скачать книгу бесплатно
Книгу Старика прочли миллионы…
Быть может, в ней написано про пятерых друзей: трёх девушек и двух парней, которые не живут, а «играют». Но постепенно они выходят из Игры.
А игра такая, что даже если пройдёшь её до конца, она не закончится.
Из выше сказанного вытекает ниже сказанное:
Мы все во сне играем своими жизнями…
А мы-то, кстати, сейчас что делаем? Спрашиваю я.
Мира пристально смотрит на замолчавшего Макса. Тот проводит ладонью по своей голове. И что-то отвечает мне. Вообще, он, по-моему, прекрасно видит, что из-за странного шума в ушах я ничего не услышал.
Макс улыбнулся, слегка прищурил глаза. Не хочется мне его переспрашивать. Я говорю: я иду спать. Кто со мной?
Мира говорит: ладно, пойдём заниматься сном…
Макс вынимает из пачки новую сигарету. Весёлый танец огонька зажигалки на фоне полумесяца Луны. Слиянье с кончиком. Табачный дым.
Макс полон всяких историй.
Он считает, что ВСЯ история основана на реальных событиях… Но здесь мой {С}О{Н}: Ты с твоим глупым, но понимаемым всеми, другом идёте в заброшенный Богом зал спорта и мужества, где при помощи неведомой и абсолютно никем не управляемой силы скрепок между мирами распороли(ли) дверь в соседний бардак.
Миазмы пространства. Из коих в нашу среду прорвалась какая-то гадость.
И мерзкие твари смешались с людьми.
Вы (ты с твоим другом), чтоб не стареть с каждой звездой, сначала затеяли матч по футболу по всему, поросшему шипами и черто(пере)полохом, периметру зала. Играли с какими-то девками.
Они все синхронно разделись и удалились одеваться в раздевалку. Ты и твой хренеющий друг прошли в коридор, где толкучка волнующихся решала, что теперь делать. Довольно жарко и томно, и только ваш старый знакомый был в тёплой одежде. Чтоб соответствовать жару, он поместил на себя женскую шубу, такую же шапку, а на ноги вздёрнул сандалю и тапок в виде кровати.
Вы пообщались, вы подождали, а очередь всё же решила, кто будет решать, как миру жить дальше.
Какой-то мужик просто вытянул в потолок руку и крикнул:
– Я главный! Теперь я всем буду!
А вы с твоим другом прошли мимо задавленных лифтов, разрезали бумажную дверь на этаж и стали спускаться (но вниз подниматься) по всхлипам трёхмернорисованных лестниц.
Раздвоенный вид окон искажал чей-то город снаружи.
Вы внутри. Идёте мимо прозрачности стекла на звуки призрачного мира, проклятьем скованного уже как несколько минут. По чьей вине такое вдруг случилось? Молчит твой глупый друг в ответ на голос ниоткуда.
Внезапно плавится стекло и с визгом рвётся громкость пустоты – а ниже этажом уже пылает огненная тварь из Пекла, похожая на твоего собрата по вечности конца как капли две колодезной воды.
Вот эта тварь и твой не храбрый друг так увлекательно орут дуэтом, что тебе сразу становится ясно примерно следующее:
ВАМ ПОРА СВАЛИВАТЬ ВСЁ НА ДРУГИХ…
Или хотя бы переладить со всех одушевлённых предметов ваши отпечатки пальцев правой руки на левую.
Адская тварь не живёт и не ждёт – летит через пролёт, пылая жаром.
В общем, она гоняется за вами по всем лестницам сразу, но с некоторым холодком по отношенью к вам (видимо, не очень хочет пачкаться о парочку уродов). Из темноты презентуют секаторы и ножницы и бензопилы, но вы с идиотом-другом отказываетесь принять подарки помощи, в силу быстроты движенья по ступенькам вы просто не успеваете их взять.
Пылающая тварь всё ближе держится вдали.
Одна из девушек-близнецов-тройняшек, поджидающих кого-то из демонов памяти на этаже, выполненном под осеннее кладбище ночью, прицельно указует в преображенье жгучей инфернальной твари, прискорбно опадавшей ворохом листвы у встретившейся на пути могилы.
Твой туповатый друг и ты благодарите трёх близняшек и приспускаете себя по лестницам всё ниже ничего.
Ты у дверей на улицу один. Протиснувшись вдоль двойственности темноты через кубическую группу входа, ты выбираешься на свет, которому, возможно, скажут «НЕТ», и очень скоро.
Какой-то сумасшедший бомж, сидящий на асфальте рядом с дверью, глядит тебе в глаза и тяжко предлагает выпить.
В столь ясный тёплый день планетой овладело беспокойство.
Когда конец? – смешной вопрос из зала.
Бомж игнорирует тебя, ты игнорируешь бомжа, все неотступно ожидают быстрой смерти мира. Концовка будет сладкой и красивой, ты внемлешь ей, но…
Он, твой бестолковый друг, вышедший сквозь чёрно-белый вход, вступил в случайный разговор со странными любителями вспышек и договорился спасти планету (или хотя бы Вселенную) с помощью краски.
Апокалипси(хи)ческий беспредел нарастал, улицы наполнялись безумцами, желавшими не быть собой, случись Последнее Прощанье.
А вы: две сущности пространства: ты и твой лучший друг направились к закату изменений мира краской.
Макс, Мира и я резво выбегаем из городской психушки.
Туда легко попасть, но трудно выйти (только не нам)…
Мы втроём «влезли» туда пару минут назад, постояли в холле, будто в новом доме осматривались, а дальше подошли к регистратуре. Макс попросил определить нас здесь до истечения бесконечности, а «лучше – ещё на большее отсутствие времени».
Приёмная медсестра поглядела на нас как на психов.
Затем спросила «Зачем?»
– А может, мы – самые лучшие сумасшедшие… – убеждал её Макс.
Для окончательного завершения уговоров Мира дала регистраторше хорошенько меня рассмотреть (я как раз надел свою маску: кривую кожаную рожу со змеями шнурков вместо волос).
Не помогло. Психушка оказалась переполнена.
Нас выпустили, так и не приняв.
– На свободе! Наконец-то! – весело орёт Макс на всю улицу.
Ошарашенные прохожие останавливаются, оборачиваются, утыкают в нас свои зрачки безумных глаз. Мира дико хихикает им в ответ, а я бегу прочь от психбольницы, по-дурацки раскинув руки в стороны. Макс тоже бежит, но болтая руками так, словно взлететь не может. Мира с чужой фамилией наперевес преследует нас в образе злобной врачихи.
Это (как бы) настоящая свобода. Мы делаем, что хотим…
Ещё мы побегали по простым больницам, пугая персонал и посетителей. Просили там телефон, чтобы «выбраться из матрицы». Нам отвечали смущённо-недоверчивым молчаньем.
Зато нам удалось встретить Выключателя. Этот тип разгуливает в белоснежном халате, притворяясь высококлассным врачом, заходит в палаты коматозных больных, чтобы отключить «механическим растениям» приборы их жизни. Короче, ходит и вырубает людей из розетки.
Дальше мы опять шли по летней улице.
Жаркую синеву неба резали золотые лучи.
Оценка погодных условий от Макса: солнце работает во всю.
На Максе, кстати, лёгкая спецовка-комбинезон. В ней он выглядит как космонавт с Луны, выпавший из пули корабля при приземлении.
У торгового центра (вселенной) мы заметили парнишку лет пяти. Он очень настойчиво просил огонька. В руках вертел сигарету. Все мимо него проходили, держа в руках свои покупки.
Какой-то дед тоже заметил мальца.
– Идиот малолетний! Ты же подохнешь, тварь! – отчитал он «младенца».
А спички всё-таки дал. Малец неумело закурил, втягивая пары ядовитого счастья. Дед пошёл своей дорогой, мальчуган – своей, а мы зашли в магазин.
Товарно-денежный Рай. Всё, что вашей душе угодно! От зубочисток и туалетной бумаги до телевизора величиной со шкаф.
После долгих прогулок кругами я пробрался в «продуктовый» отсек. Остановился у одного интересного отдела, который почему-то пустовал.
Мира подходит ко мне будто из самого Ниоткуда. Она же была в секции видеоодежды (по-моему, стащила оттуда новые вещи).
Теперь на Мире: синие кроссовки, чёрные джинсы, белая футболка и чёрная курточка. Спереди по футболке размазано кроваво-красное пятно, которое никогда не высыхает.
– Какой выбор товара! – восхищённо произносит она и хитро на меня косится. Перед нами – абсолютно пустые полки. Отдел не работает.
Мира улыбается, и я тоже. К нам не торопясь подходит Макс, катя перед собой ржавую тележку. На дне тележки лежит прозрачный пакетик с надписью «чипсы со вкусом таблеток», а в нём находится что-то тёмно-коричневое. Это дерьмо… Я оглядываю полки других продуктовых отделов.
Чёрная плитка под ногами покупателей. Белый пластик над их головами.
А на прилавках – фекалии, завёрнутые в пакеты, упакованные в красочные коробочки и обёртки. Кое-где видна блевотина. В бутылках – урина.
– Интересно, правда? – говорит Макс и ухмыляется мне.
Мира перекладывает пакетик «чипсов» на прилавок пустого отдела, после чего советует Максу забраться в тележку. Тот усаживается в этот «железный гроб», и мы с Мирой катим его к кассам. По дороге я успеваю услышать выражение «Дурдом на выезде!», метко брошенное в нашу сторону.
Охранники у касс чуть было не стреляют в нас, но смешливые кассирши наперебой вымаливают нам прощенье. Макс, правда, отказывается покидать сектор («пока его не выкупят друзья») и, пытаясь влезть на «кассовый подиум», требует, чтоб его «оценили».
Вместо этого Макса вежливо выпроваживают вон.
– Своей же яростью себя вы проклянёте… – не расплескав достоинства, охранникам чеканит он.
Мы поднимаемся на второй этаж. Там продают игрушки, часы, ювелирные изделия, сотовые телефоны, постельные принадлежности, сантехнику и прочее. Самые необходимые вещи первостепенной важности.
Всё, сколько бы оно не стоило, покрывается пылью, говорит Макс, пока идём по лабиринту торговли. Заходим в отдел со шмотками. Распродажа. Много людей. Все – выбирают, примеряют, покупают. Распродажа…
Мира проскальзывает в свободную примерочную (кабинка-раздевалка в виде труп-мешка). Я и Макс – за ней следом. Тесновато втроём.
Мы притворяемся манекенами (очень талантливо), когда в примерочную хочет войти покупатель – женщина, наверняка, с распространённым именем… Мы удивляем её своим существованием. После этого момента времени игры Мира невозмутимо подходит к старшему продавцу и говорит:
– Здравствуйте, арестуйте меня…
Приобретя себе отличное настроенье, мы покидаем торговый центр.
Идём по городу и веселимся, вспоминая, что мы ещё могли бы сделать.
В маске мне становится жарко не только от взглядов прохожих. Но я не смогу её снять. Для этого нужно вернуться в квартиру Макса и посмотреться в зеркало в прихожей. Издалека Мира замечает роскошную брюнетку, раздетую в короткое платье. Красотка, явно привыкшая к восторженным выстрелам глаз и, конечно же, отлично знавшая себе цену, граци(гранди)озно вышагивает нам на встречу. Когда мы поравнялись, Мира шлёпнула брюнетку по заднице. Та остановилась, растеряно открыла рот, уставилась на Миру (взгляд из-под тёмных очков, подходящий для ситуации «красавица и психи»). Мира внимательно изучила все нервные окончания реакции девушки, а потом вкрадчиво предложила:
– Выходи за меня…
Резко развернувшись на шпильках, красотка зашагала прочь.
Приятно наблюдать даже за тем, как она уходит.
– А мне она понравилась, – сказал Макс весело. – Сексуальные губы…
Мира, решив поправить мне маску, произнесла примерно это:
– Молодой писатель жил в вагончике посреди поля. Бесконечное 8осемь (Забыл, как забывать… Теперь я помню вечно.) Бессердечная ос8нь…
Когда он выходил за пределы своего романа, то прогуливался до берега реки, с наслаждением цитируя про себя полёты мёртвых листьев. Деревьев не было на тысячи шагов вокруг (по всей видимости, палая листва попадала сюда с планеты другого фильма).
Никакой живности, никаких людей. Бескрайнее поле одинокого разума.
– Этот пришёл. Весь смеётся… (Писатель то и дело слышал чей-то голос, так что проблем с собеседником у него не возникало.)
Ведро воды (как будто слёзы снега). Постоять на берегу (передышка перед возвращеньем), немного поглядеть твой сон сквозь отражения в реке.
И назад – за работу.
Роман, надо признать, продвигался долго. (Постоянно влезал образ Адского Купидона – демона в маске сварщика с рогами, который всячески отвлекал писателя). Купидон пробовал приварить героев книги друг к другу так, чтобы они даже умирать вместе пытались. В ответ на эту подлость писатель плескал водой в металлическое лицо маски Купидона, чем и спасал неспешное продвижение сюжета (Адский ненавидел воду).
Однажды литературный жилец вагончика, мучимый скукой, попробовал раздвоить свою сущность, но ничего не вышло (снова появился Купидон и бесцеремонно нарушил процесс). Писатель обсудил свою неудачу с голосом невидимого собеседника, после чего лёг спать (а во сне закончил долгий роман).
Никому (кроме него) не понравилась книга. (Он выбросил её в поле.)
Сухие слезинки дождя – и она проросла. Молодой писатель стал заботится о странном растении. Отныне ведро воды делилось на троих: росток, он сам и Купидон. А время дальше шло – Так вырос клён.
Когда была гроза, не молнии боялось дерево, а грома. В такие неспокойные моменты писатель на пару с голосом уговаривали клён укрыться в вагончике (страшась воды с небес Купидон не посмел бы заварить дверь).
Угроза миновала, и клён возвращался на место. В ос8ень.
Из-за «инопланетных» листьев книжное дерево не оставалось облетевшим. Никогда.
