скачать книгу бесплатно
– Когда потеплело, – голос Эрика хрипел, отчего Осирис закашлялся, – я постоянно выводил тебя в сад. Там ты охотнее ела и легче засыпала на свежем воздухе. Часами могла смотреть на небо, повернув лицо к солнцу и зажмурившись, – грустная улыбка на лице Крейна зацепила что-то живое, больно потянув внутри. – В такие моменты ты почти была нормальной. Даже иногда что-то бормотала про себя, улыбаясь.
С беспокойством глядя на Эрика, я наклонилась вперед.
– Я навредила тебе? – голос не поддавался.
Крейн посмотрел на меня. Так теперь всегда будет? От каждого его взгляда внутри что-то будто отрывается и начинает бешено колотиться в груди. Как же мне нравилось, когда он смотрел на меня. Эрик прищурился, будто снова понимал, о чем я думаю.
– Нет, Вел, – протянув руку, Крейн убрал прядь волос с моего лба, – ты не сделала ничего плохого.
Сердце перевернулось, а я сжала свободную руку в кулак. Рядом с ним невозможно держать себя в руках. Кто же думал, что все это превратится в какую-то пытку? Так было хорошо и плохо одновременно, что я отвернулась, пытаясь за что-нибудь зацепиться взглядом.
– Почему записка, Вел? – я вздрогнула от вопроса. – Почему ты просто не могла сказать мне это в лицо?
Внутри все дрожало. Голос не поддавался, а пальцы тряслись в лихорадке. Он должен знать. Это не может так продолжаться.
– Наверное, потому, что я всегда знала, что это неправда, – рука Эрика дернулась, а мне показалось, что пальцы хрустнули в этот момент.
Не сводя взгляда со стены, я подбирала слова, не находя подходящих. Как оправдать собственную глупость? Как объяснить, что не было тут виновных, кроме меня самой?
– Что?
Вдохнув поглубже, я закрыла глаза.
– Ты не Чудовище. То, что произошло в лесу, спасло жизнь целым поколениям людей. А я лишь пыталась перекинуть на тебя всю вину, которую испытывала сама. Ведь гораздо проще найти крайнего, чем признать, что весь мусор в себе. Я ненавидела себя, Эрик, а не тебя, – сглотнув ком, вставший в горле, продолжила: – Никогда в жизни я не ненавидела тебя. Я просто слабая дура, не знающая, как справляться с обычной жизнью. Мне нужна была драма, события, движение. Страдания, Эрик, – вдохнув еще раз почувствовала, что сердце встало где-то в горле, – вот я и создала себе их. Чем не супер-миссия – положить свою жизнь на исправление ошибок? Знаешь, в секунду, когда я увидела, как первый некромант упал на землю, я поняла, какая же дура. Когда же кинжал коснулся твоей груди, – рука снова дернулась, – я поняла, что дура я еще большая, чем мне казалось, – покусывая кончик пальца, я слышала, как противно громко тикали часы.
Снова. Что за надоедливый предмет. Я тут вопросы жизни решаю, а они упорно напоминают о ее скоротечности. О том, сколько лет живут Осирисы. О том, что буквально через десять лет я буду стареть, а он останется таким же, как сегодня. Если мы, конечно, разберемся с этим тревожно-серым пятном на его волосах.
– Я люблю тебя, Вел, – голос Эрика заставил повернуться, хотя услышанное дошло не сразу, – и этого не смогли изменить ни Война, ни твое безумие. Разлука длиною в пять лет, – Крейн кашлянул, но не отрывал взгляда от меня, – я чувствовал каждое твое перерождение. Мне не нужно было восстанавливать связь у Исиды, Вел, – теплые пальцы легли на мою щеку, заставляя зажмуриться от удовольствия, – она никогда не исчезала. И что бы ни было написано в той легенде, даже смерть не смогла этого изменить, – Крейн закусил губу, закрывая глаза, – а теперь скажи уже что-нибудь в твоем стиле. Про друзей, связь, Лавра, долг, происхождение. Что там еще твое любимое? «Это не мы, Эрик». Все остальное. Только быстрее, потому что я уже готов поверить в обратное.
Похоже, что я мастер тупых отговорок. Неудивительно, что Крейн не воспринимал это всерьез. Да как я сама вообще могла в это верить? Улыбнувшись, тихонько поднялась со стула, устраиваясь у Эрика на коленях и обхватив его шею. Уголки губ Смотрящего дернулись, но глаза он так и не открыл.
– Я уже говорила тебе, Эрик. Еще одно наводнение из слез Эпис бы не пережил, – наклонившись к уху Осириса, я тихонько поцеловала самый краешек, – я люблю тебя, Эрик Крейн, столько, сколько себя помню. Хотя ты, конечно, тоже тот еще дурак.
– У тебя есть три секунды, чтобы сказать, что я не так понял, – подхватывая меня на руки, отчего я взвизгнула, проговорил Крейн, быстро вышагивая в сторону спальни, – три.
Дотянувшись до тонкой кожи за ухом, я прикоснулась губами, слегка прикусывая. Осирис пропустил вздох, а его горло нервно дернулось. Проведя кончиками пальцев по длинной белой шее, я прижалась сильнее, укладывая голову ему на плечо.
– Передумал. У тебя нет ни секунды.
– Ну я вообще спать хочу, – притворно зевнув, я прикрыла глаза.
Эрик хмыкнул, поворачиваясь ко мне.
– Конечно. Сейчас сразу и выспимся.
Губы Эрика накрыли мои, вызывая одобрительный стон. Первая попавшаяся дверь гостевой спальни была тут же распахнута. До второго этажа мы явно не дойдем. Крейн опустил меня на кровать, не разрывая поцелуй. Прикусив его губу, слегка потянула на себя. Под звук хриплого рыка, вырвавшегося изо рта Осириса, я быстро расстегивала какие-то бесконечные пуговицы на его рубашке. Крейн поступил проще. Разорвав веревку, завязанную в узел на талии, он быстро стянул с меня рубашку через голову. Ртутная радужка почти исчезла в его глазах, превратившись в тоненькую нить. Жадный взгляд прошелся по телу, отчего внутри тут же разгорелся пожар. Я потянулась, губами охватив шрам, белеющий на груди. Будто пытаясь стереть его, мой язык жадно касался каждого миллиметра раненной кожи. Крейн застонал, прижимая меня обратно к кровати. Крепче охватив его ногами, я чувствовала ужасающую пустоту внутри. Желание охватывало с головой. Прикоснувшись к его груди, я вела ладонью, поглаживая каждую мышцу, попадающуюся на пути. Скорее. Когда моя рука коснулась края ремня, Крейн вздрогнул, уткнувшись носом в мою шею. Его пальцы едва коснулись моей груди, как я выгнулась, прижимаясь ближе.
– Па-а-а, – голос Макса в коридоре заставил нас отдалиться друг от друга, – папа.
Натянув быстрым движением рубашку через голову, я села на кровати, пытаясь отдышаться. Крейн усмехнулся, запустив пальцы в волосы.
– Я здесь, Макс, – крикнул Эрик, подмигнув мне, – иди сюда.
Ребенок показался в дверном проеме, потирая кулачком глаза. Он обнимал какую-то игрушку непонятного происхождения. За сыном послушно семенила маленькими лапками крохотная белая собачка. Отлично, мы подняли весь дом.
– Мама? – ребенок удивленно посмотрел на меня. – А ты теперь будешь жить с нами?
Сглотнув слюну, я невольно пожала плечами, но Крейн тут же тихонько шлепнул меня по пальцам.
– Да, милый.
Ребенок недоверчиво перевел взгляд на отца.
Интересно, что происходит в детской голове в такой момент? Наконец Макс перестал хмуриться и со смехом завалился к нам на кровать, ложась посередине.
– Тогда сегодня, чур, спим все вместе.
Крейн вздохнул, но улыбка не сходила с его лица.
– Только без Чика, договорились?
Макс послушно кивнул, закрывая глаза. Маленькие ладошки похлопали по кровати рядом с собой.
– Ложитесь скорее, я хочу спать.
Крейн нагнулся ко мне, слегка коснувшись губами моих.
– Я же сказал, что выспимся.
Дом.
Глава 1
Маленькие пальчики осторожно трогали мое лицо, вытаскивая сознание из приятного сна. Я улыбнулась, не открывая глаз, все еще надеясь ухватить немного из забытия. Макс осторожно провел по ресницам, отчего хотелось засмеяться. Щекотно. Любознательный ребенок. Даже сквозь сон чувствовала, как он разглядывает меня. Так же, как я раньше всегда всматривалась в каждую его черточку, когда он спал.
– Макс, оставь маму в покое, – в голосе Эрика легко угадывалась улыбка.
– А почему она так долго спит? – Тонкие пальцы схватили за сережку и потянули. – Мы же уже не спим.
– Ты не спишь, – почувствовала легкое касание руки Крейна о щеку, пока тот разжимал пальцы сына, – потому что неугомонный ребенок, я – потому что не хочу, чтобы ты поднял еще и маму.
Повисшая тишина снова благополучно туманила разум, отпуская меня в сон. Тепло. Даже дышится будто легче. Так странно. Я столько лет убегала, а теперь вернулась домой. Тихое дыхание касалось моего лица. Масик. Уже такой взрослый.
– Пап, – теперь сын говорил шепотом, но звонкий детский голос невозможно сделать тихим, – а почему у мамы так много циферок?
Прохладный пальчик осторожно прикоснулся к шраму, обводя каждый рубец. Ребенок повторял очертания числа, вырисовывая снова и снова.
Она просто не принимает тебя.
Ведь что-то в этом было. Трижды. Рабос с ребенком, ставший некромантом. Казнь некроманта через переход. Воскрешение. Каждый раз она снова делала выбор в мою пользу.
Так в мою ли?
Безмолвная, кто прав?
– Расскажи мне, – не открывая глаз, я потянула сына на себя, укладывая рядом, – откуда берутся циферки у Рабосов?
Горячая рука Крейна легла на мою талию, притягивая к себе ближе. Губы мимолетно коснулись виска, давая понять, что все произошедшее мне не приснилось.
– Давай, Макс. Я же тебе объяснял, – Крейн зарылся носом в мои волосы, отчего по рукам побежали мурашки, – привет, – шепотом около самого уха заставил улыбнуться и открыть глаза.
Лохматый Макс в мягкой синей пижаме лежал около меня, играя моими пальцами. Так забавно, в его белых руках кожа приобретала еще более темный цвет. Ребенок хмурился, сводя брови на переносице, кончик маленького носа забавно дергался.
– Когда-то давно, когда в Эпис пришли плохие люди, Всевышний создал войско. Он долго думал, как сделать их сильнее, чтобы защитить Мир. Чтобы Воины были непобедимы, надо было смешать лучшее от перворожденных и благородных. Дети Осирис и Ра стали этим Войском. Сильнейшим и не знающим поражений. Но Воины погибали, а за Вратами оставалось все меньше места. Тогда Всевышний и придумал отмечать каждого Воина, чтобы тот проходил за Врата, как только придет его очередь, – ребенок вздохнул, подняв глаза на меня, – папа говорит, что каждый Воин перерождается снова, освобождая место за Вратами для новых прибывающих.
Я согласно кивнула, еле сдерживая смех. Самая милая история про предназначение Рабоса, которую только можно было придумать.
– А еще папа сказал, что у тебя так много циферок, потому что ты часто возвращаешься, не доходя до Врат. Это правда?
Пожав плечами, я легонько толкнула локтем беззвучно смеющегося мне в шею Осириса. Сказочник. Это надо было все так перевернуть? Страшная история о предательстве, наказании и вечных муках превратилась в рассказ о героях и перерождении. Лучше не придумаешь.
– Все так, милый, – улыбнувшись, я щелкнула сына по кончику носа, – а если когда-нибудь кто-то скажет тебе иначе – не верь. Воин не должен колебаться. А многие захотят показать тебе совсем другую историю. Чтобы получить власть над силой, заключенной в тебе.
– Мам, – ребенок сел, серьезно смотря на меня сверху вниз, – а кто твои родители?
Возраст почемучки. Рука на моей талии прижала сильнее, успокаивая. А я смотрела в бездонные синие глаза. Внимательные, блестящие, как бурная Исида. С черными крапинками. В обрамлении густых белых ресниц.
– Всевышний и Безмолвная мои родители. Других у ребенка Дома Рабоса и быть не может.
Где-то, Бесконечная война
Валери
Солнечные лучи играли на поверхности Исиды, покрывая воду серебристым мерцанием. Удивительно теплое летнее утро тянуло скорее освежиться в такой приветливой реке. Вытерев ладонью пот, проступивший на лбу, я опустилась на зеленую траву, влажную от росы. Ночь выдалась сложной. Перед глазами все еще стояла рваная рана под ребрами Крейна. Тварь вцепилась в друга почти на рассвете. Я снова потеряла бдительность, упустила момент, когда чудовище зашло за спину. Осирис спас меня, за что сам тут же поплатился. Конечно, он не сказал ни слова. Я даже подумала, что все обошлось. Он же как-то играюче всегда справлялся с этими тварями. Подумаешь, клацнула зубами где-то у него за спиной. Но когда мы добрались до укрытия, Эрика била лихорадка, а футболка пропиталась кровью.
Сегодня мы вернемся в Дом. С Крейном срочно нужно поговорить. Пора прекращать его походы. Обстановка накалялась, чудовищ становилось больше. Они как-то… умнели? Да и с Максом тоже. Им все игрушки, а ведь так в одно мгновенье я могу потерять и парня, и единственного друга. Эрик и так зачастил последнее время. Каждый мой поход был с ним, словно он собирался до конца жизни водить меня к чудовищам за ручку. Это ослабляет бдительность, когда твой напарник – сильнейший из Осирисов. Мне восемнадцать. Я сама уже должна учить мальков.
Конечно, слаженности нашей команды завидовали. Никто не мог предположить даже, что мы так сработаемся. За столько совместных походов мы научились подстраиваться друг под друга, знали сильные и слабые стороны. Нам не нужно было думать, как бы не зацепить своего во время битвы. С Максом такого не было. Даже обидно. Что касается ведения боя, сколько ни пытались, каждый раз то я залезу в его энергию, то он в мою. Это не только неприятно, но еще и отвлекает. Поэтому пару раз помучились и решили, что вместе мы сможем побыть и в Доме. А я продолжу походы с Крейном. Лавр лишь усмехался, торжественно заявляя, что не ревнует. Ведь ревновать Рабоса к Осирису то же самое, что воду к огню. Да и ревновать к Крейну… Даже если предположить, что когда-нибудь я захочу с ним переспать, придется встать в очередь, где номер получу с цифрой покруче, чем моя. Эрика обожала добрая половина женской части Дома, а он отвечал им взаимностью. Когда успевает только?
Ладно, тварь вроде ничего важного ему не зацепила. Прижгли и все дела. Сейчас отоспится немного и будет как новенький. Так всегда было. Надо только придумать, чем его накормить. Ослабевший напарник, пусть и сильнейший, то еще удовольствие. Особенно этот Осирис. Оставить его сейчас там одного было не страшно. Тут скорее боязно за то чудовище, что рискнет приблизится к нему, когда он спит. Но стоит ему открыть глаза, начнется. Ой, попить, ой, в глазах потемнело, как я слаб, хочу еды, нет, не этой. Погладь, почеши, расскажи сказку, посиди, полежи, постой на голове. Конечно, Крейн дурачился. Осирис прекрасно понимал, что чувство вины от его ранений сжирает меня так сильно, что я готова носиться вокруг него кругами. И активно этим пользовался. Со временем это уже стало обязательным ритуалом. Если кто-то из нас ранен, второй играет роль мамочки. Вот и как после этого сработаться с новым напарником?
Оглянувшись на землянку, я все же аккуратно положила Книгу на землю. Очень быстро искупаюсь. Усталость тяжелым грузом лежала на плечах, а от прохладной воды станет легче. Тем более еще зайца какого-нибудь ловить, а у меня перед глазами все плывет. Скинув потертую портупею, я с удовольствием потянулась. Тяжелые ботинки, штаны и футболка тоже улетели в сторону. Повернувшись к Исиде, ощутила легкую дрожь в коленях. Да, детские воспоминания не дают покоя. Но тут не так уж и глубоко. Одним движением, выставив руки вперед, я нырнула в воду.
Прохладная Исида дружелюбно приняла меня, успокаивая уставшее тело и даря покой. Показавшись над поверхностью, я набрала побольше воздуха и нырнула снова, плывя к самому дну. Правда мелко. Песчаное дно с разноцветными камушками едва заметно двигалось от подводных потоков. Сегодня Исида благосклонна. Коснувшись блестящего песка, я оттолкнулась, снова показываясь на поверхности.
Черная фигура, сгорбившаяся рядом с оставленной одеждой, перекидывала из руки в руку мою Книгу. Лазутчик? Не похож. Сердце стучало у горла, но, сглотнув слюну, я сделала два гребка к берегу. Он же не нападает.
Пока.
Вот этим моментом и надо пользоваться. Все мое оружие было около незваного гостя, а преобразователь вообще в его руках. Не теряя времени, я внимательно разглядывала мужчину в поисках того, что может о нем рассказать.
Простая одежда, которую можно увидеть у каждого Рабоса в Доме. Черная, тонкая, не стесняющая движений. Майка и штаны, подобные моим, Такие же тяжелые ботинки и портупея, усыпанная клинками. Смуглая кожа и черные длинные волосы, убранные в высокий тугой хвост, подсказывали, что передо мной или Ра, или Рабос. Можно было вздохнуть с облегчением, если бы не одно но. Сильные накачанные руки и шея гостя были покрыты письменами Безмолвной. Некромант. Тонкие нити шрамов белели на лице, местами прерывая сеть татуировок.
– Не бойся, – гость повернулся ко мне, открывая свое лицо полностью, – я не причиню тебе вреда.
Он улыбался. Склонив голову набок, мужчина прищурился, разглядывая меня. А я не могла вымолвить и слова. Позвоночник будто пронзили стальным прутом, не давая и шанса пошевелиться. Конечно, все Рабосы несколько похожи друг на друга. Но… Бездонные синие глаза с черными крапинками, любопытно скользящие взглядом по моему лицу.
Такая же нить тонких губ, словно разрезающая кожу.
Горбинка на носу.
Острый подбородок. Ухо одно чуть выше другого.
Слишком высоко изогнутая правая бровь.
Сглотнув слюну, я коснулась ногами дна, делая шаг.
– Я, конечно, знал, что ты будешь похожа на меня. Но настолько, – незнакомец развел руками, все еще сжимая мою Книгу, – это даже удивительно, – усмехнувшись, гость прикрыл глаза, – а меня уже мало что может удивить, Вел.
Стараясь дышать ровно, я кинула взгляд на зажатый в его пальцах преобразователь. Он засмеялся, подкидывая Книгу в руках.
– Валери, серьезно? Эта пустышка не нужна тебе, дорогая. Все, что необходимо для того, чтобы быть собой, у тебя уже есть, – он швырнул Книгу в сторону, – или моя дочка еще не наигралась в Его игры? – гость посмотрел на небо и прищурился.
Проводив взглядом Книгу, я снова посмотрела на незнакомца. Тянуть время и подходить ближе. Портупея недалеко от него. Сделав еще один осторожный шаг, я заговорила.
– Я даже не знаю, как тебя зовут, – не отрывая от него взгляда, сказала я.
Гость засмеялся, обнажив белые зубы. Стараясь не дернуться от ужаса, я сохраняла спокойствие. Это потом мой разум попробует все это осознать. Не сейчас. Сию секунду важно просто выжить.
– О, Безмолвная, Всевышний, вы это слышите? Этот ребенок нагло врет мне в глаза, – зацокав языком, он прищурился, – не то стало воспитание в Доме. Ой, не то.
Приподняв бровь, я поняла, что невольно отзеркалила его выражение лица. Разве можно быть настолько похожей? Копией. Практически неотличимой его версией.
– И все же, папа, – выплюнув последнее слово, постаралась не подавиться. – Я же могу знать твое имя?
– Оливер, детка, – он улыбнулся, кинув взгляд на мою портупею, – но все вы предпочитаете называть меня Чудовищем.
Пожав плечами, я постаралась унять дрожь в руках. После, Валери. Сейчас надо выбраться. Ты подумаешь об этой реальности позже.
– Видимо, у нас есть повод, Оливер, – сказала я, кивнув на лес.
– «Папа» мне понравилось больше, – сморщив нос, Чудовище поднялось с земли, – какие-то странные родительские инстинкты, не находишь? Одних детей любят, других бросают.
– Как ты меня, например? – по блеснувшим глазам гостя я поняла, что попала.
– Не говори о том, о чем не знаешь, – скрипнув зубами от злости, прошипело Чудовище.
– Мне восемнадцать, Оливер. А я вижу тебя в первый раз. Зато твоих созданий регулярно. Это родительская забота? – засмеявшись, я ударила по воде руками. – Они чуть не убили меня, Оливер. Несколько раз. Это родительская любовь?
