скачать книгу бесплатно
«Янтарь?» – изумилась Персефона.
Владыка прищурился.
– Да, это он. Красив, правда? Но неудобен. Всёе время соскальзываешь. Не усесться толком.
Головы нетерпеливо совались к нему под руки, из трех пастей рвалось нежное щенячье поскуливание.
– Как он любит тебя! – невольно вырвалось у Персефоны.
– Боюсь, он такой один, – ответил ей Гадес.
Персефона смутилась отчаянно, и не нашла, что сказать. Поэтому она сначала разозлилась на себя, а потом и на него тоже.
– Я хочу вернуться домой. Ты должен отвезти меня обратно. Сейчас же.
Гадес похлопал Кербера по массивному загривку. Встал, подтолкнул его и показал на площадку рядом с воротами. Пес покорно потрусил на место.
– Я бы предпочел, чтобы ты осталась чуть подольше. Если тебе интересно. Ты ведь ещё ничего толком не видела, а в моих владениях есть на что посмотреть.
Персефона упрямо замотала головой. Ей было очень интересно. А теперь её начинал интересовать и сам Гадес. От этого она сопротивлялась еще яростней.
– Нет. Я не могу. Я не хочу. Здесь нет ничего, ничего из того, что мне дорого.
– Материнская опека не всегда благо для юной девушки.
– Я знаю. И я не об этом. Я говорю о цветах, о тех, кто был мне доверен. Можешь ли ты понять?! Я люблю их. А здесь их нет.
– Я тоже люблю их. И они здесь есть.
– Ты о черных нарциссах? Да, они прекрасны, но цветы верхнего мира, даже самые невзрачные, для меня выше всех других сокровищ. Я была им помощницей, охранительницей, а теперь они там, а я здесь, одна!!!
Она затопала ногами, как маленькая.
– Я буду тосковать по лугам, по садам, я зачахну здесь, не проси меня, владыка, я не могу, я не останусь у тебя в Царстве Мертвых!!!
Он схватил её маленькие ладошки, сжал их, и Перси вдруг затихла, покоряясь настойчивому, но исполненному нежности и тепла нажиму.
– Здесь, внизу, тоже есть сад, Персефона. Такого, как он, больше нет нигде, ни у Живых, ни среди Мертвых. Он уникален. Он живое существо, такое же, как ты или я.
– Ты хочешь обмануть меня, владыка!
– Нет! Он существует. Это сад Гекаты.
– Я не верю тебе, владыка. Ты просто хочешь, чтобы я осталась здесь навсегда.
– Разве для этого обязательно лгать тебе, девочка? Я не настолько низко ценю себя.
– Если он существует, я хочу его увидеть. Это возможно?
– Разумеется. Но туда нельзя попасть без приглашения.
– Мне кажется, или ты лукавишь, владыка? Может быть твой сад – только вымысел? Как мне верить тебе?
– Я покажу тебе его. Только издали.
– Почему?
– Потому что Гекаты сейчас там нет.
– Откуда ты знаешь это, владыка?
– У меня свои тайны. Это запрещено?
– Что?
– Иметь свои тайны.
– Нет. Но так любую глыбу можно выдать за садовую ограду. Это всё обман. Ты не хочешь вести меня туда. Почему?
– Опасно приходить туда, где тебя не ждут, и всё же готов пообещать, что эту ограду ты сможешь даже потрогать руками. Но без дозволения мы ни в сад, ни в дом не войдем. Хорошо?
Персефона дернула плечом, усмехнулась недоверчиво.
– Хорошо.
Сумрачный гигант подхватил её на руки. Миг – и она уже была в колеснице. Он поднялся следом.
– Мне жаль, что ты так враждебна.
– Разве это моя вина, владыка? Я – пленница.
– Это твой выбор, Персефона. Но ты можешь всё изменить.
– Не будем об этом. Я уже решила, владыка. Я не могу быть твоей женой.
Черные кони летели сквозь унылую тьму и пепел подземелья. В гладких боках колесницы зеркалом отражались сполохи огня и неверные тени скал. Персефона вцепилась в мощную руку Гадеса, снова пришел страх слететь под колеса, но Владыка Аида был недвижим и, казалось, удерживал её и управлял этой бешеной скачкой одной только мыслью.
Равнину впереди перегородила каменная стена. Колесница во весь опор неслась именно туда. Гадес поднял руку.
– За этой стеной дом и сад Гекаты. Если её нет, мы не сможем попасть внутрь.
– Ты уже это говорил. Я помню. Но вдруг она дома?
– Если так, она сама выйдет к нам навстречу.
– Не надо считать меня невежей. Я не буду ломиться в закрытые двери. Просто мне кажется, что ты меня обманываешь. Не знаю, в чем и почему, но знаю, что это так. Чувствую.
Гадес молча натянул вожжи. Колесница стала у подножья высокой гряды. Владыка Мертвых помог Перси спуститься, взял за руку и повел к стене. Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что её монолитность – лишь видимость. В скалах был проход, но он становился заметен, только когда вы оказывались совсем близко. Два каменистых отрога находили друг на друга, перекрываясь краями, и оставляя промеж себя узкий каньон.
Рассеянное золотое свечение наполняло его; оно разгоралось с каждым шагом. Постепенно тропа выводила на открытое пространство, оно выглядело как огромная чаша с гладким, ровным дном и высокими бортами, Центр «чаши» был занят низким строением с плоской крышей и примыкающим к нему садом, а сверху ее накрывал высокий перламутрово-серый, мерцающий купол. От прохода к строению вела узкая дорога, вымощенная черным, с золотистыми прожилками, камнем.
Что-то дрогнуло внутри Персефоны, некое напоминание или, скорее, воспоминание…. Где-то уже видела она и свечение, и похожий купол, и эти цвета. Еще немного – и лихорадочное чувство узнавания, восторга от собственной памятливости, охватили ее.
Ворота! Они были едва ли не точно такими же, как в том её сне – высоченные, черные, с искрами на изломах. Те же каменные столбы по бокам, та же ограда из круглых колонн. Даже узорные навершия были – как две капли воды. И так же, как и во сне, меж колоннами, соединяя их, висел полупрозрачный туман, только не серый, а золотистый. И здесь не было пустого пространства между привратными столбами. Толстая сеть частого плетения, из красноватого металла, щитом закрывала вход и не позволяла разглядеть то, что находилось за оградой.
А за оградой росли деревья. Персефона не могла угадать их вида – за туманной кисеей виделись лишь смутные их очертания. И, то ли ограда здесь была слишком высокой, то ли деревья слишком низкими, но Персефоне не были видны даже верхушки крон, только силуэты. Нижний ярус растительности был и вовсе неразличим, он сливался в плотную массу, которая смотрелась как ещё один забор, в половину высоты первого.
И всё же, он был невероятно похож на сад из её сна, на сад Символов. Персефона была заинтригована донельзя, и если бы не Гадес, она бы уже, наверное, трясла ворота в попытках пробраться внутрь – невзирая ни на какие страхи, возможные угрозы и свои собственные обещания. И вот ещё что разжигало её любопытство до степени последней – рассказ Афродиты про сад Желаний, тот, который Пенорожденная хотела создать вместе с Гекатой, тот, за который Персефона пыталась тогда замолвить словечко перед матерью. Или нет, сад Желаний – это, кажется, ещё одно название сада Символов, а тот, о котором рассказывала Анадиомена, звался как-то иначе.
Но боги с ним, с именем! Тут важно другое. Неужели Гекате удалось его создать? Одной, здесь, внизу? В Мире Мертвых, во владениях Безвременья и Смерти? Так, может быть, не случайно её мать звала Гекату Черной Жрицей? Может быть, Деметра знала о талантах Пропилеи больше, чем их хозяйка, и больше даже, чем Пенорожденная? Персефона поежилась, подумав, какой силой нужно обладать, чтобы вырастить сад – не важно, какой, любой – в таком месте и в таких условиях. Она понимала, что там, за оградой, скрывается что-то совершенно невиданное, невероятное – это было очевидно, это было логично, это должно было быть так – и от этих мыслей у неё начинался прямо-таки зуд во всем теле, так хотелось ей попасть внутрь.
И мысли эти, и чувства так отчетливо выразились у неё на лице, что Гадес был вынужден напомнить про уговор.
– Разве ты забыла? Мы не можем войти без разрешения.
Персефона только что не подпрыгивала, словно в лихорадке.
– Но мы разве мы не можем найти её? Ты владыка здесь, ты должен знать, где она бывает.
– Это не так просто, девочка. Геката – богиня дорог, она может быть где угодно.
Но Гадес знал, где сейчас Геката – и Персефона чувствовала это. Она буквально «слышала», чуть ли не физически, ту уверенность, которую ему давало это знание и его упрямое нежелание говорить. Это имела она в виду, утверждая, что он её обманывает. И давила, понимая, что преимущество сейчас на её стороне. Он хочет взять её в жены, он влюблен, он жаждет её ласк, любви, дружбы и доверия – он должен ей поддаться!
С Гадесом же творилось нечто странное. Он клялся, что никто не узнает про зал Даров и не попадет туда – никогда, ни при каких обстоятельствах, но ему самому дорога не была заказана. Он не мог взять с собой Персефону. Он не мог показать ей шкатулку. И всё же что-то в нем бунтовало против правил. Он знал, что не может так поступать, но чувствовал, что должен поступить именно так.
Да, у него – обещание. И запрет.
Но он влюблен. И потом – чем это навредит? Он же толком ничего не знает. Он, в общем, догадывается, конечно, но наверняка – нет, не знает. Семь Даров – это семь Столпов. Семь Столпов Мира. Но это же просто красивая фраза. Тут можно представлять себе всё, что угодно. Или, Дары – Сила Мира. Одного, Трех – не важно. Аналогично. Степень проработки деталей зависит исключительно от вашего воображения и потраченного времени.
По сути, он знает – именно знает! – только то, что Семь Даров – это тайна, известная Гекате. Если Геката не сочтет нужным открыть её, то всё и останется, как было. Но, что если… что, если Гекате здесь тоже одиноко? Она ведь теперь изгой, как и он сам. Он ищет любви Персефоны, чтобы утишить боль, но, возможно, Геката нуждается в сердечном тепле не меньше его. Она гордая, сама не скажет. Привыкла всем помогать, не думает о себе. Не привыкла. Забывает, что она тоже нуждается – и в дружбе, и в ласке, и в поддержке. Да просто в разговорах, в незатейливой помощи. Что-то принести, подать, подержать, поддержать. Сделать что-то вместе. У Гекаты – Сад и куча дел, которые разрывают ее на части. У неё – Дары, она – служительница им и хранительница. Но она не может быть все время при них неотлучно, под её ногами слишком много дорог. Он замечает порой, как она нервничает, когда отправляется наверх, в Мир Живых, и как спешит к ним, когда возвращается. Боится, что с ними может случиться что-то неладное, пока её здесь нет. Если бы Персефона осталась, если бы приняла его предложение, она в качестве Царицы Подземного Мира, могла бы стать подругой Пропилее. Персефона любит сады. И она любит цветы. С этим, конечно, здесь сложнее. Сад Гекаты – особое место и не похож на земные. Он странен, но интригует и будит воображение. Это кстати – ведь дочь Деметры любопытна, а за плечами Пропилеи множество историй и дорог. Они могут быть полезны друг другу: обе – помощницы, обе – охранительницы. И какая важность, что у вас на попечении? Великая тайна или клочок земли – суть одна. Возможно, его решение преступить запрет и обет пойдет миру во благо, кто знает? И кому, как не ему, знать, что далеко не всегда праведные пути приводят к делам достойным. И – наоборот.
И ещё: если Персефоне полюбится сад Гекаты, может быть, ей захочется здесь остаться или просто задержаться немного, и тогда у него появится шанс приручить, приучить её к себе. Она ценит доброту, в ней самой этого много – и он это видит. Это чувствуют и его верные друзья, черные кони, Флокс и Тефра, это чует Кербер. Но главная её черта – любопытство, на этом он и сыграет. И будь что будет. Геката поймет его, в конце концов, он здесь хозяин.
И он просто должен, должен отвести Персефону в Зал Даров. Не спрашивайте почему, это бесполезно. Он возьмет её туда, но дорогу ей не покажет. Она не будет знать, где оказалась. В конце концов, он мог решить показать ей какой-то другой мир, на другом конце Вселенной. Или, положим, это и вовсе – не более чем иллюзия, почему бы и нет? Нет в мире такого мира, нет нигде такого зала. Точнее, есть, но не здесь, а где-то там, не важно, где. Просто таинственное место, куда Черная Жрица приходит, чтобы в тишине и покое обдумать свои дела и решения. Да и сама Геката может сказать то же самое. Потом, если сочтет нужным – откроет правду. Скажет, что это было испытание, что так должно быть, ну, в общем, что-нибудь в этом роде. Значит, решено. Правила для того и созданы, чтобы их нарушать. Если бы это было не так, его судьям нечем было бы заняться, а ему негде было бы царить.
И ещё билась, стучалась в висок та фраза матери в их последней беседе. Про то, что он на верном пути. Он не помнит дословно, но когда речь зашла о Дарах, и про помощь Гекате, Рея почему-то связала это с Персефоной. Не впрямую, нет, просто он почувствовал, что здесь всё как-то «вместе». Это было неявно, но очевидно. Может быть, поэтому у него такое чувство, что он должен?!
Ну, значит, так тому и быть.
На этой ноте спор Гадеса с самим собой был закончен, а внутренний мятеж – удовлетворен.
И я мог позволить себе вздохнуть с облегчением.
Конечно, этим бунтующим «кем-то» – «чем-то», этим мятежником, был я, Голос. А вы сомневались?
Нежное сердце, закованное в броню Долга. Как тяжело его ломать!
Крепость алмаза выше его красоты, она и есть истинная красота.
Глава II
Зал Даров
Молчание Гадеса тяготило Персефону. Она уже хотела отказаться от своих просьб, как вдруг он передумал.
– Я отведу тебя к Гекате. Ты была права. Я знаю, где она. Она в Зале Даров.
– Что это такое?
– Это тайна, девочка. И она известна только Черной Жрице.
– Моя мать тоже зовет её так.
– Геката владеет странными силами. Некоторые из них не любят света. Но это не значит, что они злые. Так ты пойдешь со мной?
– Да, владыка. Я не боюсь. Я пойду с тобой.
– Тогда ты должна делать всё, что я тебе скажу и не задавать вопросов.
Персефона засмеялась.
– Ты требуешь невозможного.
– Возможно, тебе будет легче, если ты просто закроешь глаза и пообещаешь мне не подсматривать. Не хочется заворачивать тебя в тряпочки.
– А если я споткнусь и нечаянно открою глаза?
– Я постараюсь этого не допустить.
– Значит, мы оба будем уверены в том, в чем уверенным быть невозможно.
– Мне это кажется справедливым. А тебе?
– Мне тоже. Я согласна. Я сделаю то невозможное, о котором ты просишь.
Гадес протянул к ней руку, она вложила свою, улыбнулась подбадривающе.
– Я готова.
И крепко зажмурила глаза. Ничего не произошло. Или ей так показалось. Голос владыки Аида прозвучал почти сразу же, и совсем близко.
– Ты можешь открыть глаза. Мы на месте.
Персефона повиновалась. Теперь они стояли вплотную к стене, сложенной из огромных каменных блоков, тесно пригнанных друг к другу и покрытых непонятной резьбой. Прямо перед ними располагалась низкая, узкая дверь, которая явно была рассчитана на кого-то очень невысокого и худощавого. Она скорее подошла бы для хрупкой женской фигурки, гиганту Гадесу пришлось протискиваться в нее боком и согнувшись едва ли не пополам.
Он протянул руку, толкнул дверь. Та бесшумно повернулась на петлях. Не случилось ничего таинственного, все оказалось буднично и банально. Ни тебе сложных замков и ключей, ни тайных слов и повелительных жестов. И даже пыль не посыпалась им за шиворот. Они не встретили никого – ни живого, ни мертвого.
Гадес распахнул пошире дверь, пропустил Персефону, потом вошел сам.
