скачать книгу бесплатно
– Послушай меня внимательно. Я не лезу в твои дела и редко тебе что-то советую. Потому что собственные ошибки самые вкусные, а чужие совершенно не интересны. Но я так тебе скажу – если человек изначально так себя ведет и пренебрегает тобой, если в его приоритетах не ты, то он никогда не изменится. Понимаешь? Никогда! Люди не меняются. Они просто взрослеют и умеют прятать свои недостатки.
– Ты по себе судишь? – повела плечами, и я разжала руки. Не так давно от отца приехала. Взбодрённая, накрученная, обработанная свекровью и Лешей, который не оставляет надежды вернуться ко мне. Как и я не оставляю надежды, что он прекратит делать эти бесполезные и ужасно бесящие попытки все еще контролировать мою жизнь из другого города.
– Лучше всего судить из личного опыта, а точнее, делать выводы. Судить вообще никого по жизни не надо. Даже себя. Посмотри на меня… это тот мальчик, с которым ты в клуб ходила?
Она кивнула и вдруг действительно расплакалась.
– Я не знаю, чего он хочет, мам. Он то звонит и пишет каждый день, то его нет по несколько суток. Не говорит никому, что я его девушка, фотки в инсте не выкладывает наши, – на этом моменте мне хотелось закатить глаза, но я сдержалась, авторитет у подростка – это дело такое: потеряешь, и все, назад не вернуть. – Он, типа, не готов к серьезным отношениям. Можно подумать, я его жениться на себе прошу. Тусит, где хочет, потом мне пишет.
Я сняла фартук и повесила на крючок. Повернулась к дочери и вытерла слезы с ее щек большими пальцами.
– А чего хочешь ты?
– Хочу с парнем встречаться. Как все. У меня вечно все не так. Вечно ничего не выходит.
– Просто с парнем, потому что как все, или с этим парнем?
– С этим, мама. С этим. Он мне давно нравится. Ужасно нравится. Он всем нравится. На него вечно вешаются всякие. Он обещал, что на мой день рождения приедет, а сейчас вот позвонил, что не получается, они с ребятами в другой город собрались на соревнования по паркуру.
– По чему? – название похоже на курение, я, конечно, не «динозавр», но не в курсе всех новомодных увлечений подростков.
– Прыжки через препятствия в городе. Загугли, мам.
Я пожала плечами.
– Я-то загуглю, если мне станет интересно, а вот ему его паркур дороже, чем твой день рождения. Ну и пошли его сама знаешь куда, и садимся за стол.
– Мы друзья, понимаешь? Я не могу его послать, так как я не его девушка. Он мне ничего не обещал. Получается, я даже злиться не могу, предъявить не могу.
– Вы целовались, зажимались в этом клубе, ты мне сама рассказывала, но ты не его девушка. Очень хитро и удобно, я б сказала, прям гуру пикапа без обязательств. Тебе оно точно надо?
– Мама!
– Что? Ну если тебе не нравится то, что я говорю, не рассказывай мне ничего. Я не твои подружки – говорить только хорошее.
И тут ее сотовый опять затрещал каким-то до ужаса раздражающим рэпом, она схватила его и, выпучив глаза, бросилась к окну, где сигналила какая-то машина. Взвизгнула и ко мне обратно, пищит тонко, как мышь. Явно в невероятно бешеном восторге.
– Маааам, он приехал. Вот дурак. Оооох… ты это… Ты иди переоденься. А я к столу всех проведу. Мамааааааа, он приехал, представляешь? Приехаааал!
Закружила меня и чмокнула в щеку. А я невольно улыбнулась. Влюбилась. Моя малышка явно влюбилась. Глаза сверкают, горят, щеки раскраснелись. А со мной такого не было никогда. Так странно. Нет, я знаю, что бывает, видела у других, читала, смотрела. Но выражение «бабочки внизу живота» ни разу не поняла. Не трепыхались у меня в животе никакие бабочки. Тяжесть была от возбуждения, или сворачивало кишки от страха, а чтоб там порхало что-то и вот так глаза сверкали – не было. Я ждала, что с годами придет – и не пришло. Одно пугало, чтоб она так же сильно не разочаровалась.
Я зашла в комнату, поправила вьющиеся темные волосы за уши – дочка любит, когда они распущенные. Разгладила вырез платья на груди, одернула подол пониже и повела по губам светлой помадой. Особо наводить марафет не хотелось. Да и зачем? Я с ними немного посижу и пойду к себе переводы доделывать, а они пусть сами. Я им там не нужна. На лестнице раздались голоса, что-то шелестело, явно цветы в руках Таськи. Ее голос звенел громче всех.
– Проходи. Сними бейсболку. Дай сюда. Вот, повесь там. Маааа, ты где? У нас еще тапки есть?
– Не надо, я босиком.
И меня слегка дёрнуло. Этот голос. Я ведь не могла его спутать, я точно его слышала раньше. Почему у меня от него сердце затрепыхалось и сжалось в тревоге и страхе? И руки слегка задрожали. Я вышла в коридор, сделала пару шагов и замерла, стиснув пальцы между собой с такой силой, что захрустели суставы, и медленно втянула воздух, чтобы истерически не заорать: «Пошел вон отсюда!».
Я его узнала. Того самого пацана в серой куртке, которого его уроды-дружки называли Вадимом. Тот, что дорогу мне преградил и сотовый отобрал. И тот, что потом струсил, когда увидел, кто мне звонит. Вот почему они меня отпустили – он Тасю мою на дисплее узнал. Если б не узнал, кто знает, чем бы это все закончилось. Ладони вспотели, и я все никак не могла начать дышать спокойно и ровно.
А он стоит, нагло мне в глаза смотрит, волосы на лоб упали, в ухе серьги, из-под темной футболки на шее тату щупальцами выползло. Джинсы драные на коленях, застиранные. Брови густые и глаза волчьи, дикие. Злые глаза молодого зверька, готового свое выгрызать правдами и неправдами. Узнал меня. По взгляду вижу. Прищурился и выжидает, глаза не отвел, не опустил, смотрит так, словно право смотреть имеет. Внутри поднялся протест и глухая ярость.
– Мам, это Вадик, мой… мой…
– Её парень, – заявил тот, фальшиво растянул очень полные губы в усмешке и обнял мою дочь за талию. Прикоснулся, а меня аж передернуло. – Пришел поздравить ее с днем рождения и заодно ее маму, такую молодую и ужасно красивую.
Таська прям запылала от его слов, глаза счастьем горят. Улыбка в уголках рта подрагивает, и рука на его руке дрожит. Я снова на него взгляд перевела. Ублюдок, и хватает же наглости ко мне в дом прийти и за стол сесть после того, как…
– Мам, – Тася перестала улыбаться, – что с тобой?
– Наверное, я дресс-код не прошел. Мне в такие хоромы в костюмчике надо было. Я ж говорил – это плохая затея, и я ей не понравлюсь.
Я прищурилась – умный гад. Давит на то, что не понравился мне, потому что нищеброд. И знает, что Таську это заденет. Сволочь подлая и хитрая. Он мне не просто не нравился, меня потряхивало от его смазливой и наглой физиономии и хотелось ее разодрать ногтями. И вообще крикнуть, чтоб руки свои поганые от нее убрал.
– А у вас он есть? Костюмчик?
Саркастически вздернула бровь и склонила голову к плечу.
– Нет. Не имеется. Но если бы знал, что здесь селекция, я бы приобрел.
– Неужели? Прям за свои кровные?
– Да. Нищеброды иногда работают. Не в престижных компаниях, правда.
Вот теперь его взгляд сверкнул, а я сдавила пальцы еще сильнее.
– Мама, я не понимаю, в чем дело? Вадим мой гость. Пригласи его за стол, пожалуйста.
Перевела взгляд на дочь и тут же почувствовала, как кольнуло в области сердца – нельзя ей говорить. Она почувствует себя слишком несчастной. Ее это сломает. Я так и видела, как в ней порхают разноцветные бабочки, которым так не хотелось сжигать крылышки. Ничего, я от этого подонка избавлюсь иными методами.
– Конечно, проходите за стол, Вадим, костюм купите в следующий раз.
Я показала рукой на гостиную, где накрыт стол, и провела самоуверенного хама взглядом полным презрения, отмечая – насколько он высокий и пружинистый, правда, как зверь. Судорожно выдохнула, стараясь успокоиться, а он обернулся на меня у самого входа в комнату, посмотрел из-под растрепанной темной челки и нагло подмигнул. По телу тут же прошла волна панической гадливости. Ничего, я тебя вышвырну из ее жизни щелчком пальцев.
Глава 3
Я даже не слышала голосов гостей. Не могла успокоиться. Я смотрела, как он ест мои салаты, ковыряясь вилкой, показывая всем татуированные пальцы, и вспоминала, как чьи-то руки тянули меня сзади за кофту, а потом за лодыжки. Мне почему-то казалось, что это непременно были его руки. Я не оставлю эту мразь рядом со своей дочерью. От одной мысли, что он может обидеть мою девочку, меня начинало трясти.
– Мам, – Тася подтолкнула меня в бок, и я перевела на нее взгляд, фальшиво улыбаясь, – вот видишь, Дина тоже не поступает в этом году, она идет на курсы парикмахера и поступит в следующем. А Вадим вообще уже давно работает и содержит себя сам. Он сразу после школы работать начал.
Видели мы, кем работает Вадим. Карманником и насильником – вот он кем работает.
– Я считаю, что без образования человек мало что из себя представляет. А точнее, не представляет вообще. Биологический мусор в большинстве своем, наполняющий улицы бандитизмом, насилием, жестокостью и проституцией.
Все опустили вилки и посмотрели на меня. Дина округлила глаза, а Тася стиснула под столом мое колено.
– Мам, как человек может быть биологическим мусором? Это же человек.
– Я так понимаю, твоя мама считает, что если у человека нет диплома и нескольких лет обучения в престижном вузе за плечами, то его, априори, надо отстреливать, потому что он представляет опасность для общества.
Склонил голову к плечу и улыбается. Всецело доволен сказанным. Считает себя умником. Наглые глаза чуть прищурены, наблюдает за реакцией. Очередной вызов мне. Ему нравится происходящее, он наслаждается каждой секундой моей ярости и растерянности. Красивое правильное лицо с капризными губами и четко очерченными скулами не вызывает восхищения, а раздражает еще больше, потому что подонку достались незаслуженные бонусы от природы. Он ими заманивает таких юных идиоток, как моя Таська, и ещё явно пытается опробовать на мне.
– Именно. Некоторые действительно представляют огромную опасность для общества. И их надо отстреливать. Жаль, у нас нет таких законов.
– Вы бы смогли взять в руки оружие и стрелять в людей? Решая – кто из них мусор, а кто нет? Тогда в каком месте образование способствует уменьшению роста насилия и жестокости на улицах?
Сукин сын поставил мне шах и мат, но играть дальше я не собиралась. Он не достоин, чтоб я вообще с ним разговаривала. Я повернулась к дочери.
– Я пойду. Вы посидите сами, хорошо?
Тася закивала, насторожено глядя мне в глаза и не понимая, от чего меня так срывает, а мне срочно надо было уйти оттуда, иначе я бы не сдержалась. Меня раздражало и дико бесило каждое сказанное им слово, каждый его жест. Во мне клокотала неконтролируемая волна ненависти, и я впервые в своей жизни не могла ею управлять. Потому что этот подонок бросал мне вызов. Я видела по его светлым глазам, черт его знает какого они цвета, я не могла долго смотреть в его смазливо-отвратную рожу, потому что мне в нее хотелось плюнуть. Встала из-за стола и вышла на балкон, ужасно хотелось вдохнуть свежего воздуха, еще никогда меня так не трясло от раздражения и ощущения бессилия, что не могу вышвырнуть морального урода из своего дома прямо сейчас. Я долго стояла, вдыхая вечернюю прохладу и запах сирени. Я должна успокоиться. Таким поведением я ничего не добьюсь кроме отчуждения Таси, я уже видела по ее глазам, что она испытала самое отвратительное чувство, которое родитель может вызвать в ребенке – стыд за него. И я не хотела из-за этого ублюдка терять свой авторитет у дочери. Но еще больше сводило с ума, какими глазами она смотрела на этого мерзавца, словно внимала каждому его вздоху, не то что слову. И я прекрасно осознавала почему – такие нравятся женщинам. Есть в них нечто, сводящее с ума. Совокупность броской внешности, вызова окружающему миру, наглости и какого-то до дикости развитого интеллекта. Лично для меня просто копирующая умников обезьяна, вырвавшаяся из клетки. Опасная, дикая обезьяна, которая корчит из себя человека.
Зазвонил мой сотовый, и я скривилась, увидев – кто звонит. Мой… как же его правильно назвать? Даже не мужчина, не любовник. Приятель, с которым я иногда приятно провожу время. Он, конечно, считает иначе.
– Привет, Вов.
– Я поздравляю тебя с изменницей, моя девочка.
«Моя девочка» и теперь коэффициент моего раздражения увеличился вдвое. Я вообще терпеть не могла все эти «моя», «любимая», «единственная». Пафосная ерунда.
– Спасибо, – бросила взгляд вглубь квартиры – там образовалась какая-то суета, – ты еще в командировке?
– Да, но у меня радостная новость – я дня через три уже приеду и сразу же к тебе. Ужасно соскучился.
Я кивнула сама себе, и вдруг дверь на балкон открылась, резко обернулась, и рука стиснула корпус сотового с такой силой, что, казалось, он затрещал.
– Не помешаю? Настя сказала, что я могу курить здесь. Так обычно делают ваши гости.
Я подчёркнуто равнодушно пожала плечами и отвернулась, делая вид, что меня совершенно не волнует его присутствие.
– Я думаю, можно после моего возвращения куда-нибудь поехать, – голос Владимира не смолкал, – я найду горящий тур, и мы затеряемся на пару дней. Моя командировка была очень удачной, могу себе позволить отдых со своей женщиной.
Я обычно одергивала его каждый раз, когда он пытался заявить на меня какие-либо права, но в присутствии этого мерзавца я не собиралась вести откровенные беседы.
– У меня сейчас на работе полнейший аврал, Вов. И у дочери выпускной на носу и госы. Поэтому с поездками ну совсем никак.
Краем глаза вижу, как ублюдок стал рядом, облокотился спиной о парапет и затягивается сигаретой. Мне плохо видно в темноте его лицо, я вижу только огонек, то блекнущий, то возгорающийся ярче. Меня напрягает, что он стоит рядом. До трясучки хочется выдрать у него изо рта сигарету, сломать ее, а ему указать на дверь. А еще – сменить у себя дома все замки.
– Ты какая-то напряженная. Что-то случилось?
Да, у меня случился подонок, который крутится возле моей дочери, и я не знаю, что мне с этим делать. Подонок, который чуть меня не изнасиловал в подъезде со своими дружками. А ты тут звонишь и бесишь меня.
– Все хорошо. Устала. На кухне крутилась со вчера вместе с Тасей.
Докуривай и вали отсюда. Окурок полетел вниз, и я смерила ублюдка гневным взглядом, а он развел руками и громко сказал:
– У вас нет пепельницы, я мог бы бросить на пол, но так, наверное, некультурно. Мое образование мне подсказывает….
– Кто там с тобой? – о господи, мне только этих дебильных вопросов не хватало именно сейчас.
– Гости моей дочери, Вова.
Подонок злорадно ухмыльнулся. Теперь мне было видно его лицо – свет от фонаря падал как раз на него, и я тут же отвела взгляд. Сунул в рот еще одну сигарету, но уходить не спешил.
– Я позвоню тебе завтра. Мне надо убирать со стола.
Отключила звонок и теперь смотрела в поблескивающие в полумраке наглые глаза пацана.
– А врать некрасиво, Ольга Михайловна. Это ваш любовник?
Адреналин взметнулся вверх пол венам с такой скоростью, что у меня дух захватило.
– Что? – от его наглости я даже не совсем была уверена, что услышала вопрос правильно.
– Я спросил – это ваш любовник?
– Не твое дело. Ты покурил? Все, освободи помещение.
– Я курю обычно по две. Не возражаете? – и прикурил от зажигалки, огонек вспыхнул на несколько секунд и осветил его длинные девчоночьи ресницы, ровный нос и краешек длинной челки, а так же красивые нервные пальцы с рисунками, выбитыми на фалангах.
– Возражаю.
Я выдернула у него изо рта сигарету и вышвырнула с балкона. С какой радостью я бы сделала то же самое и с ним.
– Возражаю. Я вообще хочу, чтоб ты убрался из моего дома, и не понимаю, как у тебя хватает наглости здесь находиться.
Улыбается. Да, он опять улыбается своей чертовой ухмылочкой безбашенного, отбитого уличного мерзавца, уверенного в своей юношеской неотразимости.
– А вы дочери не рассказали, да? У вас пепел на волосах, – протянул руку к моим волосам, и я отпрянула назад. – Почему? Сочли постыдным или слишком волнующим для ее психики?
– Я расскажу, не сомневайся.
– Сомневаюсь. Не расскажете. Вы подавитесь каждым словом. Да и честность не ваш конек.
– Пошел вон из моего дома.
– Мне здесь нравится. И ваша дочь, Ольга Михайловна, мне тоже очень нравится… она похожа на вас. Только вы намного красивее. Там… в подъезде. Они все это увидели, как и я. Вы слишком привлекаете мужское внимание свей узкой юбкой, длинными ногами и этими роскошными волосами.
Он говорил отрывисто и с какой-то непонятной страстностью в голосе, словно сам не мог остановиться, и его будоражили собственные слова.
– Мы не видим таких женщин в повседневной жизни. Только в кино. По телевизору. По-старому, совдеповскому телевизору в однушке с обшарпанными стенами.
Сделал шаг ко мне, а я попятилась назад.
– Вы живете в другом измерении. Едите, пьете, болтаете с подружками. Трахаетесь с богатыми мужиками, а мы можем только облизываться на таких и мастурбировать по ночам. Вы провоцируете голодных своим видом, маячите, как красная тряпка перед носом у быка, понимаете? Вот мы и не сдержались… поначалу. Вас никто не тронул. У вас ничего не украли. А вы до сих пор истерите, но продолжаете носить все эти вещи…
Обвел меня каким-то совершенно диким взглядом с ног до головы. И меня в дрожь бросило, словно, и правда, голодный шакал. Сукин сын, меня просто трясло от его слов и беспредельной наглости, меня подбрасывало от нее с такой силой, что, кажется, я могу его убить.
