скачать книгу бесплатно
– Я бесконечно признателен вам, ваше высочество, за это милостивое сожаление, но мне непонятен ваш намек относительно сожаления знакомых вам лиц.
– Об этом мы не станем говорить! Я ни своих тайн не выдаю, ни в чужие мешаться не люблю! У каждого есть в сердце уголок, в который никто не смеет самовольно врываться. Это – святая святых человека, и каждый обязан понимать это!..
– И у вас, ваше высочество, тоже есть в сердце такой заповедный уголок, – с самонадеянной улыбкой произнес красавец-граф, не останавливаясь перед тем, что он говорит с высокопоставленным лицом.
Избалованный женщинами, он почти не делал разницы между ними и, по русской пословице, «бил сороку и ворону, в надежде побить и ясного сокола». Таким «ясным соколом» была для него красавица-цесаревна, на которую Линар порой невольно заглядывался, как заглядывались на нее почти все, случайно встречавшиеся с нею.
А цесаревна Елизавета между тем продолжала:
– Не дотрагиваясь до интимных струн вашего сердца, граф, я все-таки не могу не сказать вам, что искренне сочувствую тому горю, с каким вы покинете Петербург, и что я лично навсегда сохраню о вас дружеское воспоминание.
Линара в жар бросило от слов цесаревны. Перед ним в перспективе мелькнуло иное счастье, далеко превосходившее то, какое он находил подле некрасивой принцессы Анны.
«Вот с кем бы завести роман!» – самолюбиво шевельнулась в нем вольнодумная и тщеславная мысль.
Елизавета Петровна на лету поймала его взгляд и как бы прочитала в душе его мысль.
– До свидания, граф! – сказала она, вставая и удаляясь. – Желаю вам полного успеха!
– Успеха? В чем, ваше высочество?
– Ах, боже мой!.. Во всем, что вы предпринимаете или о чем мечтаете!.. Ведь каждый из нас мечтает о чем-нибудь.
И, бросив Линару задорный взгляд, цесаревна Елизавета ускользнула своей бойкой, слегка скользящей походкой.
VI. Тайное свидание
Вернувшись с бала утомленной и сильно взволнованной, принцесса Анна Леопольдовна, наскоро сбросив с себя костюм, проскользнула через узкий коридор в смежную комнату, занимаемую ее воспитательницей Адеркас.
Та уже успела совершенно раздеться и приготовлялась ложиться в постель.
– Вам невесело было сегодня, принцесса? – ласково осведомилась она у своей августейшей воспитанницы.
– Нет, ничего!.. Я видела его, танцевала с ним, и уже благодаря тому мне не могло быть скучно! А этих балов я, как вы сами знаете, вообще не люблю…
– А между тем их еще столько предстоит на вашем веку!
– Ну, когда все будет зависеть от меня – если это будет когда-нибудь, то я отменю все большие и пышные собрания. Я положительно неспособна на эту утомительную придворную жизнь, всю скованную этикетом! Но бог с ними – и с двором, и с этикетом! Я не за тем пришла сюда к вам, чтобы разговаривать с вами о них! Я пришла сказать вам, что спать я вовсе не лягу, потому что на заре он ждет меня там, у нашего старого дуба…
– На заре?! Но заря уже занимается.
– Ну да! оттого-то я и говорю вам, что вовсе не лягу. Когда во дворце все угомонится, я пройду к дубу с моей верной Кларой, и она по обыкновению подождет меня.
– Смотрите, не попадитесь! Ваши враги особенно насторожились. Ваше смелое объяснение с герцогом подлило масла в обычный пламень его ненависти и гнева.
– Ну, сегодня, я думаю, и он устал и крепко заснет.
– Но у него есть свои клевреты! Эти и не устали, и не уснут. Он слишком хорошо и щедро платит им для того, чтобы они променяли его службу на спокойный сон.
– Ну, там видно будет! – с беззаботностью молодости воскликнула принцесса Анна. – А пока предо мной все-таки несколько минут полного, жгучего счастья! Возможность обнять его, моего красавца… возможность прижаться к его груди… отдохнуть в его объятиях! За это не только перед клевретами герцога можно бравировать, за это с жизнью расстаться не жаль!..
– Я понимаю и ваше нетерпение… и ваше молодое счастье, и даже вашу порывистую страсть… Все были молоды, всем жить хотелось… Но все-таки повторяю вам, будьте осторожны и помните, что всякая неосторожность обратится не только на вас, но и ему грозит серьезной и крупной неприятностью.
– Знаю, знаю. Не ворчи, моя дорогая! – прижимаясь головой к плечу своей воспитательницы, проговорила принцесса; затем, крепко обняв ее, тихо прошептала: – Пожелай мне счастья!.. Как вернусь, так я пройду к тебе!
– Это будет новой неосторожностью. Ваше присутствие в моей комнате в такой неурочный час может возбудить подозрение и вызвать ненужные толки.
– Не бойся за меня, моя дорогая, моя единственная! – нежно проговорила принцесса, по своему обыкновению в минуту порывистой откровенности разом переходя на ласковое и нежное «ты».
С этими словами она выскользнула из комнаты, и через несколько минут при свете еле брезжущего рассвета можно было видеть две женские тени, осторожно проскользнувшие из дверей заднего дежурного подъезда и направившиеся к расположенной сбоку аллее, в конце которой возвышался еще до настоящей минуты сохранившийся большой старый дуб.
Из-под широкой тени последнего навстречу им показалась другая, более крупная тень…
– Мориц! – порывисто почти вскрикнула принцесса Анна, бросаясь на шею красавцу Линару, закутанному в складки широкого плаща.
У того вырвался жест нетерпения.
– Тише, принцесса!.. Вы погубить всех нас хотите! – проговорил он, почти не отвечая на ее ласки.
Но Анна Леопольдовна ничего не помнила, ничему не хотела подчиняться, ни о чем ни думать, ни говорить не хотела! Она была счастлива своим молодым, беззаботным счастьем, и в эту минуту, действительно, и трон, и все сокровища государства она готова была отдать за один поцелуй любимого человека.
Линар почти отстранял ее безумные, восторженные ласки. Ему было не до них и его, серьезного и честолюбивого, почти бесили эти необузданные, нерасчетливые порывы.
Принцесса Анна заметила его холодность, и это как бы за сердце схватило ее.
– Мориц, ты не рад мне? Ты не любишь меня? – почти простонала она, крепко прижимаясь к графу.
– Полно, Анна! Ты знаешь, что я тебя искренне и горячо люблю. Не подвергался бы я тем опасностям, каким я ежедневно подвергаюсь, если бы я действительно не любил тебя! Но бывают минуты, когда дело должно поглотить всякие порывы. Нам не до них теперь; нам надо обсудить многое. Будь благоразумна, и поговорим о деле!
Говоря это, Линар слегка отодвигал ее от себя и осторожно освобождался из ее объятий.
Но Анна Леопольдовна не хотела примириться с этим.
– А наша любовь разве не «дело»? – ласково спросила она, прижимаясь к его груди.
– Я не говорю этого. Ты сама знаешь, какое значение я придаю твоей привязанности, но… нам угрожает близкая и, быть может, долгая, если не вечная разлука.
Принцесса побледнела.
– Вечная? О, не говори таких слов, Мориц! Разве есть в мире сила, которая может навсегда разлучить нас?
– К несчастью, есть, против этого-то нам следует вооружиться!
– О, на меня смело надейся; я уже доказала, что в нужную минуту не сробею. Но скажи мне, что надо сделать?
– Прежде всего быть как можно осторожнее и напрасно не бравировать, не поднимать ненужных бурь и ненужных толков… Делу они помочь не могут, а лишнее раздражение в душу внесут. Если у тебя есть хотя одна моя записка, то немедленно уничтожь ее и не доверяйся положительно никому.
– А Матильде?..
– О ней я не говорю!.. Но ее присутствие здесь непродолжительно: часы ее пребывания при русском дворе сочтены.
– Неужели ты тоже веришь в это? – испуганным голосом переспросила Анна Леопольдовна.
– Конечно, верю! Я привык ни в чем и никогда не обманывать себя.
– Но… мне все-таки дадут же время проститься с нею? Выждут, чтобы была выбрана новая наставница, которая заменила бы ее?
– Могут и не сделать этого. Когда герцог решается на что-нибудь, он проволочек не любит и не допускает!
– О, этот герцог! Всюду он!
– Да, от него «в России тесно», как писал недавно один из европейских дипломатов, и все-таки, пока жива императрица, избавиться от него нельзя.
– Но неужели императрица никогда не поймет и не оценит его по-настоящему?..
Линар пожал плечами.
– Если она в течение стольких лет не поняла, то не поймет и теперь! На склоне дней старые привязанности крепнут, а привязанность императрицы к Бирону началась давно.
– Да! И что только она могла найти в нем?
– У сердца есть свои тайны: их понять трудно!.. Ведь полюбила же ты меня! – улыбнулся Линар и, как бы спохватившись, что сам начинает терять дорогое время в пустых разговорах, вновь деловым тоном спросил: – В каких ты отношениях с цесаревной?..
– С Елизаветой? Да ни в каких! Ни меня она особенно горячо не любит, ни мне она не особенно симпатична! Она так пуста… и так вульгарна!.. Эти ее русские пляски, ее песни мужицкие!.. Можно ли любить все это как она любит?
– Но этим она покоряет себе русские сердца! Она – настоящая русская царевна!
– Тем лучше для нее! – недовольным голосом заметила принцесса Анна. – Мне титул «настоящей русский царевны» не завиден.
– Она ловка и даже с Бироном ладить умеет!
– Ей и книги в руки, как говорят русские! Я такой «ловкостью» не обладаю.
– Во всяком случае, не вступай с ней в открытую вражду, – продолжал Линар, – и в случае моего отъезда не восстанавливай против себя ее многочисленной партии. Со своим отсутствием из России я не помирюсь; я вернусь… сюда… непременно вернусь!
– Но зачем уезжать? Неужели нельзя изменить это?
– Нет, в настоящую минуту нельзя. Отсрочка моего отъезда возможна, об отмене же его и думать нечего!.. Когда этот отъезд состоится, постарайся встретить его совершенно спокойно и хладнокровно! Помни, что всякая неосторожность не одной тебе принесет вред, но и на мне может отразиться!
– О, в таком случае я буду тверда. Ты можешь надеяться на меня.
– Против разлуки с Матильдой Адеркас тоже не слишком сильно восставай. Это ты тоже не можешь исправить, а повредишь сильно как ей, так и самой себе! На Клару ты крепко надеешься?
– О, она предана мне всей душой! Ты знаешь, что она последовала за мной в Россию и оставила там, на родине, и дом, и родных только для того, чтобы не расставаться со мной.
– Да! Но на подкупы у вас здесь не скупятся.
– Клары не купят! – с уверенностью проговорила принцесса.
– Тем лучше! Береги и ты ее в таком случае и не подвергай ее напрасным опасностям, как тебе случается делать это. Помни, что у вас, на Руси, есть еще и дыба, и пытки!
– Что за мрачные мысли приходят тебе, Мориц!
– Кому они не придут при вашем русском дворе? Здесь сам воздух пропитан ложью, предательством и лестью!
– Однако говорят, что при всех дворах практикуется то же самое.
– Но не в такой мере! Там Бирона нет! Однако и с ним ты очень сильно не ссорься. Выжди время… Придет и твоя пора… императрица недолговечна… Ну, теперь о самом важном и, для нас обоих, о самом тяжелом – о твоем замужестве!..
Принцесса Анна вздрогнула и еще крепче прижалась к возлюбленному, причем промолвила:
– Но этого замужества не будет! Я положительно заявила об этом тетушке!
– И напрасно сделала! Этот брак должен совершиться.
– Должен совершиться?.. И это говоришь ты, мой Мориц? Ты, которого этот брак должен пугать так же сильно, как и меня?..
– Что делать! Я умею покоряться обстоятельствам! Ведь я не могу жениться на тебе!..
– Почему нет? Твой брак может быть расторгнут, а я ото всего откажусь, чтобы навеки связать свою жизнь с твоею! – пылко воскликнула принцесса.
– Это – ребячество, и в данную минуту об этом думать невозможно. Твой брак с принцем Антоном и дети, которые родятся от этого брака, утвердят за тобою права на русский престол.
– Ты так спокойно говоришь об этом, Мориц.
– Потому что я люблю тебя и никогда не соглашусь снять с твоей дорогой головки почти надетую на нее корону для того, чтобы сделать из тебя самую обыкновенную из смертных! Моя скромная графская корона, конечно, не заменит тебе блеска императорской короны и мое имя не введет тебя в царскую династию!
– А на что нужна мне эта царская династия? Ты знаешь, что я твоя, вся твоя… и что для меня ни счастья, ни жизни нет и быть не может вдали от тебя.
– И все-таки надо ждать и терпеть, терпеть и ждать – в этом заключается весь залог удачи. В особенно тяжелые минуты воспоминаний о том, что ждет нас с тобой впереди, и пусть эта мысль служит тебе поддержкой и утешением!
– Такими «тяжелыми минутами» ты называешь моменты моей грядущей семейной жизни? – спросила принцесса Анна, слегка отодвигаясь от графа и взглядывая прямо в лицо ему. – Ты настаиваешь на том, чтобы я отдалась и принадлежала другому?.. ты даже о моих будущих детях говоришь спокойно?
– Что делать!.. Я никогда не восстаю против того, что изменить не в моих силах!
– Если бы я не так горячо любила тебя, Мориц, то я сказала бы, что ты… слишком благоразумен!
В стороне послышался шорох. Оба внезапно вздрогнули.
В двух шагах от них выросла фигура, тень от которой ложилась далеко на пробивавшемся горизонте.
– Клара… Это – ты? – дрожащим от страха голосом спросила принцесса.
– Да, я! – ответил тоже дрожащий женский голос. – Уйдемте скорее отсюда, принцесса! Здесь, в саду, кто-то есть!..
– Где? – встрепенулись и произнесли Анна и граф Линар.
– Здесь… там, за деревом!.. Я сама видела…
