скачать книгу бесплатно
– Ох, мама… – Я повертела наряд в руках. – Я и юбка? Издеваешься? Посмотри на мои кривые ноги!
– Они вовсе не кривые. – Мама посмотрела в мои глаза в отражении зеркала. – Тощенькие, но не кривые. Очень симпатичные ножки, между прочим.
– Вот у тебя, да, ровные, длинные. – Нахмурилась я. – Жалко было со мной поделиться? Я какая-то карлица получилась, честное слово! Такое ощущение, что опоздала на выдачу всего самого лучшего, и мне досталось только то, что не приглянулось Пашке.
– Вот дурында, – она взяла массажную расческу и принялась ею гладить мои волосы.
Я послушно плюхнулась на стул. Сгорбилась, вздохнула, недовольная своим отражением, и сплела руки в замок. Конечно, маме легко улыбаться, глядя на мои мучения – для любых родителей их ребенок самый лучший, а дети, они ведь смотрят в лицо реальности…
За что мне этот шнобель? Узкие глазенки? Подбородок Траволты и лоб Тарантино? Брови Брежнева, в конце концов? За что?
Ла-а-адно, ладно, пусть я преувеличиваю. Признаю. Но всегда хочется стремиться к идеалу. И, пожалуй, если бы кто-то полюбил меня такой, то я бы тоже смогла полюбить себя такой. Страшненькой. Но кому я нужна?
– Молодость – сама красота. – Мечтательно произнесла мама, будто читая мои мысли. В ее руках мои несносные волосы на удивление всегда становились послушными. Струились и блестели длинной гладкой волной. – Машенька, даже не переживай, ты такая хорошенькая, что ни надень.
– Мама, не ври мне, я вижу… это… катастрофа. – Я всплеснула руками. – Ничего не исправить.
– Свидание? – вдруг разом замерев, поинтересовалась она и лукаво улыбнулась.
Я сглотнула, пряча взволнованный взгляд в ладонях. Такого еще не было, и я не знала, стоит ли ей говорить. Как реагируют родители, если их повзрослевшие дети идут на встречу с людьми противоположного пола? Нервничают – правильно. Рвут на себе волосы, орут или молча грызут ногти.
Наверное, не стоит ей признаваться, сразу начнется лекция про презервативы, ответственность и голову на плечах. Нужно поберечь родительские нервы. Лучше совру.
– Н-нет, мама…
– Ты могла бы сказать мне, ничего такого в этом нет. Тебе скоро двадцать лет, дочка. В это время я уже наматывала круги по двору с двойной коляской, которую смастерил ваш дед. Вы в ней так сладко спали на свежем воздухе, и мне не хотелось останавливаться. Ходила, ходила и смотрела на вас. Думала, мои дети устроили эксперимент, как сделать из матери неврастеника и не добить при этом окончательно.
– Почему? – Я подняла глаза и взглянула в отражение.
– Ну… – Вздохнула она. – Когда засыпал один, просыпался другой, начинал орать и будил напарника. Писались, ели, болели, играли вы тоже по очереди. И эта безумная карусель, казалось, никогда не закончится. Я даже не помню ваш первый год: он прошел в моих попытках выспаться и не сойти с ума. Я не расчесывалась и не переодевалась, ходила, словно зомби. Хорошо хоть бабуля с дедом иногда помогали, иначе пришлось бы научиться спать стоя.
– А отец?
Она отложила расческу и вымученно улыбнулась.
– Он был очень молод, дочка. И не был готов к такому. Старался больше времени проводить на работе, чтобы не видеть этот бедлам. Приходил, отсыпался и снова уходил. Но я не обижаюсь: мужчины, они, видимо, так устроены. То же самое было и у моих подруг.
– Нет, мам, наверное, как-то не так должно быть. – Удивилась я. – Принимай он больше участия, прикипел бы к нам и не бросил так легко.
– Так попробуй, найди сейчас виноватых, – она погладила меня по спине. – В чем-то я была не права, в чем-то он. Возможно, стоило быть терпимее друг к другу. Ты ведь гораздо умнее меня, у тебя все будет по-другому.
– Да ну.
– Только найди достойного человека, и все сложится. – Ее взгляд согревал теплом.
К моему горлу подкатил комок. С достойными у меня беда. Может, я сама такая? Чего достойна, то ко мне и прилипает – дебилы всякие. Некоторые из них вон: сразу целоваться лезут, не зная даже моего имени. Тьфу! У меня на лбу где-то, видимо, написано: «доступная». Все, никаких платьев. Джинсы, свитер под горло, кроссовки – решено!
– Мам, – я окликнула ее возле двери. Она обернулась. – Все будет хорошо, обещаю!
– Я знаю, дочь. – Кивнула и медленно пошла в коридор.
Слышно было, как она одевается и выходит из квартиры. Не стоило даже спрашивать, куда ее опять нелегкая понесла. Ясен пень, к папке.
Нам никогда, наверное, не понять, что ею движет, но останавливать, как Пашка, я ее точно не стану. Это ее решение, собственное, и если маме так легче – пусть ходит. Лишь бы обратно не притащила его, алкаша.
Я принялась развешивать обратно разбросанную одежду. Кто ж знал, что все это потом придется возвращать в шкаф? Скидывать кучей на кровать было проще и быстрее. И чей же весь этот хлам? Эти дешевые пестрые тряпки, не достойные быть надетыми в такой важный день? О чем я только думала, когда их покупала?
Когда с уборкой было покончено, усталая, я уселась напротив зеркала. Скривилась от сожаления: слишком бледна, убийственно невзрачна. Проклятие какое-то, а не внешность. Все девочки, как девочки, а я не выспавшийся гном.
Открыла ящик, где-то там было припасено немного косметики на всякий случай. Похоже, он наступил. «Давай, крестная фея, выручай!» Что там у нас? Тени, которые оставила Анька, ее же помада, тушь, румяна, о – два тюбика тона! «Би-би», «Си-си» – что означают эти странные буквы на этикетке? Возьму тот, что темнее – ни один прыщ с таким убойным средством даже не посмеет заявить о себе.
Выдавила тональный крем на ладони. «Как же они тебя используют?» Растерла немного, согрела теплом своих рук, понюхала. Пахнет сносно. «Тебя вообще можно использовать?» Я его года два назад, кажется, покупала, да так и не открывала. Но это хорошо – невскрытый, по идее, должен дольше храниться.
Приложив ладони к лицу, я подвигала сначала подушечками пальцев, затем всей пятерней, тщательно размазывая крем по коже. «Ого, ничего! Кажись, действует. Вон, какое лицо ровное стало. И цвет приятный!»
Только густой крем этот – никак не хотел растекаться по всему лицу. Добавила еще маленечко, и еще. Вот так-то лучше. А излишки на шею. Кажется, я даже стала лучше выглядеть. Сияю! Осталось только нарисовать глаза.
«Смоки айз»? Легче легкого. Солнцева постоянно рисует их на вечеринки. Как она там делает? Ага, вот так. Темные тени – сюда, туда, растушевываем, во внутренний уголок немного светлых ярких красок. Немного перламутра! Ага. Подводку – ее можно и пожирнее. Пойдет! Расчешем брови, тушь для ресниц. Тээээкс, готово!
Я похлопала ресницами: взгляд определенно стал более выразительным. А что самое главное – я лишь слегка подчеркнула естественную красоту. И чего раньше косметики так боялась? Ничего страшного в ней нет – все легко, удобно, главное – не делать слишком ярко.
Блин… Надо было сначала свитер надевать, а потом уже краситься. Как теперь не прилипнуть к нему ресницами?
Осторожно просунув руки, а затем лоб, я оттянула ворот – хоп! Чисто сработано. Блин-блин! Статическое электричество мгновенно превратило мою прическу в адский одуванчик. «Спокойствие, Маша, только спокойствие». Пригладила, сбрызнула лаком немного. Вот так: «всем лежать и не двигаться, пока не вернемся домой. Ясно?» Волосы покорно прижались к голове – испугались…
Я снова аккуратно оттянула ворот – сбрызнула шею духами. И еще немного, особый случай же. Фууух, даже жарко стало. Надо было хоть подмышки дезодорантом набрызгать, а заодно и спину: начну сейчас потеть, будет некомфортно. Оттопырив низ свитера, я просунула руку и осторожно набрызгала с обеих сторон. Глянула в зеркало – даже лицо раскраснелось от натуги и от духоты.
Срочно на выход! Срочно!
К тому же и время поджимало. Господи, как же волнительно! От одной только мысли о том, что придется снова увидеть этого чудака, меня… «о-о, нет» – бросило в пот. «Да что за день такой!»
«Прекратить, организм! Отставить потеть!» Только не сейчас. Я приподняла свитер, опустила. Еще раз – энергичнее! И еще – проветривание все-таки помогло.
Надев кроссовки, я прошлась по ним губкой с прозрачным кремом. Почти идеально, если не считать одышки, вытаращенных глаз и бешеного стука сердца. Схватив сумку, я дернула ручку двери и столкнулась лицом к лицу с непутевым братцем.
– Во-о-оу!!! – Он отпрыгнул от меня назад метра на два.
– Ты чего? – Покрутила я пальцем у виска.
– А у нас что, Хеллоуин в апреле празднуют? – Усмехнулся Пашка, разглядывая меня.
– Чего? – Разозлилась я. Похоже, моя красота сбивала мужчин с ног. Обойдя его, я направилась к лестнице. – Кончай меня стебать, понял?
– Ты куда в таком прикиде собралась, Маня?
– Гулять! – Бросила я, торопливо спускаясь по ступенькам.
– Я бы хорошо подумал на твоем месте…
Я обернулась:
– Ты о чем?
– Да так… – Пожав плечами, брат толкнул дверь в квартиру.
– Дебил, – проворчала я.
Достала из сумки резинку и убрала волосы в хвост. Романтичный образ с распущенными волосами это слишком. Мне сейчас совсем не нужен был такой эффект, скорее обратный.
15
20:02.
Дверь в кафе была уже заперта.
Я обогнула здание с другой стороны и вошла с черного хода. Еще с коридора услышала, как с кухни раздается веселый смех. Прошла на цыпочках дальше и застыла вдруг, как вкопанная. Один незнакомый мне парень убирал со стола контейнеры, второй, в наушниках, наклеивал на них наклейки с датой и ставил в холодильник. Неизвестная тетечка лет сорока спиной ко мне мыла в раковине посуду.
Нет, смех раздавался не отсюда. Из зала! А еще музыка, бьющая басами под дых. Очень громкая. Мне внезапно захотелось, чтобы на чертова умника, который меня провел, рухнул сверху многоэтажный дом. Или сам он рухнул с него и разбился в лепешку. Он же обещал отработать за меня смену!
– Здрасьте, – заприметил меня юноша, вытаскивая наушник.
– Добрый вечер, – тут же смущенно подхватили остальные присутствующие, обернувшись.
– Угу, – нервно кивнула я и, сжав кулаки, направилась в сторону заветной шторки.
В приглушенном свете пустующего зала ярким, сияющим пятном горела новенькая плазма на стене. На ее экране по зеленому полю бегали человечки, гоняли мяч. Ниже – прямо своей наглой задницей на одном из столиков сидела Солнцева с пультом в руках. Рядом с ней на стуле восседал какой-то парень: рослый, крепкий, пальцами тоже упорно жмущий на кнопки.
Потоптавшись, я все-таки решительно подошла к стерео-системе и убавила звук. Две пары глаз моментально уставились на меня. И еще две, но в другом конце зала: Димы и незнакомой девушки в брючном костюме.
Как я их сразу не заметила?
– Кх-кхм. – Сложив руки в замок, я нетерпеливо топнула несколько раз, заявляя о своем присутствии. Дима кивнул мне, вложил девушке в руку купюру, выпустил через главный вход и закрылся изнутри.
Солнцева с незнакомцем продолжили, как ни в чем не бывало, играть дальше, не обращая на нас никакого внимания, а Дима расслабленной походкой направился в мою сторону.
Сердце взволнованно застучало. Предательское сердце! Руки затрепетали, пытаясь найти укрытие в карманах, а ноги задрожали под его взглядом. Черт, в этом странном освещении его татуировки, обрамленные растянутой белой майкой, казались самым прекрасным на свете полотном. Хотелось провести пальцем по каждой из них и узнать, где они заканчиваются… «Эй, попридержите кто-нибудь мою фантазию!» У меня, кажется, крыша съезжает.
Дима подошел вплотную и наклонился к моему лицу, затем вскинул в недоумении брови и присвистнул. Эта наглость в очередной раз заставила мой гордый подбородок взмыть еще выше.
– Ты ужасен. – Бросила я, отвечая ему долгим, уверенным взглядом.
Во мне было столько неоправданной злости, что я могла придушить собственными руками целую банду плюшевых кроликов всего лишь для тренировки прежде, чем приступить к главному – вцепиться за его шею и сильно сдавить.
Дима же продолжал с интересом разглядывать меня, наклонив голову набок. Он смотрел как-то сочувственно и почему-то даже жалостливо. Так смотрят на престарелую тетушку, лишившуюся ума. «Да, тетушка, когда-то мы тебя любили и даже, наверное, все еще любим, но сейчас… в дом для убогих и больных, только туда… ведь ты опасна для общества, и нам за тебя стыдно».
– У нас был уговор. – Руки так и чесались врезать ему промеж глаз. – Отойди и не пялься на меня так!
– Помолчи, – вполголоса произнес он и растянул рот в насмешливой улыбке.
Я уже начинала ненавидеть, когда он так делал. И если бы не этот опьяняющий аромат свежести, который доносился от его тела, и не мои ноги, словно приклеенные к полу, прямо сейчас развернулась бы и ушла.
Да. Ушла бы… «Да, да, наклонись-ка ко мне еще разок…»
– Ты… отвратителен. – Добавила я, упрямо сжав губы.
– Ты тоже не предел мечтаний, – спокойно произнес Дима, взял меня под локоть и потащил за собой.
– Куда? Эй! Да отпусти ты меня! – Запротестовала я.
– Не заставляй хватать тебя в охапку. – Он подтолкнул меня к туалету.
– Чего? Как? – На ватных ногах я все же вошла в открытую дверь. – Какого черта ты меня сюда притащил?
Новенький вошел и прикрыл за нами дверь. Теперь, в ярком свете ламп, отражающемся белыми всполохами от кафельной плитки на стенах, я могла разглядеть каждую черточку его лица.
Мягкие губы, сложившиеся в ровную линию на усталом выдохе, яркие глаза цвета морской волны – пронизывающие, хитрые. Иссиня-черные волосы, уложенные рваными краями вперед на хипстерский манер, и такого же цвета упрямые брови, каждым движением отражающие эмоции хозяина.
– Ты чего завелась? – Дима сложил сильные руки на груди. – Спокойнее.
– Ты, – я ткнула его в грудь. Черт, да-да-да! Мне ужасно хотелось прикасаться к нему еще и еще! – Ты. Меня. Обманул!
– Я?
– Да. Был уговор!
– Так с ним все в порядке. С уговором.
– Кто тогда эти люди?! – Я уже готова взорваться, точно боевая граната.
– Это ребята из кафе «Fresh» нашей сети, просто пригласил их помочь. – Он пожал плечами. – Кто ж знал, что я такой рукожоп. Посетителей было много, мы не справлялись, пришлось вызывать подмогу. Два повара, официант, уборщица. Поставил парням пива и притащил «Плойку» поиграть. В знак благодарности.
– Это нечестно!
– Честно. Я ведь не нарушил правил. И ждал тебя. – Дима просиял. – Ужасно соскучился… – Он вытянул руку и коснулся пальцами моего подбородка, заставив забыть, как нужно дышать.
– Не надо вот этого. – Я убрала его наглые лапы от своего лица. – Хватит заливать мне в уши.
– Я даже не пытался. – Дима подошел ближе, почти вплотную. – Соскучился, говорю.
– Да ты меня второй день знаешь! – Нервно рассмеялась я.
– И уже скучаю… безумно… – Он навис огромной тенью.
У него что, ключи от моего сознания? Сейчас упаду прямо на кафельный пол и башку расшибу, чего недоброго, если не отойдет.
– Окей! Тпр-р-р, вилы свои не тяни ко мне! Я пойду с тобой, пойду. – Его гипнотический взгляд все-таки заставил меня сдаться. Я улыбнулась, чувствуя, что больше не принадлежу своему телу, и прищурила глаза, стараясь придать взгляду ехидности. – Только это не свидание. Понял?
– Не свидание, – повторил Дима, продолжая стрелять глазами.
