скачать книгу бесплатно
Африканские откровения Банга
Юрий Александрович Соколов
В книгу вошли рассказы про Африку. Многие факты взяты из личных воспоминаний о времени работы в ООН и рыболовных организциях. Также есть немного фантастики.
Юрий Соколов
Африканские откровения Банга
НАДЕЖДА
Александр Юдович, ведущий сотрудник бюро прогнозов погоды, держал в руках очередную подготовленную неутешительную сводку усиления ветра, готовое штормовое предупреждение. Расчеты показывали, что наводнения не избежать, но что-то не давало до конца поверить этому. Погода изменчива, особенно ураганы: куда он повернет, только он один знает точно. Надо, конечно, быть готовым ко всему, но, с другой стороны, рекомендовать эвакуацию тысяч людей можно, лишь когда сам уверен в факте неотвратимости катаклизма на все сто процентов. Случись в прогнозе ошибка – и население встретит следующее предупреждение как минимум с прохладцей, при этом выскажут о синоптиках такое, что не захочешь больше прикасаться к своей работе.
Он вспомнил молодость, когда ходил в море сам. После окончания высшей мореходки в Калининграде попал в «Мортрансфлот», на судах которого обошел весь шарик неоднократно.
Это было в Южно-Китайском море. Они перегоняли транспортное судно из Мурманска через Сингапур в Петропавловск-Камчатский. Обычный перегон на Дальний Восток. В те времена в Охотском море ловили рыбу, и транспортных единиц не хватало, поэтому перегоняли суда из Европейского бассейна. Шли в балласте, попутный груз не получился. Хотя ради него судно вернули с рейда Порт-Саида в Новороссийск, и там они проторчали три недели, ожидая каких-то замороженных кур. Не дождались и пошли, как всегда, в аварийном порядке, догонять упущенное по вине береговых головотяпов, между прочим, время.
Транспортный рефрижератор, четыре трюма, длина чуть больше ста метров, рулевая рубка расположена в корме, так что из нее видны все грузовые операции на всех четырех номерах транспорта. До Сингапура добежали быстро и без приключений, обыкновенный рейс. Однажды только на переходе в Индийском океане старый старпом расхвастался на мостике перед молодыми рулевыми.
«Чайки – это души погибших моряков», – сказал он, увидев, как несколько птиц окружили рубку, и дал гудок. Птицы, не зная, какой высокой оценки они удостоились, от испуга наддали да так, что вахтенные долго оттирали смотровые окна от въедливых испражнений чаек, поминая старпома крепкими неласковыми словами из морского лексикона.
В противовес старпому капитан – молодой кавказец – был горд своим судном и самим собой. С такими ходить в море хорошо, если все проходит гладко, ибо море гонора не любит, а начальству это нравится – напористый, строптивый, знает, чего хочет.
По выходе из Сингапура получили карту погоды, такие уведомления давали несколько береговых станций обеспечения прогнозами, включая и расположенные на нашей территории. Чьи прогнозы более точные – судить сложно, хотя станция на Гуаме давала прогноз для ВМФ США и редко когда ошибалась. По прогнозу выходило, за Филиппинами по курсу судна идет ураган «Надежда». Таких около десятка проходит с Тихого океана ежегодно. Разгоняется такой ветер по всей длине Тихого океана и выплескивает волны на китайский берег, круша на своем пути все и вся. Да, не все шторма смертельные для судов. На волне можно устоять и дождаться, когда ветер стихнет, если уж попал в море в передрягу.
Стали в дрейфе, укрывшись за островом Лусон, там же, где и еще шесть или семь судов, следующих параллельным курсом. Принимаемые через каждые шесть часов карты с прогнозами развития урагана показывали, что стоять там, подрабатывая машиной, чтобы держать волну по носу, дня три. Сказать, что команда чувствовала себя комфортно, нельзя, ибо ветер все равно дул с такой силой, что дверь из рулевой рубки на крыло мостика можно было открыть только двумя руками, а то и с помощью вахтенного матроса. С волн сдувало барашки, и свистело, и стонало, и рычало клокочущее море.
Ели по расписанию, но тарелку держали одной рукой крепко, качая ее в такт бортовой качке. Неровен час, и на себя выплеснуть можно было. Хотя в таких условиях не все люди могут есть и даже пить. Однако в этом экипаже большинство моряков были со стажем, и качка лишь усиливала аппетит.
От низкого давления голова была тяжелой, любые движения вызывали ненависть у организма. После суток такого простоя и работы на волну и беспросветного, в смысле солнца не было видно, ожидания ослабления ветра настроение медленно приближалось к нулевой отметке, шуток становилось все меньше. Конечно, были и здесь забавные казусы. Огромный чан с борщом не был принайтован к плите и слетел на пол. На полу же, следуя направлению бортовой качки, стал гоняться за поваром. Повар в белом фартуке и колпаке, сам белый стоит у стенки и ловит направление движения чана, а зеваки, раскрыв рот и затаив дыхание, смотрят: увернется ли кок в очередной раз. Обошлось. Чан с ревом врезался в переборку, и борщ выплеснулся на стенку и повара, окрасив его белую форму красным содержимым. Возгласы радости, и снова уныние от продолжающейся бесконечной болтанки без движения.
И вот радостная весть. Ураган отвернул от своего маршрута и пошел на север. Ура! Впереди открытая дорога, пусть не «шоссейная», а «с ухабами», но следовать ею можно. Здоровый дух экипажа воспрянул, снова засветились глаза и веселей стали злые шутки истосковавшихся по берегу мужиков. Вот тут бы капитану и проявить восточную мудрость и подождать до утра, а с утренним прогнозом и пошли бы потихоньку… Но решение было принято без колебаний. Вперед и только вперед. Рыбаки простаивают, им некуда девать рыбу.
Ну а ураган думал по-другому. Как неприятельский стратег думает, чтобы уничтожить врага. Пройдя немного на север, ураган вдруг развернулся и пошел прямо навстречу в лобовую атаку. Судно выскочило из-под укрытия острова первым из всей группы судов, ведомых, наверное, более умудренными, а может, просто ленивыми капитанами. Поэтому, когда ураган встретил его в открытом месте, никого рядом не было.
Надеяться на помощь в урагане «Надежда» оказалось делом безнадежным. Конечно, все надели спасательные жилеты, некоторые со страху даже каски надели. Чего только не делают люди с испуга. Когда волна прокатывалась через все сто метров корпуса судна, а корпус дрожал от соприкосновения с тоннами воды, экипаж дрожал вместе с корпусом. Самое неприятное зрелище, когда судно подныривало под волну, а она, вытянувшись сначала ввысь, сливаясь с серыми облаками, поглощая горизонт и затмевая собой будущее, накрывала с размаху сразу весь корпус с ревом рвущегося прибоя, брызгами и сдуваемой ураганным ветром белой пеной. Вопрос о времени не стоял, молились, чтобы заклепки, которые держали корпус, не развалились от сотрясения. Наверное, если были бы груженные, утонули бы. Уж слишком много воды проходило через судно.
Конечно, гордость за отечественное судостроение после прихода в порт присутствовала. Но седины этот ураган прибавил всей команде. О масштабе и силе урагана узнали, когда матросы, разбирая последствия стихии после того, как судно покинуло зону бедствия, сняли водоросли с верхнего мостика. Водоросли, обыкновенные сине-зеленые морские водоросли свешивались с верхнего мостика на смотровые стекла рубки. Хотя во время шторма никто их не замечал, смотрели на волны и закрывали глаза, когда они накрывали корпус и перекатывались через судно, чтобы нести свою разрушительную силу по воле ветра дальше. Эти безжизненные уже водоросли после пережитого ужаса настолько потрясли всех, что шутить никто уже не шутил и о шторме в разговорах между собой не вспоминали. Страшно представить, какая была волна, что, пройдя стометровый корпус судна, оставила свои следы в кормовой части на высоте в пятнадцать метров.
Пережили… В дальнейшем при встрече с членами экипажа о шторме не говорили никогда. Воспоминания о светопреставлении не радовали и не восхищали, а пережить снова страх от океанской мощи не хотелось никому.
Тогда он сделал для себя вывод: не надо шутить с природой, не надо даже стараться говорить о ней неуважительно. Человек слаб перед стихией. Выжить теперь уже в новых климатических условиях, может быть, и можно, но только опираясь на свой ум, знания и взаимовыручку, и на удачу, как уже раз было в урагане «Надежда».
РЫБАКИ
Когда стоишь пред вратами рая в лучах ослепительного белого света в ожидании решения архангелов разрешить пройти в них или нет, на ум приходит мысль: «А что, собственно, ты сделал в этой дарованной тебе жизни?» Это не из повести о Павке Корчагине и не из времен, когда считалось, что при капитализме человек эксплуатирует человека, а при социализме наоборот. Просто реально ощущаешь, что жизнь прожита, возврата к ней нет, а что в итоге? Конечно, не ты подводишь черту о проделанной работе и созданном тобой, оказанной помощи или поддержке. Все равно получается мало, но если ты неплохой человек, то может оказаться достаточным, чтобы получить пропуск в райские кущи. А это и есть основной итог, к которому стремится всякий нормальный человек, как оказывается.
Получается, что древние религиозные источники правы, и душа человека остается, тогда как бренное тело исчезает под воздействием естественных природных процессов. Остается душа, как матрица памяти прожитой жизни. Куда она потом улетает – при жизни не узнать. Тут какие-то другие, пока неизвестные доселе приборы нужны, чтобы вычислить. Но уж если сравнивать душу с матрицей, то, по идее, улетает она в общее хранилище памяти. А долетает ли до него и сохраняется ли там, или ее кто-то отбраковывает – неизвестно.
Предназначение такого хранилища памяти можно было бы объяснить необходимостью, в случае каких-либо катаклизмов с цивилизацией или ее полного уничтожения, воссоздания людей как вида. Ведь допускают, что даже в нашей солнечной системе какая-то планета взорвалась, да и на Земле уже развивается пятая цивилизация. А род людской продолжается. Как он мог сохраниться? Рассчитывать, что предки были шибко умными, не приходится, коль их цивилизация была разрушена. Значит, есть какой-то источник, позволяющий восстановить людской род. Тогда получается, что наша цивилизация создана на базе сохраненных матриц памяти давно исчезнувших людей, и мы есть не что иное, как их копии. По-моему, это всяко лучше, чем быть потомком обезьян или генетически мутированным из динозавров. Но ведь никто не говорит что-то конкретное. Одни гипотезы, а значит, и гипотеза с матрицей памяти, что есть человеческая душа, имеет право на существование.
Чего только в голову не лезет, когда с утра едешь час в автобусе на суточную вахту. Сонное состояние после утреннего кофе уже не особо беспокоит, но и осознание бесперспективности каких-либо телодвижений во время поездки не наводит на физическую активность. Вот и лезет в голову всякая ерунда. То ли о смысле жизни, то ли о ее возникновении и истории человечества. Каждый пытается сделать прогнозы развития истории на основе своих знаний, личного опыта, прочитанных либо услышанных гипотез или предсказаний. Конечно, ничего путного из этого никогда не выходит, но время занимает, и поездка не кажется столь утомительной и долгой. Нет, когда сам ведешь, не до мыслей, надо за дорогой смотреть, а вот сидя в расслабленном состоянии, когда основной заботой является не прозевать свою остановку, можно и пофилософствовать. Это, понятно, никому не интересно, так что с соседом лучше не начинать беседу, но сам проникаешься иногда таким самоуважением, что, выйдя на свежий воздух, чувствуешь прилив сил для успешного начала рабочего дня.
Сегодня успел на автобус предприятия, и, вместо того, чтобы пройтись до проходной по свежей погоде и подышать чистым воздухом, несущимся с Балтийского моря, пришлось трястись пять минут вместе с работниками предприятия, заполнившими своими выдохами за сорок минут езды с пункта выезда из Пайзы, района города Светлого, весь салон. Теперь осталось просидеть, т. е. проработать в диспетчерской сутки, чтобы снова вырваться из замкнутого пространства на улицу и снова ощутить свежий балтийский морской воздух.
Работа диспетчеров в рыболовецком колхозе невысокооплачиваемая, но живая. Круг общения широкий, и, хорошо бы только в дневное время, а то ведь когда суда с выловом кильки или салаки возвращаются ночью, то приходится «разруливать» ситуацию, оторвавшись от столь желанного сна. А работать приходится сутки через двое, иначе зарплата будет такой куцей, что и ноги протянуть можно. Так что состояние зомби, или невыспавшегося человека, иногда становится раздражающим фактором. Понятно, что работают здесь одни пенсионеры, которые вытягивают за счет своей пенсии. Так сказать, никакая пенсия дополняется никакой зарплатой. Катастрофическое недосыпание, особенно в дни путины, приводит иногда к плачевным результатам, но быстрый ритм производства сглаживает острые ситуации, и предприятие несется вперед без остановки.
Рыболовецкий колхоз представляет собой конгломерат артельного рыболовства в заливе, где работают несколько бригад из соседних прибрежных сел, промышленного лова в море маломерными судами и берегового производства по переработке рыбы, включающего выпуск консервов, пресервов, копченой и вяленой рыбы. Имеет свою территорию с причалами, холодильниками и цехами. Производственный муравейник с круглосуточным режимом работы. Государство выдает квоты на вылов того или иного вида рыбы, по которым и строятся планы, и рассчитывается вся бухгалтерия. С обычным сельскохозяйственным колхозом общее то, что это рискованный бизнес, зависящий часто от погоды в море и заливе, когда маломерки не могут работать из-за шторма, и самой рыбы, которая шевелит хвостом в воде и меняет свое местоположение, а не стоит и ждет, пока рыбаки вытянут ее из пучины. Квоты, бывает, что и не выбирают по истечении года, это влечет за собой разбирательства у недовольного верховного начальства, отписки, отмашки и потерю премии для простых работяг. Не все можно списать на текущий кризис в стране, но в конечном счете все улаживается как-то само собой, и с новым годом все снова приступают к работе с энтузиазмом после возлиянийе встречи праздника. А через месяц-два и салачная путина начинается на радость всему производству. Тысячелетняя история рыбного природного воспроизводства не подвержена пока катаклизмам на берегу и чехарде государственного управления прибрежных морских территорий.
– Говорят, Макаревич опять бузу против президента затеял.
– А я слышал, что он снова в море собирается капитаном, подменять питерца. Тот вроде на праздники домой уезжает, к семье.
– Да нет, это другой Макаревич, не наш, а московский артист.
– Ну, может быть. Эти москвичи все время что-то придумывают, чтобы о них что-то писали, не забывали, в общем. А с президентом он зря. Куда ему. Президент – это власть. А в России президент – это любая другая власть, только в квадрате или даже в кубе. А тут простой артист. Бис, браво, девки, деньги шалые.
– Ну, он не простой артист, а из «Машины времени». Помнишь: «Я пью до дна за тех, кто в море».
– Вот это он хорошо написал, правильно. Здесь ничего не скажешь. А бузить… Хотя это его дело.
– Думаю, что Ельцин с Горбачевым плохие президенты были. Не прочувствовали они власть-то по-настоящему. Не по плечу она им стала. Столько горя людям принесли. До сих пор расхлебываем, и еще лет на тридцать хватит.
– А то и поболее будет. Дали волю америкашкам разным и всякой немчуре поганой над нами куражиться. Нет, чтоб, как при Сталине, прихлопнуть разом. Демократия, понимаешь. Тьфу.
– Однако, в рейс пора, светает. Сегодня пойдем к ставням и сетки проверим заодно на четвертом и пятом участках. Авось что и выудим. Пошли, хлопцы.
Перед новым сезоном руководство расщедрилось на снабжение рыбаков новыми рыболовецкими костюмами, включая пролифенки и сапоги. Дело вроде бы хорошее и даже нужное. Правда, при советской власти это входило в нормативы производства и в обязанности руководства. Теперь советской власти нет, и снабжение уже надо воспринимать как добрую волю заботящихся о народе начальников. В любом случае это дело хорошее и очень даже нужное. А коли так, то и решать его надо по-хозяйски. Неизвестно, появится ли при этой жизни у руководства подобная блажь еще раз, а главное, будут ли у него средства для приобретения нового обмундирования в будущем. Поручили, посмотрели, сравнили и решили закупать костюмы в соседней Польше. Там качество, отличное от отечественного. Видимо, давно в нашей стране о рыбаках не думали. Какие такие им костюмы в море могут понадобиться? Но надо поспешать. Не дай бог и на этот вид продукции наложат запрет. Им-то что в Москве – весь мир на ладони, а в Калининграде куда ни плюнь – мимо Евросоюза не промахнешься.
Случается, особенно по осени, что Балтийское море взбрыкивает и насылает сильные ветра на наш янтарный край. Оно, конечно, не сравнится с тропическими тайфунами, когда уничтожаются города и гибнут люди, но все же доставляет немало хлопот жителям, особенно на побережье. Морские и портовые службы в обязательном порядке оповещают о приближении подобных катаклизмов на нашу голову, и все готовятся встретить непогоду во всеоружии, но все же, когда задувает со скоростью выше тридцати метров в секунду, становится не по себе.
Проходящий циклон атаковал порт с запада. Все суда предварительно тщательно закрепились дополнительными швартовами, были усилены вахты на предстоящую ночь в ожидании шторма. И он пришел. Волны высотой до пяти метров, разогнавшись на акватории небольшой лагуны перед портом, бились о западный причал с неистовой силой так, что подойти к самому причалу было невозможно. В это время там, как по злому року, стояли танкер и старое очистительное судно – драга. Конечно, посреди ночи вахтенный с танкера обнаружил, что драга стала тонуть, и, испугавшись, что она как-то заденет танкер, начал подавать сигналы. Всех поставили на ноги, но… обошлось. Драга затонула, но большего вреда, к счастью, не нанесла. Какое-то время части, отпавшие от этого утопленника, еще плавали по заливу, но их оперативно отлавливали дежурные суда канала, и на судоходство ничто и никак не повлияло. Владелец драги понес убытки, на этом вопрос был исчерпан.
Но к трагедии иногда приводят и вполне банальные случаи. Рыбаки на катере решили выйти в залив. Двое, включая шкипера, взяли спирт, третий был трезвенник. Когда двое уже отключились, выяснилось, что непьющий сотоварищ не умеет управлять катером. Дело к ночи. У измученного алкоголем рыбака вдруг начались судороги. В темноте только точки огоньков где-то впереди. Кричать бесполезно, сигнальных ракет нет. За два часа волной и ветром их нерабочий катер с отключившимся рулевым прибило к берегу. К этому времени один уже перешел в мир иной, зато другой от такого известия протрезвел. Быстро нашли способ вызвать скорую, МЧС, полицию. Составили протокол…
Иметь чувство собственного достоинства и всегда отстаивать свое собственное мнение – дело трудное, неблагодарное, хотя и благородное. Такие люди всегда стоят особняком, не возвышаются, а в стороне от общества житейской морали. Это ведь только при торгах на бирже, если не будешь следовать движению котировок, а вставать в позу, ожидая свершения своих задумок, как правило, лишаешься своих денег. А в жизни иногда и шею сломать можно, не подчиняясь действующим законам общества.
Не пропадают только киношные герои. Стреляют, дерутся, носятся на машинах, занимаются сексом при каждом удобном случае, но все равно остаются победителями, героями нашего времени. Умных фильмов уже не ставят. У режиссеров ни ума, ни фантазии нормальной человеческой уже нет. Хорошо, что в стране будет только год кино, который придет на смену году литературы. Вопрос: почему год цирка не объявляют? Он и так продолжается, и ограничений по времени не предвидится?
– Александрович, а покемоны собираются выходить?
– Пока не давали заявок, но погода нормализуется, ветер стихает, наверное, к вечеру соберутся. Если что, я сообщу.
Салаку и кильку ловят близнецом два малых рыболовных траулера вместе. И, конечно, в коллективе рыбаков существует негласное соревнование, кто поймает больше. А поймает рыбы больше тот, кто больше времени на лову или кто нападет на хороший косяк. Ну, и, соответственно, начальство смотрит, кто в море, а кто отстаивается в порту. Поэтому пары стараются не отставать друг от друга, хотя и не особо афишируют свои намерения.
Малые траулеры не занимаются ловом при шторме выше четырех баллов. Просто не вытягивают трал, да и опасно все это при сильном ветре. В прошлом были случаи, когда сорвиголовы рисковали, а потом их всем селением и хоронили, тех, кого находили после трагедии. Сейчас суда снабжены и аппаратурой, и Интернетом, и капитаны перед рейсом проверяют метеокарты, причем не только российских станций. Рисковать не хотят понапрасну, но и сидеть на берегу тоже невыгодно. Контракты с моряками основаны на вылове. Сколько поймаешь, столько и получишь. Ну а в море действуют уже морские правила взаимопомощи. Обычно капитаны настроены работать вместе в одном районе, но есть и исключения. Чувство грибника, нашедшего усыпанную грибами поляну, присуще и рыбакам. Ведь крикнуть в ответ «АУ» можно и после того, как грибы с поляны будут собраны. Кто первый нашел, тот и в дамках.
Другое дело, что в море «полянки» бывают редко, а работают суда вместе все время. Так что доверие важнее, а понимание того, что сдают вылов на одно предприятие, дополняет чувство ответственности за конечный результат.
Пьют ли рыбаки на берегу, «когда на море качка»? По-разному. Зависит от человека. Работа в море тяжелая, выматывает порой основательно. Расслабляться как-то надо. Но ведь голова-то на плечах есть у каждого. После пьянства приходит похмелье, а работать в «состоянии нестояния» очень сложно. Так что тех, кто «дружен с алкоголем», обычно смывает с флота без задержки. Конечно, есть молодые работяги, которым все нипочем, они везде всегда в форме, как Джеймс Бонд. Море выбраковывает и таких. А списанному на берег по здоровью или по залету моряку приходится нелегко. Надо обладать волей, чтобы не скатиться по жизни. Тем более что с работой в сегодняшних условиях непросто, а водка дешевая вымывает мозги очень быстро. Государству стоило бы подумать, чтобы вернуть производство алкоголя под свою юрисдикцию, тогда бы смертей нелепых стало меньше.
Но в основном рыбаки прибрежного лова – мужики крепкие. Таких парней со «стальными яйцами» даже старатели Аляски уважают.
Уничтожение некогда мощного советского рыболовного флота – это обида всех рыбаков страны: и на Камчатке, и в Архангельске, Новороссийске, Калининграде. Продали, отдали под чужие флаги, разворовали, наверное, все было. Факт в том, что ловить сейчас нечем. Все суда по двадцать-тридцать лет ремонтируют, латают, перевооружают. Но не новые.
Понятно, что стране нужны военные корабли – война на носу. Но ведь и рыбу надо ловить, есть-то что будем с отрицанием поставок мяса из-за границы? Всякие шведы и датчане имеют новый флот, так у них и вылов на порядок выше, и технологии лова, а следовательно, и изготовление готовой продукции разнообразнее, экономичнее, выгоднее. Конечно, проще засунуть ведение рыбного лова под крышу министерства сельского хозяйства и платить рыбакам, как колхозникам на полях, но ведь дело страдает. А рыбу все любят поесть, особенно когда мясо дорожает. Одними приказами сверху вылов не увеличить, рыба требует внимания к себе, а умение рыбаков ее добывать зависит от условий их работы. Прописные истины пока без ответа…
С распадом Союза рыбная промышленность была уничтожена. В начале нынешнего века оставшиеся в живых после «лихих девяностых» бизнесмены стали срочно вкладывать средства во что-нибудь, что могло вернуть если не все, то хотя бы часть инвестиций обратно, но уже в «отмытом» виде. Не знаю, как в других областях производства, но в рыбной области суда были скуплены почти все. Особенно те, что работали за границей бывшей Великой страны. Найти рыбаков, коих стало во множестве от неожиданного распада прежних условий работы, было нетрудно. Наобещать им золотые горы, заключить скороспелые контракты и отправить кого в Африку, кого в Азию, кого в Америку было просто. Поскольку владельцами судов становились люди, далекие от рыболовства и имеющие совсем не цели прочно обосноваться в новых условиях и промрайонах мира, то обычно уже через пару рейсов экипажам стали задерживать зарплату, а иногда и просто бросали членов команды на произвол судьбы. Бизнес рыбный требовал постоянных вложений и не был столь уж прибыльным, как казалось. А деньги хотелось вернуть сразу и много. В результате суда без должного ремонта и рабочих орудий рыболовства прекращали свою деятельность, экипажи как-то возвращались домой, порой за свой счет. В Африке почти в каждом порту сейчас стоят на отшибе брошенные советские рыболовные суда, составляющие основу современных кладбищ кораблей. Очень печальное зрелище, скажу я вам.
Как выживали рыбаки в период агонии, когда из обещанной зарплаты их семьи на берегу получали лишь мелкие авансы? Да очень просто. Рыба в умелых руках не ловилась меньше, но сдавалась обычно половина вылова. Другая, из лучших видов добытой в море продукции, пряталась и продавалась лично, путь и дешевле, но в свой карман. Покупателей в таких сделках было в избытке. Воровство не имеет оправдания ни при каких обстоятельствах. Просто время было смутное, а выжить и вернуться к семьям надо было. Не всем удалось удачно вернуться домой хоть и без денег, но живыми, некоторые отчаявшиеся моряки остались в Африке, превратившись в портовых парий.
АДЕНСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Средний рыболовный траулер кормовик обслуживали семеро русских офицеров рыболовного флота и десять матросов-йеменцев. Судно уже имело довольно приличный стаж работы в тропической зоне и выглядело подобающе. Борта с полинявшей, а местами и с полностью слезшей краской и ржавчиной, днище в ракушках, промытая донельзя палуба, заедающие механизмы, неработающая спасательная шлюпка и просроченные плоты. На этом корыте предстояло год работать в условиях адской сорокоградусной жары, спать в каюте без кондиционеров и вылавливать каракатицу в прибрежных водах дружественного тогда еще Йемена.
Судно стояло в Мукале – втором по величине порту Южного Йемена. Поэтому с аэропорта нас повезли на маленьком автобусе практически через всю страну по грунтовой, местами покрытой асфальтом, дороге через пересохшие русла рек в окружении знойных гор без растительности и бескрайних равнин песка. Воды не хватало. Губы пересохли, хотелось пить. Поэтому, когда потянуло ветерком, все пооткрывали окна, чтобы как-то освежиться. Напрасно. Ветерок очень уж быстро перерос в бурю, подняв груды песка, и закружил его, закрывая небо. Окна закрыли быстро, но песка наглотались при этом изрядно. Главная беда была, однако, не в том, что песок проник внутрь автобуса. Замело дорогу. Шофер-араб что-то говорил по-своему, наши ругались матом, но куда ехать, никто не понимал, все вокруг заволокло песчаным туманом. К тому же ехать стало невозможно, песок спеленал колеса.
Рыбаки – народ бывалый, и никто сдаваться не собирался, к тому же в начале годового контракта. Решили откапываться двойками. Закутавшись в какие-то тряпки, отгребали колеса руками. Менялись через десять минут. Тщетно.
Буря стихла через час как-то сразу. Улетела. Через двадцать минут и мы двинулись дальше, ориентируясь на проход между гор, видневшийся далеко впереди. Радости в глазах сменяемого экипажа мы тогда не увидели, не произвел впечатления и рассказ о дорожном приключении. Усталость, злость и какая-то отрешенность смотрели на нас из глаз отработавших свой годовой контракт моряков. Единственный совет новичкам был – это намочить простыни, чтобы уснуть в духоте кают в условиях полного безветрия знойной сорокоградусной ночи. Утром они уехали.
Адаптировались быстро. Смазали механизмы, отремонтировали шлюпку, наладили питание. Все оказались профи в своем деле, а главное – кок был знатный. Когда вкусно и сытно поешь, никакая работа не страшна, все в руках спорится.
Кроме матросов с йеменской стороны были два штурмана, причем старпом – старший над местными – как-то говорил по-русски. Хотя наши ребята тоже общались в процессе работы. Помню, как рефмеханик объяснил матросу, какую часть трубы надо покрасить, даже отметил рисками. Как результат – труба была отпилена в соответствии с указаниями четко по рискам.
Я в рубке иногда общался со старпомом – старался выучить арабский разговорный, да и вообще, было интересно в то время пограничного занавеса услышать голос из другого мира.
– Салем, я никак не пойму, зачем повстанец влетел на грузовике на базу и взорвался. Ведь он сам погиб, а результата не получилось. Бессмысленная смерть.
– Юрий, он погиб не напрасно. Это наш вид борьбы. Мы не имеем такого вооружения, как наши враги, но сдаваться никто не будет. Мы будем бороться, как можем, и враг будет повержен, а в войне всегда есть потери и жертвы.
Это было странное и неожиданное для меня объяснение тогда, в восьмидесятых годах двадцатого века. В следующем веке такой вид борьбы стал уже нормой, а затем и перерос в разряд преступлений против человечности.
– Салем, когда разворачиваешь судно, отворачивай его в сторону от берега, в море, а не на берег, – это уже капитан учил старпома правилам мореходства.
– Ты когда моешься, то сначала голову моешь, потом ноги.
– Да, капитан.
– Так какого тогда ты сначала красишь палубу, а потом надстройку?
Вечером выхожу на палубу, услышав какую-то возню. Капитан стоит на крышке трюма – это на высоте около метра над палубой, а вокруг ходит злой тралмастер со свайкой.
– Это каким надо быть идиотом, чтобы трижды рвать трал на одном и том же месте? Далее тирада полностью из редко употребляемых даже на флоте слов.
Нервы на жаре были напряжены у всех, и тогда стал понятен тот злой взгляд встретившего нас экипажа. Наверное, и мы тоже были не особо любезны, когда через год нашей работы нас приехали менять коллеги.
– На ночь затыкайте уши ватой, а то муравьи могут забраться, они здесь очень мелкие и шустрые.
Были и другие советы в том же духе.
– При входе в машинное отделение стучите свайкой по ступенькам, чтобы крысы разбегались, а то набросятся, и не входите туда без резиновых сапог.
– Когда крыса на камбузе просто сидит и смотрит на вас с безразличием из какого-нибудь угла, то она сытая, возможно, тараканами наелась и, значит, не будет бросаться и кусать за ноги.
Справятся. Рыбаки – народ закаленный, а у этих еще целый год впереди.
ИСХОД МИХАЙЛИНА
Любые совпадения с реальными
событиями или людьми случайны.
Москва. Россия
Сергей Михайлин сидел за столом директора своего московского банка и думал.
Из архивных досье
Сергей Олегович Михайлин – генерал-лейтенант ФСБ, окончил минское высшее инженерное зенитно-ракетное училище ПВО, в 1993-м академию ФСБ России, в 2003-м Российскую академию государственной службы при Президенте РФ. В середине 1990-х учредил охранное предприятие и банк, работал в Государственной Думе и администрации президента России.
В 2003-м, когда был основан Госнаркоконтроль, был назначен заместителем начальника управления собственной безопасности (УСБ). В 2004-м был заместителем начальника департамента оперативного обеспечения Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН, бывший Госнаркоконтроль).
В 2005-м вышел на пенсию, сосредоточив основное внимание на работе своего банка. Вышел вовремя, потому что имел информацию о готовящемся против него деле следственным комитетом при Генеральной прокуратуре РФ с набором типичных обвинений по 285-й, 286-й, 289-й и 290-й статьям УК РФ:
285-я – злоупотребление должностными полномочиями;
286-я – превышение должностных полномочий;
289-я – незаконное участие в предпринимательской деятельности;
290-я – получение взятки группой лиц в крупном размере.
Александр Сергеевич Любимов – полковник ФСБ, работал в Госнаркоконтроле под личным руководством Михайлина. Вышел на пенсию в 2005-м, после серьезного разговора с шефом. Ему светила по тому же делу, что и Михайлину, 138-я статья УК РФ – нарушение тайны телефонных переговоров с использованием своего служебного положения и спецсредств, но могли сосватать и 283-ю – разглашение гостайны.
Познакомились они еще в Анголе, где проходили службу в 1980-х, причем Любимов тогда был заматташе при Посольстве, а Михайлин – советником при торгпредстве. Занимались алмазами и отслеживали американцев, протянувших свои щупальца к нефти. В результате прогорели оба. Михайлина отозвали в Москву, а Любимова сослали сначала в Гвинею-Бисау, а затем в Мозамбик. Специалистами со знанием португальского языка не разбрасывались в то время.
Впрочем, говоря о том, что они ушли на пенсию, надо подразумевать, что им дали такую возможность. Стране нужны гражданские специалисты за границей, способные работать на благо Родины и прошедшие спецподготовку в стенах соответствующих учреждений. Задача простая – открыть свое дело, стать легальным бизнесменом, тем самым сохранив свое присутствие в ключевых местах современной политической карты мира. Так работают все спецслужбы мира.
Перед Михайлиным же была поставлена задача особого рода – продажа оружия. Задача непростая, учитывая конкуренцию американцев и китайцев, но выполнимая при помощи местных политических сил, которые стали склоняться к выбору России как основного партнера. Партнера, более покладистого и свободного от давления внутри собственной страны, а значит, и гаранта неразглашения операций, что в мире продажи оружия является чуть ли не самым главным условием.
Выбор же Любимова как помощника в предстоящей работе был, конечно, не случайным. После провала в Анголе и бесплодной работы в Гвинее-Бисау он хорошо зарекомендовал себя в Сомалийской операции, когда лично контролировал поставки оружия. Командировки по Восточной Африке были различными: то надо было сопровождать выгрузку рыболовного судна в Кении в порту Момбаса, то заключать договор о продаже грузовиков «КамАЗ» в Дар-эс-Саламе. А иногда и по приглашению какого-нибудь университета в Аддис-Абебе читать лекции о борьбе со СПИДом в Эфиопии. Но цель всегда была одна – контроль поставок оружия, включая обязательное наблюдение за конкурентами. Поэтому рыбу судно привозило в Момбасу именно тогда, когда происходила выгрузка американской военной техники. После одной из таких поездок Любимову присвоили очередное звание подполковника и отправили домой, в Москву, учиться в Академию ФСБ России. Дело в том, что при фотографировании группы моряков в порту, он «случайно» заснял панораму гавани, причем подробности, которые не были видны со спутника. Это не было его задачей, но было высоко оценено в соответствующих кабинетах.
Да, воспоминания о Джибути всегда радовали Любимова.
Джибути. Район Африканского Рога
По просьбе консула он сопровождал туда представителя рыболовной компании в качестве советника и решал все административные вопросы, возникавшие по ходу поездки. Экипаж встретил их сдержанно. Дело в том, что судно в рейсе подверглось вооруженному нападению пиратов у побережья Сомали, и это событие наложило весьма суровый отпечаток на поведение команды.
Любимов же не испытывал угрызений совести по поводу того, что был соучастником поставок оружия в тот район. Это было его работой, а он был профессионалом. Но с командой надо было что-то делать, надо было подробнее узнать о произошедших событиях. В администрации порта он нанял микроавтобус, забил его кузов свежими фруктами, овощами с рынка, а также ящиками с пивом и кока-колой, присоединил туда же три бутылки виски. Водку брать не стал, на жаре от нее был бы ненужный эффект, а от виски человека не развозит до безобразия даже на солнцепеке, но язык оно должно было развязать.
