Бабкин, как любезная дама сообщила: – Держитесь левее. Через сто метров поверните налево, улица Кирова. Держитесь левее, на следующем повороте поверните налево.
Ваня совершил предлагаемые манёвры, и смело двинулся вперёд.
– Держитесь правее. – Раздалось, вдруг, из навигатора. Иван посмотрел на монитор. Гаджет предлагал ему сделать непонятный круг.
– Через пятьдесят метров поверните направо. – Напомнила женщина. Бабкин недоумённо пожал плечами. Но со своего пути не свернул.
– Изменение маршрута. На первом повороте поверните направо, затем направо. – Потребовал голос сразу после того, как Ваня миновал предлагаемый поворот.
– Изменение маршрута. Через пятьдесят метров поверните направо, затем направо. – Настаивала дама. Иван, вместо того, чтобы внять её совету, проехал метров сто прямо и повернул налево. Эта дорога уже была ему знакома, и он знал, что она безошибочно приведёт его в конечный пункт.
– Изменение маршрута! Изменение маршрута! На ближайшем повороте поверните направо, затем направо, улица Пушкина! – Уже не таким приятным голосом отозвался навигатор на откровенное неповиновение Бабкина.
– Да пошла ты… – ухмыльнулся Ваня и поддал газку.
– Ты куда едешь, козёл!? Я уже язык стёрла, говоря об изменении маршрута. Ты что, оглох!? – Услышал Иван из динамика совсем уже неприятный женский голос и от неожиданности чуть не ударил по тормозам. Однако совладал с собой. Снизил скорость и на всякий случай перестроился в правый ряд.
