скачать книгу бесплатно
и с каждой спелой бабой справить свадьбу.
Под утро свадьбу, ночью снова свадьбу.
Че рот раззявил, наливай полней!
Кто кровь не любит погонять по венам,
севрюжину и с хреном и без хрена,
язык русалки к яйцам или к хрену!
Ух, расплодилось по весне блядей…
Как весело, легко снежинки кружат,
румяных мягких баб головки кружат.
Из сочных девок груди прут наружу
и набухают солнцем и весной.
И парни, затянув себя потуже,
друг дружку лупят искренне по рожам,
по красным мокрым и счастливым рожам.
Дудят рожки и громыхают трубы,
и чарочки братаются друг с другом.
Лихой купец целует девок в губы
и самым сочным дарит соболя.
И казнокрад монаху дует в уши
и нищим пятаки бросает в лужи.
Ведь завтра он уже царю не нужен,
башка его не стоит и рубля…
И вот везут по кочкам и ухабам
большую разухабистую бабу,
соломенную фифу, дуру-бабу.
Не баба – смерть уселась на санях.
Ее когтит медведь, она и рада.
Цепной шатун-медведь. И нет с ним сладу.
Он мясо жрет, пьет водку с шоколадом.
И пиво пенно плещется в бадьях.
Вокруг идет-гудет война-работа,
храп лошадей и псовая охота.
И мне охота, и тебе охота, —
так получай метлою в левый глаз.
Ну, потерпи, соколик, белый голубь…
Ты победил, – тебя за шкварник – в прорубь,
глотни с ведра. И голой жопой – в прорубь.
И еще раз. И двести сорок раз…
А праздник разгулялся, шумный праздник,
полнеба подпалил уже проказник.
Он, как жених, красив – палач-проказник, —
лишь спичкой чиркнул. И – за воротник.
Он язычком ласкает бабу красным, —
огонь, огонь, ах, как она прекрасна
в страданьях… Кто не любит шумной казни…
Кто не любил, давно уже привык…
И пьяный попик на корявых ножках
пьет из горла. И с ним какой-то – в рожках,
пушистенький – в совсем нестрашных рожках.
Дает-сует хрустящие рубли.
Едят блины и взрослые и дети,
едят блины и «до» и «после» смерти.
У русских – первый блин идет за третьим.
И за четвертым – тоже первый блин.
«Зачищены три олигарха…»
Зачищены три олигарха.
Но это сверху, —
Богом данное…
Большой Иван кутит без страха
с опричниною окаянною.
Отрезанными головами
по-над страной собаки лаются.
И птицы с черными крылами
с восьми концов сюда слетаются.
Но не берут меня в Малюты.
Теперь Малюта – имя бранное.
Как будто – малая валюта,
но, впрочем,
тоже Богом данная.
Теперь словарь собачий в моде…
Скинхед —
какое имя странное.
И я скинхеду дал по морде —
за то, что слово —
иностранное.
«Страну украли…»
Страну украли.
И потерян след.
До послезавтра доживем едва ли.
Гуляет доллар, как хмельной сосед.
При Сталине бы расстреляли.
Куда мы мчимся,
позабыв азы,
(все нам – «хип-хоп»,
и все нам – «трали-вали»),
забыв, что мы народ, забыв язык!
При Сталине бы расстреляли.
Кричу я: – Люди, мы ж не хуже всех!..
Но тишина. И я опять в печали.
В печали я!
Уныние – есть грех.
При Сталине бы расстреляли…
«Я не сторож брату своему…»
Я не сторож брату своему.
И не брат я сторожу тому,
кто стрелял на соловьиный шорох,
кругом первым сделав Колыму.
Я не сторож брату твоему,
что поверил в гордую войну.
И стрелял на Север, Юг и Запад,
доверяя Богу одному.
Просто брат я брату своему,
просто честь не подчинить уму,
просто он тогда меня не выдал…
И теперь мне трудно одному.
Я не сторож брату своему,
приглашаю всех на Колыму…
Я в Москве люблю ходить на небо,
а еще – в Бутырскую тюрьму…
Вечный огонь
Я не курю, – подальше от греха…
Забыть пытаюсь имя Герострата.
И Евы Браун тень в годах-веках
передо мной ни в чем не виновата.
Уже никто ни в чем не виноват.
Лишь конь в пальто горит в лучах заката.
И, журавлиный клин сминая, в ад
проходят строем по небу солдаты.
И из разрывов вековых пластов
огонь,
что, изрыгнув подошвы Рима,
спалил Союз,
становится костром,
облизываясь в сторону Берлина…
Парк Победы
На ощупь танк – зеленый трактор с пушкой,
привет с Урала – с темною душой…
И всё. Капут! Лишь глупая кукушка
соперничать пытается с судьбой.
Глаз слепит солнце. И воюют дети.
Старик напряг последний свой кулак.
Ведь главное —
куда подует ветер,
в какую сторону развернут русский флаг.
Карта мира
Ладонь, как танк, пылит по карте старой, —
земля бугрит,
горит со всех сторон.
Ведь направленье главного удара
пульсирует со сталинских времен.
Я слышу голоса: и днем и ночью
накатывают, – вал
за валом вслед.
И вещий гул
прадедовых побед
в моей крови крепчает с новой мощью.
Чем наяву страны хребет слабее,
народа меньше – чем толпы пустой,
тем круче верю в путь Её святой,
грядущей славы отзвук всё яснее.
И чем страшней,
отверженнее лица
героев и поэтов, и вождей,
тем путь светлей, —
на звездах штык-ножей
небесный воздух снова шевелится.
Издревле клином вышибают клин,
кулачным боем разминают мышцы.
Упруги стали русские границы —
