скачать книгу бесплатно
– Иногда так говорят…
– Я никогда ничего не говорю просто так. Мне не нужна оплата. Деньги у меня есть, слава есть… есть все, что можно пожелать.
– Тогда зачем вам это все?
– Мне так хочется. Очень хочется вам помочь.
– Всего лишь?
– Нет… не всего лишь. Зачем притворяться. Не люблю ложь. Вы мне нравитесь. Нравится то, что я создал. Как садовник, который выращивал диковинные, необычайные цветы и вдруг узнал, что кто-то может их истоптать, или они завянут. Ведь диковинным цветам нужен особый уход и условия.
– И вы хотите предоставить свою оранжерею… – усмехнулась своими-чужим губами. Поправляя волну волос. Мягкие, шелковистые. Пахнут дорогим шампунем.
– Именно. Я хочу дать достойную огранку своей самой уникальной работе. Я не женат. У меня нет детей. Нет родственников. Я живу один в огромном доме. Приглашаю вас пожить у меня… Разумеется с вашей собакой, и я позабочусь о том, чтобы эту красоту увидели другие.
– Оценили вашу работу?
– Именно так. Оценили мою работу. Скажем так – я хочу потешить себя. Тщеславие, знаете ли.
Его предложение было заманчивым, оно решало все мои проблемы одним махом. Но соглашаться было страшно. Я уже согласилась на несколько сделок в своей жизни… и это были самые страшные, самые жуткие сделки, которые стоили мне всего… которые стоили мне моей жизни, ребенка, счастья.
– Владимир, – я подалась вперед, – я не восторженная девочка, которая мечтает о съемках, я не ищу папика для содержания, понимаете? Я ничего не дам вам взамен. Я не стану с вами спать, ублажать вас и расплачиваться за вашу щедрость тем или иным способом. Это неверные ставки и ожидания.
Он тоже подался вперед.
– Если я захочу женщину, у меня будет любая, на любой вкус. А я разве просил вас об этом? Ставил условия? Давайте будем считать это спортивным интересом. Мне от вас ничего не нужно. Уйдете, когда захотите. Скажем так – вы разрекламируете новый уровень моего мастерства.
На улице залаяла Гроза. Я так отчетливо различала ее лай, даже когда сторожевые псы вторили ей.
– Хорошо. У меня нет вариантов… мне некуда идти, и какое бы жилье я сейчас не нашла, вряд ли кто-то возьмет мою собаку. Я согласна.
– Из-за какой-то собаки? – он засмеялся. – Вы соглашаетесь на мое предложение ради… вашей собаки?
– Да… это не какая-то собака. Это мой друг. Единственный. Преданный и самый любимый.
***
Я переехала в дом Владимира. И он сдержал свое слово. Ни разу ничем, ни единым намеком он не потребовал какой-либо платы за то, что я жила в его доме, за то, что сделал из меня звезду. Не побоюсь этого слова. Всего лишь год, и мое лицо украшало журналы, мелькало в рекламе, светилось на баннерах известных косметических фирм.
«Идеальная красота, невероятные черты, как будто нарисованные. Говорят, здесь потрудилась рука самого Артемова».
Съемки приносили мне необыкновенный доход. Я никогда в жизни не зарабатывала такие деньги, и когда видела свой гонорар, у меня сыпались искры из глаз. Дорогие вещи, косметика, духи. Спа-салоны, визажисты, массажисты. Маленькая, изуродованная Танечка внутри меня забилась в угол и тревожно наблюдала за всей этой роскошью. И ни одна покупка не доставляла ей удовольствия. Она боялась, что деньги закончатся.
Но это было лишь начало. Все свое свободное время я посвятила саморазвитию. Я ходила на хореографию, я занималась борьбой, аэробикой, шейпингом, гимнастикой и йогой. Я учила сразу два языка. Я занималась музыкой и изучала детскую психологию. По вечерам и по утрам я бегала вместе с Грозой по парку и думала о том, насколько мое тело станет еще более совершенным. Это оружие, которым я собираюсь воспользоваться.
Я не слушала музыку. Нет. Она была мне не нужна. Я слушала голос Альвареса. Слушала, как он говорит:
«Для меня карьера футболиста – самое главное в моей жизни. Это спорт, которым я дышу, живу, и это единственное, что я по-настоящему умею делать. Отберите у меня спорт, и вы лишите меня жизни, отберите у меня возможность тренироваться, и я перестану быть человеком. Я хочу быть примером для подражания для своего сына. Я хочу, чтоб он вырос и заменил меня на футбольном поле. Игра и мой сын – это единственное, ради чего я живу».
Ничего… я отниму у тебя все… отниму постепенно, по кусочку, по молекуле, но каждая твоя потеря будет больше и страшнее предыдущей. Отниму у тебя и у той бесчувственной суки, с которой вы меня убивали. Это не твой сын – это мой сын. Мой мальчик, которого ты у меня отнял. И я верну его себе любой ценой.
Глава 5
Говорят, люди возвращаются туда, где им было хорошо, или туда, где их любили. Возвращаются через годы, через время, через боль и слезы. Но мне домой не хотелось. У меня даже не было ощущения, что где-то есть мой дом.
И не осталось больше иллюзий, я прозрела настолько, что теперь не понимала, почему так долго смотрела на свою жизнь сквозь какие-то радужные очки. На Диму, на семейное счастье… на эфемерных, обещанных от него детей. Я, как тот граф Монте-Кристо, который вдруг понял, что предателями были самые близкие ему люди. У меня было предостаточно времени думать и анализировать, осознавая, какой идиоткой я была и как меня использовали. А когда меня не стало… никто особо не заметил.
Васильева Татьяна считалась пропавшей без вести. Ее искали больше года, но так и не нашли.
Мне было интересно, я, как тот маньяк, нагло заходила в отделение полиции и, представившись старинной подругой Татьяны, узнавала о том, как продвигаются поиски. Немолодой следователь, замороченный, вечно отвечающий на звонки, дерганый, похожий на сумасшедшую марионетку. На мои вопросы отвечал не просто неохотно, а «на отвали».
– Васильева? Нет. Не нашли. Да и что ее искать, она ж с любовником укатила. Так ее муж говорит. Год, считай, искали… свояченица никак успокоиться не хотела. Все писала заявления о пропаже, на уши всех ставила. А муж сразу сказал – бросила, загуляла. И раньше ему изменяла. Живет себе, наверное, припеваючи с каким-то хахалем, а нам время теряй на поиски. У нас знаете сколько детей по статистике в месяц пропадает?
– Я понимаю… То есть вы и мысли не допускали, что женщину могли похитить, причинить вред?
– Какую? Васильеву эту? Скажете тоже.
Следователь пожал плечами.
– Что-то еще? У меня дел полно.
– Да, нет. Спасибо. Занимайтесь вашими делами.
Ничего… мой список пополнится на одно имя. Он безразмерный. Места всем хватит.
***
Когда подъехала на машине к своему дому, долго сидела внизу, грела руки, слушала музыку. Подняться наверх означало встретиться с самой собой, со своим прошлым, слабостями и страхами. Но я это сделала. Васильеву надо похоронить, этой бесхребетной идиотки больше не существует. Но вначале надо ее больно, наживую расчленить. Да так, чтоб не просто очков розовых не осталось, а чтоб от разбитых стекол глаза кровили.
Я поднялась по лестнице и нажала кнопку звонка. Раздалась мерзкая соловьиная трель. Я всегда ее терпеть не могла, и Дима поставил в свое время другой звук… А сейчас вернул свою любимую трель…
Дверь открыли не сразу. Я ожидала, что это будет мой муж, внутренне подобралась, приготовилась изменить голос, приготовилась, что меня могут узнать, но мне открыла Лена. Сонная, в халатике, с распущенными светлыми волосами. Посмотрела на меня, потом обернулась куда-то в сторону комнаты.
– Димаааа, тут, наверное, к тебе насчет квартиры пришли.
– Кто?
– Какая-то девушка. – повернулась ко мне. – Вы ж насчет квартиры?
Лена.... Это было неожиданно. Даже больно. Как будто мне вдруг двинули изо всех сил в солнечное сплетение. Моя подруга. Не то что бы лучшая, но мы дружили и какое-то время вместе жили и работали. Наши отцы дружили. И отец Лены был начальником моего папы. Лена приходила к нам на дни рождения, мило и скромно улыбалась, и всегда искренне восхищалась нашей с Димой парой.
– Пусть на кухню идет. Я сейчас выйду.
В квартире сделали ремонт, многое переставили в разные места. Как будто пытались вычленить любое напоминание обо мне. Я села на стул и помешивала маленькой ложкой сахар в чае. Таня пила чай без сахара…
Лена суетилась, предлагала печенье, вела себя по-хозяйски. У меня возникло едкое желание схватить ее за волосы и вытолкать к чертовой матери из своей квартиры.
– Да, мы с Димочкой продаем квартиру и переезжаем в столицу. Мой папа подарил нам дом. А это… он покупал своей бывшей жене. Она его бросила и удрала с любовником. Твари всякие на свете бывают… Димочка сейчас изо всех сил пытается получить развод без ее явки в суд.
Вылить ей в лицо кипяток оказалось настолько непреодолимым желанием, что я стиснула чашку изо всех сил.
– Бросила? Какой ужас.
– Да, бросила Димочку. Он ее так любил… Дрянь. И квартиру заложила в банке. Долгов оставила. Мой папа помог нам выбраться из долговой ямы и хочет, чтоб мы переехали в столицу.
Лена говорила обо мне, как о чужом человеке, даже больше, как о последней дряни и стерве. Неожиданно… А когда-то так мило улыбалась. Сука. Если б не понимала, что Дима ее окрутил и пользуется ею, как в свое время попользовался мной, я бы добавила ее в свой список наравне с ним.
Дима за это время располнел еще больше, отпустил хвостик и легкую светлую небритость. Выглядел при этом как Пресняков младший не в самые лучшие свои времена. На меня посмотрел откровенным взглядом, даже похотливым.
– Да, моя сука бывшая свалила. То ли с хахалем, то ли так… Все деньги прихватила и тю-тю. В одних трусах меня оставила.
– Да, обокрала моего лучика. Ну он сильно не переживал, у него уже я была почти полгода, да мой пупсик?
– Даааа, моя маленькая. В квартире сделан капитальный ремонт. Отдаем за бесценок.
Они сюсюкались, а меня тошнило. Еще несколько минут в одном помещении, и я превращусь в неадекватного психа-маньяка.
Я оставила им несуществующий номер телефона и выскочила на улицу. Долго не могла надышаться свежим воздухом. Меня тошнило и скручивало пополам от всего, что обо мне говорил мой муж, и от понимания, что Леночка с ним уже давно.
Потом я поехала к Ане. Долго смотрела со стороны на детской площадке, как она играет с Гошей, как весело смеется, обнимает малыша. А ведь все счастливы… жизнь продолжается. Ничто не стоит на месте. Это так странно – смотреть как бы с обочины и понимать, что туда обратно уже никогда не попасть. Да там и не ждут. И сейчас это, как возможность вернуться с того света и подглядывать. Внутри так тоскливо, ведь на самом деле о тебе уже давно забыли. Забыли даже те, кто поначалу горевали.
Анечка, милая Анечка, только ты меня и искала. Молодая женщина поправила капюшон старой куртки и вытерла платком лицо малышу.
Потом ей кто-то позвонил, и она отошла к горке. Мне был хорошо слышен ее голос.
– Да, Саш… но ты же обещал! Гоша и так переживает тяжело наш разрыв. Нет, я не понимаю! Не понимаю, когда отец берет свою новую семью, приемных детей и валит в Египет, а у родного сына зимней куртки нет! Он мерзнет, Саш! А я в декрете! Ты три месяца не давал на него денег, мне в понедельник за квартиру платить! Саша! Саш! Алло! Сволочь!
Ко мне подкатился мяч Гоши, и я отдала его мальчику. Он бросил мне его снова, и я снова вернула, на третий раз мяч ударил мою сумку, и она свалилась со скамейки. Подбежала Аня.
– Простите, он нечаянно в вашу сумочку попал.
– Ничего страшного. Какой сладкий карапуз. Сколько ему? Годика два, да?
– Да, два с половиной. Он обычно с незнакомыми людьми не играет. Простите еще раз. Гоша, я сколько раз говорила, мяч в сторону людей не бросать!
– Не ругай…те его. Он же маленький. Просто игрался.
Она какое-то время пристально на меня смотрела, потом тряхнула головой и взяла Гошу за ручку. Несколько раз обернулась. Узнала? Вряд ли. Я бы сама себя никогда не узнала. Но может быть, это реакция на голос или… интуиция. Я незаметно положила на скамейку кошелек и отошла подальше. Видела, как Аня мечется по детской площадке, ищет меня глазами, бегает с кошельком. Только бы не решила в участок отнести. Она может. Давай, Аня. Хотя бы раз поступи правильно… так, как надо. Без сопливой честности, какая была у нас обеих.
Молодая женщина открыла кошелек, снова закрыла. Осмотрелась по сторонам. Вытащила деньги, а пустой кошелек выбросила. Умница. Правильно. Иди плати за квартиру и купи что-то Гоше.
Вот теперь можно уезжать. Я готова. Возврата в прошлое быть уже не может. Да и нет этого прошлого. Умерла Таня.
Зазвонил мой сотовый.
– Здравствуйте, я из агентства. Вы оставляли у нас на сайте свое резюме. Насчет няни.
Я остановилась и замерла.
– Да, оставляла.
Наша первая встреча с Альваресом состоялась не у него дома. А задолго до этого. За целый год. Но он, конечно, не запомнил. Куда ему. С таким количеством женщин в его жизни. Мы все на одно лицо. Ничего… я ему напомню о себе. Ведь я прекрасно запомнила, что они оба мне сделали. И он, и его жена. Нет, я не списывала ему со счетов, что он не знал о нашей сделке. Это не имело никакого значения. Этот человек хотел меня изнасиловать, а потом использовал меня снова и снова, как туалетную бумагу. Мерзко, унизительно. Использовал так, что я после него не подпускала к себе мужчин… а когда подпустила, слово оргазм показалось мне кем-то придуманным чудом.
Это был адский соблазн, невероятный по своей силе. Соблазн, который потом мог стоить мне всех моих планов и замыслов, но я не могла устоять. Мне хотелось его увидеть. До дрожи, до трясучки, до какого-то невероятного ошизения. Именно так собираются на свидание к дьяволу, когда точно знают, что оно может стать последним. Я долго накладывала макияж, он был мне нужен для того, чтобы потом без него Арманд меня не узнал. Искусству перевоплощения я училась у профессионального гримера. Часами меняла образ, стиль, манеру разговаривать и даже интонации голоса.
Сейчас я была в образе яркой и ядовитой женщины. На встречу шла не одна. Вова сопровождал меня. Точнее, это его пригласили… а меня уже в качестве девушки великого и талантливого пластического хирурга. Я не рассказывала ему о своих целях, о том, кто я.
На данном этапе я его использовала. А он позволял мне это делать. Наши отношения походили на дружбу по договоренности. И я не совсем понимала цели этой дружбы, не понимала, зачем все это нужно такому человеку, как он. С такими возможностями, деньгами, перспективами. Я была настолько поглощена своей местью, своим горем и маниакальным желанием вернуть своего сына, что не видела ничего и никого вокруг. Я перла, как танк, к цели. Готовая на все, лишь бы забрать моего мальчика. Даже на убийство. Я ни разу не держала его на руках… но любила его так, как никого и никогда в своей жизни.
И стоя перед зеркалом, глядя на сногсшибательную пепельную блондинку с томным взглядом, алыми губами, в невероятно сексуальном черном платье, я понимала, что у маленькой, скромной Танечки никогда бы не получилось достичь того, что достигла Виолетта Лебединская. Самая востребованная модель своего времени. С выдуманной автобиографией, купленными документами и новой жизнью. И эта женщина шла с гордо поднятой головой, поддерживая под локоть одного из самых успешных и богатых людей. От нее пахло дорогими духами, на ней эксклюзивные вещи и драгоценности, и ее лицо украшает плакаты, обложки журналов и рекламные ролики.
Я всегда видела себя со стороны. Будто Танечка смотрит фильм со мной новой в главной роли. Одинокая, поникшая, с заплаканным лицом она повторяет мне, зачем я стала такой, и чтобы никогда больше не напоминала эту самую Танечку.
Я ужасно нервничала. Впервые мне было страшно выйти в свет. Я боялась Альвареса. Боялась его карих глаз, боялась, что он меня узнает, боялась, что рядом с ним я снова стану маленькой и жалкой. Чтобы не вытащил наружу мои слабости и страхи… а самое главное – не заставил снова желать его вопреки всякому здравому смыслу. Я боялась его взгляда, которым он мог уничтожить, поставить на колени, заставить трястись от вожделения и предвкушения вместе с ненавистью к себе самой.
Он был не один… С Каролиной, при виде которой к моему горлу подступила тошнота, и я впилась в руку Владимира изо всех сил.
– Что такое?
– Ничего. Здесь много людей. Я не ожидала, что будет так душно.
– Не больше, чем обычно, моя королева.
«Моя королева». Так он называл меня после того, как я снялась в рекламе золотых украшений «Королева Виктория».
– Они меня нервируют.
– Кто? Футболисты?
– Все.
– Или кто-то один? – пытливо посмотрел на меня и тут же усмехнулся, – я не стану настаивать на правдивых ответах. Мне все равно. Просто не хочу, чтоб ты нервничала, морщила свой идеальный лоб, над которым я так долго работал.
– Ты ужасно корыстный человек, Вова.
– Ты права. Я ужасный человек.
Мы направлялись прямо к ним, так как организатором вечеринки был сам Альварес. Он спонсировал клинику, в которую приехал на консилиум Владимир. Это было открытие нового филиала, где мой благодетель должен был обучать врачей своему мастерству.
Каролина, едва увидела Владимира, тут же бросилась к нему навстречу, расплываясь в улыбке. Сука. Меня всю пронизало током, когда она начала приближаться, прошибло потом, и задрожали от напряжения руки. Перед глазами замелькали картины, где она замахивается и бьет меня по лицу. ЕЕ голос верезжит у меня в голове «вырежьте из нее ребенка, а она пусть сдохнет…сдохнет…сдохнет».
И эта тварь сейчас каждый день проводит с моим сыном. С моим мальчиком, которого у меня отобрала.
Я никогда раньше не видела их вместе… только тот единственный раз, когда они ссорились. Тот раз, о котором все благополучно забыли, и сейчас Альварес придерживал свою жену за талию и даже что-то шептал ей на ухо. От чего ее фарфоровые щеки покрывались румянцем. Нежная кукла-убийца, порезавшая мне лицо с хладнокровием мясника.
– Вова, можно я так буду вас называть?
– Конечно.
