скачать книгу бесплатно
Она ходила вдоль рядов, а мы стояли по стойке смирно. Испуганные, уже успевшие хлебнуть «пару уроков» от руки Наставницы, пока сидели в карантине. В помещении, где нас каждый день чем-то опрыскивали, кормили всего лишь раз в день и брали анализы крови, мазки, осматривали разные врачи.
– И сдохнуть в первую же ночь под зверем?
Ее поворот был резким. Свист указки, и девушка громко вскрикнула, прижала руки к лицу, сквозь пальцы засочилась алая струйка крови. Манаг – наша Наставница. Ей чуть больше сорока. Она тучная, высокая с румяными щеками, мясистым носом и большими голубыми глазами навыкат. ЕЕ пепельные волосы собраны в пучок на макушке и прикрыты белым накрахмаленным кокошником. У нас у всех на головах белые кокошники. У рабынь, а мы теперь именно жалкие рабыни, небольшие кокошники, заостренные по бокам. Они больше напоминают корабли. На нас длинные темно-коричневые платья, накрахмаленные передники с пышными рюшами на плечах, высокие чулки из грубой шерсти и одинаковое нижнее белье. Тоже смертельно белое. За каждое пятнышко на переднике, трусах, лифчике Манаг выпорет кнутом по рукам. Потому что мы – вещи. Мы рабыни. Нас можно даже убить, и на наше место всегда найдется другая.
И Манаг сейчас как раз об этом скажет.
– Вы все – рабыни и принадлежите императору Вахиду. Ваша каста самая низшая. Запомните: вы – НИКТО. Большими заглавными буквами. Вы даже не мясо, потому что оно хранится в морозилке месяцами и создано насытить, вы – пыль или грязь, которую можно уничтожить в два счета. Низшие существа. В этом доме вы даже не предмет интерьера. И чтобы как можно дольше остаться в живых, со всеми частями тела и без уродливых шрамов – всего лишь нужно соответствовать правилам. И вы их должны были выучить наизусть. Это огромная честь для вас прислуживать в этом доме, а не быть теми, кем вы были в прошлой жизни. Кстати, о ней нужно забыть навсегда – обратно вы не вернетесь. Никогда. Первое правило, Номер Три?
Ткнула указкой в одну из девушек, на чьем платье красовалась аккуратная цифра «три», как и на манжете на рукаве. В прошлой жизни ее звали Александра.
– Первое правило – мы вечная собственность Великого Императора Вахида Ибрагимова!
– Верно, умница. Второе правило, Номер Пять!
– Второе правило – молчать, пока не позволили говорить. Не дерзить, обращаться к хозяевам по титулу, не смотреть в глаза и становиться на колени при их появлении. При обращении к рабыне целовать хозяйскую обувь.
– Верно. Какое правило идет следующим, а? Номер Одиннадцать?
Я вздрогнула и судорожно глотнула воздух. Так как указка ткнулась мне прямо в грудь.
– Третье правило – соблюдать чистоту во внешнем виде и во всем доме. Не трогать руками хозяйские вещи. Всегда носить перчатки, чтобы на предметах не оставался запах нашей кожи.
– Расскажи о наказаниях. Какие наказания и за что ждут рабыню при нарушении законов?
Манаг приподняла мое лицо указкой за подбородок, и мне стало еще страшнее, и в то же время внутри все ворошится, бунтует, переворачивается. Как они смеют с нами вот так. Как… с животными, еще хуже. Потому что у животных есть имена или клички. А у нас только номер…он вышит даже на нашем нижнем белье.
– Один из самых тяжких проступков – воровство. За него можно лишиться рук. За попытку побега – ноги. За касание предметов руками – пальцев. За наглый взгляд на хозяев – глаза. За грязное белье или одежду – волос. За грубый ответ – языка или зубов. За флирт с особами мужского пола – груди, гениталий или жизни.
Произнесла и сама похолодела от ужаса.
– За что еще можно лишиться жизни, Номер Семь?
– За побег, за заговор, за убийство!
– Любой проступок влечет за собой наказание. От одного удара до нескольких. Номер Одиннадцать назвала вам самые тяжкие проступки. Есть и другие, за них наказание менее строгое, но оно обязательно последует. Вам запрещено после одиннадцати вечера бродить по дому. У вас нет никаких привилегий. Вы – низшие. Если вас позвали в спальню к Повелителю, будьте готовы ублажить его и сделать все для его удовольствия. Одна из дисциплин – это половое воспитание и изучение эрогенных зон господина, а также методов ублажения. Есть так же тренировка генитальных мышц, роспись тела, гимнастика, танцы.
Да, для многих ночь с Императором станет единственной и последней…но в том ваше предназначение. Вы не наложницы, не любовницы и уж тем более не жены. Вы лишь расходный материал. Расписание ваших дисциплин висит возле класса. Запомните его и никогда не опаздывайте. Подъем в пять утра. Сегодня банный день. Вас всех вымоют, выдадут вам одежду, шкафчики и предметы личного туалета. Ваш карантин окончен. Завтра вы приступаете к работе.
– А…смотрины будут?
– Кто это сказал?
Все вздрогнули и посмотрели на Номер Шесть. Манаг медленно подошла к ней.
– Открой рот.
– Простите, госпожа Наставница!
– Открыла рот, я сказала. Вот так. Высунь язык.
– Пожалуйста, не надо!
– Язык! Или его вообще отрежут!
Номер Шесть высунула язык, и Манаг кольнула его длинной толстой цыганской иглой. От боли девушка подпрыгнула.
– Молчание! Говорить, когда я разрешила! Обращаться только подняв руку вверх. Если я позволю – вы заговорите! Понятно? Все ответили!
– Даааа!
Нестройным хором.
– За мной!
У нас была общая комната на двенадцать человек, по шесть кроватей друг напротив друга. Белые стены, белый высокий потолок, ослепительный свет и подвальное помещение с двумя окошками под потолком. У каждой кровати – тумбочка, а в коридоре – общий шкаф с ящиками. У девушек ключ от шкафа с их личным номером. Вещей самый минимум. Две формы, две пары нижнего белья, две пары чулок, одна пара обуви. Подъем в пять утра, потому что нам нужно умыться в общей уборной, уложить волосы в косу, закрепить на затылке, отутюжить форму, фартук и кокошник, предварительно успев забрать из стиральной комнаты. Каждую неделю там дежурит одна из девушек. После двенадцати дня мы занимаемся уборкой, стиркой, глажкой, садом, кто-то помогает на кухне.
Во всем доме зеркально чисто. Настолько чисто, что кажется запахом этой тошнотворной чистоты пропитался каждый уголок. Но в то же время…мне навязчиво казалось, что в доме есть запах псины. Но не противный и едкий, а какой-то мускусно-животный, словно в помещении присутствует какой-то зверь.
После одиннадцати вечера нас запирают в комнате снаружи. Дверь железная с засовом. Можно подумать, кто-то из нас решится сбежать. Здесь слово лишнее страшно сказать, не то, что попробовать удрать. Да и как? Весь периметр настолько тщательно охраняется, что кажется, и муха не пролетит.
Каждый день мы учились той самой пресловутой покорности, о которой говорила Наставница. У каждой был хотя бы единожды исколот язык, и остались шрамы на руках от удара указкой. Я была одной из тех, кому постоянно доставалось. Мой маленький рост не позволял мне достать до края кровати, чтоб завернуть покрывало красивым рубчиком, и за это я получала по запястьям почти каждый день. А еще на меня цеплялась то шерсть, то какие-то пятна на фартуке, так что в «стиральной» я дежурила уже раза три.
По ночам, после того как у всех срабатывал датчик на отбой, я лежала в кровати с зудящими руками и ногами и от усталости не могла уснуть. Я так и не поняла, где мы, на кого работаем. Этот дом был похож на дворец. Слишком огромен. На первом этаже живут наложницы…Так мне рассказали. Это девушки, которых отобрали удовлетворять Повелителя. Они какие-то особенные. Не низшая каста, как мы. Я видела нескольких издалека. Они гуляли в саду со своей Наставницей. Одеты роскошно, причесаны. От них отдает лоском и шиком, они изысканны, как танцовщицы, ослепительны, как модели, изящны, как статуэтки. Они смеялись…казалось, что они вполне довольны своей жизнью. Значит, она не такая адская пытка, как наша.
Я смотрела в потолок и представляла себе маму. Как она меня ищет, как бегает по полицейским участкам, звонит в больницы и морги. И никто не скажет ей, где я…потому что тех двух полицейских убили. Номер Восемь сказала мне вчера, что вряд ли их оставили бы в живых.
– Они не оставляют следов. Они уничтожают всех, кто мог бы их обнаружить. Я приехала на съемки в студию, нашла фирму по объявлению. Фото в стиле «ню». Очнуться не успела, как фотографа убили, а меня выносили через черный ход. Голую. Не смотри на меня, делай вид, что сажаешь цветы, иначе они поймут, что мы разговариваем.
Я погрузила руки в перчатках в землю, закапывая коренья луковицы в почву.
– Потом ты просто исчезнешь без вести.
– Откуда ты все это знаешь.
– Рассказали. Я здесь уже не первый год…но у нас текучка. Долго никто не задерживается. Мы же грязь.
– А почему ты задержалась?
– Номер Одиннадцать, встать!
Я подорвалась и тут же опустила голову, глядя на свои ноги.
– Язык.
Покорно высунула язык, и от боли слезы брызнули из глаз, когда кончик сильно укололи иголкой.
– Еще семь таких проступков, и отрежем кусочек. Ты мазохистка, Номер Одиннадцать?
Отрицательно качнула головой и проследила затуманенным взглядом за тяжелыми ботинками Манаг. Сука. Какая же она мерзкая сука. И как только успевает за всем уследить и наказать. Всегда наказать. С особым наслаждением. Говорят, она раньше была одной из нас, не возвысилась до наложницы, но выжила и стала наставницей. Хозяева ее любят…Хозяева. Я так и не видела ни одного из них. Ни разу. Убирать их покои нас еще не пускали.
Мамочка…ты держись. Я найду, как отсюда выбраться или как сообщить тебе, что я живая. Ты только дождись, ты только постарайся никому не верить.
– Что значит смотрины? – едва слышным шепотом, пытаясь рассмотреть в кромешной тьме Номер Восемь. Она тоже не спит. Я знаю.
– После них тебя посвятят…но если не понравишься Роксане…то могут и выгнать.
– Выпустить?
– Не знаю. Но те, кто ей не нравились, больше сюда не возвращались.
– Кто такая Роксана?
– Архбаа. Королева-мать. Всем здесь заправляет она.
– А как ей можно не понравиться…
– Тсссс.
Мы обе замерли. По воздуху прополз ультрафиолетовый луч, задребезжал возле нас, остановился. Словно ощупывая, прислушиваясь. Мы старались дышать размеренно, притворяясь спящими. Луч пополз дальше, и до утра мы больше с Номером Восемь не разговаривали.
Глава 3
Я не люблю его, да и как можно любить непостижимое, любить того, кто никогда не станет точкой, только извечным многоточием? Я не люблю его, он не мартини и не шампанское, чтобы любить его, измеряя глотками. Он – смертельный яд, который убивает изо дня в день, заражая наркотической зависимостью и диким кайфом от каждой дозы его присутствия, превращая меня в сумасшедшее, дикое существо, жаждущее этой отравы и агонии от мучительной ломки. Я не люблю его, потому что любовь – это спокойствие и созидание, а он мой смерч, мое стихийное бедствие, мое извечное разрушение всех запретов и законов, навязанных проклятым обществом
(с) Ульяна Соболева
– День посвящения – один из самых важных дней в вашей никчемной жизни. В этот день наша великая Госпожа и наш Повелитель явят себя вам, как высшее благо. Вы не имеете права смотреть на них и разговаривать с ними.
Манаг прошлась мимо нас, выстроенных в шеренгу возле комнаты в коридоре. Уже одетые в белые одежды и кружевные фартуки мы стояли, не смея шелохнуться и тяжело дыша. Инициации боялись, как огня. Все девушки с самого утра дрожали от страха. Нам кусок в горло не лез. Это жуткое ощущение, что сегодня произойдет нечто необратимое, и дороги назад уже никогда не будет.
– Если вас отберут для работы на половине господ, вы будете удостоены великой чести носить клеймо и метку хозяина. С этого момента вы станете числиться официально, как обслуживающий персонал дома Правителей Ибрагимовых. По этому поводу вечером будет праздник, и вас вкусно накормят. Затем вы разойдетесь в свои сектора для работы. Вас распределят между членами королевской семьи. Учеба продолжится в прежнем режиме.
Номер Шесть подняла руку.
– Сейчас не время для вопросов, Номер Шесть!
Но она упорно продолжала держать руку, и мне стало за нее страшно.
– Хорошо! Спрашивай! – снисходительно сказала Манаг. Она явно была в хорошем расположении духа.
– Зачем…зачем каждой из нас учиться, если мы ничего из себя не представляем? Зачем все эти дисциплины, танцы, уроки изящества?
– Таковы устои этого дома, что даже такие ничтожества, как вы, имеют право на образование. Все. Хватит этих дурацких вопросов. Собрались и пошли за мной! Правила все помнят?
Я посмотрела на Номер Восемь, а она на меня. Если она здесь несколько лет, и ее так и не выбрали…то почему она все еще здесь?
– Номер Восемь! Сегодня твоя последняя попытка, если Госпожа не выберет тебя, ты будешь отчислена.
– Отчислена? – она спросила это совсем не с радостью, а с испугом. И я в недоумении посмотрела на нее. Чего она боится? Почему не рада? Ведь если ее отчислят, то ее не станут держать в этом доме и…она освободится.
– Я прощу тебе твой вопрос без разрешения, потому что сегодня великий день. Ночь перед полной луной в нашем доме сама по себе является праздничной. Сегодня одна из наложниц взойдет на ложе Повелителя, а через месяц мы узнаем – даровал ли нам Имрах наследника.
Мне кажется, они живут в другом измерении. В каком-то своем ужасающем мире, где происходят все эти кошмары. Ведь такого не может быть. Там, за оградой есть совсем иная жизнь. Иные законы. Нормальные…человеческие. Там нет этих странных названий и нечеловеческих правил. Неужели никто не знает, что происходит за стенами этого жуткого дома? Неужели полиция закрывает на это глаза?
На улице очень холодно. День солнечный, но морозный, и мы идем по вычищенной от снега дорожке из матовых черных плит. Идем в сторону самого пятиэтажного особняка с огромной площадкой перед ним, украшенной высокими статуями извивающихся в танце женщин и пляшущих вокруг них волков. Статуи женщин белые, а волки черные, и на фоне снега кажутся словно живыми. Нас провели на пустой участок возле выключенного фонтана с хрустальной имитацией струй словно изо льда. Холодный воздух пробирается за воротник длинного плаща, покалывает руки в перчатках, щиплет лицо. Мы одеты тепло, но недостаточно, чтобы не ощущать минусовую температуру воздуха. Манаг считает, что нас нужно закалять, и слабачки им не нужны. Если кто-то заболеет и умрет, туда ему и дорога.
– Выстроиться по три человека. Смотрим на свои ботинки. На госпожу не глазеть, особенно на Хозяина. Не болтать! Когда вас назовут по номеру – выйти вперед, стать на колени, поцеловать ботинки госпожи и Хозяина.
Сердце тревожно бьётся, и, кажется, я сейчас лишусь сознания от ужаса, холода и суеверной паники.
– Приготовиться встретить Великого Императора Вахида Ибрагимова и Великую архбаа Роксану. – крикнул глашатай зычным голосом и вытянулся по стойке смирно. На нем черная аккуратная форма, похожая на полицейскую. На рукаве белым вышиты инициалы «V.I» латинскими буквами, и изображен волк с раззявленной пастью.
Все склонили головы и замерли, стиснув руки перед собой в молитвенном знаке, ладонь к ладони. Что ж, сегодня я сделаю все, чтобы не понравиться этой Роксане, и пусть меня выгонят. Не велико счастье жить в этом жутком доме-тюрьме. Лучше пусть меня вышвырнут на улицу. Я придумаю, как вернуться домой.
– Не вздумайте что-то выкинуть!
Словно читая мои мысли, прошипела Манаг и щелкнула в воздухе указкой, постукивая ею по ладони.
– Дорогу!
И я не смогла сдержаться, я приподняла голову и посмотрела на приближающихся к нам женщину и мужчину в сопровождении целой свиты охранников. Женщина шла впереди. Невысокая, грациозная, черноволосая, одетая в темный элегантный костюм, в шикарном полушубке, с отливающим и блестящим на солнце мехом, как и драгоценности на ее шее и руках. Она красивая и величественная. Какой-то звериной необычайной красотой, а потом я посмотрела на НЕГО…
Меня словно током пронизало. Наверное, в эту секунду я поняла, почему смотреть нельзя. Потому что в этот момент начинался мой апокалипсис. Вместе с осознанием, что это не человек, приходило понимание, что он и нечеловечески красив. И смотрела я только на него теперь. Словно все исчезло вокруг, весь мир закончился и время остановилось. И никогда в своей жизни я еще не ощущала настолько явственной гипнотической силы и бешеной власти. Абсолютная, величественная, покоряющая стихия. Как будто пред тобой некто из потустороннего мира, некто, перед кем колени сами гнутся и хочется пасть ниц.
Он ступает тяжелой, но в то же время грациозной поступью, выбивая тысячи белоснежных искр из-под массивной подошвы сапог. На нем длинное черное пальто, и ветер треплет жгучие черные волосы. Полы пальто распахнуты, и мне видна черная рубашка, блестящие пуговицы жилета.
Еще никогда в своей жизни я не ощущала чье-то превосходство настолько явственно. Как будто одна поступь этого мужчины заведомо превращала меня в жалкую букашку, в былинку. И те, кто идут сзади, вытянуты в струнку, они жалкие плебеи в сравнении с ним и знают об этом, и от того кажутся ниже ростом, примитивнее.
Дорога изгибается так, что все пройдут мимо нас и остановятся напротив. От понимания, что увижу его так близко, сердце зашлось и начало биться во много крат сильнее. Все впали в оцепенение. Замерли. Значит не на меня одну появление хозяев произвело такое впечатление. Зимнее солнце засияло еще сильнее, ярче, отблескивая в снегу словно переливающимися бриллиантами.
– В землю! – грозный окрик Манаг, и я уже смотрю на носки своих ботинок. Сегодня на мне даже ботинки белые. Почти как сам снег. Но какая же я жалкая и убогая в сравнении с НИМИ.
Хозяева приближаются, и я слышу скрип снега под их ногами…Особенно под его сапогами. Или мне кажется, что слышу только их. А перед глазами все еще высокий силуэт с широкими плечами, черное пальто, отороченное таким же черным мехом по краю воротника. Было в этих ощущениях нечто настолько обреченное, что мне стало самой страшно от этого невозможного биения собственного сердца. И я уже точно знаю, что не смогу забыть, как этот НЕчеловек идет ко мне издалека…словно все замедлилось, и сам воздух застыл, кристаллизировался искринками льда, и сквозь них проходит мощный и властный зверь с не по-людски прекрасным лицом и телом самого дьявола. Наверное, вот так человек предчувствует собственную смерть. Или нечто ужасающе неотвратимое. Так я предчувствовала, что теперь моя жизнь больше никогда не будет прежней. Я услышала, как выстрел у самого сердца…еще секунда, и пуля войдет в мякоть плоти, чтобы застрять там навсегда.
Они прошли совсем близко. Вначале женщина – величественная, как сама ночь, с ярким точеным профилем, алым ртом и высоко уложенными волосами с прямой спиной. И ОН…следом за ней на расстоянии пары метров. Мгновение, и мое глупое человеческое сердце уже не бьется. Оно растерянно застыло. И веки медленно приподнялись, так же медленно и в то же время какие-то считанные наносекунды – я увидела его профиль. Не знаю, что это было, но все тело покрылось легкими и мелкими мурашками с ног до головы, сердце зашлось, и там внизу живота стало тяжело, словно начало резать тоненькими лезвиями. И эта боль чувственно отозвалась разлившимся по всему телу жаром. Наверное, люди испытывают это, когда летят в пропасть. В нирвану. В глубины самого дикого и безумного ада. И я точно знаю, что никогда в своей жизни не видела и не увижу мужчину красивее него. Настолько ослепительного, что у меня резануло глаза. Эта невероятная симметрия черт, эти скулы, линия рта, жесткого идеального подбородка, ровного орлиного носа, бровей и невероятно светлых глаз. Я еще не вижу их цвет, но мне кажется, что я не смогу выдержать его взгляд. Я умру от благоговения и задохнусь от его невыносимой красоты.
Внутри появилось бешеное желание упасть на колени и заглянуть в его лицо, чтобы зайтись от этой красоты снова. Она говорила нам о рабстве…Манаг. Но до этой секунды я и понятия не имела, что это такое. Ничто и никогда не вызывало у меня желание медленно упасть в землю и позволить пройтись чьим-то ногам по твоей спине. Вот она вирусная болезнь, когда заражение произошло на молекулярном уровне от одного взгляда на источник адской смертельной энергии. Еще никогда я не смотрела на мужчину таким взглядом. Еще никогда мужчина не привлекал меня и не вызывал того утонченного жара во всем теле.
Но от всего его образа исходит мрачный холод, темная и завораживающая аура адской красоты, от которой не расцветают цветы, а мертвеет все живое. Не созидающей, а разрушающей все живое. Сердцевина самого зла, в котором распускается огненный бутон алчной плотоядной жадности. И мы всего лишь пища. Некое жалкое подобие десерта…или аперитива. Как же презрительно изогнуты его губы. Он не смотрит ни на одну из нас. Его подбородок вздернут, спина ровная, как у солдата. И он напоминает мне гордого и опасного зверя. Хищника. Не голодного, но настолько опасного и дикого, что в любую секунду разорвет тебя на части.
Молниеносный взгляд в толпу. Свысока. Взгляд Властелина и Хозяина всего живого. И снова сердце пропустило удар, и захватило дух. Я увидела его светло-зеленые глаза. По-волчьи яркие и прозрачные. Они холодные и горячие одновременно. Все мое тело задрожало, а ладошки стали влажными, и я не могла опустить глаза. Понимала, что если заметят – то я ослепну, но в тот момент я бы согласилась и на это. И снова этот терпкий запах зверя, вперемешку со свежестью лесного ветра и снега. Я смотрю вслед, кусая губы, чувствуя, как обязана отвернуться, как обязана прекратить глазеть, и понимая, что каждая секунда моей жизни может стать последней. Но во мне в ту секунду не осталось страха, не осталось стыда, не осталось совершенно ничего кроме жадного желания ЗАПОМНИТЬ его силуэт. И все внутри меня трепещет, разрывается на кусочки.
Они остановились напротив нас. Справа женщина, рядом с ней слева ОН, позади в шеренгу выстроилась охрана.
– Сегодня великий День и Великая Ночь месяца, когда луна совершает свой огненный круг на небе. Это день для посвящения и для великого обряда. – говорит женщина. У нее зычный, грудной голос. Он завораживает и обволакивает. Он полон благородства и какого-то пафоса, внушающего суеверный трепет. Словно даже ее голос дает вам ощутить всю степень превосходства этого существа над вами.
– Сегодня многие из вас будут избраны и получат свою метку, свое имя и своего личного хозяина. Несомненно, вы принадлежите только одному Повелителю – моему венценосному сыну Вахиду, но также вы будете исполнять свои обязанности по дому, а значит, у каждой из избранных появится свой господин. Наставница Манаг – список!
