скачать книгу бесплатно
В этот момент кто-то закопошился в замке и входная дверь со скрипом отворилась.
Девчонка хотела улизнуть, но я сцапал ее за шкирку и прижал к себе, чтоб не брыкалась.
– Тихо ты! Кто там? – шепотом спросил.
– Отец вернулся, – как-то обреченно прошептала она. Я снова посмотрел на неё и вдруг понял, что пряталась она не от меня, а от того, кто только что вошел в квартиру и заорал прямо от порога.
– Дашка, сучка, спряталась? Найду – патлы выдергаю. Водки принеси. Дааашкааа.
Глава 6. Дарина
Если бы Красная Шапочка не пошла в лес, то любви бы не случилось…
(с) Delfik
Я забилась в угол в коридоре, растирая плечи холодными пальцами. Тусклая лампа без плафона освещала грязный кухонный стол с двумя гранеными стаканами и бутылкой посередине, а за ним двоих мужчин. Отец беспрестанно наливал себе, Вор (Вором назвала, потому что имя он мне не сообщил) не сделал даже глотка. Я рассматривала парня с любопытством и настороженностью. Раньше, таких как он у нас здесь не видела. Понятно, что бандит, в квартиру влез профессионально, но он иного поля ягода, чем наша шпана районная, которая тачки взламывает и по хатам шастает. Вор был похож на хищника. Очень опасного хищника. Только пьяный отец этого не замечал и болтал без остановки, а Вор смотрел на него, откинувшись на спинку стула и крутил стакан то в одну сторону, то в другую. На его пальце поблескивал массивный золотой перстень, и я поняла, как смешно прозвучала моя фраза, когда я назвала его вором. Может он и вор конечно, но в нашей квартире явно не за этим явился. «Гость» напоминал мне пантеру. Притом пантеру, которая видит добычу, но слишком мелкую, и прекрасно знает, что сможет сцапать её в любую минуту.
Когда вернулся отец, я так испугалась, что думала, мое сердце остановится в горле. Выцепив осоловевшим взглядом меня и Вора, тот заорал на всю квартиру, что я, шлюха малолетняя, хахаля привела. Стало обидно, но не за шлюху, он меня так постоянно обзывал, а за то, что была б шлюхой – жилось бы мне намного легче. Да, почти шестнадцать, но это только наивные взрослые верят, что в шестнадцать все беспросветные дети малые и наивные. У нас в интернате такое вытворяли, что некоторые взрослые сдохли бы от смущения, а кто-то от гадливости и ужаса. Отец всегда намекал, что я могу приносить пользу семье не учебой в этом гадюшнике, а… иным и древним как мир способом. «Давно могла отца обеспечить, дрянь неблагодарная». Иногда я задумывалась – он точно мой отец? Потому что прочитанные мной книги, где родители неизменно любили своих детей, холили и лелеяли, явно отличались от получаемого жизненного опыта. Только это вечно пьяное, вонючее чудовище все же было моим отцом, к сожалению. Иногда, будучи помладше, я мечтала, что в один прекрасный день окажется, что мой настоящий куда-то уехал, а теперь ищет меня изо всех сил и рано или поздно найдет. Мечтать об этом я перестала в десять, когда мать увезла скорая, а обратно её уже не вернули. Меня забрали соцработники, уверяя в том, что в интернате я забуду о плохом обращении, голоде и найду друзей. Ха! Черта с два! Меня там избили почти до полусмерти в первый же день за то, что я, новенькая, свою запеканку съела и не поделилась, как это было у них заведено. Но сбегала я оттуда не поэтому, давать сдачи я научилась очень быстро и очень больно, а по другой причине…
Отец орал и матерился, но броситься на Вора не торопился. Все же не окончательно мозги пропил, потому что кроме ножа у гостя и ствол имелся, слева, под кожанкой. Думаю, и отец об этом догадывался.
Я пистолет хорошо щекой почувствовала, когда Вор придавил меня к себе, чтоб не вырывалась и не кричала.
Гость привлек внимание отца деньгами, вот так просто достал из кармана, продолжая меня держать, повертел купюры в пальцах, как дразнят подачкой голодную собаку, и отец, сменив гнев на милость, тут же заткнулся, а потом опасливо приблизился, сцапал и зажал в кулаке. Купить бутылку гость ему не дал, понимал, что отец сразу завеется куда-нибудь, за водкой меня послали.
Я забежала к тете Дусе в соседний дом и принесла домой самогон. Сдачу Вору отдала. Когда поставила на стол бутылку, отец вдруг замахнулся, но Вор перехватил его запястье.
– Она самогон притащила!
– Тебе какая разница? Пей, давай. Девку не трогай.
– Могла и водочки купить на твои-то бабки, – он заржал, показывая гниловатые зубы. – Сучка, нахлебница хренова. Сидела бы в интернате своем, нет – сбегает вечно, а мне корми, пои. Мне б себя прокормить. Что смотришь, дрянь? Спасибо скажи, что обратно не отвез, а ты отцу – самогон, небось, сдачу забрала? Глянь, какой гость важный у нас.
Конечно важный, для него любой, кто при деньгах, важный. Почему сбегаю? Потому что. Не важно, почему. Если к тебе, чудовище, иду, значит лучше здесь, чем там.
Я снова на гостя посмотрела. Высокий, худощавый, но сильный, словно из гранита высечен. Когда прижимал к себе, даже больно было. Интересная внешность у него – волосы черные, брови вразлет, кожа смуглая, обветренная, а глаза голубые. Может, и не русский. Родственник? Ага, а я королева Виктория. Он вообще на цыгана смахивает. Из него такой же наш родственник, как из меня та самая королева.
Снова потёрла плечи. Сильно сдавил, еще синяки останутся. Ну и черт с ними, с синяками, одним больше, одним меньше. Я и так в горошек вся. В огроменный такой, багрово-сине-зеленый горох. Лишь бы отец больше не лютовал. Три дня назад он меня чуть не убил, когда водку свою проклятую не нашел. Называл Светкой-шлюхой и бил пряжкой ремня солдатского, приговаривая, что я его пойло с кем-то выпила. Куда попадал – туда и бил. Я только голову руками прикрывала и скулила, как собачонка.
Соседи уже давно ментов не вызывали. Привыкли или просто наплевать. Скорее, второе. Здесь всем и на всех наплевать. Отца тогда собутыльник от меня оттянул, а потом три дня их не было. Думаю, что отец выручку пропивал. Он грузчиком подрабатывал, а там наличкой платили. Только бабки получит – сразу пить. Я за это время отлеживалась, к синякам лёд прикладывала и ревела. Некуда мне пойти. Даже в больницу нельзя – в интернат вернут. А туда нельзя. Никак нельзя, и кроме этого оборотня у меня нет никого. Братьев найти смогу, только когда школу окончу, а мне еще год учиться. Училась я хорошо, но не потому что умная такая, а потому что хотела другой жизни. Уже тогда я решила, что когда вырасту, буду всегда получать то, что хочу. Всегда. Любыми способами.
Парень отца выспрашивал насчет матери. Я особо не понимала, что именно он хочет, но спрашивал про фотки старые и про ребенка какого-то. Отец сказал, что мать шалавой была, и с кем она там путалась до него, он не знает. Могла б – я бы глаза ему выколола той самой вилкой, которой он куски колбасы с тарелки цеплял. Вор ответил, что если не помнит, то тогда ему пора, и бутылку со стола прихватил. У отца сразу амнезия прошла.
Я и сама слышала историю, как в молодости мать с каким-то богатым крутила и ребенок у нее от него был, потом мужик ее бросил и мать пить начала, а через время он вернулся и сына отобрал. Мать не любила рассказывать об этом, но иногда, пьяная, она рыдала и кого-то из моих братьев Андрюшенькой называла и как-то фотографию мне показывала с темноволосым и кареглазым мальчиком. Она её от всех прятала. Мать нас очень любила и никогда меня не била. Просто слабая она оказалась… и жизнь такая у нее. Не повезло.
Я снова посмотрела на Вора. Внимательно слушает, но, судя по всему, ему этого мало. Отец вроде и отвечал на вопросы, но, когда гость, подавшись вперед, спросил насчет документов, меня позвал.
– Дашка, сюда иди! Сюда, я сказал!
Я встала, одёрнула свитер и подошла к столу.
– Пусть еще бухла принесет, – отец нагло осклабился, – я так лучше вспомню, где документы Светка прятала.
– Не покупайте ему, он ничего не скажет. Он песни петь будет или драться полезет.
– Молчи… ик… сучка! Убью! Я так говорить не буду – у меня бутылка пустая.
Вор дал мне денег.
– Купи.
– Давай, Дашка, пойди еще принеси. Иди, а то выдеру!
Пока я копошилась в коридоре, натягивая прохудившиеся сапоги, Вор вышел ко мне.
– Даша, ты куда за самогоном бегаешь?
– К соседке, – угрюмо сказала я, поднимая воротник куртки.
– Что у нее еще есть, у соседки твоей?
– Все у нее есть. Она на базаре торгует.
– На. Купи себе, что захочешь, самогон не покупай, поняла? – он протянул мне деньги.
– Не надо. Я не голодная.
С детства не любила ни у кого ничего брать. В этой жизни за все надо платить. За жрачку платить не хотелось. Особенно этому. Мне он и нравился, и не нравился. Чего это вдруг добрым заделался? В этот момент у меня громко заурчало в животе. Он усмехнулся, и я на секунду засмотрелась. Как короткое замыкание. Улыбка очень красивая и глаза светло-синие. Такие разве бывают? Вор мне деньги сунул, пока я пялилась, как дура, хотела руку отдернуть и манжета пальто задралась. Теперь он пристально смотрел на моё запястье, покрытое багровыми синяками.
– Отпусти! Чего уставился?
Но Вор сжал сильнее, я видела, как на его скулах заиграли желваки, поднял на меня взгляд и прищурился. Потом резко повернул мою голову в сторону, удерживая за подбородок, за ухом красовался такой же багровый след, но там еще и кожа лопнула. Я вырвалась, зло отшвырнула его руку.
– Отец? – спросил и глаза сверкнули. Нехорошо сверкнули. Даже мороз по коже пошел.
– Не твое дело! – огрызнулась и снова подняла воротник. Вор сцапал меня за шкирку, насильно сунул деньги в руку.
– Купи, я сказал, и дольше там побудь, поняла? – вот сейчас его голос звучал иначе, страшно звучал, угрожающе, – Конфет купи. Чтоб сдачи не было. Я проверю. Давай иди, малыш.
***
Никуда не пошла, в коридоре притаилась. Знала я, что будет. По глазам гостя поняла, по тону голоса. Такие, как этот, не платят, они своё иными способами получают. Послышались сдавленные крики и звуки ударов – Вор отца прессовал, и сильно прессовал. Тот все вспомнил. Все отдал. Оказывается, не пропил документы, прятал. Не могу сказать, что мне его жалко было, но и удовольствия я не испытывала. Отец все-таки. Мразь, но отец. Пусть живет. Только понимала, что ментов звать не стану и в квартиру не пойду. Под руку Вору попасть не хотелось. А потом я услышала его голос:
– И еще, падла, хоть пальцем девчонку тронешь – вернусь и кастрирую. Яйца отрежу и сожрать заставлю. Понял? Понял, я спрашиваю?
– Таааки Дашка тебя привела, сука малолетняяя!
Звук удара:
– Это ты сука и тварь гнилая! Понял, что я сказал?
– Понял…Не бей. Все понял. Не трону дрянь. Мамой клянусь.
Еще один удар.
– Никогда не клянись самым святым, урод!
– Не буду клясться, только не бей, ты мне почки отбил… ааааа!
– Ничего, в больничке поваляешься, харчи казенные на халяву похлебаешь и протрезвеешь заодно.
– Оххх… ребра сломал.
– Не скули, тварь! Скажи спасибо, что живой. Урыл бы суку! Пальцы повыдергивал!
Я судорожно выдохнула. Нельзя мне теперь домой. Отец оклемается и убьет меня. Ни в какую больничку не поедет. Он все на мне выместит. Я медленно спустилась по ступенькам и посчитала деньги. Мало, конечно. Ни на что особо не хватит. Посмотрела на шикарную тачку парня. Мерседес. У нас я таких не видела. Красивый, черный, блестит от капель росы. В этот момент Вор вышел из подъезда, направляясь к машине. Я спряталась, присев сбоку.
Он подошел к багажнику, открыл и достал оттуда какую-то папку, в этот момент его мобильный затрещал и он закурил, ответил на звонок, повернувшись к дому и спиной ко мне.
– Да. Разобрался, нашел. Завтра буду в столице. Все отлично. Давай. Связь тут плохая.
Когда он обернулся, чтоб захлопнуть багажник, я уже удобно устроилась там на каком-то одеяле, прикрылась и молилась, чтобы Вор меня не заметил. Он и не заметил, а у меня адреналин шпарил по венам и гудел в ушах. Понимала, что творю нечто сумасшедшее, безумное. Только назад дороги не было, ни в интернат, ни к чудовищу я не вернусь. А вот в столицу я хотела попасть.
Когда машина заревела и сорвалась с места, Вор включил обогрев и стало тепло, а потом на всю врубил музыку.
Я лежала, спрятав руки под мышки, чтобы согреть замерзшие пальцы. Даже задремала. Про голод совсем забыла.
Когда выныривала из сна, думала о том, что теперь начну другую жизнь. Пусть и на улице первое время, но зато подальше от этого проклятого места. Может, братьев найду. Они взрослые уже все.
Ближе к утру машина остановилась, и я затаилась, прислушиваясь. Усмехнулась. Понятно, человеческие потребности никто не отменял. Напрасно я расслабилась, потому что крышка багажника резко открылась и меня за шкирку выволокли наружу, швырнули на обочину, и я проехалась животом по асфальту. Шапка в кусты отлетела.
– Это что за гребаный сюрприз, а? Совсем охренела, мелкая?
Вор курил и смотрел на меня исподлобья, пока я вставала, искала шапку. Рассвет топил трассу в сером тумане и срывались мелкие капли дождя. Ветер крутил оранжевые смерчи листьев прямо у меня перед носом.
– Нельзя мне там оставаться, – сказала я, отряхивая колени, – ты его, а он меня потом.
– В интернат свой иди, – Вор нахмурился, делая сильные затяжки и выпуская дым с паром вместе.
– И туда нельзя. Понимаешь?! Нельзя!
– А мне какая разница? – он пожал плечами, руки в карманы сунул, зажимая сигарету зубами.
– Никакой. В столицу подбрось.
Вор усмехнулся. Унизительно осмотрел меня с ног до головы.
– И что ты там делать будешь? Работу искать? Тебе ж, наверное, и пятнадцати нет. Давай, девочка, вали обратно в Мухосранск свой. Никто тебя в столице не ждет. Не будь идиоткой. Я недалеко отъехал. Деньги на автобус у тебя есть. Ты ж конфеты не купила?
– Не купила, – буркнула я.
Он выкинул окурок и направился к машине, а я бросилась следом и вцепилась ему в руку. Если уедет – конец мне. Идти совсем некуда. Меня менты сцапают и в интернат вернут.
– Пожалуйста, отвези. У меня там братья. Я найду их. В интернат нельзя. Там нас…там…
Он обернулся и стиснул челюсти, глядя мне в глаза, и я снова подумала, что взгляд у него невыносимый, очень тяжелый.
– Что у вас там?
– Что? Продают папикам-педофилам всяким. Это вам по телеку показывают чистеньких деток с несчастными глазами, а там ад. Понимаешь?
Он усмехнулся ровно на секунду, а потом сгреб меня за капюшон.
– Врешь!
– Зачем? Думаешь, мне нравится у отца жить? Но лучше побои. Я в интернат не вернусь.
– Зачем?! Чтоб на жалость надавить. Я тебя сам сейчас в интернат отвезу. В столицу она хочет. Совсем дура, что ли? Кому ты там нужна? Книжек начиталась? Фильмов насмотрелась?
– Отвезешь – я сбегу. Какая разница. Не буду я там. Не хочу… страшно мне.
– А я, значит, не страшный по-твоему? Может, я хуже всех этих папиков вместе взятых. Ты не знаешь, кто я!
– Не страшный. Ты меня не обидишь.
Засмеялся, но зло и мрачно, склонился к моему лицу.
– Дура наивная. А на улице в столице думаешь, не страшно? – прорычал и сдавил пальцами мои скулы. Я быстро заморгала, но взгляд не отвела.
– Везде страшно, но там страшнее… Там детей продают.
Он долго мне в глаза смотрел, словно пытался понять, не лгу ли я. Потом молча оттащил к машине и затолкал на переднее сидение. Когда не развернулся, а поехал по прямой, я с облегчением выдохнула. Выиграла. Странно, но хищник почему-то мне поверил и пожалел. Хотя он совсем не похож на тех, кто хоть кого-то в своей жизни жалеет.
Через несколько километров мы остановились на заправке, и Вор таки купил мне конфеты, а еще сэндвич и стакан с какао.
– Даша, значит? – спросил и снова музыку включил.
Я кивнула с полным ртом.
– Да-ви-на.
– Как? – он засмеялся, надкусывая свой сэндвич и выруливая на дорогу.
Я проглотила последний кусок бутерброда, запила какао и повторила:
– Дарина. А тебя как звать? Вор тебе не очень подходит.
– Ты назвала меня Вором? – снова улыбается, а я смотрю и понимаю, что отвести взгляд получается с трудом. Красивый он, Вор этот. Очень красивый. Сейчас, когда совсем светло, я могла даже рассмотреть и щетину на скулах, и ровный прямой нос. А еще у него ресницы длиннющие.
