Открытки падали с неба

скачать книгу бесплатно


И неудержимо поцеловал ее.

Я проваливался, падал в бездну космоса. Казалось, я сжался до размеров атома, пустота вокруг была невообразимо огромной. Но я был не одинок. Я чувствовал нежные губы на своих губах и холодные пальцы на шее. Мы вместе летели в безмерном пространстве. Я прижимал ее крепче, я видел звезды, я видел взрывы сверхновых и рождение галактик. Наш поцелуй был божественным провидением, началом нового безграничного мира и завершением прошлой пустой жизни. Я ощущал себя альфой и омегой, я растворялся во Вселенной и одновременно наполнял собой каждую частицу пространства. Я чувствовал в себе вечность.

Я коснулся лица Инны, пальцы вдруг стали мокрыми. Я испуганно открыл глаза и посмотрел на прекрасное лицо. По щекам Инны из закрытых глаз текли слезы. Я хотел снова прижаться к ней губами, вернуть прерванное блаженство, но она оттолкнула меня рукой и открыла глаза: на меня смотрело холодное апрельское небо – чистое, голубое, пролившееся первым дождем. Несколько секунд Инна пыталась совладать с собой, держа руку на моей груди. Я не мог знать, какие чувства обуревают ее душу в этот миг. И вдруг она отчаянно произнесла:

– Не смей влюбляться в меня.

Я окаменел. Мои руки безвольно упали вдоль тела, я ничего не понимал, не хотел верить.

– Что? – сдавленно выдохнул я.

Инна сделала шаг назад и покачала головой, словно хотела, чтобы я исчез, как появившийся из ниоткуда призрак. На ее лице блестели мокрые дорожки от слез. Я хотел закричать, но не мог. Уже более спокойно, но твердо Инна повторила:

– Не смей влюбляться в меня, Даня.

Она развернулась и быстрым шагом стала удаляться от меня, не оборачиваясь. Я бы мог побежать за ней, догнать, остановить, обнять, сделать что угодно, но я ощущал полную опустошенность. Во мне не было душевных и физических сил, чтобы сделать шаг, я лишь смотрел вслед своей уходящей мечте.

Так я простоял долго, наверное, слишком долго. Инна давно пропала из виду, тихие сумерки ложились на город. Я медленно развернулся и пошел в сторону набережной, мыслей не было никаких. Я лишь хотел впустить в себя немного ветра, чтобы хоть чем-то наполниться изнутри. Я сел на скамейку и опустил голову на руки.

– Даня! – донесся крик сзади. Я вскочил и резко повернулся в мимолетной надежде: увы, ко мне бежала Маша.

Она со всех ног прыгнула на меня, целуя в щеки, губы, нос, лоб.

– Ох, я дождалась тебя! Привет! – она сияла. – Я ждала тебя около твоего дома, но уже отчаялась и решила пройтись по набережной, и тут ты! Как же я рада!

Она крепко прижалась ко мне и уткнулась в шею. Я осознал, что еще не сказал ни слова, а Маша уже продолжала щебетать, отстранившись и негодующе на меня посмотрев:

– Ты чего трубку не берешь? Я тебе весь вечер звоню. Папа с мамой в шесть сорок ушли из дома, я ждала-ждала, звонила, писала тебе. В общем, собралась и приехала сюда к восьми. Вот уже полтора часа жду на подъезде, даже пару раз к квартире поднималась, когда соседи заходили, – она грустно вздохнула. – Скоро уже надо домой ехать, родители часам к десяти вернутся. Может, зайдем минут на десять к тебе?

– Маш, я… – я бросил фразу, я понятия не имел, что надо было сказать. Я вообще не хотел никого видеть, и сейчас я был совсем не рад Маше. Я не знал, буду ли я когда-то рад видеть ее снова. – Я очень устал, прости.

Маша сникла, она явно не ожидала такой реакции от меня.

– Блин, ты меня прости, Дань. Не надо было приезжать, я что-то совсем не подумала, – она примирительно приобняла меня. – На работе совсем завал?

Я кивнул. Я хотел поскорее уйти домой без лишних объяснений и остаться наедине с собой. Маша словно поняла мое желание:

– Ладно, Дань, иди домой, отдыхай. Я тоже поеду, чтобы не нарываться.

Мы молча пошли в сторону моего дома. Я проводил Машу до машины, она обняла меня на прощание и села в свою черную «Шкоду». Мотор завелся, Маша опустила стекло и сказала:

– Я люблю тебя, – печальные глаза готовы были расплакаться.

– Я тоже, – произнес я еле слышно. Мне стало неприятно: вторая девушка за сегодня плачет из-за меня. «Шкода» сдала назад и выехала из внутреннего двора. Я поднялся домой.

Я прошел на кухню, порылся в ящике и нашел снотворное, которое пил пару лет назад во времена жутких бессонниц после расставания с Леной. Я привычно достал две таблетки, запил водой из-под крана, завел будильник на 8 утра с мыслями «Плевать, приду завтра к 9 или позже» и лег спать, не раздеваясь и не принимая душ.

Мне приснился странный сон. Я стоял на поляне возле леса – место из моего детства в Павлово. На краю опушки дядя Слава, отец дворового друга Мишки, соорудил простой детский городок: цепные качели, подвешенные на турник, горка из обычной доски, металлическая лестница. Я стоял поодаль, а на качелях сидела Инна и махала мне рукой. Я пошел в ее сторону, чувствуя себя спокойным и умиротворенным. Подойдя, я присел рядом с ней на траву. В детстве это место было голым пятачком – дети вытаптывали землю до песка, все-таки самое любимое место сельской детворы. А сейчас – высокая некошеная трава, одуванчики желтеют под горкой. Инна босыми ногами касалась свежей зелени, на которой блестела роса.

– Расскажи мне о детстве, Дань? Где мы?

Я огляделся. Тропинка в поселок давным-давно заросла, лес стал выше и гуще: сейчас бы я не пошел в эту чащобу один, как раньше.

– Я любил это место. Мы все лето проводили здесь, играя в догонялки и прятки. Я даже впервые здесь попробовал покурить вместе со всеми друзьями, чтобы казаться круче. А потом моя и Мишкина мамы лупили нас за запах сигарет от рук и одежды. Я ведь больше не курил, до самого ВУЗа, хотя некоторые ребята продолжали, – я глубоко вдохнул запах летнего луга. – Здесь так хорошо, но многое изменилось.

– Ты тоже уже не тот мальчик из мастерской дяди Славы, – сказала Инна.

– Да, – задумчиво протянул я, не задавая вопросов, откуда она знает про мастерскую и дядю Славу. Все казалось логичным. Я продолжал рассказ. – Здорово было чинить что-то, мастерить. Мой папа никогда не занимал меня так, как дядя Слава. Папа рано утром уходил на завод и поздно возвращался. А дядю Славу, когда его уволили, всегда можно было найти в гараже и посидеть с ним, разобрать старую стиральную машинку, которою ему принесли на ремонт. А он потом терпеливо собирал все детали, которые мы с ребятами раскидали по полу. Даже не кричал на нас, наоборот, рассказывал, что как называется, «это – вал, а это – шунт». Я и конструктором-то решил стать, когда, ничего не понимая, смотрел на схемы дяди Славы. А с годами уже начал немного помогать ему, Мишка так вообще в подмастерья заделался к отцу на весь учебный год, а я приходил летом каждый день и после учебы иногда забегал.

Я посмотрел на детский городок: все было ржавым и заброшенным, доска горки снизу совсем рассохлась от постоянной влаги, на лестнице отвалилась нижняя ступенька. В детстве мы помогали дяде Славе чинить и красить городок.

– Покачай меня, – попросила Инна. Я встал и толкнул качели, они издали протяжный скрип, звук разнесся по округе и утонул в лесу. – Мне тоже здесь нравится. Свозишь меня сюда как-нибудь?

– Обязательно, – я улыбнулся Инне.

Зазвонил будильник, я проснулся в слезах.

Глава 8. Пустота

Следующие дни тянулись бесконечно и вязко, словно в густом тумане несмотря на то, что на работе я старался не отвлекаться на личные переживания, бросив все силы на начавшийся проект: пришло подтверждение о выигранном тендере.

С утра в среду я написал Инне сообщение, попросив прощения за то, что поцеловал ее. За что еще я должен был извиняться, я не понимал: свидание прошло отлично, хотя, не исключено, что мне это только казалось. Следом, не дожидаясь ответа от Инны, я написал Маше:

«Маша, доброе утро. Прости меня за вчера. Я не знаю, как долго на работе будет так напряженно. Понимаю, что тебе нужна сейчас моя поддержка, но я и сам не в лучшей моральной форме. Готовься спокойно к экзамену, и я буду постепенно решать свои вопросы. Я с тобой, люблю тебя».

Сообщение было насквозь фальшивым: от придуманных проблем на работе до последних слов. Я лишь хотел оттянуть решение проблем до… Я не знал до чего, хотя бы до ответа Инны. Самое худшее, что можно было сделать Маше сейчас – рассказать ей правду, сорвав ее подготовку к экзамену. Тем не менее в голове постоянно вертелись мысли о прекращении наших отношений. Маша ответила, что все понимает, и «даже к лучшему немного отвлечься друг от друга, полностью погрузиться в дела».

Инна не ответила.

На работе навалилось множество рутинных дел – отправка запросов технических характеристик, согласование деталей с клиентом, утверждение командировки на производство – отчего дни казались бесконечными. Я часто мысленно возвращался то к свиданию с Инной с неземным и чувственным поцелуем и драматичным расставанием, то ко сну о встрече на опушке леса, то к тому, как и когда лучше сказать Маше, что я ее не люблю. Я каждый раз обрывал поток мыслей, иначе мог надолго погрязнуть в депрессивных переживаниях.

Около двенадцати зашел Лёня и, пристально на меня посмотрев, закрыл за собой дверь.

– Друг, у тебя вид паршивый, – сказал он негромко, словно переживал, что его могут услышать. – Что с тобой? Ты всю неделю сам не свой.

– Да все нормально, – я старался внешне выглядеть спокойным. – Не понимаю, о чем ты.

– У тебя синяки под глазами, как будто ты восстал из мертвых, – Лёня сел напротив меня. – Давай рассказывай, что случилось.

Он откинулся на спинку, готовый слушать. Я совершенно точно не собирался никого посвящать в свои переживания, как бы мне ни хотелось спросить совета у друга. Я молчал, уставившись на Леню. Он побарабанил по столу, выдержав паузу, и сменил тему:

– Ты сегодня в зал идешь?

– Да, – ответил я и вспомнил, что не взял форму. – Черт, спортивку не взял.

– Ничего, заскочим к тебе и сразу в зал, – я по глазам Лёни видел, что он любыми способами собирался выпытать у меня всю информацию. – За Машей тогда тоже заедем по пути.

– Она… э-э, – я замялся.

– Вы расстались? – выпалил Лёня. – Ты поэтому такой?

– Нет, – сказал я менее уверенно, чем нужно было, – просто она сейчас к экзаменам готовится, ее отец не выпускает из дома.

– Ничего себе тип, – Лёня присвистнул. И через секунду добавил шепотом, – значит, ты остался без секса и совсем сник?

Он прищурил глаза, после чего рассмеялся. Я закрыл рукой лицо, даже не желая комментировать его выпад. Без грамма смущения Лёня добавил, поднимаясь из-за стола:

– Собирайся на обед, сегодня в три будет пицца, у Макса день рождения, поэтому выходим раньше.

Он развернулся в дверях и, увидев, что я все также сижу с рукой у лица, постучал по косяку, поторапливая:

– Быстро, быстро, быстро, – и ушел.

Мы с Лёней сдружились с моего первого рабочего дня. Он был программистом, но во время отпуска Макса, айтишника, замещал его. Так и случилось в день моего прихода: Лёня настраивал программы на выданном мне ноутбуке, мы разговорились, выяснив, что оба ходим в один спортзал и обожаем футбол. Таким образом, я быстро влился в компанию – ежедневные выходы на обед, отмечания дней рождения на работе и после – в баре, просмотр матчей по субботам у Лёни, или коллеги Оли, или в спортбарах. Молодой коллектив радовал меня не меньше, чем интересная работа. К слову, в день, когда я познакомился с Машей в спортзале, Лёня был на больничном. После того, когда мы начали встречаться, и я познакомил его с Машей, он постоянно подкалывал меня на тему: «Если бы я был в зале, то Маша точно была бы со мной. Тебе просто фартануло. Чертов грипп!»