скачать книгу бесплатно
– Простите, а вы не могли бы рассказать что-нибудь о Фелиции?
– О знахарке?
– Так она считается здесь знахаркой?
– Почему это считается? Фелиция прекрасно лечит любые хвори. А ещё многие говорят, будто бы её бабка была сильной ведьмой, а ей передала часть своего дара.
– Открою вам один секрет: это не так, вернее, не совсем так. Её бабка и в самом деле была ведьмой, но не передала ей даже части своей силы.
– Почему ты так считаешь, глупая девчонка?
– Потому что вся сила покойной Ванды через три года должна перейти ко мне!
– Так ты племянница Фелиции!
– Да, но только не надо об этом никому говорить, я ещё пока не знаю каким образом смогу получить прабабушкину силу. Поэтому не стоит толковать об этом раньше времени.
– Да, да, милое дитя, конечно, ты абсолютно права: не стоит делить шкуру ещё неубитого медведя. Но можно тебя попросить?
– Смотря о чём?
– Если ты всё-таки станешь ведьмой, накажи шерифа, приезжающего сюда за налогами! Он собирает в два раза больше положенного, а тех, кто не хочет отдавать последние гроши, избивает и отбирает у них дочерей. Мою внучку он забрал за долги, а мне теперь приходится побираться, чтобы не остаться без крыши над головой! Накажи его и верни дочерей родителям! Верни мне мою внучку!
Произнеся эту гневную тираду, старушка уткнулась лицом в плечо Ванды и разрыдалась. Девушка не придумала ничего лучшего, чем пригласить старушку домой к тёте Фелиции, накормить и дать ей хоть немного денег. Придя домой, Ванда в первую очередь посмотрела, на месте ли её сбережения. Маленький мешочек с десятью фунтами лежал там, где она его оставила. Девушка растопила печь и, накормив старушку, спросила:
– Сколько требует шериф?
– Да какая разница! – Воскликнула старушка в полнейшем отчаянии. – Мне никогда не собрать такую огромную сумму за такое короткое время!
– Так сколько всё-таки необходимо заплатить?! – почти прокричала Ванда.
– Пять фунтов за налоги и пять фунтов за внучку, итого десять, а у меня нет даже трёх!
Старушка снова зарыдала.
– Когда надо отдавать деньги?
– Завтра, милая, завтра!
Ванда вспомнила то недалёкое время, когда тайком от родителей собирала и копила монетки, потом посмотрела на рыдавшую женщину и, собрав всю свою волю в кулак, произнесла:
– Вам нужно десять фунтов, я дам вам эти деньги. Больше, к сожалению, не могу.
– Откуда ж ты их возьмешь, золотце?
– Я долго копила, но сейчас вам они нужнее, чем мне, возьмите, – проговорив это, она высыпала на стол десять золотых монет, со звоном покатившихся по столу.
– Нет, нет, я не могу их принять, ты копила, а я не могу отнимать последние деньги у ребёнка.
– Берите! Подумайте о вашей внучке! Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
– Ну, так подумайте о ней.
Взрыв рыданий, вырвавшихся из груди бедной женщины, до глубины души тронул Ванду, и она решила во что бы то ни стало помочь этой несчастной.
– Спасибо, милая, да благословит тебя Бог!
– Не надо о нём. Бог забыл обо мне сразу после моего рождения.
– Ты не католичка?!
– Нет, мои родители не смогли меня окрестить.
– Почему?
– Видите ли, как только я захожу в церковь, моё тело начинает истекать кровью, а стоит мне выйти из храма, как все шрамы исчезают, боль прекращается, а крови нет и в помине!
– Когда же ты родилась?
– 31 октября, в День всех Святых.
– Тогда получается, что завтра твой день рождения! Ведь сегодня 30 октября и канун Дня всех Святых. Ну что ж, доброе дитя, в деревне мы приготовим для тебя такой праздник, о чем потом всю жизнь помнить будешь!
– Что вы, не стоит, всё равно завтра меня уже здесь не будет, я уеду сегодня вечером.
– Куда это ты поедешь на ночь глядя, уж не на шабаш ли? – старушка, весело погрозив ей пальцем, совсем по-родственному обняла её за плечи. – Даже не думай, завтра в деревне будет праздник, так мы и твой день рождения отметим, кстати, сколько же тебе исполняется?
– Шестнадцать и меня зовут Ванда.
– Всё сходится, всё, как она предсказывала. Ты не пожалеешь, что осталась здесь на пару лишних деньков. Мы умеем благодарить за доброту, вот увидишь, мы, деревенские, в долгу не останемся.
После этих слов старушка встала и быстро ушла, а Ванда, так и не сумев ничего разузнать, взяла на руки Найта и села перед окном. Шестое чувство подсказывало ей, что она не потеряет здесь время даром, а, возможно, даже приблизится к столь желанной цели.
Утро, послужившее для неё началом нового дня, выдалось, не в пример вчерашнему, пасмурное, а холодный, пронизывающий ветер отбивал всяческое желание вылезать из-под тёплого одеяла и выходить на улицу.
Проснувшись, девушка открыла глаза и, не увидев ничего необычного, начала одеваться. Ванда накинула плащ, налила молока в миску Найта и, выйдя на улицу, направилась в сторону конюшни. Прежде она каждый день заходила к жеребцу, но вот уже два дня не навещала любимого скакуна.
– Ну здравствуй, родной, как ты тут? Застоялся, наверное. Ну ничего, ничего, сейчас пойдём на воздух, – ласково проговорила она, открывая денник и выводя лошадь из конюшни.
Ванда с малолетства прекрасно ездила верхом и сейчас, вскочив в седло, погнала коня во весь опор. Ветер, совсем недавно казавшийся холодным, оказался прохладным и приятно освежал лицо. Сделав несколько кругов вокруг деревни, она погнала лошадь по просёлочной дороге прочь от деревни. Девушка неслась навстречу упругому ветру, когда шум повозки остановил её. Она развернулась и, притаившись в тени небольшого леска, стала наблюдать за дорогой. Вскоре её взору предстала повозка, украшенная английским флагом и сверкавшая золотой звездой на деревянном боку.
– Шериф! – воскликнула девушка и, пришпорив коня, поскакала наперерез сборщику налогов. Она должна была предупредить деревенских, чтобы они заперли детей дома и спрятали последние сбережения. Ванда ворвалась в деревню ураганом пыли и цокота копыт.
– Скорее! Скорее! Он едет! Приготовьтесь! – кричала она, на скаку стуча в каждую дверь. Ванда остановилась у дома старушки, которой дала вчера денег и начала громко стучать.– Он приехал, выходите и встречайте внучку! А я скоро вернусь.
Едва девушка всех предупредила, как в деревню вкатилась и остановилась у церквушки повозка шерифа. Спрыгнув с козел, он пошёл по деревне, звоня медным колоколом и возвещая:
– Пора платить налоги!
Все жители понуро плелись к храму, неся кто деньги, а кто мясо, рыбу, сыр, кур, а одна молодая вдова, рыдая, вела породистого скакуна молочно-белого цвета. Шериф же, водрузив свой зад на деревянный табурет, принимал подати и ставил галочки в толстой книге. Ванда, спешившись и взяв в руки повод, шла к храму в общей толпе. Зрелище, уведенное ею, ужасало своей жестокостью. Вдова, рыдая, протянула поводья шерифу, умоляя:
– Пожалуйста, не убивайте его! Можете запрячь в повозку, пахать на нём, только одного прошу: не убивайте!
– Давай иди, без тебя разберёмся!
Друг за другом прошли все жители. Подошла очередь несчастной женщины, лишившейся внучки. Она подошла к шерифу и, протянув ему десять фунтов, произнесла почти твердым голосом:
– Вот деньги, верни внучку.
– А я, бабуля, передумал! Давай деньги! – проорал монстр, отбирая золотые монеты и бросая их в общий мешок.
– Но ты обещал! Верни мне мою внучку, чудовище! – зарыдала старуха, крепко вцепившись в рукав представителя королевской власти. В ответ на это шериф наотмашь ударил женщину, упавшую на землю. Это была последняя капля, переполнившая терпение Ванды.
– А ты можешь только избивать женщин и отнимать дочерей?
– Что ты сказала, мелкая потаскуха?!
Глаза девушки пылали зелёным ведовским огнем, а разметавшиеся рыжие волосы напоминали языки пламени. Шериф подошёл к ней и попытался ударить, но Ванда, вскочив в седло, ловко подняла жеребца на дыбы. Шериф упал, а девушка, выхватив у него пищаль, опустила коня и медленно произнесла:
– Встань!
Он подчинился, с опаской глядя на дуло пистолета, направленное ему точно в лоб.
– А теперь отпусти девушку.
– К-какую девушку? Не-не знаю я никакой девушки.
– Её внучку!– Ванда указала на женщину, поднимавшуюся с земли.
– Ты что сдурела? Не знаю я никакой внучки!
– В самом деле?– произнесла Ванда, направляя пистолет на замок, висящий на дверце фургона.
– Стой! Не смей! – шериф бросился к ней и попытался остановить, но было уже поздно. Девушка спустила курок, и пуля полетела к цели. Секунду спустя замок упал, дверь открылась, а из фургончика стали вылезать люди, щурясь на тусклый солнечный свет пасмурного дня. Далее произошла долгожданная встреча с родственниками. Ванда молча наблюдала за этой сценой и, почувствовав себя лишней, вскочила в седло и ускакала.
Она остановила лошадь только тогда, когда деревня осталась далеко позади, а гомон радостной встречи затих вдали. Спрыгнув на землю, она села на корточки и зарыдала в голос. Сознание того, что у неё нет семьи, поразило её только сейчас. Но ещё горше было потому, что как только семьи воссоединились, про неё мигом все забыли, ни одна душа не сказала «спасибо», а ведь она немало сделала для того, чтобы всё вышло так, как вышло. Сквозь слёзы она посмотрела на низкое хмурое небо и закричала:
– Ты должна была отдать мне свою силу, так где ты сейчас, где ты, когда ты мне так нужна?!
Не успели слова затихнуть, растворившись в воздухе, как лёгкий порыв ветра тронул её по щеке. Девушка не обратила на это внимания, но порыв ветра повторился снова. Тогда Ванда, недолго думая, вскочила в седло и поскакала в том направлении, в котором он дул. Чем ближе она подъезжала к лесу, тем слабее становился вихрь. Когда она наконец оказалась под сенью многовековых деревьев, дуновение эфира стало почти неощутимым.
Она всё ехала и ехала, но лес не кончался, и ничего интересного тоже не попадалось… Ветер неожиданно стих совсем, и взору девушки открылось заросшее, давно заброшенное кладбище. Ванда догадывалась, зачем она сюда приехала, но для окончательной уверенности она, накинув уздечку на ветку, пошла бродить между надгробиями… Ничто особенное так и не смогло привлечь внимание девушки, но тут она заметила одинокую могилу, расположенную на отшибе кладбища. Ноги сами понесли её туда. Девушка подошла и, оборвав вьюн, густо покрывающий надгробие, прочла: «Ванда Симпсон, 1614–1680».
– Значит, ты прожила 66 лет. Бабушка, ну что, что мне надо сделать, чтобы получить твою силу?
Секунду спустя резкий порыв ветра сломал сухую ветку, мгновенно воткнувшуюся в землю.
– Ты хочешь, чтобы я тебя выкопала? – в голосе девушки зазвучал откровенный ужас.
Ещё одна ветка упала и вонзилась в землю. Это был даже не намёк, это был уже явный приказ копать. Девушка попыталась копать руками, но это не принесло никакого результата. Хоть земля и оказалась на удивление рыхлой, но комья забивались под ногти и приносили жуткую боль.
– Я сейчас, я скоро вернусь, вот только лопату принесу! – прокричала Ванда в пустоту, вскочила в седло и умчалась по направлению к деревне. Добравшись до деревни с наступлением темноты, девушка ворвалась в дом своей тётки, первым делом поинтересовавшись, где можно взять лопату.
– Зачем тебе лопата? На дворе уже давно ночь, и сегодня, если ты не помнишь, твой день рождения и в деревне праздник по случаю Дня всех Святых. И ещё по одной причине, – закончив эту тираду, Фелиция ушла в другую комнату и начала готовиться к празднику. Четверть часа спустя она предстала перед Вандой в абсолютно новом платье из кремового бархата.
– Я бы на твоём месте тоже переоделась, – заметила Фелиция, кивая на перепачканное землёй и заношенное платье Ванды.
– К чему мне это? Я ведь не на праздник собираюсь,– девушка мотнула огненно-рыжими волосами.
– Разве? А по-моему, совсем некстати проводить свой шестнадцатый день рождения, сидя одной дома взаперти.
– Я не знаю, зачем мне туда идти. У меня нет подруг, с которыми можно было бы повеселиться, нет жениха, который бы нежно и преданно меня любил, так зачем мне туда идти?
– Ты права, у тебя нет подруг и никогда их не будет, ты снова права, говоря, что у тебя пока, заметь, я говорю пока, нет жениха, который бы любил тебя нежно и преданно, но у тебя есть много людей, которые очень тебе благодарны и устроили этот праздник специально для тебя.
– Для меня? – в голосе Ванды сквозило неприкрытое удивление.
– Да, для тебя, в этой деревне уже много лет не празднуют День всех Святых. Не празднуют с того времени, когда шериф начал обирать эту несчастную деревню.
– Так на какие же деньги вы это устроили?
– Я думаю, никто не против того, что мы попросили его немного поделиться с нами, – Фелиция лукаво подмигнула и покинула дом. Тяжело вздохнув, Ванда принялась выбирать наряд. У неё имелось несколько платьев, но все они были настолько стары и заношены, что больше походили на погребальный саван, чем на праздничное одеяние. Но поскольку выбора всё равно не было, девушка облачилась в светло-зелёное платьице и пошла на улицу искать празднующих. Она огляделась и обратила внимание на то, что для праздника слишком тихо, более того, на улице стояла мёртвая тишина.
Ванда шла по деревне, не понимая, зачем местным и собственной тётке её разыгрывать. Но не успела она дойти до площади, на которой сегодня утром развернулись уже описанные события, как загорелось множество факелов и непонятно откуда заиграла весёлая музыка. Девушка рассеянно бродила среди толпы весёлых и уже чуточку захмелевших людей, не замечая никого и ничего вокруг. Все ее мысли были направлены на поиски повода поскорей покинуть праздник. Она ходила, рассеянно выслушивала поздравления, принимала скромные подарочки в виде печёных яблок или тонкого ломтика мармелада. Бедность этой деревни просто устрашала, но одновременно поражала глубокая благодарность людей, делящихся последним и очень обижающихся, если она отказывалась от нехитрого подарочка. Так и не сумев дождаться конца праздника, Ванда начала пробираться сквозь толпу веселящихся и не замечающих её людей. Наконец, она оказалась на небольшом сравнительно тихом и безлюдном пустыре. Оглядевшись, девушка быстро побежала в сторону дома.
Вернувшись в дом и, быстро схватив лопату, Ванда оседлала жеребца. Пустив коня во весь опор, она добралась до кладбища, когда луна уже довольно ярко освещала надгробия, а часы давно пробили полночь. Девушка опрометью кинулась к могиле своей прабабки и быстро начала копать. Два часа работы не прошли даром, лопата гулко ударилась о крышку гроба.
Ванда попыталась сама вытащить последний приют усопшей. Но сил у молодой девушки для этого не хватало. Оставив попытки вытащить деревянный ящик из могилы, она попыталась открыть крышку. С третьей попытки ей это удалось, крышка гроба послушно открылась.
Ванда перевела дух, откинула огненные пряди со вспотевшего лба и едва не закричала, увидев останки своей родственницы. На обнаженных костях не было ничего, не было останков погребального савана, из всего этого следовал ужасный, кошмарный вывод: усопшую женщину похоронили голой! Девушка самым внимательнейшим образом осмотрела каждый дюйм скелета и гроба и, не обнаружив ничего интересного, уже стала отчаиваться, как вдруг яркая полоска лунного света выхватила четыре трещинки в бархатной обшивке. Она ощупала небольшие впадинки и поняла, что кто-то устроил тайник в одной из стенок гроба. Пальцы сами собой попытались открыть его, и неожиданно это получилось. Небольшая деревянная дощечка упала на руку, открыв маленькое углубление, в котором лежал серебряный медальон-пентаграмма на тонком кожаном шнурке. Ванда заглянула в тайник ещё раз и обнаружила там записку от своей прабабушки:
«Милая Ванда!!! Вот наконец и настал тот день, когда тебе исполнилось шестнадцать. Если ты читаешь это письмо, значит, ты уже нашла медальон, а через два года ты обретёшь книгу силы, когда-то принадлежавшую мне, и станешь настоящей ведьмой! С днём рождения, и я искренне желаю тебе удачи, а ещё помни, что я тебя очень, очень сильно люблю, и, возможно, мы с тобой когда-нибудь встретимся! Твоя прабабушка, Ванда Симпсон».
Ванда перечитала записку трижды прежде, чем до неё дошёл её смысл. Каким-то образом её прабабка знала, что именно в день своего шестнадцатилетия Ванда придёт на это кладбище, отроет могилу и найдёт медальон и эту записку. Наконец то, во что поверить было не так просто, обрело доказательства. Ванда Симпсон, похороненная здесь, действительно была ведьмой. А это значит, что все слухи были правдивы, и через два года девушка обретет колдовскую книгу, принадлежавшую её прабабке, и сама станет ведьмой. Она надела медальон на шею и побежала к тому месту, где оставила Блейка. Оседлав жеребца, она галопом помчалась по направлению к деревне.
Добравшись до дома, Ванда опрометью бросилась в свою комнату и начала складывать вещи. Она хотела уехать сейчас, пока тётя Фелиция не вернулась с праздника. Объяснить своё желание у неё не получалось. Девушка просто чувствовала, что ей надо бежать отсюда как можно скорее. За все годы жизни интуиция ни разу её не обманула, вот и теперь она слепо доверилась внутреннему чутью. Побросав вещи в заплечный мешок, с которым она приехала, Ванда, схватив своего котёнка Найта, выбежала во двор. Уже садясь в седло, она заметила фигурку Фелиции, возвращавшейся с праздника. Девушка пустила коня во весь опор и умчалась прочь. А местная знахарка так и осталась стоять у крыльца, слушая удаляющийся топот копыт.
Фелиция тихо зашла в дом, зажгла свечу и, подойдя к окну, тихо произнесла в пустоту:
– Ну вот и случилось то, что и должно было случиться…
Ванда удалялась от деревни всё дальше и дальше, при этом думая, что ей делать и куда ехать. Она скакала без остановки до тех пор, пока все населённые пункты, встречавшиеся на её пути, не остались позади. Наконец, она остановилась в лесу и, спрыгнув с седла, села на землю.
– Ну, милые, и что нам теперь делать?– спросила она, рассёдлывая коня. – Конечно, вы молчите, вы ведь просто не можете мне ничего сказать, а жаль. Впервые за всё время, когда я ушла из дома, мне ни разу не было так одиноко. Ну почему, объясните мне, почему я убежала из дома тёти? Не знаете? Вот и я не знаю. Может, стоит вернуться и посмотреть, всё ли там в порядке, а если всё хорошо, остаться там ещё ненадолго? Как думаете?
Естественно, Ванда так и не услышала ответа, но приняла решение, что завтра же вернётся в деревню, в которой жила Фелиция, и убедится, что не случилось ничего дурного. Ночь девушка провела без сна. Как только она закрывала глаза, перед ними вставали образы выжженной дотла деревни, а уши явственно слышали стон умирающих. Утром, лишь заслышав далёкий крик петуха, Ванда вскочила, терзаемая дурными предчувствиями. Заседлав коня, она, даже не подумав о завтраке, помчалась в сторону той деревни, которую не так давно спешила покинуть. Даже издалека были заметны столбы дыма, поднимавшиеся над деревней.
