скачать книгу бесплатно
Антон продолжал бывать в их доме.
«Привет, малая!» – неизменно говорил он при встрече, и легонько щелкал ее по носу.
В 18 его забрали в армию, и она ждала. Он, конечно, об этом и не подозревал. Изредка он присылал Марии дружеские письма. Маша, прочитав, выбрасывала их в мусорное ведро, а Тоня, подкараулив этот момент, оттуда их извлекала. У нее накопилось целых 6. Она прятала эти сокровища от всех, и частенько поливала их ночью слезами умиления.
Он пришел в мае, когда яблони нарядились в свадебные платья, когда сирень раскрыла свои грозди с четырехлистными цветочками, среди которых можно было поискать счастливый пятилистный. Цветочек счастья и исполнения желаний, если его съесть.
В эту весну ей везло. Она нашла целых 6. Желание у нее было одно.
Тоня усердно искала седьмой, для полного счастья. Ведь 7- счастливое число.
Вдруг кто-то закрыл ей глаза теплыми ладонями. Она положила на чьи-то руки свои, неистово мечтая, о чуде. И оно произошло. Обыкновенное чудо.
Перед ней стоял Он.
Антон. Повзрослевший, возмужавший. Она смотрела на него, совершенно потеряв дар речи.
Воздух был напоен ароматом сирени и яблони, он сводил с ума, дурманил, пьянил.
«Привет, малая! – сказал он и взял ее, безвольно висевшую руку в свою, – Ба! Да, ты стала совсем взрослой! Сколько тебе? Уже 16? Как быстро время летит! Женихи-то есть?» – улыбался он, не сводя с нее взгляда. Весной, стоявшая пене белых кружев легкая, хрупкая, неожиданно повзрослевшая, девочка, поразила его воображение.
«Тургеневская!» – подумал он про нее.
На Машкиной свадьбе, Антон был свидетель жениха. В самый разгар веселья, когда все танцевали, заиграла медленная песня. Она до сих пор помнила ее. Алла Пугачева пела про какую-то белую дверь. В этот момент он и пригласил ее на танец в первый раз.
Эта белая-белая дверь стала для нее символом надежды, и до сих пор в ее квартире были обычные, с советских времен, белые двери, которые она ежегодно красила. С ними было столько мороки, они не вписывались в интерьер, но Антонина стояла горой, не давая сменить их.
Вскоре после свадьбы он пригласил ее на настоящее свидание. Тоня была на седьмом небе от счастья! Они гуляли по городу, до самой ночи и счастливее ее не было на всей земле.
Мария частенько предупреждала Тоню, чтоб та не обнадеживалась, что Антон жуткий бабник, и долго удержать его интерес невозможно.
Тоня видела это. Не возможно было не увидеть его восхищенных взглядов, которыми он провожал каждую юбку.
Он родился таким, говорила впоследствии ее свекровь. С пеленок он умел так улыбаться женщинам, ее подругам, что те души не чаяли в этом, малюсеньком херувимчике, белокуром и кудрявом, голубоглазом и очень жизнерадостным. Начиная с детского сада, девчонки толпами ходили за ним. Подруги свекрови продолжали любить его и для каждой он умел найти слова: «Тетя Лиля, какая у вас красивая кофточка!» или «Тетя Оля, угощайтесь конфеткой, последнюю для вас оставил»
«Это у него в крови. Прими его таким, если желаешь ему счастья. Он ведь и сам не рад, тому, что родился ловеласом» – говорила ей свекровь.
И она принимала.
Они встречались в среднем раз в месяц, после встречи он пропадал, и появлялся в ее жизни тогда, когда ему заблагорассудится. Иногда она узнавала о каком-нибудь головокружительном романе с какой-нибудь блондинкой, или брюнеткой. Бывали и шатенки, но они скоро надоедали ему. В ней же он находил покой и умиротворение.
Когда ей исполнилось 18, он неожиданно сделал ей предложение, удивив ее безмерно. И через месяц их левые руки украшало непростое украшение- обручальное кольцо.
Точнее украшало ее руку, так как свое он снял сразу после свадьбы, и больше его она кольцо ни разу не видела.
Тоня была счастлива! Она даже в самых смелых своих мечтах и надеяться не могла, что он снизойдет до нее. Для нее он был почти божество.
«Только учти, чтоб никаких детей!» – заявил он ей тогда. И она строго следила за этим.
Теперь она жалела о том, что не ослушалась его. Детей она очень любила и хотела. Но… увы, ей не хватило силы духа на это.
Тоня считала себя серой мышкой, каким-то немыслимым образом получившей главный приз в лотерее «Спортлото». Вся жизнь ее вертелась вокруг него. Лишь бы Антошеньке было хорошо! Она безмерно утомляла его этой приторной заботой, этой бесконечной любовью, от которой он чувствовал себя неполноценным, ведь он так любить не умел. Он сбегал от ее заботы, бесконечного ее самопожертвования. Он чувствовал себя грязным на фоне ее ослепительно белой, без малейшего пятнышка, души.
О! Как бы он хотел, что бы она была человеком. Простым обычным человеком, но она была ангелом. С нимбом.
Они оба комплексовали и чувствовали себя неполноценными рядом с друг с другом.
Ей казалось, что она недостойна его, ему, что он недостоин ее.
Он снова и снова уходил, в надежде, что когда-нибудь ей это надоест, и она бросит его, недостойного. Но она всегда была рядом, всегда прощала. Точнее, ей даже и в голову не приходило обижаться на него.
Ее чистота и доброта раздражали его.
А Тоня даже подумать об этом не могла, и если б узнала бы, удивилась бы безмерно.
Он любил ее. Весьма своеобразной любовью. Но любил. Куклы с пустыми глазами надоедали ему уже на третий день. И он вскоре находил любой предлог, чтоб набрать ее номер и позвать: " Тоооонь!» – боясь, очень боясь, что в этот раз она не приедет. Но она приезжала. Каждый раз. И его сердце наполнялось теплом.
Он возвращался, переполненный чувствами к ней, благодаря судьбу, но чувствуя себя недостойным и ее мизинчика. Когда чувство вины достигало своего апогея, он сбегал вновь. Страдал, мучился, но так и продолжал мучить себя и ее.
В этот уход он не смог найти никакого предлога и позвонил просто так. Он так долго обдумывал слова, он мечтал сказать ей о том, как любит ее, и как жалеет обо всем.
Но она, подняв трубку, не дав сказать ему ни одного слова ранила его в самое сердце: «Антошенька, прости меня, я мешаю тебе жить своим присутствием в твоей жизни поэтому я хочу освободить тебя! Я подала на развод!»
Но он не хотел! Он не хотел свободы! Он хотел бы любить ее так же, как она любит его. Он хотел сделать ее счастливой.
Но она вряд ли могла это предположить.
Целую ночь он не сомкнул глаз и утром, в 5 утра выскользнул от очередной Барби. Как ее зовут, он не запомнил. Все они были для него на одно лицо. С пустыми глазами.
Сначала она не пускала его, волнуя, но и умиляя его этим до бесконечности. Но стоило ему только перестать стучать, как дверь тут же открылась и оттуда выпорхнула его птичка. Он порывисто обнял ее, и через 2 часа они вместе рвали заявление на развод.
Тоня убежала на работу, а он после 3 бессонных ночей и всех треволнений решил выпить чашечку крепчайшего кофе. Сварил и отпил чуть больше половины. Сердце бешено застучало, и кинжалом полоснула резчайшая головная боль.
Он, чуть не теряя сознания, превозмогая боль ради нее, добрался до двери, открыл и пластом рухнул в подъезд. Скорую вызвали соседи.
«Тооонь…» – шептал он перед потерей сознания, зовя ее, быть может в последний раз, промелькнуло в его голове, и свет померк.
***
На дороге была огромная пробка, Антонина сидела как на иголках. В ее голове звенели слова: «Тонь, я умираю…»
«Антошенька, ты только, пожалуйста, дождись меня! Дождись, и тогда все будет хорошо! Я нежно обниму тебя, и ты вернешься! Ты всегда возвращаешься ко мне! Только дождись! Я лечу к тебе, мой любимый!» – шептала она.
Аркадия смотрела и укоризненно покачивала головой.
«Куда тебя такую денешь! Ты, Тонь, спроси там, может чего нужно, лекарств там, или еще чего. Мы поможем. Лишь бы все обошлось. Жалко все-таки мужика, хоть и бабник, но ведь уж слишком молодой! Подумать только инсульт в 54! Да! Как бы душа не была молода, а годы свое берут. Изнашиваемся, как и все механизмы! Тонька, ты это… держись! Сейчас уж доедем скоро! Может, черт с ней со встречей, с тобой пойти?» – спросила Аркадия.
«Нет, что-ты! Там же реанимация. Не пустят!» – ответила она.
«Да, я ведь чтоб тебя поддержать! Мало ли что…» – потихоньку, почти прошептала подруга.
«Аркаша, милая! Ты его живого не хорони! Лишь бы дождался! Да я его и с того света достану!» – с жаром проговорила Тоня и схватилась за сердце. Острая игла пронзила ее насквозь мгновением острой боли.
Антонина замерла и замолчала. Страшная мысль промелькнула в ее голове.
«Аркаша, мне страшно! Похоже, я опоздала…» – и вдруг слезы ручьми брызнули из ее глаз.
«Не реви! Смотри, больница уже видна, беги быстрей!» – подъехав к шлагбауму. Аркадия буквально вытолкнула ее из машины. «Беги я сказала!» – закричала она, и Тоня побежала.
Она ворвалась в приемное отделение и расталкивая всех побежала по коридору, надеясь, что бежит в правильном направлении.
«Где реанимация?» – остановила она медсестру.
«На пятом этаже» – ответила девушка, но в верхней одежде и без халата не пустят»
Тоня бежала по лестнице, перепрыгивая через 3 ступеньки, скидывая по пути с себя куртку, шапку, бросая прямо на пол лестницы.
5 этаж. Реанимация.
Кровати. Трубки. Жужжание аппаратов.
Вот он!
Около него стояло 4 врача, один убирал в чехол дефибриллятор.
«Что с ним?» – закричала она.
«Женщина, вам сюда нельзя! Выйдите!»
«Что с ним?» – она подбежала к нему и обняла. Горячие слезы лились прямо ему на лицо. Глаза его были закрыты. Он был безучастен ко всему.
«Антошенька! Вернись! Я тебя умоляю! Вернись ко мне! Я никогда тебя не просила об этом. А сейчас прошу! Вернись! Открой глаза! Посмотри внимательно к кому ты уходишь? Это же кривая старуха с косой! Антошенька, у тебя всегда был хороший вкус! Что за соперницу ты мне нашел? Смерть! Я не отдам тебя в ее ледяные объятья! И если ты не вернешься, я приду к тебе сама! Слышишь? Мне тоже придется отдать в ее костлявые руки свое тело! Жить без тебя я не буду!»
«Ну сделай те же что-нибудь!» – закричала она.
Врачи переглянулись, они сделали все, что могли. Они проводили реанимационные мероприятия больше получаса, и прекратили лишь тогда, когда надежды совсем не осталось.
Но видя ее страдания, решили дать еще пару разрядов, чтобы она собственными глазами убедилась в том, что сделать уже ничего нельзя. Они снова достали дефибриллятор, приложили электроды к его груди.
«Все убрали руки с кровати! Разряд!»
Тело Антон дернулось. Но монитор продолжал показывать лишь прямую линию.
«Еще разряд!»
Линия. Ровная. Совершенно прямая.
«К сожалению, мы бессильны помочь…»
«Еще, раз молю вас! Еще раз! Что вам жалко что-ли?» – плакала она.
«Батарея разряжена. Аппарат вряд ли выдаст еще один разряд. В его головном мозге уже начинаются необратимые изменения. Мы бессильны…
Но покачав головой, молодой доктор снова приложил электроды к груди.
«Разряд!»
Аппарат на последнем издыхании со злобой выплюнул всем в лицо последний разряд, и безжизненно погас.
Раздался грохот. Антонина пластом упала на пол. К ней подбежали.
«Вероятно, она держалась за спинку кровати во время разряда!» – сказал кто-то из них. Тоню стали приводить в чувство, подносить к ее носу вату, смоченную нашатырным спиртом, похлопывать по щекам.
«Смотрите! – воскликнула одна врачей, показывая рукой на приборы- по монитору пробежала молния- QRS- комплекс.
Реаниматологи снова принялись за свою, самую обычную, повседневную работу. Спасать людей, вытаскивая их в самом прямом смысле этого слова, с того света. Никого произошедшее не удивило. Обыкновенное чудо не раз случалось в этих стенах.
Через минуту Тоня очнулась. Ее вывели в коридор.
«Не волнуйтесь! Теперь, надеемся, все будет хорошо! Он жив. Первый кризис миновал!» – сказал ей кто-то и торопливо скрылся за дверью.
«Жив!!! -обрадовалась она- Первый кризис! Неужели будет еще и второй?»
Антонина ошибалась, ужасаясь возможности второго. Она даже в самом страшном сне не могла представить, что может быть еще и третий, а может и еще. Инсульт – коварный и хитрый враг. Никогда не знаешь, какой сюрприз он спрятал за пазухой, и когда он достанет его.
Куда проще профилактировать инсульт, соблюдая правила: вовремя принимать таблетки от давления, не работать в наклон, избегать работы на даче в жаркое время суток, не пить очень крепкое кофе и не волноваться по пустякам, чем лечить от него.
Антон был без сознания и Тоню отправили домой.
Находясь в коме, он благополучно преодолел кризис третьего дня. И только на седьмые сутки пришел в себя.
Никто не давал никаких прогнозов, какие будут последствия. Говорили о возможной парализации всего тела, или одной стороны, о потери речи или памяти, но Антонина свято верила в то, что все будет хорошо!
Она самоотверженно ухаживала за ним, и благодаря усилиям медперсонала в сочетании с ее ежеминутной заботой он быстро пошел на поправку.
Через месяц его выписали. Антон мог говорить, правда речь его не была такой чистой и быстрой, как раньше, мог ходить, правда с тростью, подволакивая правую ногу, самой большой проблемой оказался парез правой руки. Кисть почти бездействовала. Он не мог охватить стакан, в пальцах не было силы, не мог застегнуть пуговицы, не было ловкости, не мог писать, не мог самостоятельно одеться.
Но не смотря на все это Тоня была бесконечно счастлива, ведь ее Антон, ее ненаглядный Антошенька был рядом.
Работать более он не мог, ходить в дорогие кафе, где обычно и находили его нарядные куклы пустыми глазами, тоже. На улице женщины не заглядывались на него более, и если он ловил на себе взгляды, только наполненные сочувствия. Антонина же неожиданно расцвела и похорошела. Она неистово и неустанно заботилась о нем. Водила его за руку в поликлинику на массаж, капельницы, лечебную физкультуру и физиолечение. Вовремя давала таблетки.
Она всегда была рядом.
Сердце его переполняла благодарность, выливавшаяся в трепетное и нежное отношение к ней.
Антонина впервые в жизни почувствовала себя нужной ему, и понимала, что ему сейчас без нее было бы непросто.
Частенько они под ручку гуляли в парке, сидели на скамеечке, кормили голубей и смотрели на пруд. Она была бессовестно счастлива!
